Казалось, что в ней погас неведомый запал. Даже говорила Фуриана лишь в том случае, если об этом просили. Впрочем, Мизерабль любил ее и такой.
-- У нас до дня катастрофы еще около двух месяцев, -- продолжала тетушка Хлоя. -- Если мы откроем пещеру, значит, какое-то время доступ туда будет свободен для всех. Хорошо ли это?.. Есть еще один путь, но все ли знают о нем?
Фуриана чуть подалась вперед, как бы вспомнив что-то, прочие слушали, не шелохнувшись.
-- В Драконью пещеру может беспрепятственно войти любой, проживший в Фантазилье меньше двух лун -- так гласит древний закон. Сейчас это могли бы сделать только сестренки Зайкины -- Лизонька с Аленкой. Но, во-первых, бедняжки неизвестно где; во-вторых, просто бессовестно и жестоко заставлять их искать и выносить труп колдуна...
Пауза затянулась. Все ждали дальнейших слов, но старая фея молчала, полузакрыв глаза. Сморчков, сосчитав про себя до пяти, кашлянул.
-- Простите, я, наверно, не до конца понял!! -- прокричал он старушке в самое ухо, вспомнив про ее глухоту. -- Вы предлагаете что-то конкретное?!
-- Ой, извините! -- Тетушка Хлоя вновь растерянно заморгала. -- А мне казалось, что все совершенно ясно... Я должна вам добавить только три слова. Нам нужен ПРИШЕЛЕЦ!
Совет кончился, и Сморчков остался один в полумраке зала. Сегодня князю предстояла работа, которую даже он предпочел бы отложить надолго. Да и мысли не радовали самозванца, присвоившего себе кроме титула еще и пост Великого Мага Фантазильи.
Дело в том, что перенести выбранного пришельца с Земли в сказочную страну могли только ДОБРЫЕ волшебники. В Совете же, кроме тетушек, благородных личностей не наблюдалось, а сами старушки уже не были волшебницами. Во всей стране, одурманенной ненавистью, сложно было сейчас найти хотя бы одного доброго чародея. Тем более Сморчкову, оказавшемуся на новом посту совершенно беспомощным.
Со стороны новая власть выглядела красиво и пышно. Принимались решения, издавались указы, герольды на коврах-самолетах с мегафонами оглашали их по городам и весям, надрывались газеты, телевидение и радио, маршировала гвардия, красуясь золотым шитьем мундиров -- и все это был обман.
На самом деле ни одно повеление князя не исполнялось. Даже если он просил лакея принести воды, тот на обратном пути непременно ронял и разбивал стакан. Когда это случилось в первый раз, Сморчков-Заморочкин выгнал слугу. Во второй раз негодяй задумался. После третьего -- изменил поведение.
Отныне он приказывал делать лишь то, что совершилось бы и без его участия. Все решения Совета князь организовывал таким образом. Обслуживал себя Сморчков теперь сам. И все ночи напролет, получив наконец полный доступ к потайным хранилищам дворца, изучал старые архивы...
За две недели кропотливого труда князь ничуть не приблизился к разрешению своих проблем. Спальню предшественника -- домового Феди --Сморчков догадался обыскать только вчера. В щели между изголовьем кровати и высоким упругим матрацем самозванец обнаружил книгу о приключениях домовенка Кузи и толстую папку из телячьей кожи с историей Гореванской Смуты.
Теперь причина неудач его на новом посту была ясна. Оставалось устранить причину -- пролить невинную кровь. К новой задаче князь отнесся как всегда -- творчески.
Совесть, доброта, милосердие -- эти качества не обременяли Сморчкова. Им владел лишь страх упустить жертву, ведь беспомощность незаконного правителя могла сослужить ему дурную службу. А у Заморочкина со времени захвата власти исчезли все способности чародея.
Негодяю повезло в том, что за долгие годы маскировки он в совершенстве овладел искусством намеков, недомолвок и ненавязчивых, словно не от него исходящих, подсказок. Даже повеление доставить тетушек на Совет бережно, точно стеклянных, исходило вроде бы от камердинера. Тот после краткой беседы с хозяином о пустяках неожиданно для себя отдал слугам конкретное деловое распоряжение...
Идея озарила князя внезапно, словно черно-багровый парашют раскрылся перед глазами, заслонив спускающееся к горизонту солнце. Пройдя из зала Совета вниз, в обширные дворцовые кладовые, он через некоторое время вернулся в свои покои с аккуратным чемоданчиком.
Потайная дверь из кабинета Сморчкова вела в небольшую комнату без окон, скупо и просто обставленную. Узкая кровать, письменный стол, стул, умывальник, зеркало, скромная люстра в три стеклянных, в виде лилий, плафона, да невысокий платяной шкаф. Открыв его дверцы, Заморочкин быстро переоделся в глянцевый черный комбинезон и натянул кожаные перчатки. После этого, подхватив чемоданчик, он щелкнул выключателем люстры четыре раза подряд.
Заработал скрытый механизм, и часть стены ушла вглубь, образуя проход как раз по росту хозяина.
Следующее помещение выглядело безвкусно, зато роскошно. Опущенные, полузакрытые шторами жалюзи маскировали отсутствие окон. Тяжелые хрустальные светильники во множестве украшали стены и лепной с росписью потолок.
Диванчики, пуфики и кресла с обивкой из серебристой парчи, резные с гнутыми ножками столики, белый рояль и вишневый клавесин, старинные картины, драгоценные вазы и статуэтки на камине... Все это Сморчков в свое время натаскал из разных уголков дворца, благо Великий Маг Федя вовсе не знал мудреного слова "инвентаризация".
Пимен Пименович споро, как в юные годы, растопил камин, оттащил от него подальше шкуру белого медведя и с трудом водрузил перед самым огнем массивное, больше него самого, серебряное блюдо.
Сняв с шеи связку ключей, князь выбрал наименьший, походивший на металлического скрюченного человечка, и просунул его в замочную скважину огромного флорентийского ларя шестнадцатого века. Пара оборотов -- и крышка откинулась с мелодичным звоном.
Под ней была хромированная стальная поверхность сейфа с двумя наборными дисками. Набрав сложный код, Заморочкин открыл и эту, вторую, дверцу.
Все пространство внутри, раскорячившись корнями, словно в судороге, занимали три осиновых пня.
Распахнув чемоданчик, негодяй извлек из внутренних гнезд части содержимого, быстро и умело собирая их в единый механизм. Через минуту в руках у него оказалась портативная электрическая пила на батарейках. Острые, как бритвы, зубья отливали мертвящей холодной синевой.
Корни пней спутались и переплелись. Отчаявшись вытащить их по одному, князь, в конце концов, багровея от натуги, грохнул всю груду дерева на блюдо перед камином. Стон серебра пронесся по овальному залу и затих, поглощенный стенами.
Злодей нажал пусковую кнопку, пила хищно взвыла и тут же, найдя пищу, заурчала ровно и алчно, как насыщающийся зверь. Верхушка первого пня отскочила ровным кругляшом, покатилась, наткнувшись на край блюда, упала на него, вздрогнула, как живая, и замерла. Белый осиновый срез внезапно порозовел и засочился алыми каплями...
Все было кончено, камин догорал, поглотив страшные дрова. Сморчков отправил туда же комбинезон и перчатки, дав пламени еще одну краткую утеху. С неудовольствием он оглядел испорченное блюдо и белую медвежью шкуру, край которой покрывали подсыхающие брызги, словно брошенная пригоршня брусники запуталась в густой и длинной шерсти.
Пимен Пименович не привык оставлять следов, но теперь их уничтожение не составляло труда. Несколько фраз себе под нос да быстрый хлопок в ладоши решили дело. Невредимое блюдо сияло на прежнем месте, шкура побелела и вернулась к холодному камину, в котором аккуратной стопкой были сложены сухие березовые поленья. Сейф и ларь закрылись, чемоданчик с пилой вернулся в хозяйственный отсек кладовых. Сам Заморочкин, раздевшийся перед тем до белья, стоял у зеркала в великолепном камзоле и, доверительно улыбаясь, подмигивал своему отражению.
Отныне Великий Маг Фантазильи был действительно готов к исполнению нелегких обязанностей правителя.
Глава пятая
ИСПОВЕДЬ БАЗИЛЕВСА
Лизу одолевали видения. Отравленная сладким ядом успеха, она невольно думала о следующей пьесе. На сей раз помыслы одиннадцатилетней драматургини влекла к себе трагедия. Ей грезились рыцари в вороненых латах, осажденные замки, брань маркитанток у повозок, принцы, злоумышляющие против королей, взволнованная красавица, влекомая карликом вдоль мрачного подземелья, два брата-близнеца, бьющиеся насмерть... словом, было из чего навертеть сюжет.
Сочинение романов Лиза решила оставить: там часто приходилось делать работу необходимую, но скучнейшую, описывать, например, пейзаж или долгие размышления героев. То ли дело пьеса, сплошь состоящая из диалогов и кратких замечаний автора: "ломает ногу", "хохочет", "закалывается", "убегает"... Одно удовольствие! Вот только времени для творчества не хватало.
Труппа Теодоро давала по два представления ежедневно, без выходных. Лишь раз в неделю, в день частных приглашений, шел только один, вечерний, спектакль. Можно было бы играть пьесу и реже, но не хотелось огорчать столь любящих искусство портфейцев.
Войти в образ, выйти из образа, загримироваться, разгримироваться --думаете, все это так быстро? А общение с друзьями? А ежевечерние, вошедшие в обычай, посиделки у доброго Дракошкиуса Базилевса?
Фургончик-блиномет прочно поселился во дворе у престарелого вельможи. В домашнем театре Базилевса спектакль "Найденная в капусте" давали уже трижды. Общее же количество представлений помнил наизусть только один Федя, с удовольствием копивший денежки.
-- Зачем тебе золотые, Федор Пафнутьич? -- подтрунивал Печенюшкин. -- У нас в Фантазилье деньгами больше не пользуются, монисто тебе не пойдет, а золотую статую в полный рост и так отольем. Хочешь -- верхом на Никтошке?
-- Наколдовать-то ты можешь хоть черта в ступе, -- обижался домовой. --Эти деньги трудом заработаны, понимать надо. У нас две девицы-красавицы подрастают, оглянуться не успеешь, как в возраст войдут. Вот и будет им на приданое.
Насчет возраста Федя, возможно, был прав. По крайней мере у Алены УЖЕ появился таинственный поклонник. Каждое утро ворота поместья Базилевса распахивались, впуская мальчика-посыльного с букетом свежих роз. Цветы неизменно опоясывались тонким золотым браслетом, а в ворохе полураспустившихся бутонов покоилась влажная от росы записка: "Для прекрасной Элен".
Пока браслетов у Аленки накопилось пять -- с кораллами, гранатами, сапфирами, рубинами и аметистами. Посыльный на вопросы не отвечал, старательно изображая немоту. И хоть друзья, поднаторевшие в актерском мастерстве, сразу раскусили вранье, применять чародейские методы дознания считали нетактичным.
Лиза, довольная успехами сестры, отчасти ревновала. Алена решила подарить браслеты сестре. После долгих уговоров Лиза выбрала два, с сапфирами и кораллами. Печенюшкин, одолеваемый просьбами сестренок, пообещал, ухмыляясь, разобраться с поклонником. Лампусик заявил, что у фантмейстера есть и другие заботы, и предложил взять расследование на себя. "Все будет хорошо, -- заверил он, как всегда, -- вы только не огарчивайтесь".
Никтошка заболел театром очень серьезно. Каждый раз он привносил в свою роль новые элементы. В сцене расставания с Элен слон вначале сморкался в огромный красный платок, потом счел это неубедительным и стал рыдать в зеленое ведро, а в платок заворачивал деньги, полученные за собственную особу. Затем Никтошка вообще перестал рыдать и сморкаться, решив, что сухая отрывистая речь лучше передает страдания. Теперь деньги он складывал в ведро и накрывал его платком.
Первое время слон ходил за Лизой по пятам и умолял написать трагедию, где его роль была бы главной. Узнав, что на свете есть еще и другие пьесы, причем довольно много, Никтошка очень удивился и обрадовался. Печенюшкин неведомым путем добыл для него красочное издание "Гамлета" в переводе Пастернака. С этой поры самонадуваемое животное с Шекспиром не расставалось, восторженно зубря монологи принца Датского.
Федя обзавелся пудовой книгой отзывов. Таскать ее с собой постоянно было тяжело, поэтому домовой особо трогательные фразы выписывал для себя на клочках бумаги, все время терял их и ругался.
Пиччи часто общался с Тюнь-Пунем. При всех они говорили обычно о китайских древностях и парадоксах истории, темы же их бесед наедине никто не знал. На робкие вопросы Феди и сестренок -- когда же, мол, обратно? --мальчуган неизменно отвечал, что скоро все определится...
Интереснее всего проходили вечера. В уютную гостиную, кроме самого Базилевса и труппы Теодоро, допускался лишь Тюнь-Пунь. Помимо дружеских, китаец выполнял при старом драконе еще множество функций. Советник, врач, повар, секретарь, парикмахер, массажист... казалось, что мудрец умел делать все на свете. Он сам накрывал на стол и потчевал гостей экзотическими, необыкновенно вкусными кушаньями. Насекомые, каракатицы, ласточкины гнезда и все остальное, что могло бы вызвать у девочек неприятие, навсегда пропали из меню. Другое дело, что курица, приготовленная Тюнь-Пунем, напоминала по вкусу сахарную кукурузу, а тушеный папоротник -- белые грибы. Зато когда Алена заскучала по окрошке и пельменям, на следующий же вечер она получила и то и другое. Причем пельмени были совершенно такими же, как у бабы Люси, что не удавалось больше никому из многочисленной родни Зайкиных.
Базилевсу и его доверенному Печенюшкин открыл почти всю правду. Хозяева знали, что гости их -- из будущего, скрывалась только цель путешествия. Хотя Тюнь-Пунь, судя по его отношениям с Пиччи, знал и это.
Изгнанник с друзьями спасается в прошлом -- так выглядела версия для дракона. В последнее время здоровье старого полководца изрядно ухудшилось, и полную информацию решено было открыть ему только после неспешной подготовки. Даже во время спектаклей китаец порой незаметно исчезал и, вернувшись, заботливо подносил Базилевсу лакированную чашу с целебным питьем или несколько ярких драже, начиненных лекарственными травами.
Кстати об изгнании. Как-то Лиза сильно удивилась неожиданно пришедшей мысли. "Пиччи! -- закричала она тут же. -- Как же так?! Тебя ведь изгнали из страны, а мы сейчас пусть в прошлом, но в Фантазилье!" "Ну и что? --невозмутимо отвечал Печенюшкин. -- Я же здесь ДО ТОГО, как меня выгнали!" Лиза задумалась, с сомнением покачивая головой, но временно вопрос был исчерпан...
После ужина обычно рассказывались истории с приключениями. Большинству героев находилось о чем вспомнить, даже сестры Зайкины, несмотря на нежный возраст, испытали не мало. Слушая Базилевса, Лиза всегда закрывала глаза. Ей казалось, что на воздушном корабле под тугими парусами она вплывает в яркий, прекрасный, суровый и нежный мир, полный надежд и света. Расставания и встречи, звон мечей и клятвы красавиц, солнце, всходящее над полем синих цветов, и ласковая теплая ночь, пронизанная томительной грустью о прошлом, которое невозвратимо, даже если тебе всего одиннадцать лет...
В свою очередь, хозяин дома и Тюнь-Пунь заслушивались воспоминаниями героев о будущем. Даже история Гамлета была им внове. В повествовании талантливого Никтошки грань между рассказчиком и несчастным принцем постепенно стиралась, так что к финалу потрясенные слушатели обалдело смотрели на слона, словно бы чудом воскресшего из мертвых.
Тему гибели Мурлыки Дракошкиуса Печенюшкин и его команда договорились не трогать. Базилевс также, по неизвестной причине, вопросов о племяннике не задавал. Проболталась на пятый день, конечно, Лиза.
-- ...Велел мне Гоша, завуч наш мерзковатый, после уроков остаться, --тараторила она увлеченно. -- Ты, говорит, загордилась! Ничего я не загордилась, говорю, это вы бы на моем месте от гордости четыре обеда в столовой съедали бы каждый день, а так только три и булочку. Хорошо считаешь, говорит, а почему же тебя с контрольной по математике выгнали? Потому и выгнали, говорю, что хорошо считаю. Я еще пятерым контрольную решила, потому что это несправедливо, если у человека способностей нет, ему двойку ставить. Ладно, говорит, пусть для кого-то ты героиня, а для меня пока ноль без палочки. Исключаю тебя из школы на три дня до педсовета, а там поглядим. Ну и глядите, думаю, своими очочками, они у вас вечно мутные, дальше носа ничего не увидите! Вышла в коридор, а там Аленка ходит, волнуется. Первый класс, банты-фартук, фу-ты ну-ты, важная вся. Я ей рассказала, она как заревет! В сто ручьев! Такая несчастная... Я говорю, Ленка, ты по-моему так же убивалась, когда Дракошкиус погиб, а тут дело-то пустяковое... Ой!.. То есть не погиб, а окаменел... То есть ранили и выздоровел...
Лиза спрятала красное лицо в ладонях, не в силах поднять глаза на Базилевса.
-- Милый Печенюшкин, -- тихо проговорил дракон, когда Лиза уже успела сосчитать про себя до двадцати шести, -- не сердитесь на ребенка. Надо сказать, что рано или поздно я ожидал скорбной вести. Ваше появление у меня не вполне походило на случайность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43