– Ты правда хочешь?
– Стал бы я иначе предлагать? Да и ваше общество меня устраивает. Можно сказать, буду польщен, если согласитесь.
– Честно?
– Честно.
ГЛАВА 36
– Реймонд, надо что-то делать.
– Насчет чего, дорогая?
Он уронил газету на пол между кроватями.
– Весь город об этом говорит.
– Кто говорит, дорогая? О чем?
– О Дженнифер и парне Холландов. Надо что-то делать. Ты должен с ними поговорить.
– И что же о них говорит весь город? И кто это конкретно: «весь город»?
– Буквально все. «Миссис Траншан, я снова видела вашу дочь с парнем Холландов. Вы знаете, они живут в каком-то своем мирке – никого и ничего вокруг не замечают». Куда ни иду, везде ко мне пристают с такими разговорами.
– Везде?
– Не валяй дурака. Ты прекрасно меня понимаешь. Ты должен что-то сделать. Он ей не пара.
– Интересно, что же я могу сделать? Она опять начнет плакать и грубить. Это возрастное. Пройдет.
– «Что я могу сделать?» Поговорить с его родителями – вот что! Расскажешь им – они тоже зачешутся.
– Не смеши. Что они, по-твоему, мне скажут? На смех нас поднимут – этим все кончится. Да и вообще, пока ничего не случилось. Возрастное это. Пройдет.
– Тебе надо, чтобы земля разверзлась под ногами – тогда ты пошевелишься.
– Я знаю, что все это ей ни к чему, но нам придется перетерпеть. Все выгорит само. А подливать в этот костер бензин – не годится.
– Тебе лишь бы ничего не делать. Дождешься. Увидишь тогда, что не прав. Только как бы поздно не было.
ГЛАВА 37
Отвезти маму в город за покупками – это мне было очень приятно. Сын везет маму – восстанавливает разрубленную пуповину. Пожалуй, теперь маме не обойтись без меня. И, таща ее покупки по Хай-стрит, я впервые не чувствовал себя ее ребенком. Я помогал ей, но по своей воле, как взрослый.
В лавке мясника нас окликнула миссис Траншан. Я предполагал, что могу встретить ее в компании моих детишек, но никак не рассчитывал на Филипа. Дженни и Тристрам стояли в дальнем углу магазина, вокруг них вился Филип. Я подошел к ним – привет! Дети застенчиво улыбнулись в ответ.
– Помогаешь мамуле с покупками? – шутливым тоном поинтересовался Филип.
К счастью, я был намного старше его, и ему это было известно.
– А ты?
– Я так, болтаюсь без дела.
– Ну, где же они? – услышали мы раздраженный голос миссис Траншан. – Это они только думают, что помогают, а как только понадобятся, их нету, – пожаловалась она мяснику.
Тристрам и Дженни поплелись к ней со своими сумками, а Филип зашептал:
– Мамочка зовет. Бегом к мамочке.
Я наступил ему на ногу и тут же стал бурно извиняться. Сам знаю, что очень тяжелый, сказал я ему.
Раскладывая мясо по сумкам, мясник взглянул на детей.
Опять эта парочка. Он хмыкнул с видом все видавшего мудреца, и миссис Траншан благодарно кивнула ему – хоть вы меня понимаете?
Ну, это уже свинство. Обязательно надо так грубо? Безо всякой причины? Черт бы вас подрал. Тристрам и Дженни просто хотят быть вместе, они никому ничего не делали. Я вышел из магазина и стал ждать на улице. Я помогаю маме с покупками, во всем остальном – не участвую.
Часов в пять, прорываясь сквозь дебри экономики, я услышал их пересвист. Так рано? Я быстро вылез на крышу и занял наблюдательный пункт. Через несколько минут они вышли из своих домов и быстро пошли по улице. Бегство?
Я кинулся вниз, схватил плащ, в карманах которого было все необходимое снаряжение, и выскочил за дверь. Взглянул на свою мини-машину. Почему нет? Я нырнул за руль. Ну, где дети? Направо, налево – нет. Без машины мне их не найти.
Но и с машиной я нашел их далеко не сразу. Уже подумал, что потерял, но наткнулся на них в центре Кентербери. Они не бежали, но шли довольно быстрым шагом. Они даже не держались за руки, явно шли к какой-то цели, и эта целеустремленность пугала. Я ехал ярдах в ста за ними, стараясь держаться поближе к кромке тротуара. Еще ни разу в жизни я не ехал так медленно, и машина заглохла. Я снова ее завел, и через двадцать ярдов она заглохла снова. Такое повторилось еще дважды, и в конце концов я привлек внимание полицейского. Он подошел ко мне.
– Праздного любопытства ради – чем занимаетесь, сэр?
– Учусь ездить медленно.
– Понятно, сэр. Можно взглянуть на ваши права? Он словно распевал песенку на одной ноте.
– Я сдал экзамен только вчера.
– Понятно.
– Но бумажка, что подписал инструктор, у меня есть.
– Отлично. Можно на нее посмотреть?
Я передал документ через окошко. Вообще полицейские мне нравились, такие деловитые, неторопливые, улыбаются тебе. Он взглянул на бумагу.
– Какой у вас номер машины, сэр?
– Что?
– Какой у вас номер машины.
Мои детишки скрылись из вида. Что там бормочет этот дурак?
– Кажется, я его не помню. Номер-то новый. Еще на память не выучил.
Должен же я их догнать!
– Понятно.
– Машина – это подарок отца.
– Понятно.
– Его зовут Джордж Эпплби.
– Адвокат?
– Да.
– Понятно. Хочу дать вам маленький совет. Выучите номер вашей машины, сэр, а во-вторых, никогда не ездите так медленно. У вас и с быстрой ездой проблем хватит.
Он" вежливо улыбнулся и отошел. Дети! Где дети? Я резко нажал педаль газа и слишком быстро снял ногу со сцепления. Шины взвизгнули – и машина снова заглохла. Полицейский остановился и обернулся. И зашагал было ко мне. Меня бросило в пот. Я снова завел машину и отъехал, изо всех сил стараясь не смотреть в сторону полицейского.
Я их все-таки потерял. Нету! Наверное, потопали в собор. Я запарковал машину неподалеку, пробежал в соборные ворота – вон они, входят в церковь. Со вздохом облегчения я последовал за ними. Притормозив в дверях, я заметил – они спускаются в склеп, и уже хотел было идти за ними, но вспомнил – на мне никакой маскировки. Я бегом кинулся к машине и напялил на себя плащ, шарф, очки и кепку. И уже тогда степенным шагом – грязным старичкам бегать не положено – вернулся в собор и спустился вниз. Опять их нет! На секунду мне показалось, что я слышу их голоса. Или это ветер? Я стал кружить по склепу. Ну, где вы там, выходите! В склепе было теплее, чем в остальной части собора, но тут какой-то мшистый запах, да и как подумаешь обо всех этих покойниках… Пойди их пойми, этих детишек, каким магнитом их сюда так тянет? Мало ли где еще можно и спрятаться, и просто дурака повалять?
Поднявшись по ступенькам, я сел на одну из скамей. Никакой книжки с собой у меня не было, и я взял с полочки молитвенник. О, Господи. Господь наш на небесах. Отец наш. Аминь. Аминь. Дай нам наш хлеб насущный. Я не брал молитвенник в руки уже несколько лет и теперь обнаружил в древнеанглийском какую-то притягательность. Фразы звучали как-то обволакивающе, но властно. Какое-то время я сидел и наслаждался чтением, но минут через сорок мне это надоело… все-таки, куда же, черт возьми, подевались детишки? Вот какая дурацкая мысль пришла в голову: они прямо подо мной! Мимо скамеек я прошел к алтарю. Сколько свечей! Я внимательно вгляделся в крест. Ну-ка, Господи, извлеки детей на свет божий! Тут до моего слуха донесся смешок. Дженни и Тристрам выходили из собора. Надо же, какое странное совпадение!
Просидеть у них на хвосте по пути домой – это оказалось невозможным. Раньше они торопились. А теперь – тащились, как две черепахи. Глазели по сторонам, пялились в витрины, обхватив друг друга за плечи. Изредка останавливались и целовались, а я измывался над моей бедной машинкой. Обогнав детишек, я поехал домой.
Я заснул, и плавного течения моего сна свист поначалу не нарушил. Но он не прекращался; видимо, пошел вразрез с моими грезами – и я проснулся. Высунулся из окна, чтобы лучше слышать. Кто-то из них негромко посвистывал, вызывая другого. Так продолжалось довольно долго. Наконец раздался ответ, и несколько секунд они свистели вместе.
Я подождал и увидел, как две фигурки крадутся вглубь сада, каждая по свою сторону забора. Надев ботинки и халат, вышел в сад и я.
Их лампа была зажжена, оба были в халатах, они стояли и держались за руки. На Дженни были шлепанцы. Тристрам вообще явился босиком.
– Мне очень надо было увидеть тебя, – сказала она просто.
– Что, они совсем тебя затюкали?
– Нет вроде. Просто стали мне совсем чужие.
– И Филип тоже. Я думал, хоть с ним будет иначе, но они все одинаковые.
– О-о, Тристрам.
В тихом голоске – и отчаяние, и любовь.
Они прижались друг к другу, обнимая, утешая. На лицах – усталость, волосы взъерошены, но они целовались, руки их скользили по телам друг друга под пижамами. И было расстелено ватное одеяло, поверх него легло шерстяное. Они вытянулись на нем и медленно освободились от одежды, и тела их плавно обтекали друг друга, перетекали друг в друга, они нежно постанывали – наблюдать за этой сценой было выше моих сил.
ГЛАВА 38
Подогнав машину к дому Траншанов, я надавил рукой на сигнал. Еще раз. На пороге появилась Дженни и по дорожке побежала ко мне. На ней были джинсы в обтяжку и коричневатый джемпер грубой вязки, скрывавший округлости ее бедер и груди. Но густая копна волос и туфли на невысоком каблучке не оставляли места для сомнений: это явно не мальчишечка-подросток.
Я проехал еще пятьдесят ярдов к дому Холландов, Дженни бежала сзади. Я снова погудел, и оп-ля! – вот и Тристрам, одетый точь-в-точь как Дженни, только джемпер потемнее. Дженни забралась на заднее сиденье и наградила меня летучим поцелуем в шею.
– Спасибо.
Тристрам уселся рядом со мной, и его она тоже чмокнула в шею.
– Точно. Едем общаться с природой.
Я нажал на газ – и мы поехали. Я включил радио.
– Класс. Тут еще и радио. И крыша раздвижная Открыть можно?
– Замерзнете там сзади.
– Не замерзнем. Обещаем.
Я остановил машину и открыл крышу Мы снова двинулись, и Дженни поднялась на заднем сиденье и уперлась в плечи Тристрама, он зашипел на нее – не мешай водителю! – но я его успокоил, мол, мне это совсем не мешает, а улыбка сама так и расползалась по лицу. Они распевали вместе с радио, а когда стал подвывать и я, стали хихикать. Собственно, я не подвывал, а бухал – бум-бум – густым басом. Я замолчал, и они запели снова, и тогда я снова подключился с моим бум-бум, и они снова захихикали. Получилась как бы игра, но наконец они разрешили мне петь вместе с ними, и Дженни изредка вставляла: «Как он смешно поет, да, Тристрам? Ты только послушай!» И я хихикал вместе с ними.
Машин на дороге почти не было, но, когда мы кого-то объезжали, Дженни махала рукой и как бы посылала им свою песню. Люди радостно махали в ответ.
Я съехал на проселочную дорогу. Я не знал, куда поеду, но чувствовал: подходящее место рано или поздно встретится. Мы ехали лесом, над дорогой нависали деревья. Время от времени набрасывался ветер и срывал с деревьев листья, некоторые залетали в машину. Дженни все стояла и распевала, один листик прибился к ее лицу, и, вздрогнув от неожиданности, она села. Теперь мы ехали по узенькой дорожке между деревьями. Еще сто ярдов – и я остановил машину.
– Как место? – спросил я их.
– Прелесть.
Они выскочили из машины, не успел я заглушить двигатель.
– Играем в прятки, Келвин. Считаем до ста, потом идем тебя искать. Только не убегай очень далеко. Раз, два, три, четыре…
Я не стал противиться. Зачем? В конце концов, это был их день, да и мой – с некоторого расстояния. Я побежал к деревьям.
Было важно, чтобы к игре я отнесся серьезно, спрятался как следует. Я огляделся по сторонам. Они, должно быть, уже досчитали до семидесяти, а я еще не нашел, куда спрятаться. На дерево. Конечно, на дерево! Когда я последний раз взбирался на дерево? Да было ли такое вообще? Неуклюжий толстяк, размазня. Спортом и не пахнет. Пыхтя, я все же подтянулся и вскарабкался наверх. Ну, где тут спрятаться? Чтобы без дураков, чтобы не нашли. Прутья царапали лицо. Будь у меня веса поменьше…
– Мы идем искать!
До земли было футов тридцать, я распластался на толстом суке. Не шевелиться. Ничего не выронить. Не дышать. Легко сказать, не дышать, когда пыхтишь, как паровоз. Я посмотрел в сторону машины. К ней тихонько подкрадывались Тристрам и Дженни. Они заглянули в машину, под нее. Да, невысоко они ценят мои умственные способности. Пошептавшись, они разделились и стали брать меня в кольцо, сами того не предполагая. Я ясно видел обоих, но они друг друга не видели. Они искали за деревьями, заглядывали в кусты, раздвигали папоротник. Это продолжалось минут пятнадцать, наконец они замкнули свой полукруг и встретились почти прямо подо мной.
– Мы же попросили, чтобы далеко он не убегал.
– Может, просто спрятался так здорово.
– Если будем стоять здесь и ждать, он обязательно пошевелится или как-то себя выдаст.
Я посмотрел сверху на их головы. Тристрам обнял Дженни за плечо, она положила руку ему на пояс, они стояли и ждали. Я знал – сейчас они будут целоваться, это неизбежно, и, если они потом меня все-таки обнаружат, им будет до жути неловко. И я уронил прутик на голову Дженни. Она вздрогнула, но голову вверх не подняла. Я уронил еще один – тот же результат. Тогда я пронзительно, дьявольски захохотал. Они подпрыгнули от неожиданности и лишь тогда посмотрели наверх.
– Класс.
– Ты меня напугал. Фу, ты даешь.
– Как ты туда забрался?
Я посмотрел на них сверху. Хороший вопрос.
– Залез, как же еще.
– Класс.
Пожалуй – ведь нас разделяло тридцать футов. И правда, класс. А спуститься поможет закон всемирного тяготения. Только куда же подевались все сучья? Я попробовал потихоньку скользить вниз. Сейчас спущусь к ним – если спущусь – потный и грязный. Господи. Будь здесь кто-то другой, мне было бы плевать, но выставиться на посмешище перед этими детишками – нет, никак нельзя. И я скользил вниз, цеплялся за обломки сучьев, царапал себе руки, даже чуть порвал брючину – и вот до земли всего восемь футов. Дженни и Тристрам молча наблюдали за моим спуском. Улыбнувшись нервной улыбочкой, я прыгнул. Ха-ха – ничего не сломал. Все на своих местах. Тут я позволил себе улыбку победителя.
– Ты цел?
– Как новенький. Пара царапин, но это ерунда.
Возвращение героя-победителя.
Мы поменялись ролями – я и Дженни должны были искать Тристрама, он спрятался, и мы с ней понеслись по лесу, оглашая его боевыми кличами индейцев. Мы легко его нашли – он даже слегка расстроился. Дженни прятаться отказалась: одной в лесу ей страшно, и Тристрам обозвал ее трусишкой – сереньким зайчишкой. Она с этим согласилась и прятаться не стала. Я был вполне доволен.
– Хватит, наверное, – сказал я им. – Мои старые кости этого больше не выдержат. Я посижу в машине, почитаю газетки. Минут через сорок будем сниматься.
– Тебе точно надоело? С нами не хочешь?
– Точно. Я едва дышу, разве не видно? Давайте – у вас сорок минут. До скорой встречи.
Они улыбнулись и пошли в лес.
– Только не заблудитесь, – крикнул я им вслед, и они помахали мне – не бойся, не заблудимся.
Я сел в машину, включил радио и открыл воскресную газету: Эфиопия, Вьетнам, Камбоджа, моды, искусство, подгузники с пластиковой прокладкой. Я отложил газету, выключил радио. Откинулся на сиденье, через оконце в крыше взглянул на небо. Оно светилось дружелюбием – как и все в этот день, – и я мирно заснул.
Вдруг весь мир закружился вихрем, стал надвигаться на меня. Я в ужасе открыл глаза, на мгновение меня ослепило солнце – но тут я услышал их смех. Эти мерзавцы нашли меня спящим и принялись раскачивать машину.
– Эй, хватит, – закричал я. – Сдаюсь. Сдаюсь. Они остановились, и я выбрался наружу. Меня чуть покачивало, пришлось даже прислониться к дереву.
– Ну, братцы, у вас шуточки.
Но они улыбались. Что мне оставалось делать? Я засмеялся.
Вид у них тоже был бравый – на одежде зеленые пятна от травы, кое-где пристала грязь.
– Вы, что же, думаете, я пущу таких грязнуль в мою чистенькую машину? Вы чем занимались?
– Катались по траве.
– По траве, значит, катались. Понятно.
– Вон с той горки. На боку съезжали. Кто быстрее.
– Так. Так. И кто же победил?
– Дженни меня обставила по всем статьям. У нее мягких мест больше, вот и катилась быстрее.
– Тристрам! Ты просто злодей!
– А что? Я разве неправду сказал?
– Вы оба – злодеи. Парочка монстриков. Если родители будут спрашивать, где вы так уделались, на меня чур не кивать. Я взялся свозить вас за город в чудесный осенний день – а не в грязи валяться.
Они были совершенно прелестны.
Я застелил пол и заднее сиденье газетами, выдвинул сиденье рядом с собой как можно дальше вперед, и только потом велел им садиться.
– Оба сзади?
– Грязные монстрики. Да. Оба сзади. Залезайте. Собственно, это их вполне устроило. Я снова включил радио, развернул машину и повел ее к дому. Вернее, хотел повести. Да-да, я заблудился, никак не мог выбраться на главную дорогу и даже возникло неприятное чувство, что мы кружим вокруг одного и того же места. А дети знай себе распевали во все горло. Наконец мы все-таки выбрались на дорогу, нам тут же попалась табличка – впереди Кентербери, – и я рванул к родному дому.
С заднего сиденья не доносилось ни звука, и я посмотрел в зеркало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19