Возникла драка.
— А что послужило поводом?
— Я погладил задок какой-то шлюшки, а она оказалась невестою бармена. И началось — визг, оплеухи, звон разбитого стекла… Ну, вы знаете, как это бывает.
— Догадываюсь, — кивнул Мегрэ.
Марлоу водрузил шляпу на место.
— Ну вот, а потом вылезает это чучело — в смысле, жених этой красотки — из-за стойки и замахивается на меня бутылкой отменного виски. Меня это, конечно, возмутило, и я двинул ему табуреткой по лбу, а он…
— Довольно, месье Марлоу, — нетерпеливо перебил Мегрэ. — Чем закончилась драка?
— Я им доказал, что лицо мужчины создано не только для слюнявых поцелуев. А после сел с машину и поехал.
— И приехал, — сказал Гудвин.
— Значит, случайность? — уточнил Мейсон.
— Я повстречал на дороге Пуаро с его подружкой. Подбросил их до замка, а потом и сам решил здесь переночевать. Почему нет?
Он замолчал, и все посмотрели на отца Брауна, сидевшего в сторонке, с отрешенным видом болтая ножками.
— Святой отец, — окликнул его Мегрэ. — Что привело сюда вас, святой отец?
Отец Браун потупил взор.
— Неизвестный голос известил меня по телефону о тяжелом состоянии здоровья мисс Марпл и об ее желании исповедоваться.
Старушка вызывающе засмеялась.
— Можете приступать к исповеданию всех присутствующих, святой отец, только я в этой очереди буду последней.
— Малышка тронулась, ей-ей, — шепнул Марлоу комиссару Каттани.
— Она похожа на мою жену, когда та только что проснулась, — задумчиво проговорил Коррадо. — Такая же ведьма.
— Дело не во внешности, приятель.
— Для женщины — это все!
Марлоу махнул рукой и отошел от него подальше.
Мисс Марпл пристроилась в кресле у камина. Пожевав губами, она сказала:
— Совсем недавно мы пережили весьма неприятные минуты. Некий бестелесный голос, обратившийся к нам поименно, предъявил всем определенные обвинения. Я нисколько не сомневаюсь, что нас пригласил в замок человек безумный. И, скорее всего, опасный маньяк.
— В чем-чем, а в том, что он — маньяк, из нас никто не сомневается, мадам, — заметил Холмс.
— Вы сказали «он», месье, — произнес Мегрэ. — Но это могла быть и женщина.
— Согласен с вами, комиссар, я это вполне допускаю.
Делла Стрит с опаской взглянула на мисс Марпл. Старушка, положив ногу на ногу, невозмутимо покачивала белым тапком.
Тут неожиданно приподнял голову Жюв. Его дремотное состояние не позволяло произнести длинную речь, но, собрав последние силы, он слабым голосом выдавил:
— Это француз, господа… а зовут его Фантомас, но про это — тс-с-с… — и он снова отключился, так и не успев прижать палец к губам.
— Я не привык доверять выводам полицейского, — сказал Холмс, пренебрежительно скривив губы, но, перехватив угрюмый взгляд Мегрэ, поспешил добавить: — Кроме отдельных выдающихся личностей, разумеется…
— Господа, — пошептавшись с мисс Марпл, сказал Пуаро. — Нам все-таки следует разобраться с предъявленными обвинениями.
Его слова вызвали бурю негодования. Все зашумели, перебивая друг друга. Под сводами гостиной им вторило возмущенное эхо.
Мисс Марпл подняла руку, призывая к молчанию.
— Вот что я хочу заявить. Наш неизвестный друг обвиняет меня в том, что я — старая сплетница и Синий Чулок…
— Ну что ты, Джейн, — добродушно возразил Пуаро. — Это же клевета чистой воды.
— Оставь, Эркюльчик, дай мне сказать. Так вот… — мисс Марпл выдержала выразительную паузу, в продолжение которой все смотрели на нее, затаив дыханье. — Это правда! Я всегда находила удовольствие поболтать с женщинами и никогда не допускала до себя мужчин!
Слова старой леди произвели эффект разорвавшейся бомбы.
Все снова разом заговорили, замахали руками.
— Выходит, если неизвестный оказался прав в отношении мисс Марпл, то и все прочие обвинения имеют под собой реальную почву? — высказал Мегрэ витавшую в воздухе мысль. — Что касается моей трубки, то мне безразлично, как к ней относятся всякие там мухи!
— Я даже пальцем не притрагивался к своим прихожанкам! — тонким голоском верещал отец Браун.
— Миссис Хадсон мне роднее мамы! — восклицал Ватсон.
— Но я не могу отказаться от кокаина, — пожимал плечами Холмс. — Это составная часть моего дедуктивного метода.
— Презираю и ненавижу обезьян! — кричал Дюпен. — Они убийственно кровожадны!
Филип Марлоу усмехался.
— Как пил, так и буду пить. И совать нос в чужие дела.
А Коррадо Каттани вдруг уронил голову на плечо Холмсу и, всхлипывая, доверчиво зашептал:
— Синьор Холмс, признаюсь вам: у меня жена спит с кем попало, кроме собственного мужа, дочь по психушкам шляется… лучшего друга «мерседесом» задавило…
— Да что вы говорите.
— Послушайте, а Титти, герцогиня… я ведь с ней еще недавно тутти-фрутти… ну, одним словом, впрочем, не важно… она ведь из окна вывалилась в экстазе, а Ольга Комастро, представьте, графиню из себя строит… Я один как перст. А знаете, чем занимается в это время мафия?
— Догадываюсь, — печально ответил Холмс. — Мафия не дремлет.
Каттани зарыдал в голос.
— Тихо! — раздался сквозь шум повелительный окрик мисс Марпл. — Джентльмены, возьмите себя в руки! Прошу высказываться по очереди.
— И в самом деле, Делла, перепишите всех гостей в алфавитном порядке, — скомандовал секретарше Перри Мейсон. — Тогда каждый в свой срок получит слово.
Первым выпало выступить отцу Брауну.
— Братья и сестры, — взволнованно начал священник. — Покайтесь, и Господь смилуется над нашими душами…
— Следующий! — громко сказал Гудвин, но его одернули. Пользуясь проявленным к нему снисхождением, отец Браун долго вещал о первородном грехе и бессмертии души.
— Помолимся, братья и сестры, ибо Дьявол нас искушает. Но молитвою своею приблизимся мы к Господу нашему, и он простит нас и отпустит нам все грехи наши. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь!
Каттани ревел, не переставая. Холмс был уже весь мокрый от его слез.
— Мафия не дремлет, — в который раз твердил ему в ухо комиссар. — А моя дочь между тем спит с кем попало и не слушается папочку, жена из психушек не вылезает…
— Успокойте его, Ватсон, — со вздохом сказал Холмс, утерев непрошеную слезу.
Марлоу и Гудвин заученным приемом заломили Каттани руки за спину, хоть тот и не думал сопротивляться. Доктор Ватсон подошел к нему с горькой пилюлей. Коррадо принял ее как должное. И вот уже заплаканный итальянец лежал на диване неподалеку от инспектора Жюва, безмятежно дремавшего в кресле.
Остальные, помолясь вместе с отцом Брауном, терпеливо дожидались следующего выступления.
Огюст Дюпен долго не мог начать. Сперва он наблюдал, как укладывают Каттани, потом у него в горле застрял ком.
— Томас, я бы не отказался от мартини, — сказал он дворецкому.
Глава 14.
Коварный мальчик
На серебряном подносе Дюпену был преподнесен бокал мартини.
Приподняв его, Дюпен долго разглядывал содержимое бокала. В его глазах, казавшимися за стеклами очков темно-зелеными, бродили умные мысли, выстраиваясь в строгую логическую цепочку.
Так и не сделав ни глотка, Дюпен сказал:
— Я настаиваю на том, что убийство на улице Морг совершила эта гнусная обезьяна.
— Не надо на меня так смотреть, — попросил Марлоу. — Я очень обидчив.
— Простите, месье, мой взгляд зацепился за вас совершенно случайно.
— Посмотрите лучше на Деллу Стрит. Девочка старательно записывает каждое ваше слово.
Адвокат Мейсон вздрогнул.
— Кстати, мистер Дюпен, — поспешно сказал он, чтобы отвлечь внимание от своей секретарши, — какой породы была обезьяна, о которой вы никак не можете забыть?
— А какую вы имеете в виду? Которая сбежала из зоопарка?
— Нет, ту, которая вам так напакостила на улице Морг.
— Она напакостила вовсе не мне, а двум несчастным женщинам, которых разодрала в клочья… Впрочем, сути дела это не меняет… Отвечаю вам, месье Мейсон. Это был бурый орангутанг с Ост-Индийских островов.
— А та обезьяна, о которой говорилось в полученном вами письме?
— К сожалению, там не было указано.
— Я бы предпочел, чтобы это была горилла, — скромно произнес Мейсон.
— О шеф, — воскликнула Делла, — с гориллой вы справитесь одной левой!
— После того, как она оторвет ему правую, — сказал Гудвин.
— Что-то давно не было слышно ваших острот, сэр, — холодно заметил Мейсон.
Гудвин широко осклабился.
— Кто виноват, маэстро, что у вас проблемы со слухом.
Адвокат мгновенно повернулся к своей секретарше.
— Вот вам пример высококачественной риторики, Делла! Зафиксируйте нашу полемику дословно. Я обязательно воспользуюсь ее плодами, когда на предварительном следствии в очередной раз буду возить окружного прокурора мордой об стол.
— Бедняга прокурор, — сказал Гудвин, — у него, должно быть, очень плоское лицо.
— Такое же плоское, как твои шутки, приятель, — заявил Филип Марлоу.
Гудвин с интересом смерил его цепким взглядом. Мысленно прикинув, у кого из них под пиджаком больше мускулов, он рассудил в свою пользу.
— Возьмите свои слова обратно, Филип, — проговорил он несколько развязным тоном, — если не хотите, чтобы ваше лицо стало смахивать на прокурорское.
— Да разве я против? — улыбнулся Марлоу.
— Восхитительно! Классно! — бормотал Мейсон, внимая их пикировке. — Пишите, Делла, пишите. Я буду не я, если не забью прокурора этими цитатами до полусмерти.
— Прошу всех, кроме мистера Дюпена, немедленно умолкнуть! — прогремела мисс Марпл, застучав спицами по подлокотнику своего кресла. — Нашли время упражняться в остроумии, голубчики!
Все разговоры разом стихли.
— Позвольте начать издалека, господа, — попросил Дюпен, небрежно покачивая в руке бокалом с нетронутым мартини.
— Мы вас внимательно слушаем, сэр, — сказал Холмс, раскуривая трубку.
— Как-то раз я заинтересовался мальчиками…
Холмс немедленно оторвался от трубки и уставился на Дюпена.
— О-о, вас интересуют мальчики?
— Мм… На самом деле меня привлекла игра, в которую они играли: один зажимает в кулаке несколько камешков, другой должен угадать, четное ли их количество. Один из мальчиков обыгрывал всех своих соперников.
— Вас он тоже обыграл?
— Нет. Я не стал искушать судьбу… Разумеется, этот вундеркинд строил свои догадки на каких-то принципах, и они заключались в том, что он внимательно следил за своим противником и правильно оценивал степень его хитрости. — Дюпен поставил бокал с мартини на стол. Слушателей убаюкивала его четкая дикция и спокойный тон. — Например, если заведомо глупый противник поднимет кулак и спрашивает… и спрашивает…
— Который час, — подсказал, зевая, Гудвин.
— Нет. «Чет или нечет?» — он спрашивает. Тогда мой мальчик…
— «Ваш» мальчик? — со снисходительной улыбкой переспросил Холмс.
— Ну, в смысле вундеркинд, о котором идет речь. Извольте не перебивать меня, месье.
— Изволю, а чего ж… — Холмс с трудом подавил зевок. — Продолжайте, пожалуйста, сэр.
— Так вот, мой мальчик отвечает «нечет» и проигрывает. Однако в следующей попытке он выигрывает, потому что говорит себе: «Этот дурак взял в прошлый раз четное количество камешков и, конечно, думает, что отлично схитрит, если теперь возьмет нечетное количество. Поэтому я опять скажу — нечет!» Он говорит «нечет!» и выигрывает. Но, в сущности говоря, что это такое?
— Всего лишь умение полностью отождествлять свой интеллект с интеллектом противника, — сказал Холмс.
— Или с его отсутствием, — добавил Мегрэ.
— Вот именно, — сказал Дюпен. — А когда я спросил у мальчика…
— У «своего» мальчика? — уточнил адвокат Мейсон.
— Да, у «своего». Когда я спросил, каким способом он достигает успеха, он ответил следующее: «Когда я хочу узнать, насколько умен или глуп или добр или зол вот этот мальчик или…»
— Девочка, — эхом откликнулся Гудвин.
— «…или о чем он сейчас думает, я стараюсь придать своему лицу точно такое же выражение, которое вижу на его лице, а потом жду, чтобы узнать, какие мысли и чувства возникнут у меня в соответствии с этим выражением». — Дюпен замолчал, устремив в темное окно пустой, ничего не выражающий взгляд.
— Ну! — не выдержал Мейсон.
Дюпен приспустил очки, посмотрев на адвоката взглядом умирающей старухи. Мейсон смешался, не зная, куда себя девать. Его руки неловко затеребили складки на брюках. Удовлетворившись произведенным эффектом, Дюпен поправил очки.
— Для одного из нас отравить Ниро Вульфа было проще, чем кому бы то ни было, — сказал он. — Вас всегда скорее отравит тот, из чьих рук вы принимаете пищу.
— Вы намекаете на Томаса, сэр? — осведомился Холмс.
— Безусловно. Когда я стал его подозревать, мне оставалось только состроить такую же мину, какую он постоянно носит на своем лице.
— И что же? — взволнованно заерзал доктор Ватсон.
— А вот полюбуйтесь, — Дюпен, сняв очки, откинул нижнюю челюсть, выпятил нижнюю губу и свел глаза на переносице.
— Это ужасно! — всплеснула руками Делла Стрит.
— Полная копия, — угрюмо произнес Мегрэ.
— Верните свое лицо назад, мистер Дюпен, — попросила за всех мисс Марпл.
Дюпен придал своему лицу прежнее отрешенное выражение, и у всех отлегло от сердца.
— Вот так-то лучше, — сказал Гудвин. — И очков, пожалуйста, больше не снимайте.
Во время всей этой сцены дворецкий стоял у двери, с невозмутимым видом держа под мышкой поднос.
— И вот, господа, — вновь заговорил Дюпен, — тогда я почувствовал себя дурак дураком, но мне этого было мало. Я решил еще немного поразмыслить и наконец понял, что с таким лицом мне хочется непременно кому-нибудь пустить в висок пулю, вонзить в спину нож, задушить чулками или, если угодно, подсыпать в стакан яду. Все стало на свои места.
— Весьма неубедительные доказательства, — снисходительно заключил Холмс.
— Я еще не кончил, — остановил его Дюпен. — Быть может, именно простота решения сбивает вас с толку, мистер Холмс. Но истина не всегда обитает на дне колодца. Надеюсь, вы сможете оценить мой следующий ход. Решив, что Томас — убийца, я предложил ему сыграть со мной в чет-нечет. Он согласился, хотя, я думаю, и не понял, о чем идет речь. После этого я выпил предложенный мне Томасом портвейн. Это был риск, но теперь я знал, что мой противник сыграл «чет». Я попросил принести мне пива. Томас, поняв, что я спокойно выпиваю все, чего бы он мне не дал, подсыпал в пиво яд. Он играл «нечет»! Я же вылил содержимое бокала в вазочку с розой. И посмотрите, что с ней стало!
Все взглянули, куда указывал перст Дюпена.
Белая роза, торчавшая из стоявшей на подставке вазочки, почернела, ее стебель скрутился в спираль, она уже успела сбросить все свои лепестки и теперь прямо на глазах у изумленных гостей один за другим роняла свои шипы.
— Роза увяла! — воскликнул Ватсон.
— А разве эта роза когда-нибудь была свежей? — усомнился Мегрэ.
Дюпен язвительно рассмеялся. Он встал, оглядев гостей торжествующим взглядом.
— И вот, дамы и господа, на третий раз я потребовал себе бокал мартини. Я знаю, что Томас, этот глупый мальчик, сыграет сейчас «чет». Выражаясь языком спортсменов, я бил по мячу без промаха и теперь, поскольку мартини не отравлено, я пью за удачное расследование этого запутанного дела, по своей сложности, пожалуй, не уступающего делу об утопшей Мари Роже. Может быть, я еще посвящу всей этой истории поэму. Но сейчас… позвольте мне выпить этот бокал. Как сказал поэт: «Не все поэты дураки!»
Прежде чем Холмс успел ему возразить, он опрокинул в себя мартини и величавым жестом разбил бокал об пол.
Звон осколков отозвался в голове спящего Каттани оглушительным грохотом — так некогда разлеталась, разбившись вдребезги, его семейная жизнь. Каттани поморщился и перевернулся на другой бок.
А Огюст Дюпен замер, довольный, счастливый, с гордо вздернутым подбородком.
Потом у него по носу поползли очки, и по мере того как они сползали к кончику носа, обнажая расширяющиеся от удивления глаза, нос Дюпена приобретал зловещий лиловый оттенок.
Дюпен схватился за горло.
— Какой… коварный… мальчик… — только и смог он из себя выдавить, после чего рухнул на пол, подняв вековую пыль.
В дворецкого вцепилось сразу восемь дрожащих рук.
— Это ты его убил! — кричали их возмущенные владельцы. — Отравитель! Убийца!
— Не хотел бы вас разочаровывать, господа-да-да, — невозмутимо отвечал Томас, с чопорной вежливостью подставляя свою грудь под удары судьбы, — однако хочу заметить, что мистер Дюпен заказывал всякий раз различные напитки. Я полагаю, бутылка мартини была отравлена-на-на.
— Отпустите слугу, джентльмены, — сказал Холмс. — Он знает, что говорит.
— Апчхи! — сказала мисс Марпл. — Не помню ни одного детективного романа, где бы убийцей оказался дворецкий.
— Не помню ни одной пожилой леди, которая не страдала бы от склероза, — огрызнулся Гудвин.
— Вы не очень-то вежливы, сэр, — угрожающе пригладил усы Пуаро. — Немедленно извинитесь перед дамой.
Гудвин предпочел не искушать судьбу.
— Простите, мисс Марпл, видимо, я погорячился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23