Джози полезла под соседний стол, успокаивая обоих докторов:
– Простите, мальчики, я тут уронила сыр.
Они сдвинули ноги, пока она выуживала норовистый сырок, отнюдь не удивленные тем, что Джози ползает по полу в поисках чего-то оброненного. Ее коллеги по больнице скорее ожидали от нее чего-нибудь в этом духе.
– Нет проблем, Джози, – ухмыльнулся Марк Гивенс, вгрызаясь в гамбургер.
Его ухмылка говорила сама за себя. Любой мог считать ее круглой идиоткой. Каким образом она надеется стать хирургом, если ее пальцы не удерживают простую баночку сыра? Восемь лет учебы могут пойти коту под хвост за какие-то три месяца. И все из-за секса. Или нехватки такового.
Она во всем винила некоего хирурга-травматолога. Если бы он не смотрел на нее испытующими небесно-голубыми глазами и не подходил слишком близко, она бы не нервничала. И все не валилось бы у нее из рук.
Она снова устроилась рядом с Сарой и вздохнула:
– Я гублю свою карьеру, еще не начав ее всерьез. Доктор Хейз боится доверить мне скальпель. И кто может винить его в этом?
Сара поправила золотистый конский хвостик на голове.
– Ты попала в порочный круг. Он действует тебе на нервы, ты дуреешь и делаешь глупости, а это заставляет его сомневаться в твоей квалификации. Ты психуешь еще больше, и все повторяется.
Джози знала, что она права. С самого первого дня, когда она три месяца назад увидела Хьюстона, принятого на работу в больницу, он заставлял ее трепетать. Своей уверенностью в себе, холодностью и мастерством хирурга.
– И что же теперь делать? Ведь он не позволит мне даже приблизиться к пациенту, не то что самой сделать операцию. А у меня нет оснований пойти к шефу ординатуры и пожаловаться. – При одной мысли об этом Джози становилось еще хуже. – В его глазах я буду просто нытиком. Кроме того, вдруг доктор Хейз заявит доктору Шейнбергу, что я полная идиотка, которую следует лишить медицинского диплома?
Всю сознательную жизнь она мечтала стать хирургом и по окончании школы упорно трудилась, чтобы добиться этого. Когда умер отец, сам бывший хирургом, она еще больше укрепилась в своей решимости.
Спотыкаться на ровном месте и ползать по полу на четвереньках в поисках рентгеновского снимка было не самым лучшим способом достичь этой цели.
Сара положила ложку на стол и усмехнулась:
– Знаешь, что надо делать, когда кто-то внушает тебе страх? Представить его себе совершенно беспомощным. Ну, например, что он стоит перед тобой в нижнем белье.
У Джози запылали щеки. От внезапно возникшей перед глазами картинки более чем шестифутовой загорелой мускулистой фигуры доктора Хейза в коротких подштанниках все ее чувства вошли в неуправляемый штопор.
– Тебе нравится мучить меня? – с трудом выдавила она почти шепотом.
Сара пожала плечами:
– Ну, ты могла бы просто переспать с ним. Это вернет ему нормальный человеческий статус.
Хотя в устах Сары это прозвучало не более возбуждающе, чем совет сходить в туалет, Джози покраснела. Ей стало вдруг жарко, несмотря на то что кондиционер работал на полную мощность.
– Это еще хуже! Не могу же я заниматься сексом с шефом! – Насколько ей известно, это шло против существующих правил, не позволяющих нарушать этику корпоративного братства, царившую в больнице. Кроме того, едва ли она произвела большое впечатление на Хьюстона. Как в интеллектуальном, так и в физическом плане. Джози привыкла, что мужчины не проявляют к ней особого интереса. И похоже, доктор Хейз не был исключением.
– Да я уверена, что он истерически расхохочется от перспективы переспать со мной. Я совсем не нравлюсь ему. По крайней мере мне так кажется, – добавила она.
Бывало, что он чертовски долго хмуро смотрел на нее, видимо, пытаясь разобраться, каким образом круглая идиотка вроде нее сумела выжить в медицинском институте.
И он никогда не улыбался. Во всяком случае, ей. Правда, порой он бросал на нее совсем другой взгляд, глубокий и пронизывающий, от которого ей тут же хотелось взглянуть в зеркало и убедиться, не забыла ли она одеться утром. Она убеждала себя, что ей это только кажется, что это плод ее изголодавшегося по сексу воображения. А может, все-таки она не обманывалась?
– Знаешь, Сара, иногда я замечаю, что он смотрит на меня, и ловлю в его глазах такой взгляд! Нет, это безумие, я, конечно же, ошибаюсь.
Она помахала рукой перед лицом при одной мысли о глазах Хьюстона, буквально ощупывающих и раздевающих ее.
– Это какой еще «такой взгляд»? – Сара остановилась, не донеся чашку до рта.
Джози оглянулась вокруг – убедиться, что никто не обращает на них внимания, и едва слышно прошептала:
– «Если бы мы были наедине, я бы содрал с тебя одежду!» – вот какой.
Ей не часто приходилось встречать подобный взгляд, поскольку большинство мужчин видели в ней веселого, жизнерадостного приятеля. Что-то вроде беззаботного медвежонка из диснеевского мультфильма. А те редкие случаи, когда она замечала в чьих-то глазах проблеск особого интереса, навсегда остались в ее памяти.
Сара поставила чашку на столик.
– Ты уверена?
– Нет, конечно. – Это могло быть просто бредом или галлюцинациями, вызванными недосыпанием и отсутствием сексуальной разрядки.
Доктор Хейз был мужик что надо. Он мог заполучить любую женщину, которую захочет, она в этом уверена. Так с чего бы ему хотеть ее, пухленькую простушку?
– Вся моя жизнь рушится, – посетовала она.
Это было так похоже на нее – совершать что-нибудь до абсурда глупое – например, по уши втрескаться в мужика, от которого зависела ее карьера.
– Не драматизируй, Джози. – Худая и высокая, в темных очках, Сара выглядела очень строгой, и ее воспринимали всерьез. – Люди уважают тебя. Мне самой пришлось самоутверждаться, пока меня не стали принимать всерьез.
– Тебе легко говорить!
Малый рост был проклятием Джози. Она казалась не выше среднего шестиклассника, к тому же коротко стригла каштановые волосы. Да еще от рождения у нее были ямочки на щеках, что совсем не придавало ей солидности. А учитывая ее врожденную непоседливость и жизнерадостность, большинство окружающих считало ее не слишком умной. Ее поведение с доктором Хейзом лишний раз подтверждало это.
Сара вытерла губы бумажной салфеткой.
– А ты хоть раз подумала, что, становясь хирургом, ты отвергаешь собственную натуру, изменяешь себе? Может, тебе лучше заняться чем-нибудь другим? Чем-нибудь необычным?
– Необычным? – Джози откинулась в кресле. Как она могла хоть на минуту подумать, что Сара – ее лучшая подруга! – Что я, по-твоему, должна делать? Продавать воздушные шарики? Изготовлять бижутерию? У меня же были высшие баллы по всем предметам в институте. Да я получила диплом с отличием!
Ее голос разносился далеко вокруг. Но ей было наплевать. Она гордилась тем, что по окончании института в знак отличия она могла носить золотой галун на шее.
Размешивая еще один пакетик со сливками в полупустой чашке кофе, Сара покачала головой:
– Я не это имела в виду. Ведь ты общительный и компанейский человек, а избрала профессию, более свойственную надменным, не склонным к болтовне мужчинам. Тебе ежедневно приходится подавлять веселую, любящую шутку сторону своей натуры, и это неизбежно будет угнетать и раздражать тебя.
Интересная и вовсе не столь уж обидная теория, как показалось поначалу Джози. Но она-то знала, что ее выводит из себя. И причина была вовсе не в необходимости быть менее разговорчивой.
– Благодарю вас, доктор Фил. Но мне кажется, все гораздо проще. – Она хотела доктора Хейза. Джози потрясла головой: – Хотя хирургии и не слишком свойственны веселость и легкомыслие, я сейчас уже не смогла бы вернуться назад и оставить ее. Люди подумают, что я свихнулась. Как можно выбросить на ветер все эти годы учебы и затраченные на нее деньги? Я просто хочу, чтобы доктор Хейз относился ко мне, как к любому другому врачу, врачу-мужчине. Но у меня все валится из рук, и я заливаюсь краской всякий раз, когда он оказывается поблизости.
– И что только ты в нем нашла? – удивилась Сара. – Ведь он такой холодный и чопорный.
Что она видела в нем такого, заставлявшего ее пульс биться учащенно, а ее руки трястись? Кроме красивого лица и крепко сложенной фигуры.
– Он просто великолепен, Сара. Абсолютно спокоен во время операции, уверен в себе, но не высокомерен. Он всегда знает, что делает. – Она почувствовала, как у нее все переворачивается внутри при одной мысли о нем. Опершись подбородком на руки, она продолжала: – У него все мысли направлены на то, чтобы быть превосходным хирургом. Все остальное для него не имеет значения.
Джози сама хотела бы достичь подобного уровня концентрации.
На Сару это не произвело никакого впечатления.
– По мне, так это просто скучно. Я всегда думала, как хорошо быть педиатром. Вокруг моего кабинета не бродят толпы самовлюбленных эгоистов.
– А мне это не может наскучить. – Джози чуть вздохнула, представив себе, как Хьюстон сфокусировал на ней взгляд голубых глаз, а умелые руки засунул ей куда-то промеж ног. – По правде говоря, зря ты подкинула мне эту идею насчет нижнего белья. Теперь, когда я встречу доктора Хейза, я тут же представлю его себе в голом виде. – И кто знает, что еще вывалится у нее из рук. Ей еще повезет, если с ней самой ничего не случится. Сара ухмыльнулась:
– Да я просто ревную. Тебе хотя бы достался взгляд, да еще какой! А я вот уже год как без мужика. И пенисы я вижу только у восьмимесячных мальчиков.
Джози прыснула:
– Это не совсем то, что нужно.
– Да уж, совсем не то. – Сара устроилась поудобнее, и вдруг ее глаза широко распахнулись. – Великий Боже, я видела это!
Чуть повернувшись на стуле, Джози воскликнула:
– Что? Что ты видела?
– Только не оборачивайся, – тихо прошипела Сара. – Доктор Хейз только что вошел.
Джози застыла в полуобороте, словно в разгар исполнения необычного ритуального упражнения йоги.
– Ну и что? Что он делает?
– Он бросил на тебя взгляд. – Сара замахала руками, словно увидев перед собой НЛО: – Ух ты, похоже, температура тут подскочила сразу градусов на десять.
Джози почувствовала, как волосы у нее на затылке встают дыбом, и прикусила губу, полная решимости не смотреть в сторону доктора Хейза.
– Это просто безумие. – Она отодвинула свой неаппетитный тост. – У меня такое ощущение, будто мы в институтском кафетерии, а не в больнице. Я фантазирую по поводу этого человека, а ведь его совершенно не знаю. Мы с ним и разговаривали-то единственный раз, когда он читал мне нотацию по поводу моего последнего приступа идиотизма.
– Иногда слова вовсе не нужны.
Джози представила себе доктора Хейза, на котором ничего не было, кроме стетоскопа в руках, проводящим у нее внутреннее обследование.
О, черт! Сара и представить себе не могла, насколько глубокомысленным оказалось ее утверждение.
Глава 2
Не вынеся ощущения, что доктор Хейз неодобрительно смотрит ей в спину, Джози минуту спустя сбежала из кафетерия. Она стряхнула крошки тоста с юбки и рванула к двери, упрямо разглядывая пол, притворившись, что не видела его.
В холле она простилась с Сарой, возвращавшейся в педиатрическое отделение.
– Прошвырнемся завтра по магазинам?
– Отлично! – Сара нажала на кнопку лифта «вверх». – Мне нужна твоя моральная поддержка. Покупка купальника – это, пожалуй, один из самых травмирующих моментов в жизни женщины. Я всегда думала, что неплохо жить вблизи пляжа. – Она жестом показала на свою тощую фигуру. – Но что касается сексуальности, я чувствую себя как доска в купальнике.
– Ну зачем уж так? – Джози закатила глаза и рассмеялась.
Сара была худой, но поскольку Джози провела детство, делая покупки в магазинах для толстушек «Притти плюс», то худоба не вызывала у нее сочувствия. У нее самой появлялись округлости в стратегически важных местах, таких как попка и грудь, – еще одно нежелательное следствие малого роста или, скорее, результат отвращения к физическим упражнениям и любви к сладостям и мороженому.
Каковы бы ни были причины, ее вес превышал тот, что считался образцовым. Но это не слишком волновало ее. Она не прибегала к принудительному голоданию, не садилась на диету, хотя иногда ей и хотелось почувствовать на себе этакий особый мужской взгляд. Она была достаточно миловидна, с привлекательной фигуркой, в смысле округлых форм, но молодые люди привычно относились к ней по-приятельски, отчего она, по правде сказать, порядком устала.
Но устать и знать, как все это поправить, – не одно и то же. Она понятия не имела, каким образом можно решить проблему, не изменив при этом своей натуре, обучиться искусству тайных многозначительных взглядов и отважиться на липосакцию. Поскольку все это не привлекало ее, похоже, она была обречена оставаться вечным дружком-приятелем.
Помахав на прощание Саре, она отправилась в реанимационную палату. Там подошла к третьей постели.
– Как вы себя чувствуете, мистер Дэвидсон? – Джози склонилась над больным, стараясь выкинуть доктора Хейза из головы.
В свои семьдесят два года мистер Дэвидсон был одним из самых бодрых пациентов, и она была уверена, что после только что проведенной операции на колене он вскоре вернется на поле для гольфа.
Дэвидсон был уже, наверное, пятым пациентом с операцией на колене, в которой она ассистировала доктору Хейзу, и хотя в прошлом доктор Шейнберг позволял ей самостоятельно делать операции, Хейз не доверил ей ни разу. Она надеялась, что он разрешит ей оперировать мистера Дэвидсона, но тот не удостоил ее и словом. При таких темпах личной практики к тому времени, когда доктор Хейз найдет, что она готова работать самостоятельно, ей самой уже потребуется операция по замене коленного сустава.
Мистер Дэвидсон посмотрел на нее проницательно, несмотря на то что всего два часа назад очнулся от наркоза.
– Отлично чувствую, доктор Эдкинс. Еще часика два посплю, а потом пойду испытывать новое колено на прочность.
Она улыбнулась, понимая, что он шутит, и проверила его анализ крови.
– Вы ведь знаете, что вам предстоит пройти курс интенсивной физиотерапии? Так что не вздумайте прыгать или танцевать джигу прямо сейчас, слышите?
Старик подмигнул ей. Выглядел он свежо и бодро.
– Слушаюсь, мэм.
Она пожала его здоровую ногу сквозь одеяло. У Чарли Дэвидсона был настоящий мужской характер.
– Вот так-то лучше.
Беседуя с больными, она иногда с тревогой думала, что не создана для хирургии. Она больше чувствовала себя на своем месте в общей врачебной практике или в педиатрии, вращаясь среди людей.
И тем не менее она избрала травматологическую хирургию в качестве своей специализации, и пути назад не было. Просто невозможно передумать и сменить профессию на втором году ординатуры. Конечно, на самом деле она не сама избрала хирургию, так решил ее отец, но ей придется исполнить его волю.
Она была уверена, что у нее все получится, и очень неплохо вела больных вместе с доктором Шейнбергом. Но тут в команду травматологов вошел Хьюстон Хейз, и в этой пьесе ей выпала роль запинающейся и заикающейся неуклюжей героини.
Мистер Дэвидсон заявил:
– Вы знаете, если я еще здесь, то только из-за вкусной еды в больнице и ради того, чтобы ежедневно видеть ваше милое личико. – И он лукаво улыбнулся.
Она проверяла данные о его состоянии и анализы.
– Надо же, вытерпеть такую боль, и все ради больничной еды и встречи со мной.
– Какая боль? У меня ничего не болит.
– Подождите, пока не кончится действие анестезии после операции, – предостерегла она, еще раз поражаясь его стойкости. Кровяное давление было в норме.
– Ну, тогда я попрошу сестру дать мне вон те маленькие голубые таблетки. Они помогают. – Он пожал плечами: – Но что мы все обо мне? Давайте поговорим о вас. Я смотрю, у вас нет обручального кольца.
Закончив заносить его показатели в табличку над кроватью, она весело взглянула на него:
– А вы не думаете, что я немножко молода для вас? – Он рассмеялся, тут же смех перешел в послеоперационный кашель.
– Я заставила вас прокашляться, – весело заявила она. – Это хорошо. Прочищает легкие. – Она помогла ему принять сидячее положение.
– Вы не мой тип женщины, – ответил он с усмешкой, чуть отдышавшись. – Мне никогда не нравились брюнетки. Нет, я имел в виду моего внука. Он где-то вашего возраста, адвокат, похож на Тома Круза, ну, того парня, по которому девицы сходят с ума.
Джози прикрепила его карточку к спинке кровати. Покачав головой, она подняла руку и рассмеялась.
– Ну уж нет, благодарю. – Она не чувствовала себя настолько одинокой, чтобы польститься на знакомство, устроенное пациентом. – Теперь, если с вами будет все хорошо, медсестра организует, чтобы вас перевели в палату, и позволит вашей жене навестить вас. Ну а я завтра утром зайду к вам – убедиться, что у вас все нормально.
Помахав ему рукой и улыбнувшись, Джози повернулась к выходу и наткнулась на что-то твердое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29