– Да… Не знаю, – тихо ответил он. – Знаю только, что не хочу отпускать тебя.
– Я осталась бы лишь в том случае, если бы была без памяти влюблена в тебя. А может, даже любовь не помешала бы мне уехать.
– Мы же знакомы всего неделю.
Он с удовольствием произносит слово «мы», заметила Кейт и принужденно улыбнулась.
– Зато что это была за неделя!
Уилл нежно коснулся ее лица кончиками пальцев.
– Подожди принимать окончательное решение, Кэти. Дай мне шанс помочь тебе передумать. Завтра я отвезу тебя в аэропорт. Когда улетает твой самолет?
– По-моему, это лишнее. – Не хватает только расплакаться в машине Уильяма и окончательно опозорить себя!
Уилл пропустил ее возражение мимо ушей.
– Когда улетает твой самолет?
– В десять минут четвертого. Но в аэропорту я должна быть примерно в половине второго.
– Я заеду за тобой без пятнадцати час. Мы перекусим в аэропорту после того, как ты пройдешь контроль. – Он улыбнулся. – Конечно, если захочешь.
Не стоит падать в его объятия, убеждала себя Кейт. Незачем лепетать о своей любви и о том, как она жаждет остаться в Англии. Уильяму незачем знать о том, как она мечтает о браке, детях и праздновании золотой свадьбы в кругу детей и внуков. Глубоко вздохнув, Кейт понадеялась, что не выставит себя на посмешище.
– А если бы я осталась, Уильям? Если бы влюбилась в тебя – что тогда?
– Не знаю, Кэти. Прежде я никогда не был влюблен и не знаю, хочу ли влюбляться.
– По крайней мере ты честен.
Он состроил гримасу.
– Не всегда, но я исправлюсь. – Он поднялся и подал ей руку, помогая встать. – Пойдем, я отвезу тебя в отель.
– Спасибо. – Кейт не верилось, что завтра ее поездка закончится. Завтра вечером она сядет в автобус, идущий на Род-Айленд, а Энн встретит ее на автобусной станции и проводит домой. И что же дальше?
– Позднее я позвоню тебе, – пообещал Уильям, помогая Кейт надеть пальто. – Так просто я не сдамся.
– Знаешь, во влюбленности нет ничего ужасного. – Кейт повернулась в его объятиях и подставила губы для поцелуя. Мэри деликатно выскользнула из комнаты, оставив их вдвоем.
Их губы соприкоснулись.
– Это самое худшее, что только может случиться, – прошептал он.
– Что, черт возьми, ты натворила?
– Не сердись, Уилли. – Питти потрепала его по щеке, прошла мимо и устало опустилась на софу. – Я сделала это ради твоего же блага.
Уильяму пришлось собрать все силы, чтобы сдержать гнев. Грохота китайской вазы эпохи династии Мин, разбитой об стену, вполне хватило бы, чтобы сорвать злость. Он сделал глубокий вдох и взял себя в руки.
– Каким образом кража алмаза Торн могла стать для меня благом? Конечно, если бы тебя поймали с поличным и посадили в тюрьму, это принесло бы мне пользу. Наверное, на это ты и намекаешь?
– Перестань язвить. Ты сделал американке предложение?
– Разумеется, нет. Где брошь?
– Так я и думала. – Питти вздохнула и похлопала по софе рядом с собой. Уильям нехотя сел. – Ты признался ей в любви?
– Где брошь, Питти? – Бабушка молча смотрела на него, ожидая ответа. Неужели все так просто? Уильям недоумевал. Неужели влюбиться так же легко, как признаться, что он ни дня не может прожить без Кейт? – Нет, – ответил он.
– Глупый! – пробормотала она и любовно потрепала его по щеке. – Значит, ты до сих пор не поверил в чары алмаза?
– Скажи мне, где он, и я верну его Кейт, заодно извинившись от твоего имени. Я скажу, что булавка расстегнулась и мы нашли брошь в шкафу.
– А может, все-таки поверил, – продолжала размышлять вслух Питти. – Конечно, ты влюбился в нее. Этого только слепой не заметит. И ты собираешься пренебречь своим шансом стать счастливым?
– Я позвоню в полицию. Скажу, что на старости лет ты стала страдать клептоманией, и упрячу тебя в какой-нибудь уэльский санаторий. И ты будешь до конца своих дней глазеть на море и считать чаек.
– Естественно, я предпочла бы англичанку и потому решила дать тебе еще один шанс. Брошь у Джессики. С запиской от меня, в которой я попросила ее надеть брошь сегодня, собираясь в театр, – в качестве эксперимента. Конечно, ты будешь сопровождать Джессику.
– С какой стати?
– Думаю, ты не откажешься выяснить, влюбился ли ты в Кэтрин из-за нее самой, или во всем виновата брошь.
– Брошь тут ни при чем, – выпалил Уильям.
– Докажи! – потребовала Питти.
– Мне наплевать, даже если ты выбросишь эту чертову штуковину в Темзу! Беда в том, что брошь принадлежит Кейт, а Кейт будет убита горем, обнаружив, что она пропала. – Уильям поднялся. – Я иду к Джессике за брошью.
– Ее нет дома. Вы встретитесь с ней в театре. – Питти взглянула на часы. – У тебя в запасе всего пятнадцать минут. Брюки можешь не переодевать – они как раз к случаю.
– Неужели ты рассчитала все с точностью до минуты?
Питти пожала плечами, но не сумела скрыть довольную улыбку.
– Ты совершаешь чудовищную ошибку, отпуская Кэтрин, но возможно, она вовсе не желает становиться герцогиней. Посмотрим, как подействует брошь, если ее наденет Джессика.
– Бабушка спятила, – бормотал Уильям себе под нос, выходя из комнаты, – окончательно спятила.
Теперь ему придется переодеть рубашку и отправиться в Уэст-Энд. Он встретится с Джессикой, придумает какой-нибудь предлог, заберет у нее брошь и поспешит в «Сент-Джайлз», пока Кейт не заметила пропажу. Черт бы побрал Питти и семейные предания!
Глава одиннадцатая
Энн позвонила в половине восьмого.
– Здесь то и дело сообщают о бомбе, от которой чуть не взорвался аэропорт Хитроу, – сказала она. – Скажи, вылетать оттуда не опасно?
– Бомбу обнаружили несколько дней назад. С тех пор в аэропорту все спокойно, – заверила ее Кейт.
– Позвони, если вылет задержат. Ты хорошо отдохнула?
Ну что ей ответить? Можно ли считать влюбленность в герцога «хорошим отдыхом»? Кейт заговорила, тщательно выбирая слова:
– Да, я отдохнула отлично, – и объяснила, что познакомилась с замечательным, обаятельным, добродушным англичанином, который показал ей достопримечательности Лондона.
– Привези его с собой, – потребовала Энн. Ее голос отчетливо и громко слышался в трубке. – Мне не терпится познакомиться с ним. И остальным тоже.
– Хорошо, я приглашу его, – пообещала Кейт. – Я не знаю, как быть, Энни. Я влюбилась в него.
– А ты не думаешь, что виной всему разрыв с Джеффом?
– Нет. Сначала я так и считала, но потом поняла, что испытываю к нему совсем иные чувства. – Кейт не стала добавлять, что ее возлюбленный – герцог. Энни ни за что не поверила бы. – Таких, как он, больше не сыщешь.
– И все-таки мне не верится, что ты познакомилась с мужчиной.
– Поверь, это правда. – Кейт умолчала о том, что провела уик-энд в поместье нового знакомого, – от такой новости ее старшую сестру хватил бы удар. – Должно быть, брошь бабушки Белль исполнила мое заветное желание.
Энн засмеялась.
– У тебя чересчур богатое воображение, Кэти.
– Не всегда. – Кейт решила приберечь на потом новость о стоимости броши. Ей хотелось видеть, какое выражение появится на лице сестры, когда она узнает, что безвкусная безделушка стоит целое состояние.
– Ты встречаешься с ним сегодня?
– Он должен позвонить, а завтра отвезет меня в аэропорт. Он объяснил, что это его последний шанс убедить меня остаться в Англии.
Энн вздохнула.
– Как романтично! – Затем ее голос стал строже: – Будь осторожна, Кэти. Ты знакома с ним всего неделю.
– С Джеффом я была знакома пять лет, и что из этого вышло?
– Ты права, – признала Энн. – Но осторожность никогда не помешает.
– Не волнуйся, – успокоила ее Кейт. – Он самый лучший, самый добрый и честный мужчина из всех, кого я знаю.
Уильям не обращал внимания на то, что происходило на сцене. Он с трудом высидел первое действие «Отверженных» и в антракте попытался улизнуть, но Джессика встретила подруг. Уильям успел выпить, а Джессика большую часть антракта пробыла в дамской комнате в обществе леди Тейлор и Пенни Саутингтон. Уильяму не оставалось ничего другого, кроме как вернуться в ложу и ждать возвращения спутницы. Когда в зале начал гаснуть свет, Джессика села рядом, но уходить было уже слишком поздно. Нельзя же сорвать брошь прямо с груди Джессики и выбежать из театра посреди действия!
Брошь поблескивала в темноте, словно подсмеиваясь над его нерешительностью, но искрилась совсем иначе, чем на груди у Кейт. Возможно, цвет лица Кейт лучше подчеркивал оттенок алмаза. Он глупец, понял Уильям. Это время он мог бы провести с ней, а теперь вынужден сидеть в темноте, поминутно глядя на часы и гадая, сколько песен еще осталось до завершения Французской революции. Должно быть, это самый длинный мюзикл в Лондоне.
По крайней мере ясно одно: уродливая брошь не имеет никакого отношения к его любви к Кейт. Уильям беспокойно заерзал в узком кресле и взглянул на грудь Джессики, убеждаясь, что брошь на месте. Он непременно вернет ее, а если время будет слишком позднее, дождется утра. Кейт сойдет с ума, обнаружив пропажу. Оставалось надеяться, что пока она ничего не заметила. Уильям рассчитывал, что благополучно вернет брошь, разве что попадет в глупое положение, объясняя причастность Питти к ее исчезновению. А затем ему понадобится убедить Кейт остаться в Лондоне, с ним – навсегда.
Но согласится ли Кейт? Без обещаний и признания в любви – вряд ли. Ладно, он постарается справиться с этой задачей. Главное – быть рядом с ней, заниматься с ней любовью, видеть, как смеется Кейт, поддразнивая его. Он любил ее духи, волосы, глаза и обольстительную фигуру. Ему хотелось жить с ней в одном доме, просыпаться по утрам в одной постели и ложиться рядом по вечерам. Неужели все это, вместе взятое, и есть любовь? Хватит ли ее на всю жизнь?
Кейт заснула, не успев выключить ни свет, ни телевизор, по которому передавали вечернюю программу новостей. Несколько часов подряд она укладывала вещи, пытаясь найти место для каждого из купленных сувениров. Она аккуратно свернула даже бумажные пакеты из сувенирных магазинов и сунула их в чемодан, не желая ничего оставлять в номере отеля. Бурный уик-энд лишил ее последних сил: Кейт в изнеможении прилегла на минутку в постель, а проснулась только в семь часов на следующее утро.
Что, если Уильям снова попросит ее остаться? Кейт хотелось ответить согласием, но что будет дальше? Ему нужны приключения, а ей – замужество. Кейт была влюблена в Уильяма и не могла представить рядом другого мужчину. Прошедшие девять дней были самым чудесным временем ее жизни. Расставание с Англией станет почти невыполнимой задачей, но не оставаться же здесь.
Она понимала, что до половины первого должна принять решение. Можно вернуться на Род-Айленд, найти новую работу и перебраться на другую квартиру, а потом вспоминать время, проведенное в Англии, как чудесный сон, а можно попытать удачу и остаться здесь с Уильямом на неизвестный срок.
Солнце сияло так ярко, что Кейт оставила пальто в шкафу номера и, слишком взвинченная, чтобы сидеть в тесной комнате, вышла на свежий воздух. Она прошлась по Черинг-Кросс-роуд, мимо уже знакомых книжных магазинов, в сторону Трафальгарской площади. Пренебрегая надоевшими сосисками и булочками в ресторане отеля, Кейт купила газету у торговца на углу Лестер-сквер и зашла в одну из французских кондитерских, которыми изобиловал Уэст-Энд.
Заняв столик в углу, она заказала кофе и гигантский пончик с желе. Делая вид, что бывает здесь каждое утро, Кейт пила кофе и читала статью о террористах в Хитроу: на ее взгляд, положение не было угрожающим. Страницу политических скандалов она пропустила и долго рассматривала фотографии членов королевской семьи. Вчера днем принцесса Диана устроила прием для представителей американского отделения Красного Креста. Принц Чарльз произнес речь. Леди Хэлен Тейлор, кузина королевы, посетила театр в честь празднования дня рождения подруги. Кейт отметила, что белокурая леди Хэлен весьма миловидна, а женщина на фотографии рядом с ней показалась Кейт знакомой. Кейт присмотрелась: так и есть, это знакомая Уильяма, которую она видела в «Сан-Лоренцо». К лифу ее платья была приколота брошь Торнкрестов.
Это ошибка, иначе и быть не может. Ее брошь на месте. Кейт почти бегом вернулась в отель, схватила с вешалки пальто и ошарашенно уставилась на пустой лацкан. Затем она решила, что оставила брошь на черном свитере. Укладывая вещи, она могла засунуть брошь куда-нибудь, стараясь разместить кофейные чашки, чайник и коробочки с гелем для ванн. Кейт вывалила содержимое чемодана на постель и перерыла всю одежду, затем опустилась на четвереньки и заглянула под кровать.
Когда она в последний раз видела брошь? Усевшись на полу, Кейт начала вспоминать. В машине брошь точно была на месте. Прядь волос запуталась в ней, и Кейт пришлось распутывать ее, снимая пальто в Торн-Хаусе.
Торн-Хаус… Вчера вечером герцог Торнкрест так и не позвонил. И сегодня утром – тоже. Он предлагал купить у Кейт брошь, а вчера она раз и навсегда отказалась продать ее. Неужели он только делал вид, что смирился с ее отказом? Неужели все это время притворялся, вел рассчитанную игру?
Кейт сморгнула слезы. Плакать бесполезно, надо найти брошь. Кейт обыскала тесный номер. Сняла постельное белье, заглянула в щель между матрасом и стеной, но ничего не нашла. Оставалось только поверить в самое худшее. Брошь исчезла, переместилась на грудь другой женщины, с которой Уильям встречался до того, как познакомился с Кейт. Вчера вечером он не звонил – впрочем, она могла и не услышать звонок. Постучав в дверь и не дождавшись ответа, он наверняка решил не будить ее. Но тогда почему не позвонил сегодня утром?
Потому, что терзался угрызениями совести? Потому, что наконец добился своего? Кейт не хотелось верить, что человек, которого она полюбила, способен на такой поступок, но точно так же она не поверила Джеффу, услышав, что он собрался жениться на другой. Сочла, что Джефф шутит.
Потерять вещь стоимостью в четверть миллиона фунтов – не шутка. А уличить во лжи и притворстве любимого человека – тем более. Жаль, что она носила брошь на воротнике, вместо того чтобы положить ее на хранение в сейф. Она думала, что с Уиллом Ландри ей ничто не угрожает.
Кейт повесила сумочку на плечо и схватила газету, сложенную так, что фотография броши оказалась на первой странице. Ей требовались объяснения, и она хотела получить их из первых рук.
– Прошу прощения, мисс, но его светлости нет дома. – Мэри вытирала руки о передник и выглядела встревоженной. – Боюсь, я не смогу впустить вас.
– Леди Торнкрест тоже нет дома?
– В данный момент она никого не принимает.
Все ясно. К чему выслушивать обвинения от разъяренной туристки?
– Передайте герцогу, что приходила Кэтрин Стюарт и пообещала заявить в полицию о пропаже ее собственности. – Кейт протянула горничной газету. – Покажите ему алмаз Торн на тридцать первой странице.
– Непременно, мисс, – горничная вежливо кивнула и взяла газету. – Что-нибудь еще?
Кейт помедлила, чувствуя, как вскипают в ней гнев и боль. Расплакавшись на пороге Торн-Хауса, она ничего не добьется. Ей не верилось, что обитатели дома обманули ее, но именно так они и поступили. Кому поверит полиция – туристке, путешествующей средним классом, или респектабельным гражданам Великобритании? Питти подтвердит любые слова Уильяма, а Кейт придется одной бороться против двоих.
Правда, во все это верилось с трудом, но что еще оставалось думать? Брошь пропала, доступ в Торн-Хаус закрыт. Роман с Уильямом внезапно оборвался, словно и не существовал, а дни, проведенные с ним в поместье, были всего лишь плодом воображения одинокой женщины. Кейт сморгнула слезы и сбежала с элегантного крыльца Торн-Хауса.
Лучше бы она не приезжала в Англию.
– Уехала? То есть как уехала? – Уильям не поверил своим ушам. Его пальцы сжались на обертке букета роз, за которым он заезжал на Оксфорд-стрит.
Молодая женщина за стойкой окинула его недоуменным взглядом и зашелестела страницами.
– Мисс Стюарт выписалась, сэр.
– Кэтрин Стюарт? Вы уверены?
– Да.
– Давно?
Женщина нахмурилась, очевидно раздосадованная настойчивыми расспросами. Снова заглянув в записи, она ответила:
– Незадолго до полудня.
До полудня? Уильям не помнил, как поблагодарил женщину и отошел от стойки. Что, черт возьми, происходит? На часах половина первого, а Кейт уехала, не дождавшись его. Он вернулся в машину и позвонил домой. Возможно, она оставила сообщение Питти.
Спустя несколько минут Уилл бросил трубку и до предела выжал педаль газа. Питти что-то лепетала о газете, о визите Кейт и прочих маловразумительных вещах. Все, что удалось понять Уильяму, – Кейт отправилась в аэропорт. И его задача – остановить ее, пока не поздно.
– Кейт!
Этот возглас она услышала, стоя посреди магазина и размышляя, не купить ли деревянный гребень. Гребень был ей ни к чему, но Кейт пыталась чем-нибудь занять себя, чтобы отвлечься от мыслей об Уильяме и его предательстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19