К примеру, база «Братства» в Канзас-Сити делит земельный участок с приютом для слепых и тренировочным центром для инвалидов. Оба эти заслуживающие всяческой поддержки учреждения и поддерживаются материально — трижды проклятыми деньгами «Братства». Оно, разумеется, вполне индифферентно к благополучию этих доверчивых людей — просто использует бедствия людские как ширму. Вот Бюро и не может, скажем, просто-напросто сбросить на усадьбу аэроплан с напалмом: ведь пострадают ни в чем не повинные очаги милосердия. Так что все продумано, причем в деталях.
«Братство тьмы» для нас чертова заноза: изворотливы, хитры, используют против нас наши же законы. Попробуйте-ка примените к ним силу — на вас тут же набросится свора адвокатов в полосатых брючках, и каждый будет вопить о неприкосновенности личности, громогласно требовать предъявления ордера на обыск, на арест, а также значка вашей службы, водительских прав, лицензии на рыбную ловлю, свидетельства о рождении... да всего, что им взбредет в голову. А уж где какой шум — там «Теленовости» тут как тут, в считанные минуты. Так что грубая работа недопустима, все надо делать в бархатных перчатках. И незаметно не проскользнешь: они оснащены и магической, и технической защитой. Выход один — самый трудный и опасный: честно постучать со стороны парадного входа: впустите, мол.
Пересекая улицу, я отметил, что усадьбу окружает шестифутовая кирпичная стена — именно такую высоту разрешает закон, — но поверх кирпича протянута блестящая колючая проволока. А она пострашнее лезвия бритвы: с устрашающей легкостью рвет и руки и перчатки (тем более бархатные, даже если они «в переносном смысле»). Кроме того, через каждые метров восемь на двойной ограде висят гроздья галогенных светильников (их очень трудно вырубить). Ворота единственные, из нержавеющей стали, выкрашенной в несусветный черный цвет; никаких засовов: просто массивная, тонны в две металлическая плита поднимается и опускается на бетонированную площадку с помощью гидравлических двигателей — таких мощных, что они способны поднять не только ворота, но и саму ограду.
А вот и охрана: в аккуратной, маленькой кирпичной привратницкой (стены оклеены картинками, изображающими орудийную мощь Советской Армии) топчется парочка — мужчина и женщина в мешковатых формах, под ними, конечно, скрыто нательное оружие. На виду только служебные револьверы, все законно, не придерешься. Но в оружейном ящике здесь, несомненно, хранится приличный запас всякого мерзопакостного смертоносного оружия и такое количество тепловых бомб, что ими можно поджарить самого Господа Бога.
Не успел я приблизиться — военизированная дамочка забубнила что-то в радиопередатчик; видеокамеры отслеживали мой путь; верный страж засунул большие пальцы рук за ремень — удобнее выхватить пистолет.
— Добрый вечер, — вежливо поздоровался я, протягивая руку.
Поколебавшись, он протянул свою (о'кей, вот дурак!) и выдал сдержанное:
— Сэр?
— Мне бы хотелось встретиться с доктором Болтом. Он здесь?
— А вам назначено? — И он отдернул руку.
«Поздно хватился, растяпа!»
— Нет, не назначено.
— В таком случае, сэр, извините: доктор Болт — очень занятой человек. Вот если бы вы позвонили утром его секретарю и договорились о встрече...
«Скорее Ад вымерзнет, придурок ты этакий!»
— Боюсь, мое дело не терпит промедления, — дружелюбно проговорил я.
Охранница опять включила радиопередатчик.
— Ваше имя, сэр? — осведомился ее напарник.
Я небрежно сунул руку в карман спортивного пиджака и извлек новенькое удостоверение работника ФБР — вполне подлинное, со своей фотографией (но на том вся подлинность и заканчивалась).
— Особый агент Эммануэль Родригес. Федеральное бюро расследований.
Охранники сразу насторожились: ничего определенного «Братство» не знает, но вот чье подразделение Бюро-13 — это им отлично известно, так что соблюдать конспирацию, называя нас Федеральной службой безопасности, нет смысла.
— А какого рода дело у вас к доктору Болту? — Охранница подала голос впервые.
— Частное. — Я позволил себе подпустить в свою интонацию властные, ледяные нотки.
Они принялись тихо переговариваться, а я в это время разглядывал звездное небо: какая чудесная ночь! Почему бы на эту усадьбу не свалиться метеору? Но, к сожалению, так не бывает.
— Не могли бы вы минуточку подождать, господин офицер? — Он сохранял безукоризненную вежливость.
А она вошла в привратницкую и стала названивать по телефону. Кивнув, я опустил свое ослепительное удостоверение в нагрудный карман, так чтобы его краешек был всем виден.
— Конечно.
Честно говоря, я надеялся, что кто-нибудь в скором времени начнет грубить, — от этих сделанных улыбочек у меня челюсти сводило. Не прошло и минуты, как по другую сторону ограды появились еще четверо охранников и мне сообщили: доктор Болт любезно примет меня, он всегда рад помочь властям.
Ворота открылись со звуком... ну, так скрежещут двери склепа. Новоприбывшие охранники не стали брать меня под конвой, но, несомненно, оказались ближе к воротам, чем раньше. Естественно, у меня не было возможности тщательно осмотреть внутренний двор, но это не так уж важно — у нас в Бюро, в помещении архива, я не раз видел фотографии: бархатистые лужайки, аккуратненькие палисаднички, брызжущие фонтанчики. Пока шел, эскортируемый четырьмя охранниками, запоминал, что видел. Вдоль широкой центральной аллеи в два ряда вытянулись бронзовые скульптуры, изображающие знаки Зодиака: Овен — баран. Телец — бык. Близнецы, Рак — краб. Лев, Дева — обнаженная женщина. Весы — женщина, «одетая вполне», с весами в руках. Скорпион, Стрелец — обнаженный мужчина с луком и стрелами. Козерог — козел, Водолей — полуодетая женщина, льющая воду из кувшина, и Рыбы — огромная рыбина.
Конечно, я не искусствовед, но скульптуры нашел превосходными. Однако меня не очень-то удивит, если в опасный для обитателей усадьбы момент все эти распрекрасные знаки Зодиака оживут и атакующий ознакомится со своим гороскопом, в котором осталось только одно: «Пора помирать, пора!» Больше я о «трепетной лепке» талантливых творцов ничего сказать не могу.
Входную дверь, толстенную, из старого дуба, не пробил бы и самый зверский средневековый таран. Специальных темных очков на мне не было, но я мог бы с уверенностью заявить, что дворецкий — зомби (или настоящий англичанин — иногда их трудно различить). Я протянул ему руку, и он довольно небрежно пожал ее. («Вот так! Получай!»)
В вестибюле, отделанном итальянским мрамором, свисали с потолка французские хрустальные люстры; в затененных стенных нишах — пустые немецкие рыцарские доспехи, позы боевые. Я уже начал подумывать, что Болт еще худший параноик, чем сотрудники Бюро. Или он на самом деле так нас боится? Эта мысль меня порадовала. А может, у него во врагах числится не одно наше Бюро? Тоже приятно сознавать.
Бдительным охранникам, застывшим в вестибюле, я тоже горячо пожал руки, прощаясь, и послушно зашагал за холодным как лед дворецким. На лестничной площадке нас ожидали еще несколько стражей, и с ними я обменялся рукопожатием: такой уж я дружелюбный. Целой процессией мы проследовали по галерее — я заметил множество запертых дверей, а портреты на стенах... Глазки-бусинки неотрывно сопровождали каждое мое движение... Потом раздался слабый звук щелкающего автоматного затвора... Но возможно, мне и показалось. Так или иначе, но я что-то стал сомневаться: стоило ли затевать этот визит? Внизу, на первом этаже, захлопнулась входная дверь — так хлопают крышки гробов. Ну-ну! Всюду мне чудятся здесь символы...
8
Пока мы бодро шествовали по галерее, мои стражи несколько раз, то ли случайно, то ли намеренно, натыкались на меня — явно пытались выяснить, что у меня с собой, хоть ненароком, а обыскать. Да эти птенчики и представить не могут, сколько на мне оружия и всяческих приспособлений. Крепко надеюсь, что этого мне хватит.
Заворачивая за угол, мы прошли сквозь искусно замаскированный аппарат с Х-лучами, миновали тщательно спрятанное пулеметное гнездо и несколько инфракрасных сканеров. Видимо, будет намного труднее, чем мы думали. Это не считая того, что я еще до сих пор не знаю — а зачем я сюда пришел?!
В конце коридора притулилась простая деревянная дверь с лаконичной табличкой «Офис». Четверо охранников заняли позицию снаружи, дворецкий открыл дверь и ввел меня внутрь. Наконец-то!
Каким же дураком я был! Частная контора Матиаса Болта представлялась мне чем-то вроде лаборатории сумасшедшего ученого, ну знаете: пузырящиеся жидкости в пробирках, огромный анатомический стол, заваленный перепачканными кровью отчетами; полки из человеческих костей, прогибающиеся под тяжестью запретных фолиантов — трудов по алхимии и черной магии...
Ничего подобного! Здесь довольно симпатично, хотя, на мой взгляд, чуточку все старомодно. Вдоль стен — книжные шкафы с тысячами толстых томов в разноцветных кожаных переплетах, — насколько я успел разглядеть, не менее чем на дюжине языков мира. На полу — пушистый велюровый ковер, такой мягкий, что ноги утопают и возникает желание улечься на него с лучшей подружкой, — прямо как живой. В центре левой стены — камин, в котором при случае можно зажарить автомобиль; вся правая стена задрапирована красивым бельгийским гобеленом, таким необъятным, что за ним спрячется что угодно.
У дальней стены, между двумя окнами, выходящими на балкон, разместился массивный блок красного дерева, по форме напоминающий письменный стол. Идеально чистая поверхность отполирована до зеркального блеска; на ней — бювар великолепной, мягкой кожи, из него выглядывает дорогая зеленая бумага, а рядом, в прямоугольной белой мраморной подставке, — внушительный золотой карандаш и золотая ручка. Без сомнения, все эти предметы не что иное, как смертоносное оружие.
За столом, ожидая меня, восседал Матиас Болт. Первое, на что я обратил внимание, — его глаза: очень большие, глубоко посаженные и не моргающие — никогда. Жуть...
Изысканный щеголь. Болт худощав, на нем классический пиджак и элегантнейшая мягкая шелковая сорочка светского человека и отчаянного прожигателя жизни. Черт, кто же это до сих пор производит такие вещи из «бель эпок»? Рот у него и так довольно широкий, а он еще и широко улыбается — во весь этот рот. Волосы угольно-черные, только на висках серебрится благородная седина. Курит эбонитовую китайскую трубку в фут длиной, набитую чем-то пахнущим как египетская травка. Этот некромэн... виноват — некромант не носит ни колец, ни часов, но на запястьях у него — плоские медные обручи. Магические браслеты! Такие же, как мой! Это уже интересно, — конечно, в зависимости от того, какой смысл вкладывать в это слово: например, ядерная война — это интересно? В кино — кто скажет «нет»? А в жизни? Ладно, там посмотрим, что это за браслеты...
Попыхивающий трубкой Матиас Болт сразу напомнил мне громадную змеюку, которая вознамерилась полакомиться мелкой пташкой. А я как раз парень с перышками... Но раз так, мне уж точно интересно: сам он выковал себе эти обручи или в некромэнском (некромантском либо попросту некрофильском) порыве содрал с хладных трупов загубленных им агентов Бюро? Как бы то ни было, с таким «профессионалом наизнанку» приходится считаться. И избавиться от него надо как можно быстрее. На мгновение я потешил себя мыслью застрелить его на месте, но тут же отбросил заманчивую идею: положим, и незаконно, и просто проявление дурного тона, но дело вовсе не в этом — он еще должен поведать мне, ради чего я сюда явился. Именно в этот момент мой взгляд упал на стену над ним: ого, календарь «Плейбоя»! Июнь, прекрасный месяц... Стало быть, кое-что человеческое старому колдуну не чуждо...
Глава «Братства тьмы» величественным жестом указал мне на обитый бархатом стул, столь же мягкий и уютный, как и ковер, — в спешке не вскочишь. Да, стелет он мягко... Итак, наше сражение началось... «Люди, я люблю вас, — буду бдителен!» В ответ на любезное приглашение я удобно устроился на стуле. Пусть и душка Матиас расслабится — он-то не любит людей, и бдительным ему лучше не быть...
Ну а я — агент Бюро-13: меня можно раздеть догола, поставить на уши и приковать к стене — все равно буду бдителен, а значит, вооружен и очень опасен. «Я зовусь недаром...» Нет, минуточку, — я-то из Вайоминга... Но и мы «умеем все переживать».
— Добрый вечер, агент Смит, — произнес Матиас Болт таким елейным тоном, что ему удалось на миг воздействовать непосредственно на мои инстинкты — я поддался влиянию Враждебного Разума. Но тут же опомнился и встревожился не на шутку. Смит? Какого черта?! Прямое попадание в сердце! Этой фамилией я не пользовался с давних времен — с тех пор, как работал инструктором в Чикаго. Неужели мерзкий колдун меня знает? Ну, поживем — увидим: эту фамилию берут на вооружение многие ребята из Бюро.
— Как вы меня назвали? — Я сделал изумленное лицо; внутри у меня все дрожало от напряжения. — Простите, ваш дворецкий перепутал фамилию. Я — Эммануэль Родригес, особый агент ФБР.
— Конечно, — промурлыкал он, понапрасну излучая неотразимое обаяние. — Это моя ошибка. Я немедленно сожгу этого растяпу!
Сказал — как отрезал. И повторил мое определение: «растяпа» — так я мысленно охарактеризовал его стража... Черт, опять мне чудится то, чего, быть может, и в помине нет! Мой ответный выпад — вежливый зевок, а про себя я думал: «Неплохой ход! Тебя, пожалуй, растяпой не назовешь. Но если ты думаешь завоевать мою симпатию и таким образом притушить мою бдительность — не на того напал. Мы, Смиты, — настоящие бойцы. Недаром нас так много — нас большинство!.. Фу-ты, опять меня занесло! Держись, агент, крепись, агент!»
— Итак, по какому поводу Бюро, — Болт сделал ударение на этом слове, — оказывает мне честь визитом в такое время — в половине одиннадцатого ночи?
Меня-то опять занесло, а он снова попал в цель!
— Дело службы! — отрезал теперь я, задирая ноги на стол и намеренно пачкая безукоризненную полировку: отражаю удар и нападаю сам.
Тут уж «закраснелась морда»... простите, лицо доктора Болта залилось краской, но он тут же взял себя в руки и опять стал благодушным.
— Правда? Какое же? Умоляю, откройте!
«Все вперед, все вперед, отступления нет, — победа или смерть!» Раз уж убить его пока нельзя — а мне этого очень хотелось, — я ограничился тем, что улыбнулся ему мертвенной улыбкой, отточенной во время тысяч партий в покер и специально предназначенной для того, чтобы кровь застывала в жилах. Как-то эта улыбка сработала, когда я имел дело с одним вампиром — наивным.
— Слышали вы когда-нибудь о Бюро-13? — холодно спросил я.
Потрясенный доктор Болт выронил трубку и подпрыгнул, словно наступил на уголья. Первая кровь!
— Что-о? Ну да, разумеется... — Он выдвинул ящик письменного стола и вытащил небольшую папку. — Меня даже посвятили в некоторые собранные Бюро-13 данные...
Какая бы информация ни содержалась в этой папке, мне это не сулило ничего хорошего. В моем распоряжении дюжина способов защиты — выберем классический: нападение. По жужжанию браслета на своей левой руке я определил: Болта защищает такое силовое поле, что его не прошибет и крупный снаряд. Но на столе у него — бумажная папка, помеченная красной линией: оригинал, с него нельзя снимать копии. Взмахнув кистью, я задействовал зажигалку и направил поток жидкого пламени прямо на доктора Болта. Горящие языки химического пламени жадно лизали его, но защитная оболочка отразила яростную атаку. Зато бумаги превратились в пепел. Глаза его округлились и стали похожи на блюдца; он опустил руку и уставился на кучку горячего пепла.
— Прошу извинить. — Я убрал зажигалку в карман. — Эти проклятые вещицы иной раз случайно ломаются.
— Кто вы? — спросил он очень тихо.
Все, никаких любезностей, игра окончена! Я открыто продемонстрировал высокоразвитую технологию и владение магией, а его защитное поле многое сказало о нем — больше, чем ему хотелось бы, чтобы я знал. Оба мы не обманываемся насчет того, кто есть кто.
Встряхнув наручными часами, я включил саморазрушающий механизм. Теперь все зависит от того, какой следующий прием выберет для атаки доктор.
— Спросишь об этом в Аду! — прорычал я, опуская ноги на пол и соскальзывая на кончик стула, — это я тянулся к своей пушке.
Болт в свою очередь подарил мне жуткую улыбку — такое ощущение оставила бы могила младенца.
— Заметано! — прошептал он.
Предельно лаконичен — других предупреждений не последовало. Взорвавшись над столом, на меня кинулась непостижимой силы кипящая волна — адское цунами первобытной черной магии; отшвырнуло в сторону бювар, взорвались ручка и карандаш, меня обволокло облаком живого пара.
Скорее протянуть вверх руки!.. Медные браслеты зазвенели, излучая волны белой магии в отчаянной схватке с злобным колдовством, цель которого — смерть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
«Братство тьмы» для нас чертова заноза: изворотливы, хитры, используют против нас наши же законы. Попробуйте-ка примените к ним силу — на вас тут же набросится свора адвокатов в полосатых брючках, и каждый будет вопить о неприкосновенности личности, громогласно требовать предъявления ордера на обыск, на арест, а также значка вашей службы, водительских прав, лицензии на рыбную ловлю, свидетельства о рождении... да всего, что им взбредет в голову. А уж где какой шум — там «Теленовости» тут как тут, в считанные минуты. Так что грубая работа недопустима, все надо делать в бархатных перчатках. И незаметно не проскользнешь: они оснащены и магической, и технической защитой. Выход один — самый трудный и опасный: честно постучать со стороны парадного входа: впустите, мол.
Пересекая улицу, я отметил, что усадьбу окружает шестифутовая кирпичная стена — именно такую высоту разрешает закон, — но поверх кирпича протянута блестящая колючая проволока. А она пострашнее лезвия бритвы: с устрашающей легкостью рвет и руки и перчатки (тем более бархатные, даже если они «в переносном смысле»). Кроме того, через каждые метров восемь на двойной ограде висят гроздья галогенных светильников (их очень трудно вырубить). Ворота единственные, из нержавеющей стали, выкрашенной в несусветный черный цвет; никаких засовов: просто массивная, тонны в две металлическая плита поднимается и опускается на бетонированную площадку с помощью гидравлических двигателей — таких мощных, что они способны поднять не только ворота, но и саму ограду.
А вот и охрана: в аккуратной, маленькой кирпичной привратницкой (стены оклеены картинками, изображающими орудийную мощь Советской Армии) топчется парочка — мужчина и женщина в мешковатых формах, под ними, конечно, скрыто нательное оружие. На виду только служебные револьверы, все законно, не придерешься. Но в оружейном ящике здесь, несомненно, хранится приличный запас всякого мерзопакостного смертоносного оружия и такое количество тепловых бомб, что ими можно поджарить самого Господа Бога.
Не успел я приблизиться — военизированная дамочка забубнила что-то в радиопередатчик; видеокамеры отслеживали мой путь; верный страж засунул большие пальцы рук за ремень — удобнее выхватить пистолет.
— Добрый вечер, — вежливо поздоровался я, протягивая руку.
Поколебавшись, он протянул свою (о'кей, вот дурак!) и выдал сдержанное:
— Сэр?
— Мне бы хотелось встретиться с доктором Болтом. Он здесь?
— А вам назначено? — И он отдернул руку.
«Поздно хватился, растяпа!»
— Нет, не назначено.
— В таком случае, сэр, извините: доктор Болт — очень занятой человек. Вот если бы вы позвонили утром его секретарю и договорились о встрече...
«Скорее Ад вымерзнет, придурок ты этакий!»
— Боюсь, мое дело не терпит промедления, — дружелюбно проговорил я.
Охранница опять включила радиопередатчик.
— Ваше имя, сэр? — осведомился ее напарник.
Я небрежно сунул руку в карман спортивного пиджака и извлек новенькое удостоверение работника ФБР — вполне подлинное, со своей фотографией (но на том вся подлинность и заканчивалась).
— Особый агент Эммануэль Родригес. Федеральное бюро расследований.
Охранники сразу насторожились: ничего определенного «Братство» не знает, но вот чье подразделение Бюро-13 — это им отлично известно, так что соблюдать конспирацию, называя нас Федеральной службой безопасности, нет смысла.
— А какого рода дело у вас к доктору Болту? — Охранница подала голос впервые.
— Частное. — Я позволил себе подпустить в свою интонацию властные, ледяные нотки.
Они принялись тихо переговариваться, а я в это время разглядывал звездное небо: какая чудесная ночь! Почему бы на эту усадьбу не свалиться метеору? Но, к сожалению, так не бывает.
— Не могли бы вы минуточку подождать, господин офицер? — Он сохранял безукоризненную вежливость.
А она вошла в привратницкую и стала названивать по телефону. Кивнув, я опустил свое ослепительное удостоверение в нагрудный карман, так чтобы его краешек был всем виден.
— Конечно.
Честно говоря, я надеялся, что кто-нибудь в скором времени начнет грубить, — от этих сделанных улыбочек у меня челюсти сводило. Не прошло и минуты, как по другую сторону ограды появились еще четверо охранников и мне сообщили: доктор Болт любезно примет меня, он всегда рад помочь властям.
Ворота открылись со звуком... ну, так скрежещут двери склепа. Новоприбывшие охранники не стали брать меня под конвой, но, несомненно, оказались ближе к воротам, чем раньше. Естественно, у меня не было возможности тщательно осмотреть внутренний двор, но это не так уж важно — у нас в Бюро, в помещении архива, я не раз видел фотографии: бархатистые лужайки, аккуратненькие палисаднички, брызжущие фонтанчики. Пока шел, эскортируемый четырьмя охранниками, запоминал, что видел. Вдоль широкой центральной аллеи в два ряда вытянулись бронзовые скульптуры, изображающие знаки Зодиака: Овен — баран. Телец — бык. Близнецы, Рак — краб. Лев, Дева — обнаженная женщина. Весы — женщина, «одетая вполне», с весами в руках. Скорпион, Стрелец — обнаженный мужчина с луком и стрелами. Козерог — козел, Водолей — полуодетая женщина, льющая воду из кувшина, и Рыбы — огромная рыбина.
Конечно, я не искусствовед, но скульптуры нашел превосходными. Однако меня не очень-то удивит, если в опасный для обитателей усадьбы момент все эти распрекрасные знаки Зодиака оживут и атакующий ознакомится со своим гороскопом, в котором осталось только одно: «Пора помирать, пора!» Больше я о «трепетной лепке» талантливых творцов ничего сказать не могу.
Входную дверь, толстенную, из старого дуба, не пробил бы и самый зверский средневековый таран. Специальных темных очков на мне не было, но я мог бы с уверенностью заявить, что дворецкий — зомби (или настоящий англичанин — иногда их трудно различить). Я протянул ему руку, и он довольно небрежно пожал ее. («Вот так! Получай!»)
В вестибюле, отделанном итальянским мрамором, свисали с потолка французские хрустальные люстры; в затененных стенных нишах — пустые немецкие рыцарские доспехи, позы боевые. Я уже начал подумывать, что Болт еще худший параноик, чем сотрудники Бюро. Или он на самом деле так нас боится? Эта мысль меня порадовала. А может, у него во врагах числится не одно наше Бюро? Тоже приятно сознавать.
Бдительным охранникам, застывшим в вестибюле, я тоже горячо пожал руки, прощаясь, и послушно зашагал за холодным как лед дворецким. На лестничной площадке нас ожидали еще несколько стражей, и с ними я обменялся рукопожатием: такой уж я дружелюбный. Целой процессией мы проследовали по галерее — я заметил множество запертых дверей, а портреты на стенах... Глазки-бусинки неотрывно сопровождали каждое мое движение... Потом раздался слабый звук щелкающего автоматного затвора... Но возможно, мне и показалось. Так или иначе, но я что-то стал сомневаться: стоило ли затевать этот визит? Внизу, на первом этаже, захлопнулась входная дверь — так хлопают крышки гробов. Ну-ну! Всюду мне чудятся здесь символы...
8
Пока мы бодро шествовали по галерее, мои стражи несколько раз, то ли случайно, то ли намеренно, натыкались на меня — явно пытались выяснить, что у меня с собой, хоть ненароком, а обыскать. Да эти птенчики и представить не могут, сколько на мне оружия и всяческих приспособлений. Крепко надеюсь, что этого мне хватит.
Заворачивая за угол, мы прошли сквозь искусно замаскированный аппарат с Х-лучами, миновали тщательно спрятанное пулеметное гнездо и несколько инфракрасных сканеров. Видимо, будет намного труднее, чем мы думали. Это не считая того, что я еще до сих пор не знаю — а зачем я сюда пришел?!
В конце коридора притулилась простая деревянная дверь с лаконичной табличкой «Офис». Четверо охранников заняли позицию снаружи, дворецкий открыл дверь и ввел меня внутрь. Наконец-то!
Каким же дураком я был! Частная контора Матиаса Болта представлялась мне чем-то вроде лаборатории сумасшедшего ученого, ну знаете: пузырящиеся жидкости в пробирках, огромный анатомический стол, заваленный перепачканными кровью отчетами; полки из человеческих костей, прогибающиеся под тяжестью запретных фолиантов — трудов по алхимии и черной магии...
Ничего подобного! Здесь довольно симпатично, хотя, на мой взгляд, чуточку все старомодно. Вдоль стен — книжные шкафы с тысячами толстых томов в разноцветных кожаных переплетах, — насколько я успел разглядеть, не менее чем на дюжине языков мира. На полу — пушистый велюровый ковер, такой мягкий, что ноги утопают и возникает желание улечься на него с лучшей подружкой, — прямо как живой. В центре левой стены — камин, в котором при случае можно зажарить автомобиль; вся правая стена задрапирована красивым бельгийским гобеленом, таким необъятным, что за ним спрячется что угодно.
У дальней стены, между двумя окнами, выходящими на балкон, разместился массивный блок красного дерева, по форме напоминающий письменный стол. Идеально чистая поверхность отполирована до зеркального блеска; на ней — бювар великолепной, мягкой кожи, из него выглядывает дорогая зеленая бумага, а рядом, в прямоугольной белой мраморной подставке, — внушительный золотой карандаш и золотая ручка. Без сомнения, все эти предметы не что иное, как смертоносное оружие.
За столом, ожидая меня, восседал Матиас Болт. Первое, на что я обратил внимание, — его глаза: очень большие, глубоко посаженные и не моргающие — никогда. Жуть...
Изысканный щеголь. Болт худощав, на нем классический пиджак и элегантнейшая мягкая шелковая сорочка светского человека и отчаянного прожигателя жизни. Черт, кто же это до сих пор производит такие вещи из «бель эпок»? Рот у него и так довольно широкий, а он еще и широко улыбается — во весь этот рот. Волосы угольно-черные, только на висках серебрится благородная седина. Курит эбонитовую китайскую трубку в фут длиной, набитую чем-то пахнущим как египетская травка. Этот некромэн... виноват — некромант не носит ни колец, ни часов, но на запястьях у него — плоские медные обручи. Магические браслеты! Такие же, как мой! Это уже интересно, — конечно, в зависимости от того, какой смысл вкладывать в это слово: например, ядерная война — это интересно? В кино — кто скажет «нет»? А в жизни? Ладно, там посмотрим, что это за браслеты...
Попыхивающий трубкой Матиас Болт сразу напомнил мне громадную змеюку, которая вознамерилась полакомиться мелкой пташкой. А я как раз парень с перышками... Но раз так, мне уж точно интересно: сам он выковал себе эти обручи или в некромэнском (некромантском либо попросту некрофильском) порыве содрал с хладных трупов загубленных им агентов Бюро? Как бы то ни было, с таким «профессионалом наизнанку» приходится считаться. И избавиться от него надо как можно быстрее. На мгновение я потешил себя мыслью застрелить его на месте, но тут же отбросил заманчивую идею: положим, и незаконно, и просто проявление дурного тона, но дело вовсе не в этом — он еще должен поведать мне, ради чего я сюда явился. Именно в этот момент мой взгляд упал на стену над ним: ого, календарь «Плейбоя»! Июнь, прекрасный месяц... Стало быть, кое-что человеческое старому колдуну не чуждо...
Глава «Братства тьмы» величественным жестом указал мне на обитый бархатом стул, столь же мягкий и уютный, как и ковер, — в спешке не вскочишь. Да, стелет он мягко... Итак, наше сражение началось... «Люди, я люблю вас, — буду бдителен!» В ответ на любезное приглашение я удобно устроился на стуле. Пусть и душка Матиас расслабится — он-то не любит людей, и бдительным ему лучше не быть...
Ну а я — агент Бюро-13: меня можно раздеть догола, поставить на уши и приковать к стене — все равно буду бдителен, а значит, вооружен и очень опасен. «Я зовусь недаром...» Нет, минуточку, — я-то из Вайоминга... Но и мы «умеем все переживать».
— Добрый вечер, агент Смит, — произнес Матиас Болт таким елейным тоном, что ему удалось на миг воздействовать непосредственно на мои инстинкты — я поддался влиянию Враждебного Разума. Но тут же опомнился и встревожился не на шутку. Смит? Какого черта?! Прямое попадание в сердце! Этой фамилией я не пользовался с давних времен — с тех пор, как работал инструктором в Чикаго. Неужели мерзкий колдун меня знает? Ну, поживем — увидим: эту фамилию берут на вооружение многие ребята из Бюро.
— Как вы меня назвали? — Я сделал изумленное лицо; внутри у меня все дрожало от напряжения. — Простите, ваш дворецкий перепутал фамилию. Я — Эммануэль Родригес, особый агент ФБР.
— Конечно, — промурлыкал он, понапрасну излучая неотразимое обаяние. — Это моя ошибка. Я немедленно сожгу этого растяпу!
Сказал — как отрезал. И повторил мое определение: «растяпа» — так я мысленно охарактеризовал его стража... Черт, опять мне чудится то, чего, быть может, и в помине нет! Мой ответный выпад — вежливый зевок, а про себя я думал: «Неплохой ход! Тебя, пожалуй, растяпой не назовешь. Но если ты думаешь завоевать мою симпатию и таким образом притушить мою бдительность — не на того напал. Мы, Смиты, — настоящие бойцы. Недаром нас так много — нас большинство!.. Фу-ты, опять меня занесло! Держись, агент, крепись, агент!»
— Итак, по какому поводу Бюро, — Болт сделал ударение на этом слове, — оказывает мне честь визитом в такое время — в половине одиннадцатого ночи?
Меня-то опять занесло, а он снова попал в цель!
— Дело службы! — отрезал теперь я, задирая ноги на стол и намеренно пачкая безукоризненную полировку: отражаю удар и нападаю сам.
Тут уж «закраснелась морда»... простите, лицо доктора Болта залилось краской, но он тут же взял себя в руки и опять стал благодушным.
— Правда? Какое же? Умоляю, откройте!
«Все вперед, все вперед, отступления нет, — победа или смерть!» Раз уж убить его пока нельзя — а мне этого очень хотелось, — я ограничился тем, что улыбнулся ему мертвенной улыбкой, отточенной во время тысяч партий в покер и специально предназначенной для того, чтобы кровь застывала в жилах. Как-то эта улыбка сработала, когда я имел дело с одним вампиром — наивным.
— Слышали вы когда-нибудь о Бюро-13? — холодно спросил я.
Потрясенный доктор Болт выронил трубку и подпрыгнул, словно наступил на уголья. Первая кровь!
— Что-о? Ну да, разумеется... — Он выдвинул ящик письменного стола и вытащил небольшую папку. — Меня даже посвятили в некоторые собранные Бюро-13 данные...
Какая бы информация ни содержалась в этой папке, мне это не сулило ничего хорошего. В моем распоряжении дюжина способов защиты — выберем классический: нападение. По жужжанию браслета на своей левой руке я определил: Болта защищает такое силовое поле, что его не прошибет и крупный снаряд. Но на столе у него — бумажная папка, помеченная красной линией: оригинал, с него нельзя снимать копии. Взмахнув кистью, я задействовал зажигалку и направил поток жидкого пламени прямо на доктора Болта. Горящие языки химического пламени жадно лизали его, но защитная оболочка отразила яростную атаку. Зато бумаги превратились в пепел. Глаза его округлились и стали похожи на блюдца; он опустил руку и уставился на кучку горячего пепла.
— Прошу извинить. — Я убрал зажигалку в карман. — Эти проклятые вещицы иной раз случайно ломаются.
— Кто вы? — спросил он очень тихо.
Все, никаких любезностей, игра окончена! Я открыто продемонстрировал высокоразвитую технологию и владение магией, а его защитное поле многое сказало о нем — больше, чем ему хотелось бы, чтобы я знал. Оба мы не обманываемся насчет того, кто есть кто.
Встряхнув наручными часами, я включил саморазрушающий механизм. Теперь все зависит от того, какой следующий прием выберет для атаки доктор.
— Спросишь об этом в Аду! — прорычал я, опуская ноги на пол и соскальзывая на кончик стула, — это я тянулся к своей пушке.
Болт в свою очередь подарил мне жуткую улыбку — такое ощущение оставила бы могила младенца.
— Заметано! — прошептал он.
Предельно лаконичен — других предупреждений не последовало. Взорвавшись над столом, на меня кинулась непостижимой силы кипящая волна — адское цунами первобытной черной магии; отшвырнуло в сторону бювар, взорвались ручка и карандаш, меня обволокло облаком живого пара.
Скорее протянуть вверх руки!.. Медные браслеты зазвенели, излучая волны белой магии в отчаянной схватке с злобным колдовством, цель которого — смерть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22