Распознавание и вычитка — Красно; дополнительная вычитка — Алексей Алексеевич
«Вперед к обезьяне!»: Детская литература; 1980
Аннотация
Повесть-памфлет о растлевающем влиянии капиталистического общества на молодежь
Лев Лукьянов
Вперед к обезьяне!
1

Лето 2… года обещало быть чересчур жарким. Солнце беспощадно палило землю. Сухие горячие ветры неслись над континентом. Термометр лез вверх как сумасшедший. Горели дома, пылали фермы, полыхали страсти. Великая национальная традиция подогревала страну.
Давно уже были забыты времена, когда о приходе нового дня человечество узнавало от петухов. На чердаках и на свалках ржавели останки будильников. Граждане теперь подымались с первыми выстрелами. Сначала за окнами пощелкивало редко и одиночно. Потом начинали трещать автоматные очереди. В ответ какой-нибудь умник палил ракетным снарядом. Ухал глухой взрыв, вздрагивали стены зданий, лопались стекла — очередной день приходил бесповоротно.
Регулярно посещал он и каменную коробку отеля «Коломбина». Когда-то это многоэтажное здание, похожее на гигантскую пачку сигарет с фильтром, занимала солидная международная организация, изучавшая проблемы национального суверенитета. В небоскребе было очень много труб и еще больше кранов.
Целое подразделение водопроводчиков бдительно следило, чтобы их хозяйство исправно служило разным народам. Мастера, возглавлявшего дело, звали Уотом. Он был честен и не допускал никакой дискриминации — большие и малые нации, на каком бы этаже ни размещались, получали воду бесперебойно. Своих подчиненных мастер Уот воспитал в духе доброжелательства и взаимопонимания, и даже представители Черной Африки не могли сказать, что в этом доме испытывали какое-либо ущемление в равных правах на холодную и горячую воду.
Мастера Уота ценили, и когда международная организация, убедившись, что ее небоскреб расположен не в самом спокойном месте земного шара, решила переменить местожительство, ему была предложена работа по новому адресу. Но Уот на старости лет не захотел покидать родину.
Теперь в здании разместился отель «Коломбина». Новые хозяева не могли не заметить превосходного состояния водопровода, и мастер остался на своем посту. Старик высоко ценил свою безопасную службу. «В наше время человек с головой не станет напрасно соваться на улицу, — повторял старый Уот при каждом удобном случае. — Вот моя старуха ушла два года назад за банкой фасоли и до сих пор не вернулась. Говорил я ей, упрямой, — сиди дома, пользуйся. Так разве женщина может понимать свое счастье?»
С ним никто не спорил: служащие отеля единодушно считали большой удачей, что в «Коломбине», не покидая ее надежных стен, можно было прожить всю жизнь. На втором этаже отеля имелся вполне приличный магазин, в котором торговали всем самым необходимым. В подвале круглосуточно светился огнями кафетерий. А крошечные комнатки-каютки в отсеке для служащих давали возможность на несколько часов отгородиться дверью от суеты и шума этого огромного постоялого двора.
Шума в отеле хватало — здесь часто проводились всякие празднества и торжества. В «Коломбине» встречались самые видные люди страны и самые именитые иностранные гости. Проверяя всякие санитарно-технические приспособления, мастер Уот лицом к лицу сталкивался с послами, звездами экрана, полководцами, факирами, государственными деятелями и прочими знаменитостями. В водопроводе и прочих санитарных сооружениях, как известно, нуждаются все. Даже сотрудники секретной службы, несмотря на абсолютно конфиденциальный характер их деятельности, время от времени были вынуждены прибегать к услугам мастера Уота. Он беспрепятственно заходил в комнаты, которые простым смертным посещать не полагалось, и был на короткой ноге с самим Главным детективом отеля. Агент при встречах улыбался и каждый раз задавал один и тот же вопрос:
— Тебя еще не ухлопали, старина?
— Живой, еще живой! — ухмылялся в ответ мастер и искренне кланялся.
Однажды Главный детектив оказал ему существенную протекцию. В тот раз отель обновлял свой женский батальон. Ни один из праздников не обходился без этой прелестной команды. Девицы вручали цветы, дирижировали оркестрами, стояли в почетных караулах или просто развлекали важных постояльцев. Хорошая внешность, безупречное здоровье, отличные манеры, благоразумное поведение девушек из «Коломбины» пользовались широкой известностью. А в холле первого этажа на мраморной доске золотом были даже начертаны имена сотрудниц, которым удалось выйти замуж за кого-либо из знаменитых гостей «Коломбины». Легко представить, какой осаде подвергался отель, когда проходил очередной приемный конкурс…
Трещали двери, гибла мебель, сыпалась штукатурка. Полиция с трудом наводила порядок, разгоняя визжавших, толкавшихся девиц по секторам. Через несколько часов абитуриенток кое-как удавалось рассортировать по масти — в одном секторе собирали шатенок, в другом рыжеволосых, потом брюнеток, блондинок. Но это была лишь черновая работа. Недели две девушек изучали медики, психологи, художники, хореографы и прочие знатоки. Отбор в отель «Коломбина» был, разумеется, гораздо более жестким, чем, скажем, при комплектовании экипажей космических кораблей. Но все тесты и испытания, которые предлагались девицам на пути в гостиничный рай, бледнели перед последним днем конкурса.
Совет директоров «Коломбины», признавая колоссальные достижения науки и техники, все же решающее слово оставлял за интуицией мадам Софи. Уже лет десять она успешно руководила заведением, наводя трепет на всю свою женскую команду. Толстая, бесформенная, всегда в одном и том же обвисшем допотопном костюме, с заметными усами над расплывшимся ртом, с темными глазами навыкате, Жаба, как втихомолку называли ее девицы, говорила внушительным трубным голосом и, горячась, энергично рубила воздух рукой. А при случае могла отпустить и приличную затрещину, от которой ее воспитанницы отлетали на метр в сторону.
Когда конкурс добирался до своего последнего дня и процеженное стадо претенденток превращалось в сотню взволнованных красоток, мадам Софи устраивала свой собственный экзамен. Он проходил в кабинете, надежно укрытом в недрах отеля. Мадам не переносила чужих глаз и посторонних советов. Единственно, к кому она иной раз прислушивалась, был Главный детектив. Он заранее тщательно проверял благонадежность избранниц.
Такого экзамена дождалась и восемнадцатилетняя Джета — дочь мастера Уота. Старик две недели волновался так, что стало покалывать сердце. Ему очень хотелось, чтобы дочь тоже служила в отеле. Много спокойней, когда девочка будет рядом…
Стройная темноволосая Джета сравнительно недавно вернулась к отцу — до семнадцати лет она жила у тетки в тихой провинциальной глуши. Вернулась она совсем взрослой и совершенно независимой. Собственно, все дети были такими: школы и колледжи посещать было опасно, ребят учило в основном стереовидение. Ну, а чему можно было научиться у экрана, все это хорошо знали.
Свое образование Джета существенно пополнила в недрах отеля. Помогая горничным, она повидала множество видных клиентов. И для развлечения служивой публики охотно копировала манеры и ужимки важных дам, увешанных бесценными лунными камнями. Все говорили, что это ей здорово удавалось. Когда Джете исполнилось восемнадцать, она решила послужить у мадам Софи. Все-таки всегда на людях, всегда в хороших нарядах, и жалованье довольно сносное. А за выдающиеся успехи и примерное поведение мадам Софи к тому же платила премиальные.
Предстоящего конкурса Джета не боялась. «Что суждено, то сбудется, — довольно здраво рассуждала она. — Провалюсь — значит, так тому и быть…»
В узком, слабо освещенном коридоре густо пахло духами. Принаряженные девицы, шурша шлейфами, подметая пол пышными юбками, то сбивались группками, то рассыпались поодиночке, прижимаясь к стенам, испуганно вглядываясь в закрытую дверь, за которой выносились приговоры.
По коридору ползли ужасные новости: Жаба была в плохом настроении. Она задавала невероятно сложные вопросы, и девицы одна за другой выбирались из кабинета в слезах. Редко, очень редко из-за двери появлялась счастливица, которую сразу можно было узнать по глуповатой бессмысленной улыбке, нерешительно возникавшей на ее личике, все еще хранившем следы испуга и настороженности. Такая обычно начинала выпаливать сразу:
— Ой, девочки! Мне так повезло, так повезло! Мадам спрашивает, что бы я сделала, окажись на месте Евы. А я говорю…
Джету не интересовал ответ удачливой соперницы. Она понимала, что экзаменатор не повторит вопроса, который уже вовсю обсуждается в коридоре. Не стремилась она расспрашивать и провалившихся девчонок. Она молча стояла, ждала и даже, как ей казалось, совсем не волновалась.
Когда девушка наконец услышала басовитый голос, приглашавший зайти, она чуть помедлила на пороге, будто усомнилась: а нужно ли ей такое будущее?
— А ну веселей, детка! — провозгласила мадам Софи, сидевшая за деловым письменным столом.
Позади нее примостился неприметный человечек с быстрыми ускользающими глазами.
Жаба тяжело поднялась, подошла, повертела Джету, потрогала своей мощной жирной лапой, осмотрела зубы.
— Мордашка у тебя приличная, — размышляя, заметила она. — Да скажи мне, что станешь делать, если какой-нибудь хам из гостей решит тебя обидеть?
Девушка была готова к этому вопросу. Рассказывали, как много лет назад одна из претенденток, выдержавшая все испытания, срезалась на таком пустяке: сказав, что сумеет постоять за себя, она была немедленно забракована.
— Смотря, кто решит, — уклончиво ответила Джета.
— Мудро, детка, — изрекла Жаба. — Всегда надо оглядеться, прежде чем бить в колокола.
— Понимаю, — покорно произнесла девушка. Она твердо помнила неглупый совет отца, знавшего мадам Софи тысячу лет: только поддакивать.
Начальствующая дама, раздумывая, пососала колпачок авторучки.
— И все равно, детка, не нравятся мне твои глаза, фальшивые глаза, такие глаза, я вам скажу, действуют мне на нервы. Или, быть может, я ошибаюсь?
Глаза у Джеты были чудесные. Большие, оленьи, кроткие. Удивительно кроткие…
И тут вмешался агент. Он негромко произнес две-три фразы, которые решили дело:
— Мадам, отец этой девочки служит у нас давно. Надежен. Никакой политики…
Жаба решительно подбила итог:
— Берем!
Джета начала службу. Жила она, как и все, на казарменном положении — отель без разрешения не покидала, спала в дортуаре. Часто мероприятия возникали настолько неожиданно, что батальон едва успевал привести себя в порядок. Но Жаба знала, за что ей платили деньги. И девчонки вылетали в парадные помещения свеженькими, будто только что с грядки.
Постепенно Джета начала передвигаться все ближе и ближе к первой шеренге. Подруги завистливо перешептывались, но перечить мадам никто не смел. Выяснилось, что дочь мастера Уота за словом в карман не лезла, понимала толк в шутке, умела вовремя и незаметно исчезнуть, если ей казалось, что она лишняя.
— У простого водопроводчика — и такая дочь! — вслух изумлялась Жаба. — Нет, должна вам сказать, на этом свете не соскучишься…
На приемах и парадах в отеле «Коломбина» Джета стала мелькать в самом центре, там, где цвели улыбки, произносились речи, раздавались автографы и чеки…
И в то же время мадам Софи подчас испытывала приглушенное необъяснимое недоверие к этой темноволосой смазливой девчонке с повадками пугливой лани и с какой-то странной, бунтарской искрой, изредка мелькавшей в глазах.
Джета и в самом деле блуждала в собственных раздумьях и никак не могла проложить сквозь эти умственные джунгли четкого прямого пути. Ясно было только одно: служба в отеле — дело временное, первый этап. Год, два, может быть, даже три. Ну, а дальше что? Выйти замуж? Но как раздобыть приличного мужа, если нет денег?
При желании Джета могла бы, конечно, без особого труда приобрести обычного недорогого мужа. Выглядела она не меньше чем на тысячу монет, и в предложениях недостатка не было. А дальше — дело техники. Чтобы заключить брачным союз, требовалось две-три минуты: автоматы находились повсюду — в подъездах, в вестибюлях, на станциях подземки, даже на обочинах шоссе. Будущим супругам следовало опустить в щель десять монет, затем вставить в другое отверстие свои нашейные жетоны — такими металлическими номерными значками были снабжены все совершеннолетние граждане. Автомат удовлетворенно щелкал, мгновенно устанавливал подлинность жетонов, а через полминуты, связавшись с главной картотекой страны и выяснив родословную и прочие данные новобрачных, выплевывал отпечатанную карточку, свидетельствовавшую, что граждане данных номеров вступили в законный брак. Если же компьютер по каким-либо причинам считал супружество нежелательным, он честно возвращал восемь монет, оставив в своем чреве два кругляка — за услуги. Когда кто-либо из вступающих в новый брак забывал расторгнуть прежний, умная машина напоминала, что надо добавить пятерку. А еще за одну монету — по желанию клиентов — железный ящик извергал немного торжественной музыки, вполне приличествующей случаю…
Автоматы безостановочно щелкали, семьи возникали и лопались, словно мыльные пузыри. Как и во все времена, к дому были более привязаны женщины. Кочевали в основном мужчины. Хорошо, если муж задерживался у семейного очага хотя бы на полгода. Однако такой супруг не устраивал Джету даже на год…
Вот при деньгах!.. При деньгах можно было иметь какой-нибудь собственный бизнес. А если у мужчины будет постоянная работа и уверенность в завтрашнем дне, зачем ему бежать к другой жене?
Цивилизация давно уже выработала немало достаточно простых и доступных способов быстро разбогатеть. Проще всего было кого-нибудь ограбить. Но этот путь, если речь шла о больших деньгах, требовал надежной подготовки, сообщников и вообще считался неженским занятием. Неплохих результатов можно было достигнуть мошенничеством. Так, во всяком случае, уверяли все учебно-познавательные программы стереовидения. Но опять-таки надо было обладать некоторым начальным капиталом…
После долгих раздумий Джета решила попытать счастья на скачках. Риск, правда, тоже был немалым. Женские скачки сравнительно недавно вошли в моду и вызвали в стране цепную реакцию денежных пари. Букмекеры плодились как кролики. По визору транслировались все состязания, и проигравшим участницам потом нигде не давали прохода. А уж если такой неудачнице доводилось повстречать азартного гражданина, поставившего на ее номер крупную сумму и прогоревшего, то в сердцах он мог ее и ухлопать.
Джета, разумеется, все это знала, но, в конце концов, в каждом забеге одна из девиц оказывалась первой и вознаграждалась солидной пачкой денег. Получив розовую карточку, извещавшую о дне и часе состязаний, Джета начала серьезно готовиться. Она часами липла к экрану визора, изучая трассу скачек, пытаясь понять, в чем секрет успеха. Чем больше она смотрела, тем глубже убеждалась: чтобы прийти к финишу первой, не стоило спешить.
Стадион находился в двух кварталах от «Коломбины» — четверть часа пешком. Но Джета, понятно, воспользовалась подземкой: перед скачками можно было угодить на улице в какую-нибудь историю. В подземке тоже рискованно, но там хотя бы в каждом вагоне по полицейскому. Так и не поднимаясь наверх, подземными переходами она прошла в помещение, в котором собирались участники скачек. По дороге ей раза три пришлось предъявить постам свою розовую карточку-приглашение. Рослый страж порядка, пропуская девушку на поле, улыбнулся, показав редкие зубы, и предложил:
— Когда потащишь домой сто тысяч, возьми меня в провожатые.
— Ну да, — отшутилась девушка. — С тобой пойдешь, половины не будет.
— Половины? — засмеялся полицейский. — Я, милашка, все заберу до последнего никеля. Зато живой останешься…
Спортивный зал был набит битком. Из-за стеклянной стены, отделявшей площадку от зрителей, доносился глухой угрожающий рев: болельщики постепенно входили в раж. И толстое стекло казалось Джете ненадежной, непрочной преградой. Рассказывали, что раньше, лет десять — пятнадцать назад, любители спорта выражали свое негодование всего лишь топотом, криком. В крайних случаях разрешалось швырять на поле шляпы, зонты и пустые бутылки. Но с тех пор, как наиболее несдержанные болельщики взяли за правило ловить на мушку неугодивших им кумиров, спортивным боссам пришлось раскошелиться — стекло все еще стоило несколько дешевле спортсменов.
Собравшись, стараясь не обращать внимания на суетливых соперниц, камеры и развязных организаторов соревнований, Джета вдумчиво выбирала себе скакуна. Она медленно обошла рысаков, внимательно оценивая рост, мускулатуру, длину ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17