Они свернулись калачиком друг рядом с дружкой и пребывали в полудреме. А я, как всегда, оставшись один, стал подпевать льющейся из приемника музыке.
ГЛАВА 39
Чистенький, свеженький и отутюженный, Тристрам сидел с родителями.
– Хороший сегодня денек, правда, милый? – спросила его мама.
– Да, отличный. Мы ездили за город.
– Ты, Дженни и Келвин? – спросил отец.
– Да. Машинка у него классная. Там и радио, и крыша раздвижная.
– А Филип не ездил?
– Ты же знаешь, что нет. Он весь день сидел дома.
– Дело не в этом. – Джеффри Холланд взглянул на сына. – Почему ты не взял его с собой?
– Но Келвин его даже не знает. И он его не приглашал. Что я мог поделать?
– Вполне мог Келвину подсказать. Брат только что приехал. Неужели тебе не хочется с ним побыть? Показать город. Познакомить с кем-нибудь.
– Ты прав, папа.
– Почему же ты этого не сделал? – Не подумал.
– Это не ответ, Тристрам. Я спрашиваю, почему ты не взял с собой брата?
Диана Холланд опустила журнал.
– Но он уже ответил, Джеффри. Он сказал, что Келвин Филипа не приглашал. А взял их за город именно он.
– У нас с Тристрамом мужской разговор, так что просьба не вмешиваться. И он прекрасно понимает, о чем идет речь. Я прав, Тристрам?
Тристрам смотрел прямо перед собой.
– Понимаешь ведь, а? Мама думает, что ты все еще нуждаешься в ее защите, но ты прекрасно знаешь, к чему я клоню. Я жду ответа.
– Но я уже сказал – Келвин его не звал.
– Это отговорка, а мне нужен ответ. Тебе последнее время слишком многое сходит с рук. Твоя мама готова разрешить тебе все.
– Джеффри!
Диана Холланд поднялась.
– Видимо, она и сейчас хочет защитить. Оставь его, Диана. Он сам за себя может постоять.
– Господи, Джеффри, Тристрам тут совершенно ни при чем, ты сам знаешь. Оставь мальчика в покое. Если тебе кого-то позарез нужно ударить, ударь меня, но ребенка не трогай.
– Ты считаешь, что без тебя ничего обойтись не может. Но тут разговор действительно мужской. Либо сиди и молчи, либо выйди, если не хочешь выглядеть глупо.
Она посмотрела на Тристрама, но тот словно окаменел. Сидел и молчал, чуть побледнев.
– А-а, все вы одинаковые. Что ж, поиграйте в мужчин. Ничего вы не понимаете. Ни тот, ни другой.
И она вышла, хлопнув дверью.
– Итак? Я жду ответа. Так больше продолжаться не может. Я надеялся, что с приездом брата все придет в норму. Но ты стал еще хуже. Так вот, послушай. Ты взял себе в голову, что можешь делать все, что тебе заблагорассудится. Я не знаю, чем вы там целыми днями занимаетесь с этой девочкой, но этому надо положить конец. Я не говорю, что ты должен перестать с ней встречаться, но надо и о семье не забывать. Твоя мама из-за всего этого совсем извелась, а теперь, значит, брата тоже побоку? Дженни – замечательная девочка, не сомневаюсь, что она тебе очень нравится, но ты еще совсем ребенок, а мы все-таки твои родители…
Тристрам, еще сильнее побледнев, встал и взглянул отцу прямо в глаза. Отец, удобно сидевший в кресле, поднял голову.
– Ты ничего, – с расстановкой, негромко и взвешенно произнес Тристрам, – ничего не знаешь.
Отец резко поднялся и одним коротким движением влепил сыну пощечину. Голова Тристрама дернулась в сторону, но он медленно ее повернул и снова взглянул на отца.
– Извини, – опять-таки негромко и с расстановкой сказал он, – но ты ничего не знаешь и не понимаешь.
– Выйди из комнаты. Когда придешь в себя, наглости и самодовольства поубавится, можешь вернуться, и мы поговорим. А сейчас – выйди.
На лестнице Тристрам встретился с матерью. Она окинула его быстрым взглядом, но не сказала ни слова. На кровати Тристрама лежал Филип.
– Я слышал, отец на тебя кричал. Что-то он разгулялся. В чем дело?
– Ни в чем.
– Так не бывает.
– Он решил, что ты должен был с нами поехать за город.
– Что? С тобой, с ней и Келвином? Ничего себе, шуточки. С вами тремя? Это у него что-то с головой.
– Не знаю, что у него с головой.
– Спятил, вот что. Ну, и чем же вы занимались?
– Поехали за город, там погуляли.
– Да ну? Погуляли, значит? Ты и Дженни погуляли, вот и все развлечение. Вы с ней, я так понимаю, все время гуляете.
– Сам не знаешь, что несешь.
– Ой ли? Видел я вас, голубочков, и с Вероникой разговаривал. Вы же все время вместе. И ты мне будешь говорить, что вы только и делаете, что гуляете? Ха-ха.
– Дурак ты.
– Не хочешь отвечать. А я спорить готов, что ты ее долбаешь. Спорить готов.
– Нет. И вообще, оставь меня в покое.
– Долбаешь, спорить буду.
– Отстань.
– Что, скажешь нет?
– Оставь меня в покое, говорят тебе.
– Я тебя никак расстроил? А что это значит? Что я прав.
– Шел бы ты!
– Ну, оставлю я тебя в покое, что будешь делать? О своей Дженни мечтать? Над вами же все смеются. И ты будешь мне рассказывать, что ты ее не попробовал? Двадцать девушек невинных пригласили погулять, на гулянке умудрились все невинность потерять.
– Катись на хрен.
– Ой, обидели ребеночка, сейчас заплачет. «Оставь меня в покое». «Катись на хрен». Оставь нас с Дженни в покое. Ой-ой-ой.
Тристрам схватил с подоконника мраморный кругляш – пресс для бумаги – и кинулся через всю комнату на брата. Усевшись тому на грудь, вскинул руку с прессом над головой.
– Сказал, оставь меня в покое. – Глаза его горели недобрым пламенем, рот вытянулся тонкой ниткой. – Не отстанешь – убью. Убью, понял?
Филип посмотрел на кругляш, потом на лицо брата.
– Ладно. Ладно. Успокойся. Пошутить нельзя. Слезай.
Тристрам отпустил Филипа, и тот секунду подумал – а не надрать ли нахалу уши? – но, еще раз взглянув на брата, решил, что не стоит. Он выскользнул из комнаты и остановился на площадке. «Оставь меня в покое». Скопировав таким образом брата, он ушел в свою комнату.
ГЛАВА 40
Я лежал на кровати и разглядывал свое дурацкое толстое тело. Да, дурацкое. Ну и что? Зато во всем остальном – полный порядок. Я же – Господь Бог, на все смотрю сверху, великодушно поглаживаю весь мир, снисхожу до него, поддерживаю теплым словом. Все теперь – мои дети, все в моих руках и мне подвластны.
Да, мне теперь подвластно все, стоит только шевельнуть пальцем. Ясно, Большой Джон? Что скажешь? Моя потная лапа тебе больше не требуется, верно? Или как? Я поднапряг мышцы, и он чуть дернулся, как бы подмигивая мне в ответ. Ладно, ложись на бочок и отдыхай.
А мои детишки теперь и вправду мои. Все остальное – ерунда, правда же, Большой Джон? Вообще, теперь весь мир льет воду на нашу с тобой мельницу. И не будет больше вскрикиваний во сне, не будет эротических фантазий.
Я разгладил рукой простыню. Чистое белье, и мое тело – почти такое же белое. Что же, я – Бог? Нет. Увы. Но я знаю Его, и теперь Он – на моей стороне. Поначалу Он допустил ошибку, но сейчас у Него есть время, и Он ее исправляет. Я вдавил палец в живот. Он утонул на несколько дюймов – и что с того? Что с того, черт подери? Кому какое дело до моего живота? Я вполне могу расслабиться – откинуться на спину и расслабиться. Я уже испытал высшее наслаждение, а если захочется еще, я всегда его получу. Детишки всегда мне его доставят.
ГЛАВА 41
– Я решила, что лучше подождать, пока они уйдут. – Миссис Траншан с торжествующим видом взглянула на мужа, сидевшего по другую сторону стола. – Мы получили письмо насчет Дженнифер. Из школы.
– Да, дорогая. – Мистер Траншан откусил еще один кусок от бутерброда. – И что же?
– Письмо написала ее классный руководитель, эта мисс Дирбек, мы, мол, не должны беспокоиться – попробуй тут не забеспокойся! – но ее очень тревожит Дженнифер. Она стала хуже заниматься, не дружит с одноклассницами. Вообще-то ничего страшного не происходит, и она бы не стала писать родителям, но Дженнифер всегда была ее гордостью, поэтому перемена в ней особенно заметна. Заметна! Уж наверное, раз ей вздумалось писать нам письмо. Она пыталась поговорить с Дженнифер, но без толку, и хотя она не хочет, чтобы мы беспокоились, поставить нас в известность считает нужным – вдруг нам как-то удастся ей помочь. Возможно, мол, это переходный возраст, и давить на нее не надо, все пройдет само. Возможно! А если нет? Дожили – письмо из школы!
Мистер Траншан откусил бутерброд еще раз и почесал в затылке. Жена громко отхлебнула чай из чашки.
– Я тебя еще месяц назад предупредила, – продолжала миссис Траншан. – Просила: поговори с ней, но где там! Тебе удобнее подождать. Говорила: встречи с этим парнем до хорошего не доведут. Вот и дождались – письмо из школы! С Вероникой такого не было никогда, да и с Дженнифер мы раньше хлопот не знали. Это все он, этот парень.
– Мне с ней говорить бесполезно.
– С ней? При чем тут она? Дело в нем, в его родителях. Пока они сюда не приехали, мы горя не знали. А они, между прочим, и двух слов с нами сказать не соизволили. Но теперь придется.
Холланды и Траншаны встретились ближе к вечеру, когда Тристрам и Дженни еще не вернулись из школы. Встреча была недолгой.
Джеффри Холланд предложил гостям выпить. Мистер Траншан сначала согласился, но миссис Траншан отказалась, тогда отказался и он. Им предложили сесть. Мистер Траншан сел, но его жена осталась стоять, и через несколько секунд он тоже поднялся. Диана Холланд стояла у окна и наблюдала за происходящим, не очень веря собственным ушам и глазам.
– Я сразу перейду к делу, – начала миссис Траншан. – Учительница Дженнифер написала нам письмо, в школе ею не очень довольны. Она всегда была в классе лучшей, самой надежной, самой популярной. Всегда. А теперь все переменилось.
– Простите, я не совсем понимаю. Миссис Холланд вежливо улыбнулась.
– Дело вот в чем. – Реймонд Траншан знаком велел жене помолчать. – Она всегда была образцовой девочкой, мы с ней никогда дурного слова друг другу не сказали. Поймите, я вовсе не намекаю, что всему виной ваш сын, но, с тех пор, как они подружились, Дженнифер стала совсем другая. А теперь еще это письмо из школы.
– Боюсь, я все равно не понимаю.
– Зато я понимаю, Диана. Я понимаю. – Джеффри Холланд подошел к жене и стал рядом с ней. – Мистер и миссис Траншан, – он говорил так, словно делился тайной, – считают, что по вине нашего Тристрама их дочь сбилась с пути истинного.
– Я этого не говорил, мистер Холланд. Я сказал лишь, что она была не ребенок, а золото…
– …пока не встретила моего сына. Но что, собственно, за этим утверждением стоит? Мне встречались родители, которые не справляются с собственными детьми, но то, с чем пришли вы, ни в какие ворота не лезет. – Жена попыталась его остановить. – Есть такая старая поговорка: валить с больной головы на здоровую. Может, она и банальна, но это потому, что истина банальна всегда. У плохого мастера всегда виноват инструмент.
– Извините ради Бога. Муж не совсем это хотел сказать.
– Зачем ты извиняешься? Я хотел сказать именно то, что сказал. Да это просто наглость! Их золотая дочка начала куролесить, а они пришли обвинять нас. Если у вас с вашим ангелочком начались трудности, разбирайтесь сами. Нельзя вот так валить на чужие плечи. Это же надо! Я мог еще месяц назад прибежать к вам жаловаться на вашу распрекрасную дочь за то, что она сделала с Тристрамом, только какой в этом смысл?
– Ну, это вы уже напрасно, – переступив с ноги на ногу, неловко промолвил Реймонд Траншан.
– Пусть выскажется, Реймонд. Теперь ясно, в кого парень. Все дело в вашем Тристраме, мистер Холланд, а не в Дженнифер, нравится вам это или нет.
– По-моему, вы сказали достаточно, миссис Траншан. – Глаза Дианы Холланд превратились в две льдинки. – Было очень приятно наконец с вами встретиться, но сейчас вам лучше уйти.
Джеффри Холланд засмеялся, и миссис Траншан направилась к выходу. Ее муж замешкался, посмотрел на Джеффри, на Диану – и вышел вслед за женой.
Укрывшись на верхней площадке лестницы, Филип и Вероника с трудом сдерживались, чтобы не расхохотаться.
ГЛАВА 42
– Они сегодня с Траншанами встречались, – доложил Филип Тристраму.
– Кто?
– Родители, кто же еще. Траншаны пришли сюда. Они поцапались.
– Совсем сдурел.
– Только не я. Я сам все слышал.
Тристраму не хотелось поддерживать этот неприятный разговор.
– Неужели тебе неинтересно знать, что они не поделили? Это к тебе относится.
– Опять начинаешь, да?
– Так вот, они поцапались из-за тебя и Дженни. Мы с Вероникой все слышали. Ее родители заявили, что ты ей не пара и не должен с ней встречаться, а отец на них наорал и выставил.
– Я тебе не верю. Не могло такого быть. Не верю. Ты сдурел, совсем спятил.
– Спроси Веронику. Она рядом со мной стояла. Твои с Дженни прогулочки тю-тю – сам увидишь.
– Не хочу я слушать твои дурацкие басни. В Лондоне совсем умом повредился. Не верю я тебе. Оставь меня в покое.
– Пожалуйста, скоро сам все узнаешь. А то вы все гуляете да гуляете. Прогуливаетесь. Считай, что накрылись ваши прогулки.
– Я тебя, кажется, в воскресенье предупредил. Смотри, не поздоровится тебе.
– Один будешь бить или Дженни на помощь позовешь? Заодно, глядишь, еще чем-нибудь займетесь.
– Иди отсюда. Оставь меня в покое. Не хочу я этот бред слушать.
– Ладно, скоро сам все узнаешь. Потерпи чуток.
Дженни причесывалась за туалетным столиком. Вошла Вероника и уселась на кровать. – Как в школе?
– Все отлично.
– Домой снова с Тристрамом шла?
– А что?
– Да так. – Вероника принялась чистить ногти о нижние зубы. – Мама с папой сегодня были у его родителей. – Она оглядела ногти. – Насчет тебя.
– То есть как?
– Так. Пошли к ним поговорить насчет тебя и Тристрама. И поссорились.
– Ты-то откуда знаешь? – Дженни посмотрела на сестру в зеркало. – Тебя же там не было. Но хорошо, что они наконец познакомились.
– Я была у Филипа. И мы поневоле все слышали. Они кричали, на чем свет стоит. Мама с папой сказали, что он тебе не ровня, тут мистер Холланд и взвился.
– Ты просто врушка, злая врушка, – сказала Дженни, не принимая сестру всерьез.
– Это ты так считаешь. Тебе же помочь хочу. Все-таки ты мне сестра. Они тебе запретят с ним видеться. Так что знай заранее.
– Врушка.
– Нет же, говорю тебе. Мы все слышали. Они так орали, что не услышать было нельзя.
– Ты гадкая и злая врушка. Я тебе не верю. Оставь меня в покое и дай мне причесаться.
– Ну, если тебе моя помощь не нужна… Только не говори потом, что я тебя не предупредила. Сегодня ты со своим драгоценным Тристрамом встретилась в последний раз.
– Ты дурочка и врушка. Врушка. Врушка. Не знаю, зачем тебе это надо. – Дженни, казалось, вот-вот заплачет. – Оставь меня в покое.
Гордо вздернув нос, Вероника вышла из комнаты.
– Я только хотела тебе помочь.
ГЛАВА 43
У меня с Тристрамом был уговор: если он хочет, чтобы я подвез его в школу, без двадцати девять он должен стоять у моей машины. После понедельника он не появился ни разу, да и в школе я его не видел. Поскольку много народу валялось с гриппом, я его отсутствию не придал особого значения. Моя голова и мое время были заняты другими вещами. Благодаря машине я вдруг стал популярен. По вечерам меня все время куда-то приглашали. Кого-то все время надо было подвезти.
Не доносилось и пересвиста. Два раза – если не больше – их свист слышался мне во сне. Я даже был готов проснуться и выглянуть в окно, но пересилить природу не смог.
Потом, под вечер в пятницу, к нам пришли мистер и миссис Холланд. Мама кликнула меня снизу – оказалось, им требовался я. Очень мило. И очень странно. Не видел ли я Тристрама, спросили они. Когда? После понедельника. Нет, не видел. А Дженни? Нет, Дженни тоже. А в чем дело? Что случилось? Исчезли они, вот что. В понедельник? В понедельник. Почему же вы пришли ко мне только сегодня? Почему?
– Мы решили, что это просто шутка. Что они вздумали нас проучить. Мы из-за них поскандалили. И решили, что это просто шутка.
– Шутка? – не мог понять я.
– Вчера вечером мы сообщили в полицию, – объяснили они мне, словно извиняясь.
– Вчера?
Мама положила мне руку на плечо, но я стряхнул ее.
– Ты их не видел? Я покачал головой.
– И не представляешь, где они могут быть?
Я снова покачал головой. Все в ней перепуталось. Надо было побыть одному.
– Если о чем-то вспомнишь…
Я кивнул и поднялся к себе в комнату. Обхватив голову руками, я стал думать. Ничего не случилось. Просто они решили спрятаться. Попрячутся, а потом им надоест, и они вернутся, улыбающиеся и довольные. Они просто спрятались. В сарайчике. Сейчас пойду погляжу в свою дырочку и увижу – они лежат и лопают печенье, а в промежутках занимаются любовью. Напрячутся – и выйдут.
Света в сарае не было, и я пробрался в сад Траншанов. Медленно открыл дверь. Не дай Бог испугать их или как-то застать врасплох. Сарай был пуст. Как же так, они должны быть здесь – прятаться, спать, что-то делать. Но сарай был пуст.
Я вернулся в свою комнату, забрался в постель. Но гон не шел. Я словно чего-то ждал. Долго ждал, очень долго. Когда же они позовут друг друга, где их условный сигнал? Сон не шел.
Я оделся, спустился вниз, вывел на улицу свою мини. Я ездил по окрестностям, пока не стало восходить солнце и можно было погасить фары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
ГЛАВА 39
Чистенький, свеженький и отутюженный, Тристрам сидел с родителями.
– Хороший сегодня денек, правда, милый? – спросила его мама.
– Да, отличный. Мы ездили за город.
– Ты, Дженни и Келвин? – спросил отец.
– Да. Машинка у него классная. Там и радио, и крыша раздвижная.
– А Филип не ездил?
– Ты же знаешь, что нет. Он весь день сидел дома.
– Дело не в этом. – Джеффри Холланд взглянул на сына. – Почему ты не взял его с собой?
– Но Келвин его даже не знает. И он его не приглашал. Что я мог поделать?
– Вполне мог Келвину подсказать. Брат только что приехал. Неужели тебе не хочется с ним побыть? Показать город. Познакомить с кем-нибудь.
– Ты прав, папа.
– Почему же ты этого не сделал? – Не подумал.
– Это не ответ, Тристрам. Я спрашиваю, почему ты не взял с собой брата?
Диана Холланд опустила журнал.
– Но он уже ответил, Джеффри. Он сказал, что Келвин Филипа не приглашал. А взял их за город именно он.
– У нас с Тристрамом мужской разговор, так что просьба не вмешиваться. И он прекрасно понимает, о чем идет речь. Я прав, Тристрам?
Тристрам смотрел прямо перед собой.
– Понимаешь ведь, а? Мама думает, что ты все еще нуждаешься в ее защите, но ты прекрасно знаешь, к чему я клоню. Я жду ответа.
– Но я уже сказал – Келвин его не звал.
– Это отговорка, а мне нужен ответ. Тебе последнее время слишком многое сходит с рук. Твоя мама готова разрешить тебе все.
– Джеффри!
Диана Холланд поднялась.
– Видимо, она и сейчас хочет защитить. Оставь его, Диана. Он сам за себя может постоять.
– Господи, Джеффри, Тристрам тут совершенно ни при чем, ты сам знаешь. Оставь мальчика в покое. Если тебе кого-то позарез нужно ударить, ударь меня, но ребенка не трогай.
– Ты считаешь, что без тебя ничего обойтись не может. Но тут разговор действительно мужской. Либо сиди и молчи, либо выйди, если не хочешь выглядеть глупо.
Она посмотрела на Тристрама, но тот словно окаменел. Сидел и молчал, чуть побледнев.
– А-а, все вы одинаковые. Что ж, поиграйте в мужчин. Ничего вы не понимаете. Ни тот, ни другой.
И она вышла, хлопнув дверью.
– Итак? Я жду ответа. Так больше продолжаться не может. Я надеялся, что с приездом брата все придет в норму. Но ты стал еще хуже. Так вот, послушай. Ты взял себе в голову, что можешь делать все, что тебе заблагорассудится. Я не знаю, чем вы там целыми днями занимаетесь с этой девочкой, но этому надо положить конец. Я не говорю, что ты должен перестать с ней встречаться, но надо и о семье не забывать. Твоя мама из-за всего этого совсем извелась, а теперь, значит, брата тоже побоку? Дженни – замечательная девочка, не сомневаюсь, что она тебе очень нравится, но ты еще совсем ребенок, а мы все-таки твои родители…
Тристрам, еще сильнее побледнев, встал и взглянул отцу прямо в глаза. Отец, удобно сидевший в кресле, поднял голову.
– Ты ничего, – с расстановкой, негромко и взвешенно произнес Тристрам, – ничего не знаешь.
Отец резко поднялся и одним коротким движением влепил сыну пощечину. Голова Тристрама дернулась в сторону, но он медленно ее повернул и снова взглянул на отца.
– Извини, – опять-таки негромко и с расстановкой сказал он, – но ты ничего не знаешь и не понимаешь.
– Выйди из комнаты. Когда придешь в себя, наглости и самодовольства поубавится, можешь вернуться, и мы поговорим. А сейчас – выйди.
На лестнице Тристрам встретился с матерью. Она окинула его быстрым взглядом, но не сказала ни слова. На кровати Тристрама лежал Филип.
– Я слышал, отец на тебя кричал. Что-то он разгулялся. В чем дело?
– Ни в чем.
– Так не бывает.
– Он решил, что ты должен был с нами поехать за город.
– Что? С тобой, с ней и Келвином? Ничего себе, шуточки. С вами тремя? Это у него что-то с головой.
– Не знаю, что у него с головой.
– Спятил, вот что. Ну, и чем же вы занимались?
– Поехали за город, там погуляли.
– Да ну? Погуляли, значит? Ты и Дженни погуляли, вот и все развлечение. Вы с ней, я так понимаю, все время гуляете.
– Сам не знаешь, что несешь.
– Ой ли? Видел я вас, голубочков, и с Вероникой разговаривал. Вы же все время вместе. И ты мне будешь говорить, что вы только и делаете, что гуляете? Ха-ха.
– Дурак ты.
– Не хочешь отвечать. А я спорить готов, что ты ее долбаешь. Спорить готов.
– Нет. И вообще, оставь меня в покое.
– Долбаешь, спорить буду.
– Отстань.
– Что, скажешь нет?
– Оставь меня в покое, говорят тебе.
– Я тебя никак расстроил? А что это значит? Что я прав.
– Шел бы ты!
– Ну, оставлю я тебя в покое, что будешь делать? О своей Дженни мечтать? Над вами же все смеются. И ты будешь мне рассказывать, что ты ее не попробовал? Двадцать девушек невинных пригласили погулять, на гулянке умудрились все невинность потерять.
– Катись на хрен.
– Ой, обидели ребеночка, сейчас заплачет. «Оставь меня в покое». «Катись на хрен». Оставь нас с Дженни в покое. Ой-ой-ой.
Тристрам схватил с подоконника мраморный кругляш – пресс для бумаги – и кинулся через всю комнату на брата. Усевшись тому на грудь, вскинул руку с прессом над головой.
– Сказал, оставь меня в покое. – Глаза его горели недобрым пламенем, рот вытянулся тонкой ниткой. – Не отстанешь – убью. Убью, понял?
Филип посмотрел на кругляш, потом на лицо брата.
– Ладно. Ладно. Успокойся. Пошутить нельзя. Слезай.
Тристрам отпустил Филипа, и тот секунду подумал – а не надрать ли нахалу уши? – но, еще раз взглянув на брата, решил, что не стоит. Он выскользнул из комнаты и остановился на площадке. «Оставь меня в покое». Скопировав таким образом брата, он ушел в свою комнату.
ГЛАВА 40
Я лежал на кровати и разглядывал свое дурацкое толстое тело. Да, дурацкое. Ну и что? Зато во всем остальном – полный порядок. Я же – Господь Бог, на все смотрю сверху, великодушно поглаживаю весь мир, снисхожу до него, поддерживаю теплым словом. Все теперь – мои дети, все в моих руках и мне подвластны.
Да, мне теперь подвластно все, стоит только шевельнуть пальцем. Ясно, Большой Джон? Что скажешь? Моя потная лапа тебе больше не требуется, верно? Или как? Я поднапряг мышцы, и он чуть дернулся, как бы подмигивая мне в ответ. Ладно, ложись на бочок и отдыхай.
А мои детишки теперь и вправду мои. Все остальное – ерунда, правда же, Большой Джон? Вообще, теперь весь мир льет воду на нашу с тобой мельницу. И не будет больше вскрикиваний во сне, не будет эротических фантазий.
Я разгладил рукой простыню. Чистое белье, и мое тело – почти такое же белое. Что же, я – Бог? Нет. Увы. Но я знаю Его, и теперь Он – на моей стороне. Поначалу Он допустил ошибку, но сейчас у Него есть время, и Он ее исправляет. Я вдавил палец в живот. Он утонул на несколько дюймов – и что с того? Что с того, черт подери? Кому какое дело до моего живота? Я вполне могу расслабиться – откинуться на спину и расслабиться. Я уже испытал высшее наслаждение, а если захочется еще, я всегда его получу. Детишки всегда мне его доставят.
ГЛАВА 41
– Я решила, что лучше подождать, пока они уйдут. – Миссис Траншан с торжествующим видом взглянула на мужа, сидевшего по другую сторону стола. – Мы получили письмо насчет Дженнифер. Из школы.
– Да, дорогая. – Мистер Траншан откусил еще один кусок от бутерброда. – И что же?
– Письмо написала ее классный руководитель, эта мисс Дирбек, мы, мол, не должны беспокоиться – попробуй тут не забеспокойся! – но ее очень тревожит Дженнифер. Она стала хуже заниматься, не дружит с одноклассницами. Вообще-то ничего страшного не происходит, и она бы не стала писать родителям, но Дженнифер всегда была ее гордостью, поэтому перемена в ней особенно заметна. Заметна! Уж наверное, раз ей вздумалось писать нам письмо. Она пыталась поговорить с Дженнифер, но без толку, и хотя она не хочет, чтобы мы беспокоились, поставить нас в известность считает нужным – вдруг нам как-то удастся ей помочь. Возможно, мол, это переходный возраст, и давить на нее не надо, все пройдет само. Возможно! А если нет? Дожили – письмо из школы!
Мистер Траншан откусил бутерброд еще раз и почесал в затылке. Жена громко отхлебнула чай из чашки.
– Я тебя еще месяц назад предупредила, – продолжала миссис Траншан. – Просила: поговори с ней, но где там! Тебе удобнее подождать. Говорила: встречи с этим парнем до хорошего не доведут. Вот и дождались – письмо из школы! С Вероникой такого не было никогда, да и с Дженнифер мы раньше хлопот не знали. Это все он, этот парень.
– Мне с ней говорить бесполезно.
– С ней? При чем тут она? Дело в нем, в его родителях. Пока они сюда не приехали, мы горя не знали. А они, между прочим, и двух слов с нами сказать не соизволили. Но теперь придется.
Холланды и Траншаны встретились ближе к вечеру, когда Тристрам и Дженни еще не вернулись из школы. Встреча была недолгой.
Джеффри Холланд предложил гостям выпить. Мистер Траншан сначала согласился, но миссис Траншан отказалась, тогда отказался и он. Им предложили сесть. Мистер Траншан сел, но его жена осталась стоять, и через несколько секунд он тоже поднялся. Диана Холланд стояла у окна и наблюдала за происходящим, не очень веря собственным ушам и глазам.
– Я сразу перейду к делу, – начала миссис Траншан. – Учительница Дженнифер написала нам письмо, в школе ею не очень довольны. Она всегда была в классе лучшей, самой надежной, самой популярной. Всегда. А теперь все переменилось.
– Простите, я не совсем понимаю. Миссис Холланд вежливо улыбнулась.
– Дело вот в чем. – Реймонд Траншан знаком велел жене помолчать. – Она всегда была образцовой девочкой, мы с ней никогда дурного слова друг другу не сказали. Поймите, я вовсе не намекаю, что всему виной ваш сын, но, с тех пор, как они подружились, Дженнифер стала совсем другая. А теперь еще это письмо из школы.
– Боюсь, я все равно не понимаю.
– Зато я понимаю, Диана. Я понимаю. – Джеффри Холланд подошел к жене и стал рядом с ней. – Мистер и миссис Траншан, – он говорил так, словно делился тайной, – считают, что по вине нашего Тристрама их дочь сбилась с пути истинного.
– Я этого не говорил, мистер Холланд. Я сказал лишь, что она была не ребенок, а золото…
– …пока не встретила моего сына. Но что, собственно, за этим утверждением стоит? Мне встречались родители, которые не справляются с собственными детьми, но то, с чем пришли вы, ни в какие ворота не лезет. – Жена попыталась его остановить. – Есть такая старая поговорка: валить с больной головы на здоровую. Может, она и банальна, но это потому, что истина банальна всегда. У плохого мастера всегда виноват инструмент.
– Извините ради Бога. Муж не совсем это хотел сказать.
– Зачем ты извиняешься? Я хотел сказать именно то, что сказал. Да это просто наглость! Их золотая дочка начала куролесить, а они пришли обвинять нас. Если у вас с вашим ангелочком начались трудности, разбирайтесь сами. Нельзя вот так валить на чужие плечи. Это же надо! Я мог еще месяц назад прибежать к вам жаловаться на вашу распрекрасную дочь за то, что она сделала с Тристрамом, только какой в этом смысл?
– Ну, это вы уже напрасно, – переступив с ноги на ногу, неловко промолвил Реймонд Траншан.
– Пусть выскажется, Реймонд. Теперь ясно, в кого парень. Все дело в вашем Тристраме, мистер Холланд, а не в Дженнифер, нравится вам это или нет.
– По-моему, вы сказали достаточно, миссис Траншан. – Глаза Дианы Холланд превратились в две льдинки. – Было очень приятно наконец с вами встретиться, но сейчас вам лучше уйти.
Джеффри Холланд засмеялся, и миссис Траншан направилась к выходу. Ее муж замешкался, посмотрел на Джеффри, на Диану – и вышел вслед за женой.
Укрывшись на верхней площадке лестницы, Филип и Вероника с трудом сдерживались, чтобы не расхохотаться.
ГЛАВА 42
– Они сегодня с Траншанами встречались, – доложил Филип Тристраму.
– Кто?
– Родители, кто же еще. Траншаны пришли сюда. Они поцапались.
– Совсем сдурел.
– Только не я. Я сам все слышал.
Тристраму не хотелось поддерживать этот неприятный разговор.
– Неужели тебе неинтересно знать, что они не поделили? Это к тебе относится.
– Опять начинаешь, да?
– Так вот, они поцапались из-за тебя и Дженни. Мы с Вероникой все слышали. Ее родители заявили, что ты ей не пара и не должен с ней встречаться, а отец на них наорал и выставил.
– Я тебе не верю. Не могло такого быть. Не верю. Ты сдурел, совсем спятил.
– Спроси Веронику. Она рядом со мной стояла. Твои с Дженни прогулочки тю-тю – сам увидишь.
– Не хочу я слушать твои дурацкие басни. В Лондоне совсем умом повредился. Не верю я тебе. Оставь меня в покое.
– Пожалуйста, скоро сам все узнаешь. А то вы все гуляете да гуляете. Прогуливаетесь. Считай, что накрылись ваши прогулки.
– Я тебя, кажется, в воскресенье предупредил. Смотри, не поздоровится тебе.
– Один будешь бить или Дженни на помощь позовешь? Заодно, глядишь, еще чем-нибудь займетесь.
– Иди отсюда. Оставь меня в покое. Не хочу я этот бред слушать.
– Ладно, скоро сам все узнаешь. Потерпи чуток.
Дженни причесывалась за туалетным столиком. Вошла Вероника и уселась на кровать. – Как в школе?
– Все отлично.
– Домой снова с Тристрамом шла?
– А что?
– Да так. – Вероника принялась чистить ногти о нижние зубы. – Мама с папой сегодня были у его родителей. – Она оглядела ногти. – Насчет тебя.
– То есть как?
– Так. Пошли к ним поговорить насчет тебя и Тристрама. И поссорились.
– Ты-то откуда знаешь? – Дженни посмотрела на сестру в зеркало. – Тебя же там не было. Но хорошо, что они наконец познакомились.
– Я была у Филипа. И мы поневоле все слышали. Они кричали, на чем свет стоит. Мама с папой сказали, что он тебе не ровня, тут мистер Холланд и взвился.
– Ты просто врушка, злая врушка, – сказала Дженни, не принимая сестру всерьез.
– Это ты так считаешь. Тебе же помочь хочу. Все-таки ты мне сестра. Они тебе запретят с ним видеться. Так что знай заранее.
– Врушка.
– Нет же, говорю тебе. Мы все слышали. Они так орали, что не услышать было нельзя.
– Ты гадкая и злая врушка. Я тебе не верю. Оставь меня в покое и дай мне причесаться.
– Ну, если тебе моя помощь не нужна… Только не говори потом, что я тебя не предупредила. Сегодня ты со своим драгоценным Тристрамом встретилась в последний раз.
– Ты дурочка и врушка. Врушка. Врушка. Не знаю, зачем тебе это надо. – Дженни, казалось, вот-вот заплачет. – Оставь меня в покое.
Гордо вздернув нос, Вероника вышла из комнаты.
– Я только хотела тебе помочь.
ГЛАВА 43
У меня с Тристрамом был уговор: если он хочет, чтобы я подвез его в школу, без двадцати девять он должен стоять у моей машины. После понедельника он не появился ни разу, да и в школе я его не видел. Поскольку много народу валялось с гриппом, я его отсутствию не придал особого значения. Моя голова и мое время были заняты другими вещами. Благодаря машине я вдруг стал популярен. По вечерам меня все время куда-то приглашали. Кого-то все время надо было подвезти.
Не доносилось и пересвиста. Два раза – если не больше – их свист слышался мне во сне. Я даже был готов проснуться и выглянуть в окно, но пересилить природу не смог.
Потом, под вечер в пятницу, к нам пришли мистер и миссис Холланд. Мама кликнула меня снизу – оказалось, им требовался я. Очень мило. И очень странно. Не видел ли я Тристрама, спросили они. Когда? После понедельника. Нет, не видел. А Дженни? Нет, Дженни тоже. А в чем дело? Что случилось? Исчезли они, вот что. В понедельник? В понедельник. Почему же вы пришли ко мне только сегодня? Почему?
– Мы решили, что это просто шутка. Что они вздумали нас проучить. Мы из-за них поскандалили. И решили, что это просто шутка.
– Шутка? – не мог понять я.
– Вчера вечером мы сообщили в полицию, – объяснили они мне, словно извиняясь.
– Вчера?
Мама положила мне руку на плечо, но я стряхнул ее.
– Ты их не видел? Я покачал головой.
– И не представляешь, где они могут быть?
Я снова покачал головой. Все в ней перепуталось. Надо было побыть одному.
– Если о чем-то вспомнишь…
Я кивнул и поднялся к себе в комнату. Обхватив голову руками, я стал думать. Ничего не случилось. Просто они решили спрятаться. Попрячутся, а потом им надоест, и они вернутся, улыбающиеся и довольные. Они просто спрятались. В сарайчике. Сейчас пойду погляжу в свою дырочку и увижу – они лежат и лопают печенье, а в промежутках занимаются любовью. Напрячутся – и выйдут.
Света в сарае не было, и я пробрался в сад Траншанов. Медленно открыл дверь. Не дай Бог испугать их или как-то застать врасплох. Сарай был пуст. Как же так, они должны быть здесь – прятаться, спать, что-то делать. Но сарай был пуст.
Я вернулся в свою комнату, забрался в постель. Но гон не шел. Я словно чего-то ждал. Долго ждал, очень долго. Когда же они позовут друг друга, где их условный сигнал? Сон не шел.
Я оделся, спустился вниз, вывел на улицу свою мини. Я ездил по окрестностям, пока не стало восходить солнце и можно было погасить фары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19