Они стремились сделать с ним то же, что и с Плесси-Морнеем, но, не надеясь встретить в Совете десяти таких же покорных судей, как во Франции, они вновь прибегли к попытке убийства. Узнав из анонимного письма о том, что ему грозит, Фра Паоло принял все предосторожности, попросив разрешения носить под платьем кольчугу и выходить в сопровождении телохранителя, вооруженного мушкетом.
Разрешение было ему дано, что само по себе было совершенно невероятно в городе, где ношение огнестрельного оружия каралось смертной казнью. Однажды, когда Фра Паоло выходил из монастыря, пятеро неизвестных в масках, накинувшись на него, нанесли ему несколько ударов кинжалами и скрылись, прежде чем сопровождавший его брат успел воспользоваться оружием. Паоло Сарпи унесли почти умирающего, израненного стилетом, на котором были выгравированы тиара, крест, череп и надпись, гласившая: «Во имя папы — общество Иисуса».
"Заседавшие в сенате сенаторы, извещенные о гнусном преступлении, отправились, прервав заседание, в монастырь доминиканцев, чтобы узнать о состоянии раненого.
Совет десяти приказал предпринять самые энергичные поиски виновных, но, к несчастью, их поймать не удалось.
Для лечения Фра Паоло дож вызвал лучшего хирурга, расходы по лечению правительство взяло на себя, а когда он поправился, светлейшая республика удвоила его доходы и подарила ему дворец.
Тронутый знаками всеобщего внимания, Паоло Сарпи отказался от дворца и доходов, но продолжал выходить из монастыря только под эскортом, дабы быть защищенным от новых попыток нападения".
ДВОЙНАЯ НАГЛОСТЬ ИЕЗУИТОВ.
Несумев подчинить Венецию святому престолу, вороны Игнатия накинулись на Францию, где с помощью вдовы Генриха четвертого и ее исповедника отца Коттона организовали по всей стране множество религиозных конгрегаций для насаждения в городах и селах святого невежества.
Все королевство было вскоре наводнено многочисленными легионами рясоносцев всех видов, и несчастные провинции оказались во власти проклятого отродья!
Когда черные мужи почувствовали в себе силы открыто выступить против общественного мнения, они попросили святошу Марию Медичи склонить Генеральные штаты к принятию устава Тридентского собора.
Вся знать, входившая в штаты, так же как и многие члены духовенства, отнеслась к этому проекту иезуитов как нельзя более благосклонно. Однако представители среднего сословия придерживались другого мнения. Они энергично возражали регентше, указывая, «что не стоит заниматься вопросом о Тридентском соборе, поскольку вопрос уже откладывался в течение шестидесяти лет». К тому же решения собора, считавшиеся ортодоксальными, были уже раньше признаны посягающими на королевскую власть и общественное спокойствие, и парламент уже неоднократно отклонял их. Понимая, что они никогда не добьются одобрения среди членов среднего сословия, сыны Лойолы обратились к молодому Людовику тринадцатому, только что достигшему совершеннолетия, от которого они без труда получили «разрешение действовать».
Представители духовенства и знати собрали тайное совещание, на котором сочли «обязательным стремиться к победе папского дела, принудив нацию согнуться под теократической властью». Однако наглое поведение фанатиков вызвало всеобщее возмущение, и парижский суд запретил «всем духовным лицам издавать что-либо относящееся к Тридентскому собору, а также предлагать самое незначительное изменение в благочинии галликанской церкви, под страхом конфискации имущества и лишения прав».
В то время как парламент и Генеральные штаты изо всех сил противились неслыханным претензиям римского двора, гугеноты со своей стороны выступили с манифестом, в котором во всеуслышание заявляли, «что вновь возьмутся за оружие, если король захочет подчинить Францию святому престолу». В различных городах решение было приведено в действие. Тогда в дело вмешался маршал д'Анкр, он склонил королеву-мать «отказаться от введения решений Тридентского собора и обещать гугенотам, что, несмотря на требования святого престола и духовенства, все будет возвращено к прежнему состоянию». Высшие чины французского духовенства, не считаясь с торжественным обещанием Марии Медичи и определением парижского суда, собрали своих подчиненных и заявили, «что правоверные должны по совести соблюдать установления святого Тридентского собора».
Гордясь своей победой, добрые отцы удвоили наглость, провозгласив, что «Франция приняла решение Тридентского собора и подчинилась всемогуществу папы».
Тут они хватили через край!
Именно в это время известный теолог Марк Антуан де Доминис выпустил свой научный труд, озаглавленный «Духовная республика», направленный против всемогущества святого престола. Мы приведем из него несколько смелых положений, нанесших опасные удары римской ортодоксии.
«Под владычеством папы церковь уже является не церковью, а светским государством с чисто земной монархической властью папы». «Церковь не может обладать принудительной властью и не может прибегать к принуждению извне».
«Священники при служении мессы не воскрешают жертву Христову, а служат лишь ее памяти».
«Святой дух — подлинный наместник Христа на земле и обладает только духовным могуществом».
«Ян Гус несправедливо и противно принципам христианской республики осужден Констанцским собором».
«Иисус Христос завещал святой дух всей церкви в целом, не предназначая его особо священникам и епископам».
«Приказ — не таинство».
«Римская церковь первая по достоинству города, имя которого носит, но не в юрисдикции».
«Безбрачие мужей церкви не обязательно».
«Торжественный монашеский обет имеет такую же силу, как и простой обет». «Папство — человеческое изобретение».
Труд этот наделал столько шуму во Франции и в Италии, что напуганный Павел пятый тотчас же потребовал его осуждения теологическим факультетом. Затем он предложил автору кардинальскую шапку за отречение от тех мест книги, на которые ему будет указано. Прельстившись блестящими, но вероломными обещаниями, его преподобие де Доминис обнаружил трусость и принял это предложение, отрекшись от тех мест, где подвергал критике священную особу папы. Затем он совершил роковую неосторожность, явившись к римскому двору, рассчитывая на достойное вознаграждение за свое позорное подчинение. Увы, несчастный не учел права своего хозяина. Папа и не помышлял возвышать его, а повелел заточить в замке Святого ангела. Пресвятая инквизиция возбудила против Доминиса и его книги процесс, в результате которого сам автор и его труд были приговорены к сожжению на костре. "Но, — добавляет летописец, — человеческая совесть уже противилась такому зверскому уничтожению людей за инакомыслие в религиозных вопросах, и потому пришли к выводу разделаться с ним иным способом, объявив о его смерти в тюрьме. Он действительно умер в заточении, благочестиво отравленный в виде особой милости. Яд спас его от костра. Он вступил тогда в свой шестидесятый год.
Его тело было предано земле, но инквизиция сочла необходимым сжечь этого нечестивца, хотя бы после смерти. По распоряжению, утвержденному папой, тело Доминиса раскопали и, устроив торжественную церемонию на поле Флоры, сожгли на костре вместе с неугодной книгой".
Так кончил свои дни Марк Антуан Доминис, архиепископ Спалатро, виновный лишь в том, что посмел затронуть главу католической, апостольской и римской церкви.
САЛАТ ИЗ ПОЛИТИКИ И РЕЛИГИИ.
В ту пору францисканцы и доминиканцы приводили в негодование всю Европу, и в особенности Испанию, смехотворными дискуссиями по поводу непорочного зачатия.
Борьба стала приобретать трагический оттенок, ибо добрые монахи, отбросив перья, пустили в ход кинжалы — орудие, гораздо более верное для достижения победы над противниками. Во Франции мало уделяли внимания этим распрям. В ту пору общество интересовали более важные события. Были приняты суровые меры против королевы-матери и ее фаворитов. По распоряжению Людовика тринадцатого был убит царедворец Кончини, Марию Медичи решением парламента лишили прав регентши.
Духовника короля, отца Коттона, отстранили от должности. Сам Ришелье, бывший в ту пору епископом Люсона и членом Государственного совета, подвергся высылке.
Хитрый прелат отправился тогда в Авиньон, где установил тесную связь с легатом его святейшества, чтобы получить возможность вернуться в Париж.
Легат действительно хлопотал перед Павлом пятым о возвращении Ришелье к его обязанностям при французском дворе, но подлинный хозяин Франции, герцог Люинь, опасался влияния честолюбивого люсонского епископа и отклонил это предложение.
Тогда Ришелье использовал другое средство. Он написал Марии Медичи, которая по его совету покинула двор и отправилась в южные провинции, чтобы разжечь там гражданскую войну. Герцог Люинь знал о влиянии Ришелье на королеву-мать и вынужден был вступить с ним в переговоры. Он предложил восстановить его в должности члена Государственного совета и обещал кардинальскую шапку, если Ришелье уговорит Марию Медичи подписать мирный договор.
Однако герцог Люинь надул Ришелье. Как только договор был подписан, он не только не выполнил своих обещаний, но даже попросил папу «оставить без внимания ходатайства французского посла насчет кардинальской шапки для епископа Люсона».
Павел пятый внял этой просьбе, и решением восьми кардиналов Ришелье не был повышен в сане. Честолюбивый прелат поклялся отомстить. Он подстрекал королеву-мать продолжать борьбу, а затем сообщил святому престолу, что навсегда порывает с его политикой и заставит римский двор еще пожалеть об этом.
Его угрозы не слишком напугали святого отца, он даже не соблаговолил ответить люсонскому епископу; его внимание полностью переключилось на нового германского императора — Фердинанда второго, который стал в угоду папе преследовать протестантов, подкрепив свое усердие богатыми преподношениями святому престолу.
Ввиду столь веских доводов папа снял с Фердинанда анафему и утвердил его восшествие на престол, поручив католическим епископам помазать его на царство.
Его святейшество щедро раздавал милости в обмен на звонкий металл.
СЕМЬЯ БОРГЕЗЕ И РИМСКИЙ ДВОР.
Мы хотим познакомить читателя с весьма любопытным отрывком из книги, автор которой рассказывает о бесчинствах римского двора. "Павел пятый так усердно обворовывал верующих, что оказался в состоянии истратить четыре миллиона экю на покупку земель для своего племянника кардинала Боргезе. За триста пятьдесят тысяч экю он купил поместье близ Рима, восемьсот тысяч экю он истратил только на постройки и сады в своем замке; его кабинет был полон редчайших произведений искусства.
Из каких источников добывал он средства? Ведь всему миру было известно, что перед избранием папы семья Боргезе дошла до полного обнищания.
Теперь же все переменилось — хищения и воровство сделали Боргезе самыми богатыми синьорами Италии.
Мы будем очень удивлены, если, перелистывая буллы, не найдем на многих страницах имен лиц, удостоенных папских милостей. Павел пятый прекрасно знал, что милости были дарованы одному и тому же человеку, обожаемому им кардиналу Боргезе. Это имя намеренно скрыто, дабы не смущать тех, кто еще достаточно глуп, чтобы верить в справедливость первосвященника.
Боясь обнаружить собственное невежество, его святейшество не стремится окружать себя образованными и опытными людьми. Именно поэтому он раздает кардинальские шапки безмозглым пройдохам, олухам, лишенным мужества и разума, выполняющим только то, что им нашептывает на ухо папский племянник, ослам, которые пасутся на землях своих приходов, а доходы с них предоставляют кардиналу Боргезе.
Кардиналам Каппони, Барберини, Лотреку и Спиноле весьма затруднительно ответить, в каких городах они изучали литературу, ибо из всех произведений письменности им знакомы лишь векселя, выданные папскому племяннику.
Что касается остальных членов кардинальской коллегии, то лучше всего не спрашивать, чем они занимались до того, как их возвели в этот сан. Один служил органистом, получая ничтожное жалование, другой ухаживал за больными оспой, третий был попросту сутенером, а четвертый возглавлял воровскую шайку и легко мог заработать виселицу за ночные грабежи.
Прежде чем облачиться в пурпур, все они принадлежали к обществу подонков Рима, самого порочного города на земле.
Всем известно, что в Ватикане нет ни справедливости, ни чистоты, там не заботятся даже о том, чтобы скрыть свое гнусное поведение. При свете дня прелаты, облаченные в епископские мантии, отправляются к публичным девкам, не стесняясь убивают мужей и отцов похищенных жен и дочерей.
Что касается самого Павла пятого, то он только тешится распутством и, как истинный боров, купается в смердящей жиже прелюбодеяния, кровосмешения, мужеложества. Да и как может быть иначе, если он сам отравил жену одного из своих братьев, когда она посмела отказать ему в благосклонности? Как не потворствовать кровосмешению, если он имеет незаконных детей от родной сестры и сам является отцом кардинала-племянника?
Кто посмеет поведать о тех низостях, благодаря которым жена второго брата его святейшества заслужила наименование папессы? При помощи каких постыдных средств она стала полновластной хозяйкой епархии, кардинальских шапок, приходов? Как случилось, что эта новая Иоанна руководит церковью, сидя на апостольском троне с тиарой на голове и небесными ключами в изнеженных руках? Кто посмеет произнести вслух, что папа, высший глава христианства, наместник бога на земле, имеет в лице кардинала Боргезе племянника, сына и любовника одновременно! Неужто владыка-господь решил, что подобные чудовища должны руководить миром!
Неужели люди вечно будут склонять головы перед тиранами? Настанет такой день, когда народы устроят праведный суд над папами и королями и сотрут с лица земли всех деспотов и их соучастников — священников и знать!" Нечего сказать, почтенная семейка у этого папы — кровосмесителя, мужеложца, грабителя и убийцы! 28 января 1621 года земля была, наконец, избавлена от Павла пятого, отдавшего после шестнадцатилетнего царствования свою гнусную душу сатане.
ГРИГОРИЙ ПЯТНАДЦАТЫЙ.
Преемником Павла пятого стал Александро Людовизи, принявший имя Григория пятнадцатого. Новый папа происходил из известного аристократического рода.
Взойдя на престол, Григорий пятнадцатый попытался восстановить былое величие папской власти. Ввиду своего преклонного возраста он не мог достаточно энергично заниматься государственными делами и обратился к помощи ордена Игнатия Лойолы.
Он создал при Ватикане особый совет, состоявший исключительно из иезуитов, назначив его председателем своего любимого племянника Лудовико Людовизи.
Обожаемый племянник, хотя и отметил только двадцать пятую весну, уже отличался всеми пороками, характерными для римского духовенства. Словом, молодой Лудовико был достойным учеником святого ордена.
Сначала его святейшество постарался восстановить свое могущество в Европе.
Опасаясь влияния иностранных послов, Григорий издал декрет, обязывавший кардиналов подавать голоса на заседаниях конклава не открытым, а закрытым голосованием.
Все внимание совет уделял мероприятиям, направленным на разжигание фанатизма среди населения Европы, религиозный пыл которого стал заметно остывать. С этой целью Григорий пятнадцатый канонизировал ряд новых блаженных, и среди них основателя ордена иезуитов Игнатия Лойолу, который, разумеется, более, чем кто-либо, достоин нимба святого.
ВСЕОБЩЕЕ ИЗБИЕНИЕ.
Так как финансы святого престола находились в это время в довольно плачевном состоянии, хитрый Григорий объявил торжественный юбилей, для того чтобы, во-первых, пополнить свою казну, а во-вторых, чтобы прощупать религиозную температуру в разных странах Европы.
Огромный успех этого политико-финансового трюка показал ему, что дела католической церкви находятся в полном порядке. Немецкие князья не только не противились торговле индульгенциями, но горячо поддерживали папство. Австрийский император с величайшим рвением принялся за искоренение лютеранства.
"Даже во Франции, — свидетельствует историк, — авторитет папы уже не оспаривался.
Иезуиты снова приступили к своей работе, поджигая протестантские храмы, огнем и мечом преследуя гугенотов".
В Швейцарии питомец иезуитов организовал преступные шайки для истребления несчастных кальвинистов. Он преследовал их везде: на вершинах Альп и в долинах. Фанатики устраивали облавы на реформаторов и в Тироле. Города, деревни, беднейшие лачуги предавались огню. Дороги, дикие ущелья — все было окрашено кровью протестантов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Разрешение было ему дано, что само по себе было совершенно невероятно в городе, где ношение огнестрельного оружия каралось смертной казнью. Однажды, когда Фра Паоло выходил из монастыря, пятеро неизвестных в масках, накинувшись на него, нанесли ему несколько ударов кинжалами и скрылись, прежде чем сопровождавший его брат успел воспользоваться оружием. Паоло Сарпи унесли почти умирающего, израненного стилетом, на котором были выгравированы тиара, крест, череп и надпись, гласившая: «Во имя папы — общество Иисуса».
"Заседавшие в сенате сенаторы, извещенные о гнусном преступлении, отправились, прервав заседание, в монастырь доминиканцев, чтобы узнать о состоянии раненого.
Совет десяти приказал предпринять самые энергичные поиски виновных, но, к несчастью, их поймать не удалось.
Для лечения Фра Паоло дож вызвал лучшего хирурга, расходы по лечению правительство взяло на себя, а когда он поправился, светлейшая республика удвоила его доходы и подарила ему дворец.
Тронутый знаками всеобщего внимания, Паоло Сарпи отказался от дворца и доходов, но продолжал выходить из монастыря только под эскортом, дабы быть защищенным от новых попыток нападения".
ДВОЙНАЯ НАГЛОСТЬ ИЕЗУИТОВ.
Несумев подчинить Венецию святому престолу, вороны Игнатия накинулись на Францию, где с помощью вдовы Генриха четвертого и ее исповедника отца Коттона организовали по всей стране множество религиозных конгрегаций для насаждения в городах и селах святого невежества.
Все королевство было вскоре наводнено многочисленными легионами рясоносцев всех видов, и несчастные провинции оказались во власти проклятого отродья!
Когда черные мужи почувствовали в себе силы открыто выступить против общественного мнения, они попросили святошу Марию Медичи склонить Генеральные штаты к принятию устава Тридентского собора.
Вся знать, входившая в штаты, так же как и многие члены духовенства, отнеслась к этому проекту иезуитов как нельзя более благосклонно. Однако представители среднего сословия придерживались другого мнения. Они энергично возражали регентше, указывая, «что не стоит заниматься вопросом о Тридентском соборе, поскольку вопрос уже откладывался в течение шестидесяти лет». К тому же решения собора, считавшиеся ортодоксальными, были уже раньше признаны посягающими на королевскую власть и общественное спокойствие, и парламент уже неоднократно отклонял их. Понимая, что они никогда не добьются одобрения среди членов среднего сословия, сыны Лойолы обратились к молодому Людовику тринадцатому, только что достигшему совершеннолетия, от которого они без труда получили «разрешение действовать».
Представители духовенства и знати собрали тайное совещание, на котором сочли «обязательным стремиться к победе папского дела, принудив нацию согнуться под теократической властью». Однако наглое поведение фанатиков вызвало всеобщее возмущение, и парижский суд запретил «всем духовным лицам издавать что-либо относящееся к Тридентскому собору, а также предлагать самое незначительное изменение в благочинии галликанской церкви, под страхом конфискации имущества и лишения прав».
В то время как парламент и Генеральные штаты изо всех сил противились неслыханным претензиям римского двора, гугеноты со своей стороны выступили с манифестом, в котором во всеуслышание заявляли, «что вновь возьмутся за оружие, если король захочет подчинить Францию святому престолу». В различных городах решение было приведено в действие. Тогда в дело вмешался маршал д'Анкр, он склонил королеву-мать «отказаться от введения решений Тридентского собора и обещать гугенотам, что, несмотря на требования святого престола и духовенства, все будет возвращено к прежнему состоянию». Высшие чины французского духовенства, не считаясь с торжественным обещанием Марии Медичи и определением парижского суда, собрали своих подчиненных и заявили, «что правоверные должны по совести соблюдать установления святого Тридентского собора».
Гордясь своей победой, добрые отцы удвоили наглость, провозгласив, что «Франция приняла решение Тридентского собора и подчинилась всемогуществу папы».
Тут они хватили через край!
Именно в это время известный теолог Марк Антуан де Доминис выпустил свой научный труд, озаглавленный «Духовная республика», направленный против всемогущества святого престола. Мы приведем из него несколько смелых положений, нанесших опасные удары римской ортодоксии.
«Под владычеством папы церковь уже является не церковью, а светским государством с чисто земной монархической властью папы». «Церковь не может обладать принудительной властью и не может прибегать к принуждению извне».
«Священники при служении мессы не воскрешают жертву Христову, а служат лишь ее памяти».
«Святой дух — подлинный наместник Христа на земле и обладает только духовным могуществом».
«Ян Гус несправедливо и противно принципам христианской республики осужден Констанцским собором».
«Иисус Христос завещал святой дух всей церкви в целом, не предназначая его особо священникам и епископам».
«Приказ — не таинство».
«Римская церковь первая по достоинству города, имя которого носит, но не в юрисдикции».
«Безбрачие мужей церкви не обязательно».
«Торжественный монашеский обет имеет такую же силу, как и простой обет». «Папство — человеческое изобретение».
Труд этот наделал столько шуму во Франции и в Италии, что напуганный Павел пятый тотчас же потребовал его осуждения теологическим факультетом. Затем он предложил автору кардинальскую шапку за отречение от тех мест книги, на которые ему будет указано. Прельстившись блестящими, но вероломными обещаниями, его преподобие де Доминис обнаружил трусость и принял это предложение, отрекшись от тех мест, где подвергал критике священную особу папы. Затем он совершил роковую неосторожность, явившись к римскому двору, рассчитывая на достойное вознаграждение за свое позорное подчинение. Увы, несчастный не учел права своего хозяина. Папа и не помышлял возвышать его, а повелел заточить в замке Святого ангела. Пресвятая инквизиция возбудила против Доминиса и его книги процесс, в результате которого сам автор и его труд были приговорены к сожжению на костре. "Но, — добавляет летописец, — человеческая совесть уже противилась такому зверскому уничтожению людей за инакомыслие в религиозных вопросах, и потому пришли к выводу разделаться с ним иным способом, объявив о его смерти в тюрьме. Он действительно умер в заточении, благочестиво отравленный в виде особой милости. Яд спас его от костра. Он вступил тогда в свой шестидесятый год.
Его тело было предано земле, но инквизиция сочла необходимым сжечь этого нечестивца, хотя бы после смерти. По распоряжению, утвержденному папой, тело Доминиса раскопали и, устроив торжественную церемонию на поле Флоры, сожгли на костре вместе с неугодной книгой".
Так кончил свои дни Марк Антуан Доминис, архиепископ Спалатро, виновный лишь в том, что посмел затронуть главу католической, апостольской и римской церкви.
САЛАТ ИЗ ПОЛИТИКИ И РЕЛИГИИ.
В ту пору францисканцы и доминиканцы приводили в негодование всю Европу, и в особенности Испанию, смехотворными дискуссиями по поводу непорочного зачатия.
Борьба стала приобретать трагический оттенок, ибо добрые монахи, отбросив перья, пустили в ход кинжалы — орудие, гораздо более верное для достижения победы над противниками. Во Франции мало уделяли внимания этим распрям. В ту пору общество интересовали более важные события. Были приняты суровые меры против королевы-матери и ее фаворитов. По распоряжению Людовика тринадцатого был убит царедворец Кончини, Марию Медичи решением парламента лишили прав регентши.
Духовника короля, отца Коттона, отстранили от должности. Сам Ришелье, бывший в ту пору епископом Люсона и членом Государственного совета, подвергся высылке.
Хитрый прелат отправился тогда в Авиньон, где установил тесную связь с легатом его святейшества, чтобы получить возможность вернуться в Париж.
Легат действительно хлопотал перед Павлом пятым о возвращении Ришелье к его обязанностям при французском дворе, но подлинный хозяин Франции, герцог Люинь, опасался влияния честолюбивого люсонского епископа и отклонил это предложение.
Тогда Ришелье использовал другое средство. Он написал Марии Медичи, которая по его совету покинула двор и отправилась в южные провинции, чтобы разжечь там гражданскую войну. Герцог Люинь знал о влиянии Ришелье на королеву-мать и вынужден был вступить с ним в переговоры. Он предложил восстановить его в должности члена Государственного совета и обещал кардинальскую шапку, если Ришелье уговорит Марию Медичи подписать мирный договор.
Однако герцог Люинь надул Ришелье. Как только договор был подписан, он не только не выполнил своих обещаний, но даже попросил папу «оставить без внимания ходатайства французского посла насчет кардинальской шапки для епископа Люсона».
Павел пятый внял этой просьбе, и решением восьми кардиналов Ришелье не был повышен в сане. Честолюбивый прелат поклялся отомстить. Он подстрекал королеву-мать продолжать борьбу, а затем сообщил святому престолу, что навсегда порывает с его политикой и заставит римский двор еще пожалеть об этом.
Его угрозы не слишком напугали святого отца, он даже не соблаговолил ответить люсонскому епископу; его внимание полностью переключилось на нового германского императора — Фердинанда второго, который стал в угоду папе преследовать протестантов, подкрепив свое усердие богатыми преподношениями святому престолу.
Ввиду столь веских доводов папа снял с Фердинанда анафему и утвердил его восшествие на престол, поручив католическим епископам помазать его на царство.
Его святейшество щедро раздавал милости в обмен на звонкий металл.
СЕМЬЯ БОРГЕЗЕ И РИМСКИЙ ДВОР.
Мы хотим познакомить читателя с весьма любопытным отрывком из книги, автор которой рассказывает о бесчинствах римского двора. "Павел пятый так усердно обворовывал верующих, что оказался в состоянии истратить четыре миллиона экю на покупку земель для своего племянника кардинала Боргезе. За триста пятьдесят тысяч экю он купил поместье близ Рима, восемьсот тысяч экю он истратил только на постройки и сады в своем замке; его кабинет был полон редчайших произведений искусства.
Из каких источников добывал он средства? Ведь всему миру было известно, что перед избранием папы семья Боргезе дошла до полного обнищания.
Теперь же все переменилось — хищения и воровство сделали Боргезе самыми богатыми синьорами Италии.
Мы будем очень удивлены, если, перелистывая буллы, не найдем на многих страницах имен лиц, удостоенных папских милостей. Павел пятый прекрасно знал, что милости были дарованы одному и тому же человеку, обожаемому им кардиналу Боргезе. Это имя намеренно скрыто, дабы не смущать тех, кто еще достаточно глуп, чтобы верить в справедливость первосвященника.
Боясь обнаружить собственное невежество, его святейшество не стремится окружать себя образованными и опытными людьми. Именно поэтому он раздает кардинальские шапки безмозглым пройдохам, олухам, лишенным мужества и разума, выполняющим только то, что им нашептывает на ухо папский племянник, ослам, которые пасутся на землях своих приходов, а доходы с них предоставляют кардиналу Боргезе.
Кардиналам Каппони, Барберини, Лотреку и Спиноле весьма затруднительно ответить, в каких городах они изучали литературу, ибо из всех произведений письменности им знакомы лишь векселя, выданные папскому племяннику.
Что касается остальных членов кардинальской коллегии, то лучше всего не спрашивать, чем они занимались до того, как их возвели в этот сан. Один служил органистом, получая ничтожное жалование, другой ухаживал за больными оспой, третий был попросту сутенером, а четвертый возглавлял воровскую шайку и легко мог заработать виселицу за ночные грабежи.
Прежде чем облачиться в пурпур, все они принадлежали к обществу подонков Рима, самого порочного города на земле.
Всем известно, что в Ватикане нет ни справедливости, ни чистоты, там не заботятся даже о том, чтобы скрыть свое гнусное поведение. При свете дня прелаты, облаченные в епископские мантии, отправляются к публичным девкам, не стесняясь убивают мужей и отцов похищенных жен и дочерей.
Что касается самого Павла пятого, то он только тешится распутством и, как истинный боров, купается в смердящей жиже прелюбодеяния, кровосмешения, мужеложества. Да и как может быть иначе, если он сам отравил жену одного из своих братьев, когда она посмела отказать ему в благосклонности? Как не потворствовать кровосмешению, если он имеет незаконных детей от родной сестры и сам является отцом кардинала-племянника?
Кто посмеет поведать о тех низостях, благодаря которым жена второго брата его святейшества заслужила наименование папессы? При помощи каких постыдных средств она стала полновластной хозяйкой епархии, кардинальских шапок, приходов? Как случилось, что эта новая Иоанна руководит церковью, сидя на апостольском троне с тиарой на голове и небесными ключами в изнеженных руках? Кто посмеет произнести вслух, что папа, высший глава христианства, наместник бога на земле, имеет в лице кардинала Боргезе племянника, сына и любовника одновременно! Неужто владыка-господь решил, что подобные чудовища должны руководить миром!
Неужели люди вечно будут склонять головы перед тиранами? Настанет такой день, когда народы устроят праведный суд над папами и королями и сотрут с лица земли всех деспотов и их соучастников — священников и знать!" Нечего сказать, почтенная семейка у этого папы — кровосмесителя, мужеложца, грабителя и убийцы! 28 января 1621 года земля была, наконец, избавлена от Павла пятого, отдавшего после шестнадцатилетнего царствования свою гнусную душу сатане.
ГРИГОРИЙ ПЯТНАДЦАТЫЙ.
Преемником Павла пятого стал Александро Людовизи, принявший имя Григория пятнадцатого. Новый папа происходил из известного аристократического рода.
Взойдя на престол, Григорий пятнадцатый попытался восстановить былое величие папской власти. Ввиду своего преклонного возраста он не мог достаточно энергично заниматься государственными делами и обратился к помощи ордена Игнатия Лойолы.
Он создал при Ватикане особый совет, состоявший исключительно из иезуитов, назначив его председателем своего любимого племянника Лудовико Людовизи.
Обожаемый племянник, хотя и отметил только двадцать пятую весну, уже отличался всеми пороками, характерными для римского духовенства. Словом, молодой Лудовико был достойным учеником святого ордена.
Сначала его святейшество постарался восстановить свое могущество в Европе.
Опасаясь влияния иностранных послов, Григорий издал декрет, обязывавший кардиналов подавать голоса на заседаниях конклава не открытым, а закрытым голосованием.
Все внимание совет уделял мероприятиям, направленным на разжигание фанатизма среди населения Европы, религиозный пыл которого стал заметно остывать. С этой целью Григорий пятнадцатый канонизировал ряд новых блаженных, и среди них основателя ордена иезуитов Игнатия Лойолу, который, разумеется, более, чем кто-либо, достоин нимба святого.
ВСЕОБЩЕЕ ИЗБИЕНИЕ.
Так как финансы святого престола находились в это время в довольно плачевном состоянии, хитрый Григорий объявил торжественный юбилей, для того чтобы, во-первых, пополнить свою казну, а во-вторых, чтобы прощупать религиозную температуру в разных странах Европы.
Огромный успех этого политико-финансового трюка показал ему, что дела католической церкви находятся в полном порядке. Немецкие князья не только не противились торговле индульгенциями, но горячо поддерживали папство. Австрийский император с величайшим рвением принялся за искоренение лютеранства.
"Даже во Франции, — свидетельствует историк, — авторитет папы уже не оспаривался.
Иезуиты снова приступили к своей работе, поджигая протестантские храмы, огнем и мечом преследуя гугенотов".
В Швейцарии питомец иезуитов организовал преступные шайки для истребления несчастных кальвинистов. Он преследовал их везде: на вершинах Альп и в долинах. Фанатики устраивали облавы на реформаторов и в Тироле. Города, деревни, беднейшие лачуги предавались огню. Дороги, дикие ущелья — все было окрашено кровью протестантов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61