– прохрипел он.От подобного тона меня бросило в жар, и я мигом передал трубку.– Только что звонила фрау Сосланд, – сообщил Горбанюк. – Она срочно хочет вас видеть.– А что случилось? – поинтересовался Джаич недовольно.– Он еще спрашивает! – Горбанюк захлебнулся слюной. – Фридриха Бенеке убили!– Ай-яй-яй! – сказал Джаич. – Когда?– Вчера вечером, но обнаружили только сегодня утром.– Кто обнаружил?– Подробностей я не знаю.– А кто он такой?– Кто?!– Ну, этот Фридрих Бенеке?– Ах, вы даже этого не знаете?! – Горбанюк не находил слов. – Хорошо, я вас просвещу по старой дружбе. Бенеке – один из торговцев антиквариатом. Здесь, в Берлине!– Застрелен, стоя на коленях?– Этого я вам сказать не могу. Но не исключено.– Хорошо, я позвоню нашей клиентке, – пообещал Джаич. Потом посмотрел в мою сторону и с улыбкой фанатика произнес: – Игра начинается. Вернее, ее берлинский раунд.Мне захотелось продолжить сбор вещей. Да что там вещи – я был готов драпать с пустыми руками. На том свете ведь никакие блага не понадобятся. Не раз мне приходилось наблюдать картину а ля «все во имя денег» и то, каким сумасшествием это выглядит со стороны.Джаич тем временем уже связался с фрау Сосланд.– А, господин Палермский! – заверещала та.– Не понял, – проговорил Джаич.– За что я вам плачу деньги? – яростно набросилась на него клиентка. – Чтобы вы ловили преступников или запугивали моего сына?– Не понял, – упрямился бывший капитан КГБ.– Только не стройте из себя идиота! Я видела вашу фотографию. Вас обоих с задранными мордами. И читала эту дурацкую записку. Если бы не я, вас бы уже давно разыскивала полиция.– Нам нужно встретиться, – проговорил Джаич.– Естественно, нам нужно встретиться. Только имейте в виду, что по вашей милости мне пришлось обо всем рассказать сыну, и он категорически настаивает на своем личном присутствии.– Очень хорошо, – Джаич мигом сделал вид, что как раз этого он и добивался. – Поступим следующим образом: встретимся в вашей лавке ровно через час. Засеките время.– Почему в лавке? Мы находимся у меня дома.– А встретиться нужно в лавке. И, пожалуйста, давайте без возражений. Если вы, конечно, не хотите, чтобы ваш сын отправился следом за Фридрихом Бенеке. Я беру на себя ответственность только при условии безоговорочного подчинения.– В лавке – так в лавке, – тут же согласилась фрау Сосланд. Видимо, она была не на шутку напугана.Послышался стук в дверь.– До встречи, – проговорил Джаич, торжественно вручил мне телефонную трубку и отправился в коридор. Я последовал за ним. Это был шофер БМВ с почтовой посылкой в руках. Он с опаской поглядел на Джаича.– Примите почтовое отправление, – угрюмо проговорил он и протянул посылку куда-то в пустоту. Я оказался с одной стороны от посылки, а Джаич с другой.– Бьюсь об заклад, это антоновка! – жизнерадостно воскликнул Джаич, принимая коробку и показывая ее мне. – Мотя – все-таки тетка что надо! Беспокоится, чтобы в этой Б-гом забытой стране у нас с тобой нашлось что похрумкать.– Я могу идти? – поинтересовался шофер, переминаясь с ноги на ногу.– Разумеется. Или ты уже раскатал губу на чаевые? Джаич чаевых не дает.Шофер удалился. Я поймал себя на том, что горячо завидую ему. Он удалялся в мир, в котором, быть может, и имелись какие-то проблемы, но все же не было антикварных лавок с таинственными посетителями и аэрозольных красителей. И уж, во всяком случае, его мир не был завален трупами.Разодрав коробку, Джаич извлек из ее недр пистолет а к нему – три полные обоймы патронов.– «Макаров», – произнес он с удовлетворением. – Новенький. Из него, наверное, не угробили еще ни одной живой души.– Лучше бы твоя тетя действительно прислала нам антоновки.– Между прочим, у меня на самом деле есть тетя Мотя, без балды. Матрена Петровна. Она сейчас, правда, старенькая…Тут Джаич посмотрел на часы и резко прервал воспоминания.– Пора на выход, – коротко бросил он.
На сей раз, когда мы позвонили в дверь и, будто по команде, задрали головы, раздался долгожданный лязг замка, и нас впустили в «святая святых».Лавка Юрико состояла из двух комнат: большой и маленькой. В большой на стенах висели православные иконы, а в многочисленных витринах под стеклом располагался фарфор. Имелась здесь и полка со старинными книгами. Маленькая же комната выполняла функции кабинета: письменный стол, заваленный папками, компьютер, большой металлический шкаф, в углу – машина для измельчения бумаги. Монитор с видом улицы стоял на журнальном столике рядом с телефоном и горой проспектов. Изображение в нем постоянно менялось. В комнату были втиснуты и несколько кресел. Едва кивнув головой фрау Сосланд и пожав руку Юрико, мы расположились напротив них.– Во-первых, что это за выходка с вашим вчерашним появлением? – с полуоборота завелся Юрико. – Признаться, я вообще не в восторге от этой маминой затеи, а если учесть, какую сумму вы с нее содрали…– Мы можем расторгнуть договор, – тут же согласился Джаич. – Часть денег, правда, уже истрачена, но по сравнению с общей суммой это сущие пустяки. Честно говоря, я был бы только рад, поскольку дело приобретает такой оборот, что лучше держаться от него подальше.Лично я был глубоко убежден, что «подальше» – это еще не то слово. Однако, вопреки здравому смыслу, мы продолжали оставаться в самом эпицентре.Юрико был долговязым малым лет сорока пяти с тонким длинным носом и плешью на макушке. Кисти рук его, необычайно большого размера, сложенные на плеши, создавали нечто вроде крыши теремка. Одет он был в голубую футболку с замысловатым рисунком и хорошо отутюженные серые брюки. Ступни ног также были огромны, на них красовались черные кожаные кроссовки фирмы «Риббок».Фрау Сосланд на сей раз, видимо, решила пощадить наш вкус и надела легкое летнее платье с оборками цвета спелой вишни. В руке она держала бокал с какой-то освежающей жидкостью. Нам, впрочем, выпить предложено не было.Итак, события, вроде бы, начали развиваться в нужном мне направлении, но тут Юрико резко дал задний ход.– Что значит – расторгнуть договор! – возмущенно проговорил он из своего теремка. – Вы хотите нас оставить у разбитого корыта? Ведь потеряно столько времени. Мы могли бы нанять кого-то другого. А теперь!.. Когда мы больше всего нуждаемся в помощи… Только вздумайте лечь на дно, я с вас сдеру такую компенсацию…– Ничего вы с нас не сдерете, – отмахнулся Джаич. – Мы – ваша единственная надежда и опора. Здорово вам помогла полиция? Советую помнить об этом всякий раз, когда вам вздумается заговорить о деньгах.Ей-богу, если требуется урезонить нахала, Джаич незаменим.Фрау Сосланд отхлебнула из своего бокала и сделала попытку завладеть инициативой.– Время дебатов прошло, – со значительностью в голосе произнесла она. – Сейчас уже нельзя просто сидеть и дожидаться дальнейшего развития событий. Я твердо намерена выяснить, что же, в конце концов, вы намерены предпринять?– Для начала – ознакомиться с системой сигнализации.– Пожалуйста. Юрико, покажи им.– Кстати, – спохватился Джаич. – Вы случайно не знаете, отчего вас так зовут – Юрико. В этом замешаны грузины?Юрико озадаченно почесал плешь.– Не думаю. Правда, я был тогда маленьким и однозначно не могу сказать, но мне хочется верить, что Юрико – это переиначенное Жерико.– Вас бы это больше устроило?– Да, мне нравится этот художник.– О'кэй, вернемся к сигнализации.Джаич все исследовал тщательным образом. На дверях, окнах, фрамугах стояли системы, призванные реагировать на открытие и взлом. Помимо этого, в обеих комнатах были установлены датчики, реагирующие на движение. Для наглядности Юрико включил сигнализацию и предложил Джаичу пошевелиться. Тот приподнял руку. Мгновенно что есть мочи заверещала сирена. Звук был препротивнейшим. Юрико отключил его и снял трубку телефона.– Нужно успокоить полицию, а то у них тоже со всей этой историей нервы на пределе. Кстати, точно так же срабатывает сигнализация, если открыть форточку или дверь. Включается сирена, и вспыхивает лампочка на пульте в полиции.– Точнее, должна была бы срабатывать, однако не срабатывает? – уточнил Джаич.– Совершенно верно.На одной из висящих на стене икон я заметил следы краски, подошел и прикоснулся к ней рукой. Краска осталась на пальцах.– Всегда так легко снимается? – поинтересовался я.– До сих пор это было сравнительно несложно, но где гарантия, что так же будет и впредь? Существуют ведь и другие аэрозольные красители. Где гарантия, что не начнут пропадать вещи? Господи, да и не это сейчас главное! Где гарантия, что завтра я сам буду цел?– Ваша единственная гарантия – это мы, – повторил Джаич. – Но только при условии, что вы будете нам оказывать всестороннюю поддержку.Местоимение «мы» в данном контексте мне категорически не нравилось. По-видимому, Джаич начал путаться в распределении ролей. Нечто подобное, очевидно, почувствовал и Юрико.– Вы бы предпочли, чтобы мы засели в одном окопе плечом к плечу? – уточнил он. – Вы, я и моя мама?– Мы не нуждаемся в окопе ни в вас, ни в вашей маме. Но мы вправе требовать содействия. К примеру, нам нужно во что бы то ни стало побеседовать с остальными берлинскими торговцами антиквариатом.Не спросив разрешения, Джаич задымил «Партагазом». Вообще-то, я не очень точно описываю последовательность событий. Иначе бы только и пришлось упоминать, что Джаич вынул из пасти жвачку и сунул туда «партагазину»; Джаич затушил окурок в пепельнице и сунул в пасть новую порцию жевательной резинки.– Со всеми остальными владельцами антикварных магазинов в Берлине? – переспросил Юрико.– Да.– Но это не так-то просто организовать!– В противном случае через какое-то время вы соберетесь в морге. Фридрих Бенеке уже там.– Хорошо, я попробую. Но я не уверен…– Они придут, – заверила его фрау Сосланд. – Или я не знаю эту шайку. Придут как миленькие.– Отлично, мама, если ты так уверена, можешь взяться за это. Я не возражаю.– Когда они вам нужны? – спросила фрау Сосланд Джаича воинственным тоном. Казалось, она готова вытащить их из кармана и предъявить.– Завтра. Время можете назначить сами.– А где же мы вас завтра найдем?– О, это пусть вас не беспокоит. Мы остаемся тут на ночь.– Но вечером я должен буду включить сигнализацию! – запротестовал Юрико. – Как вы себе это представляете?– А вы можете включить только сигнализацию на взлом?– Нет, все включается одновременно: и на взлом, и на движение. Беретесь просидеть здесь всю ночь не шелохнувшись?– Ну разве что в позе фарфоровых статуэток. Неужели нельзя позвонить в полицию и сказать, что вы задержитесь здесь сегодня допоздна?– Ну, я попробую…– Вот и попробуйте. Сколько раз к вам проникали неизвестные?– Трижды. Месяц назад, затем через десять дней, затем еще через неделю.– Понятно.Джаич продолжал наполнять помещение клубами табачного дыма. Впрочем, нам не было предложено ничего прохладительного, и это могло послужить им неплохим наказанием.
Отправляясь «в ночное», мы захватили с собой пива и бутербродов. Саймон остался дома. В виде компенсации я открыл ему деликатесных собачьих консервов. Прежде чем скрыться в помещении лавки, Джаич с тоской поглядел на вход в пивную.Юрико показал нам, где находится туалет, и пожелал спокойной ночи.– Ты, вообще-то, собираешься сегодня почивать? – поинтересовался я у Джаича.– Зависит от обстоятельств. Держи. – Он передернул затвор пистолета и протянул его мне.– Почему я? А ты?– У меня имеется оружие и покруче. – Он потряс над головой скакалкой.– Что-то новенькое. С каких это пор скакалка круче, чем пистолет?– Смотря в чьих руках.Он развалился в кресле в кабинете у Юрико, а я принялся расхаживать по большой комнате, разглядывая иконы, книги и фарфор. Пистолет я осторожно положил на одну из стеклянных витрин.– Может, расставим фарфор на подоконнике и постреляем? – предложил Джаич, наблюдая за мной через распахнутую дверь.– Очень смешно, прямо обхохочешься, – угрюмо отозвался я.На некоторых иконах снизу имелись надписи: «Воскресение – сошествие во ад», «Параскева Пятница», «Троица ветхозаветная», «Никола Зарайский», «Чудо Георгия о змие», «Богоматерь Одигитрия Смоленского»… Печальные святые с укором глядели на меня, словно именно я был повинен в отлучении их от стен родных соборов и монастырей.Насмотревшись на культурные реликвии, я занялся разглядыванием пистолета. Он был тяжелым, холодным и внушал к себе уважение.– Ты там здорово не шастай, – крикнул мне Джаич. – Еще, чего доброго, спугнешь добычу.Я побрел к нему. Оказалось, он уже успел вылакать три банки пива.– Только не кури «Партагаз», – попросил я его. – Преступник учует нас за три версты.– Ерунда. Вот свет действительно включать нельзя. Придется сидеть в темноте.– Ничего страшного, если учесть, что почитать все равно ничего не захватили.Я рухнул в одно из кресел и попытался вздремнуть. Сумерки сгущались. Время от времени было слышно пивное бульканье Джаича.– Ты подумай, из-за кого приходится шкурой рисковать, – проговорил я. – Эти Сосланды только тем и занимаются, что помогают разбазаривать достояние страны. Все эти иконы, книги, фарфор…– А таких Юрико знаешь сколько? – подал голос Джаич.– Завтра узнаем.– Узнаем только о берлинцах. А по всему миру? Я бы их, честно говоря, саморучно… – Он замолчал.– Поразительно! Нам приходится решать проблемы людей, которые по нашему же собственному мнению совершенно этого не заслуживают.– Ничего не поделаешь. Ведь частный детектив – та же проститутка, лижет задницу тому, кто платит.– Я сам – человек маленький, – упрямо продолжал я, – и хотел бы помогать маленьким людям. А задницы лизать – удовольствие спорное.Мне вспомнилось пение Джо Коккера.– Забудь об этом. У маленьких людей никогда не хватит средств, чтобы с тобой рассчитаться.– Послушай, Джаич, – воскликнул я под воздействием внезапного порыва. – Давай поклянемся, что, если это будет в наших силах, если выбор будет за нами, мы станем помогать только тем, кто этого достоин.– О'кэй, – согласился он. – Клянусь, потому что знаю, что выбора у нас не будет никогда. А теперь заткнись. Мы должны довести до конца это дело.– Представь, что их выслеживают патриоты? – не унимался я. – А мы, дураки, в свою очередь устраиваем на них облаву.– Не думаю, – отозвался он, – патриоты вели бы себя совершенно иначе. Для начала они бы вынесли отсюда наиболее ценные экспонаты и переправили в Россию. А не стали бы поливать их красителями.– Если не патриоты, тогда кто?– Хотелось бы мне что-нибудь выяснить об их поставщиках.– Ну, я так понял, что эта тема – табу.– То-то и оно.Немного помолчали.– Если это не патриоты, то, вероятнее всего, какой-нибудь ненормальный маньяк. Другая версия и в голову не приходит, – вновь заговорил я.– А что, маньяки бывают нормальными? – усмехнулся Джаич.– Но этот совсем уж ненормальный. Свихнулся на почве отрицания прошлого. Видимо, вообразил, что подобным образом можно прошлое уничтожить, зачеркнуть. Разгуливает под покровом ночи по антикварным лавкам и поливает вещи из аэрозольных баллонов. Причем, наиболее ценные.– Этакий лунатик.– Между прочим, совсем неплохая версия, – воодушевился я. – После его художеств хозяева приводят испорченные предметы в порядок, это его злит, он возвращается и с завидным упорством поливает их снова. Но хозяева снова приводят их в порядок. И тогда он начинает их убивать.Джаич скорчил рожу. По-моему, его просто взяла зависть, что такая блестящая идея пришла в голову не к нему.– Осталось уточнить, каким образом наш маньяк решает проблему замков и сигнализации, – заявил он.– Это, разумеется, наиболее сложный вопрос. Можно предположить, что по профессии он электронщик и что у него к тому же золотые руки.– Золотые руки… Если не ошибаюсь, на страницах «Экип» один из французских медвежатников утверждал, что работа просто фантастическая. Что он знаком со всеми лучшими медвежатниками страны и что ни одному из них такое не под силу.– На Западе любят щеголять громкими фразами. – Я потянулся и зевнул. – Послушай, давай немного поспим. Все равно шансы, что преступник появится именно сегодня именно в этом магазине стремятся к нулю.Не успели мои слова сорваться с уст, как явственно щелкнул дверной замок. Мы замерли. Я принялся лихорадочно вспоминать в темноте, где пистолет, и, наконец, с ужасом вспомнил, что оставил его в большой комнате на витрине. Но дверь так и не открылась. Снова щелкнул замок, и Джаич тут же метнулся к окну. Я последовал за ним, прихватив по дороге оружие. Вдоль окон промелькнула чья-то тень. Затем послышался шум отъезжающей машины.– Они обнаружили, что сигнализация отключена, – процедил сквозь зубы Джаич.– Но как?! – воскликнул я.– Как накакал… Сейчас который час, пивная уже закрыта? – Он посмотрел на фосфорицирующий в ночи циферблат. – М-да, собаки… Не могли отметиться у нас пораньше… Ладно, Крайский, поехали домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48