— Гораздо более разумный подход. Сильно сомневаюсь, что ты проявил бы такое хладнокровие в сходной ситуации.Улыбка застыла на лице Шанса, утратившем, однако, прежнюю веселость.— Может быть. Но вы уверены, что не переоцениваете ее способности? — осведомился он чуть упавшим голосом.— Абсолютно уверен. Перевоспитание мисс Блейз — очень долгий процесс, но пока что ее стойкость просто поразительна. И это хорошо. Когда она будет укрощена, то станет поистине бесценной.Шанс помешивал ложечкой кофе. Затем вдруг рука его застыла.— Что значит бесценной? Может, я чего-то не понимаю?— Я хочу сказать, что она может стать моим оплотом, если тебе понятнее такое клише, друг мой.— Остается надеяться, — выдавил Адриан, побледнев и с трудом ворочая языком, — что она не заслонит в ваших глазах нас с Джако?Брунель равнодушно закурил, потом сказал:— Если все пойдет, как я задумал, то в конечном счете вы оба будете выполнять ее распоряжения. Можешь начать готовить себя к этому. — Он посмотрел на Адриана, надеясь увидеть бусинки пота на его лбу, и с удовлетворением отметил, что не обманулся в ожиданиях.— Не может быть, — пробормотал Адриан. — Мы ненавидим ее всеми фибрами души…— Это потому, что она получше вас обоих, — спокойно отозвался Брунель. — Ты ведь и меня ненавидишь всеми фибрами твоей души, Адриан. Признайся хотя бы сам себе. Но согласись, что это в общем-то не имеет никакого значения и не меняет сути дела.— Но я думал, что эта Блейз…— Ты думал, что она будет второй Лизой? Игрушкой? Ты ошибся, друг мой. В свое время я тебя предупреждал. Слушай меня внимательно. Ты отличный исполнитель. И не способен на большее. Модести Блейз тоже отличная исполнительница, причем, как мне кажется, она превосходит тебя даже в этом отношении, а ведь, кроме этого, у нее немало других отличных качеств… Мой совет: будь реалистом. Прими это как неизбежность.Охваченный дикой яростью. Шанс забыл всю осторожность.— А что если я не смогу?Брунель равнодушно посмотрел на него и сказал:— Тогда нам придется расстаться.— А кто проводит меня? Джако?— Нет, хотя твой преждевременный уход на какое-то время огорчит его. Есть Лобб, Селби и другие. Они терпеть тебя не могут и будут рады мне поспособствовать. Я умею организовать дело, Адриан. Кроме того, я всегда могу воспользоваться ус лугами этих кикуйу, ведь они так лихо обращаются с мачете. Так что возьми себя в руки, Адриан. Такие дискуссии только выводят тебя из себя. Ненавидеть меня — пустая трата энергии, потому что ты все равно ничего не в состоянии со мной поделать. Если ты только попытаешься, то умрешь страшной медленной смертью. А поскольку тебе это известно, ты не решишься на такую попытку. — И тотчас же, без перехода, Брунель произнес: — Лучше расскажи, как у тебя идут дела с доктором Пеннифезером.Какое-то время Адриан сидел неподвижно, уставясь на далекий горный хребет. Лицо его было напряжено и взмокло от пота. Зрачки глаз превратились в две черные точки. Он вздохнул, потом сказал каким-то отстраненным тоном:— Пеннифезер? Пока я ничего из него не вытянул.— Но ты сильно поработал с ним. Может, твои методы слишком прямолинейны?— Может, он просто не знает координат? Или Новиков выболтал их ему, но доктор не понял.— Он их знает, — уверенно отозвался Брунель. — Он говорил при мне, что Новиков повторял по-русски одно и то же. По крайней мере, часть того, что он повторял, и были координаты. Можешь считать это установленным фактом, Адриан. Пеннифезер утверждает, что не мог вспомнить слова, которые, помимо всего прочего, не понял бы, так как не знает по-русски. Не уверен, что он не лжет. По крайней мере, у меня создалось впечатление, что он не до конца откровенен.— Я не тороплюсь. Когда я с ним закончу, он проявит полную откровенность. — Шанс немного пришел в себя, бледность исчезла, и он опять держался с присущей ему уверенностью.Брунель немного помолчал, потом сказал:— Сейчас пора прекратить обработку Пеннифезера. Пусть терзается мыслями о том, когда это возобновится. Это само по себе способно сломить волю. Потом ты снова станешь его обрабатывать. Необходимо довести его до такого состояния, когда он искренне захочет поделиться с нами всем, что знает, когда он будет гореть желанием рассказать нам все. Если и это не принесет результатов, попробуем наркотики и гипноз. Вдруг все-таки удастся выудить информацию из подсознания.Шанс допил кофе и встал из-за стола.— Каков должен быть перерыв? — спросил он.— Погоди несколько дней. Потом я дам тебе знать, когда продолжить. Сегодня днем я хочу провести эксперимент. Я устрою встречу Модести Блейз и доктора.— Встречу? Но зачем?Вдруг это принесет результаты, вдруг они как-то подействуют друг на друга. Скорее всего, это принесет пользу не им, но нам. По крайней мере, когда они увидят друг друга это не вселит в них оптимизм.— Наверное, вы знаете, что делаете, — сказал Шанс, пожимая плечами.— Вот именно, — улыбнулся Брунель. — И советую тебе не забывать об этом, Адриан.
На Модести было белое льняное платье Лизы. Час назад они съели ланч, и теперь Модести стояла у клетки с гориллой. Недавно прошел дождь, и от земли поднимался пар. Когда они вышли из дома, Брунель сказал Модести:— Почему не прогуляться к клетке с Озимандиасом? Вдруг вы встретите там старого знакомого.Модести решила, что это очередной фокус Брунеля, и была сильно удивлена, когда увидела, как к клетке приближается Пеннифезер. Она двигалась навстречу ему не торопясь, потому что не сомневалась: из дома за ними следят. Пеннифезер, судя по всему, шел без какой-то цели, но, увидев Модести, прибавил ходу.Когда Пеннифезер оказался совсем рядом, Модести сделала над собой усилие, чтобы сохранить на лице непроницаемое выражение. Он нес свои башмаки в руках, а ступни ног были завернуты в куски штанин. Брюки его теперь были оборваны у колен. Лицо его еще более осунулось, глаза запали, волосы запачкались. При виде Джайлза Модести охватило отчаяние. Она поняла, что его пытали, а между тем у нее нет ничего, что бы она могла предложить ему в виде облегчения.Увидев ее, он замахал ботинком, и на худом лице стала расплываться широкая улыбка. Модести заметила, что на запястьях у него ссадины, похоже, от веревок.— Господи, я-то решил, они меня разыгрывают, — сказал он и уронил башмаки, чтобы пожать ей обе руки. — С тобой все в порядке?— Конечно, Джайлз. Я бы с удовольствием поцеловала тебя, но за нами следят, и я не хочу доставлять им лишнее удовольствие. Давай лучше немножко походим вокруг. Вряд ли они успели расставить жучки, да и дом далековато, чтобы нас могли услышать.— Хорошо, — кивнул он и, взяв ее под руку, добавил: — Правда, я нынче не бог весть какой ходок…— Да, я заметила. Но решила не подавать вида, раз уж за нами следят. Что они с тобой делают?— Ну, устраивают небольшой мордобой, отчего потом в голове звенит. И оставляют надолго без воды. Но это не самое главное. Неприятно, правда, торчать в темноте круглые сутки. Слишком уж медленно начинает тянуться время. Ну и еще, — он посмотрел на ноги. — Этот серебристый мерзавец вырывает у меня в день по ногтю. На ногах. В конце мордобоя. Довольно чувствительная операция.При этих словах Модести сразу подавила болезненный смех, который уже зарождался в ее горле. Усилием воли она не позволила развиться истерике, хотя нервы ее натянулись как струны. Она лишь тихо сказала:— Боже, представляю, как ты меня ругаешь за то, что я впутала тебя во все это.— При чем тут ты? Не могли же мы сидеть сложа руки. Просто кое-что получилось не так. Ну, а тебе от них сильно досталось?— В общем-то нет. По сути дела, они меня оставили в покое.— Уже неплохо.— Я бы не сказала. Никак не могу придумать что-нибудь разумное. — Модести сокрушенно покачала головой. — Сама себе удивляюсь. Главное, мне случалось бывать в разных переделках, и всегда отыскивался выход. Не понимаю, что со мной творится.— Что за чушь? Ты же не волшебница?— Тут не надо быть волшебницей, Джайлз. Просто требуется воля. И умение шевелить мозгами. Но у меня сейчас и с мозгами, и с волей дело плохо. — Модести заметила, что в ее голосе появились нотки отчаяния, сделала усилие: сосредоточиться. — Джайлз, неизвестно, сколько продлится наше свидание, поэтому говори сразу: где они тебя держат. Это пригодится.— За складом горючего, есть такое кирпичное строение. Там я и живу. Под замком. Там, где генератор.— Ясно. Ты им что-нибудь сказал?— Ты в смысле координат? Нет, конечно. Ты не подумай, что я герой, — Пеннифезер помотал головой, потом резко хохотнул: — Ору как резаный, когда теряю очередной ноготь. Даже странно, что ты ничего не слышала. Я решил помалкивать. Потому как понял: если я им все скажу, мне сразу крышка.— Да, но… Надолго ли тебя хватит?— Об этом я не думал. У меня осталось пять ногтей. А когда сдерут и их, серебристый, наверное, придумает что-то другое… В общем, я терплю и надеюсь на лучшее.Модести насупилась, испытав прилив ненависти к себе. Джайлз явно понял это, потому что чуть стиснул ей запястье и сказал:— Не беспокойся, лапочка… Он, виноват, совсем забыл. Ты же просила не называть тебя лапочкой! В общем, будем держаться… Я боялся, что если они решат, что я ничего не понял из бреда бедняги Новикова, то потеряют ко мне интерес и уж точно прикончат. Тогда я пустился на хитрость — дал понять этому гаденышу Брунелю, что я мог бы кое-что припомнить — если бы удалось поднапрячься. Пусть надеются. Ну, а как твои дела, милая Модести?— Мне больше повезло, чем тебе. Они задумали меня перевоспитать. Пока с помощью промывки мозгов. Это не больно.— Так, ну-ка посмотри на меня, — вдруг распорядился он тем властным тоном, каким разговаривал с пациентами в африканской деревушке. Модести повернулась к нему. Ей пришлось сжать губы, чтобы те не расплылись в улыбке. Запавшие глаза Джайлза смотрели на нее с той живостью, непосредственностью и серьезностью, которые свидетельствовали, что дух его не сломлен, хотя откуда он черпал эти силы, она не понимала. Модести почувствовала, как ее окатила теплая волна симпатии — и одновременно она испытала волевой подъем.Пеннифезер нахмурился, словно пытался ухватить за хвостик какую-то непослушную, неуловимую мысль. Наконец он заговорил:— Значит, ты немного запуталась, да? Я понимаю, что дела наши хуже некуда и очень многие на твоем месте растерялись бы. Но тебе уже приходилось сталкиваться и раньше с чем-то вроде этого. Скажи — ведь обычно опасность тебя мобилизовала, обостряла восприятие и все такое, верно?— Верно. А вот сейчас я никак не могу собраться. Просто ума не приложу, в чем дело. Я утратила былые навыки. Он коротко рассмеялся.— Ничего удивительного. Ладно, давай прогуляемся. Так вот, мне кажется, они потчуют тебя тимолептиками. По крайней мере, у тебя такой вид…— Что?! — слова Джайлза подействовали на нее как холодный душ — заставили поежиться и в то же время собраться с мыслями.— Я говорю, они потчуют тебя тимолептиками. Есть несколько разных видов, но все они в состоянии одурманить здорового сильного человека, лишить его способности концентрировать внимание…Модести заставила себя идти в ногу с Пеннифезером, но пальцы ее сильнее стиснули его локоть. Ее охватило смешанное чувство возбуждения и облегчения.— Вода, — хрипло произнесла Модести. — Их могут подмешивать в воду?— Ну конечно. Их вводят перорально.Кувшин с водой в спальне! Модести поняла, что он стоял там не случайно. В нем всегда была вода. Ее смутные подозрения теперь полностью подтвердились. То, что ее неважное состояние определялось исключительно внешними факторами, действовало как целебный эликсир. Модести спросила:— Сколько времени нужно, чтобы действие этой гадости прекратилось?— Ну, все зависит от конкретного организма. Но ты, кажется, быстро приходишь в форму. Поэтому, я думаю, через три-четыре дня все должно пройти. Если, конечно, ты перестанешь получать новые дозы.— Я вполне могу обмануть их. Буду пить воду из-под крана, а то, что в кувшине, буду выливать в раковину. Только, пожалуйста, перестань улыбаться, Джайлз. Если не можешь напустить на себя равнодушие, то хоть изобрази уныние.— Ладно, — кивнул он и состроил такую уныло-комичную мину, что Модести сама чуть было не рассмеялась.Слова Джайлза вызвали бурный приток адреналина в крови, но Модести понимала, что это быстро пройдет. Принимать слишком быстрые решения, решаться на какие-то действия под влиянием той инъекции было бы крайне опасно.— Ладно, пусть это будут три дня. Начиная с завтрашнего дня. — При этом она вдруг почувствовала спазм в животе. Значит, Джайлз потеряет еще три ногтя? Она тревожно спросила:— Ты в состоянии еще потерпеть? У меня язык не поворачивается спрашивать тебя, но клянусь, на четвертую ночь я к тебе приду и вызволю тебя из твоей темницы. А может, даже раньше, если быстро верну форму.— Конечно, в состоянии, — радостно отозвался он. — Теперь есть ради чего терпеть.— По-моему, они за нами идут, — сказала Модести, краем глаза уловив движение.— Да, — подтвердил Пеннифезер, поворачивая голову. — Брунель и Джако. Только почему они устроили нам свидание?— Чтобы мы увидели, в каком тяжелом состоянии находится каждый из нас. Они решили, что это окончательно нас сломит. Ну-ка изобрази печаль.Они замолчали и стали ждать, когда Брунель и Джако подойдут.— Приятно поговорить со старым знакомым, — сказал Брунель, — но боюсь, пора заканчивать. Вы хорошо провели время?Модести вяло пожала плечами и тупо посмотрела на него. Пеннифезер провел грязной ладонью по вспотевшему лбу. Брунель улыбнулся.— Ну что ж, Джако, проводи доктора в его апартаменты. Джако кивнул головой в сторону импровизированной тюрьмы. Пеннифезер подобрал башмаки и заковылял в указанном направлении. Брунель посмотрел им вслед, затем обратился к Модести:— Вы не хотите походатайствовать передо мной за доктора? Чтобы я велел Адриану угомониться?Она снова безучастно пожала плечами.— Какая разница?— Кто знает, — Брунель пристально посмотрел на нее. — Пока вы меня еще ни о чем не просили, хотя возникали ситуации, где это было бы вполне естественно. Но когда вы научитесь просить, когда поймете, что просить — единственный способ чего-то добиться, вы ощутите разницу.Она безучастно посмотрела на него, затем двинулась к дому, к веранде южного крыла, чтобы по пути иметь возможность чуть лучше разглядеть гаражный комплекс, находившийся за домом. Там и стояло кирпичное строение, служившее тюрьмой для доктора Пеннифезера.Модести подумала, что единственная просьба, с которой она хотела бы обратиться к Брунелю, это рассказать ей, какой там замок. Глава 10 Лежа в шезлонге на солнышке и вытянув мускулистые ноги в шортах в обтяжку, Мухтар обратился к Шансу:— Что-то ты сделался молчаливым. Наверно, потому что Брунель запретил тебе продолжать обрабатывать доктора и это тебя бесит.Адриан Шанс лениво пробормотал с закрытыми глазами:— Ничего меня не бесит. Просто я размышляю. Тебя не удивляет, что Лиза выполняет все, что приказывает ей Брунель. Ее от этого, как правило, с души воротит, но она беспрекословно выполняет все его распоряжения. Даже когда дело касается убийства. Как ты думаешь почему?Джако пожал плечами.— Наверное, потому что это Брунель.Шанс рассмеялся. Он был так возбужден, что сгоряча чуть было не поделился недавно сделанным открытием. Усилием воли он подавил это опрометчивое желание и ограничился кратким:— Наверное, ты прав.— Блейз будет покруче, — продолжал Джако. — Лиза ей и в подметки не годится. Но он и ее обломает, вот увидишь. Только он будет использовать ее по-другому. Сделает помощницей по особым поручениям, как мы с тобой.«Ни в коем случае! — пронеслось в мозгу у Шанса. — Только не это. Только не сейчас».Он снова вернулся мыслями к своему открытию. С тех пор прошло двадцать четыре часа, но он по-прежнему никак не мог успокоиться. Главное, он натолкнулся на это по чистой случайности. Использовал один шанс из миллиона.Вчера он оказался в кабинете Брунеля. За те шесть лет, что Шанс служил у Брунеля, он лишь в третий раз оказался там один. Радиотелефон вдруг забарахлил, и Брунель велел ему выяснить, в чем дело, и по возможности устранить дефект.Кабинет словно пропитался личностью Брунеля, и это выводило Шанса из себя. Ему казалось, что он вторгся в заповедник, откуда его могут с позором выгнать. Из-за этого пальцы его утратили привычную ловкость. Он вытащил пластиковую карточку, на которой была нанесена схема радиотелефона, и стал ее изучать. Когда он снял с телефона корпус, то ненароком смахнул карточку со стола. Она оказалась подхвачена сквозняком и, запорхав по воздуху, каким-то фантастическим образом угодила в узкую щель между нижним ящиком и поперечной планкой правой тумбы стола. Получилось так здорово, что Шанс нервно рассмеялся. Да, такой трюк выходит, наверное, один раз из миллиона, подумал он, затем попытался выдвинуть нижний ящик, чтобы вернуть беглянку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
На Модести было белое льняное платье Лизы. Час назад они съели ланч, и теперь Модести стояла у клетки с гориллой. Недавно прошел дождь, и от земли поднимался пар. Когда они вышли из дома, Брунель сказал Модести:— Почему не прогуляться к клетке с Озимандиасом? Вдруг вы встретите там старого знакомого.Модести решила, что это очередной фокус Брунеля, и была сильно удивлена, когда увидела, как к клетке приближается Пеннифезер. Она двигалась навстречу ему не торопясь, потому что не сомневалась: из дома за ними следят. Пеннифезер, судя по всему, шел без какой-то цели, но, увидев Модести, прибавил ходу.Когда Пеннифезер оказался совсем рядом, Модести сделала над собой усилие, чтобы сохранить на лице непроницаемое выражение. Он нес свои башмаки в руках, а ступни ног были завернуты в куски штанин. Брюки его теперь были оборваны у колен. Лицо его еще более осунулось, глаза запали, волосы запачкались. При виде Джайлза Модести охватило отчаяние. Она поняла, что его пытали, а между тем у нее нет ничего, что бы она могла предложить ему в виде облегчения.Увидев ее, он замахал ботинком, и на худом лице стала расплываться широкая улыбка. Модести заметила, что на запястьях у него ссадины, похоже, от веревок.— Господи, я-то решил, они меня разыгрывают, — сказал он и уронил башмаки, чтобы пожать ей обе руки. — С тобой все в порядке?— Конечно, Джайлз. Я бы с удовольствием поцеловала тебя, но за нами следят, и я не хочу доставлять им лишнее удовольствие. Давай лучше немножко походим вокруг. Вряд ли они успели расставить жучки, да и дом далековато, чтобы нас могли услышать.— Хорошо, — кивнул он и, взяв ее под руку, добавил: — Правда, я нынче не бог весть какой ходок…— Да, я заметила. Но решила не подавать вида, раз уж за нами следят. Что они с тобой делают?— Ну, устраивают небольшой мордобой, отчего потом в голове звенит. И оставляют надолго без воды. Но это не самое главное. Неприятно, правда, торчать в темноте круглые сутки. Слишком уж медленно начинает тянуться время. Ну и еще, — он посмотрел на ноги. — Этот серебристый мерзавец вырывает у меня в день по ногтю. На ногах. В конце мордобоя. Довольно чувствительная операция.При этих словах Модести сразу подавила болезненный смех, который уже зарождался в ее горле. Усилием воли она не позволила развиться истерике, хотя нервы ее натянулись как струны. Она лишь тихо сказала:— Боже, представляю, как ты меня ругаешь за то, что я впутала тебя во все это.— При чем тут ты? Не могли же мы сидеть сложа руки. Просто кое-что получилось не так. Ну, а тебе от них сильно досталось?— В общем-то нет. По сути дела, они меня оставили в покое.— Уже неплохо.— Я бы не сказала. Никак не могу придумать что-нибудь разумное. — Модести сокрушенно покачала головой. — Сама себе удивляюсь. Главное, мне случалось бывать в разных переделках, и всегда отыскивался выход. Не понимаю, что со мной творится.— Что за чушь? Ты же не волшебница?— Тут не надо быть волшебницей, Джайлз. Просто требуется воля. И умение шевелить мозгами. Но у меня сейчас и с мозгами, и с волей дело плохо. — Модести заметила, что в ее голосе появились нотки отчаяния, сделала усилие: сосредоточиться. — Джайлз, неизвестно, сколько продлится наше свидание, поэтому говори сразу: где они тебя держат. Это пригодится.— За складом горючего, есть такое кирпичное строение. Там я и живу. Под замком. Там, где генератор.— Ясно. Ты им что-нибудь сказал?— Ты в смысле координат? Нет, конечно. Ты не подумай, что я герой, — Пеннифезер помотал головой, потом резко хохотнул: — Ору как резаный, когда теряю очередной ноготь. Даже странно, что ты ничего не слышала. Я решил помалкивать. Потому как понял: если я им все скажу, мне сразу крышка.— Да, но… Надолго ли тебя хватит?— Об этом я не думал. У меня осталось пять ногтей. А когда сдерут и их, серебристый, наверное, придумает что-то другое… В общем, я терплю и надеюсь на лучшее.Модести насупилась, испытав прилив ненависти к себе. Джайлз явно понял это, потому что чуть стиснул ей запястье и сказал:— Не беспокойся, лапочка… Он, виноват, совсем забыл. Ты же просила не называть тебя лапочкой! В общем, будем держаться… Я боялся, что если они решат, что я ничего не понял из бреда бедняги Новикова, то потеряют ко мне интерес и уж точно прикончат. Тогда я пустился на хитрость — дал понять этому гаденышу Брунелю, что я мог бы кое-что припомнить — если бы удалось поднапрячься. Пусть надеются. Ну, а как твои дела, милая Модести?— Мне больше повезло, чем тебе. Они задумали меня перевоспитать. Пока с помощью промывки мозгов. Это не больно.— Так, ну-ка посмотри на меня, — вдруг распорядился он тем властным тоном, каким разговаривал с пациентами в африканской деревушке. Модести повернулась к нему. Ей пришлось сжать губы, чтобы те не расплылись в улыбке. Запавшие глаза Джайлза смотрели на нее с той живостью, непосредственностью и серьезностью, которые свидетельствовали, что дух его не сломлен, хотя откуда он черпал эти силы, она не понимала. Модести почувствовала, как ее окатила теплая волна симпатии — и одновременно она испытала волевой подъем.Пеннифезер нахмурился, словно пытался ухватить за хвостик какую-то непослушную, неуловимую мысль. Наконец он заговорил:— Значит, ты немного запуталась, да? Я понимаю, что дела наши хуже некуда и очень многие на твоем месте растерялись бы. Но тебе уже приходилось сталкиваться и раньше с чем-то вроде этого. Скажи — ведь обычно опасность тебя мобилизовала, обостряла восприятие и все такое, верно?— Верно. А вот сейчас я никак не могу собраться. Просто ума не приложу, в чем дело. Я утратила былые навыки. Он коротко рассмеялся.— Ничего удивительного. Ладно, давай прогуляемся. Так вот, мне кажется, они потчуют тебя тимолептиками. По крайней мере, у тебя такой вид…— Что?! — слова Джайлза подействовали на нее как холодный душ — заставили поежиться и в то же время собраться с мыслями.— Я говорю, они потчуют тебя тимолептиками. Есть несколько разных видов, но все они в состоянии одурманить здорового сильного человека, лишить его способности концентрировать внимание…Модести заставила себя идти в ногу с Пеннифезером, но пальцы ее сильнее стиснули его локоть. Ее охватило смешанное чувство возбуждения и облегчения.— Вода, — хрипло произнесла Модести. — Их могут подмешивать в воду?— Ну конечно. Их вводят перорально.Кувшин с водой в спальне! Модести поняла, что он стоял там не случайно. В нем всегда была вода. Ее смутные подозрения теперь полностью подтвердились. То, что ее неважное состояние определялось исключительно внешними факторами, действовало как целебный эликсир. Модести спросила:— Сколько времени нужно, чтобы действие этой гадости прекратилось?— Ну, все зависит от конкретного организма. Но ты, кажется, быстро приходишь в форму. Поэтому, я думаю, через три-четыре дня все должно пройти. Если, конечно, ты перестанешь получать новые дозы.— Я вполне могу обмануть их. Буду пить воду из-под крана, а то, что в кувшине, буду выливать в раковину. Только, пожалуйста, перестань улыбаться, Джайлз. Если не можешь напустить на себя равнодушие, то хоть изобрази уныние.— Ладно, — кивнул он и состроил такую уныло-комичную мину, что Модести сама чуть было не рассмеялась.Слова Джайлза вызвали бурный приток адреналина в крови, но Модести понимала, что это быстро пройдет. Принимать слишком быстрые решения, решаться на какие-то действия под влиянием той инъекции было бы крайне опасно.— Ладно, пусть это будут три дня. Начиная с завтрашнего дня. — При этом она вдруг почувствовала спазм в животе. Значит, Джайлз потеряет еще три ногтя? Она тревожно спросила:— Ты в состоянии еще потерпеть? У меня язык не поворачивается спрашивать тебя, но клянусь, на четвертую ночь я к тебе приду и вызволю тебя из твоей темницы. А может, даже раньше, если быстро верну форму.— Конечно, в состоянии, — радостно отозвался он. — Теперь есть ради чего терпеть.— По-моему, они за нами идут, — сказала Модести, краем глаза уловив движение.— Да, — подтвердил Пеннифезер, поворачивая голову. — Брунель и Джако. Только почему они устроили нам свидание?— Чтобы мы увидели, в каком тяжелом состоянии находится каждый из нас. Они решили, что это окончательно нас сломит. Ну-ка изобрази печаль.Они замолчали и стали ждать, когда Брунель и Джако подойдут.— Приятно поговорить со старым знакомым, — сказал Брунель, — но боюсь, пора заканчивать. Вы хорошо провели время?Модести вяло пожала плечами и тупо посмотрела на него. Пеннифезер провел грязной ладонью по вспотевшему лбу. Брунель улыбнулся.— Ну что ж, Джако, проводи доктора в его апартаменты. Джако кивнул головой в сторону импровизированной тюрьмы. Пеннифезер подобрал башмаки и заковылял в указанном направлении. Брунель посмотрел им вслед, затем обратился к Модести:— Вы не хотите походатайствовать передо мной за доктора? Чтобы я велел Адриану угомониться?Она снова безучастно пожала плечами.— Какая разница?— Кто знает, — Брунель пристально посмотрел на нее. — Пока вы меня еще ни о чем не просили, хотя возникали ситуации, где это было бы вполне естественно. Но когда вы научитесь просить, когда поймете, что просить — единственный способ чего-то добиться, вы ощутите разницу.Она безучастно посмотрела на него, затем двинулась к дому, к веранде южного крыла, чтобы по пути иметь возможность чуть лучше разглядеть гаражный комплекс, находившийся за домом. Там и стояло кирпичное строение, служившее тюрьмой для доктора Пеннифезера.Модести подумала, что единственная просьба, с которой она хотела бы обратиться к Брунелю, это рассказать ей, какой там замок. Глава 10 Лежа в шезлонге на солнышке и вытянув мускулистые ноги в шортах в обтяжку, Мухтар обратился к Шансу:— Что-то ты сделался молчаливым. Наверно, потому что Брунель запретил тебе продолжать обрабатывать доктора и это тебя бесит.Адриан Шанс лениво пробормотал с закрытыми глазами:— Ничего меня не бесит. Просто я размышляю. Тебя не удивляет, что Лиза выполняет все, что приказывает ей Брунель. Ее от этого, как правило, с души воротит, но она беспрекословно выполняет все его распоряжения. Даже когда дело касается убийства. Как ты думаешь почему?Джако пожал плечами.— Наверное, потому что это Брунель.Шанс рассмеялся. Он был так возбужден, что сгоряча чуть было не поделился недавно сделанным открытием. Усилием воли он подавил это опрометчивое желание и ограничился кратким:— Наверное, ты прав.— Блейз будет покруче, — продолжал Джако. — Лиза ей и в подметки не годится. Но он и ее обломает, вот увидишь. Только он будет использовать ее по-другому. Сделает помощницей по особым поручениям, как мы с тобой.«Ни в коем случае! — пронеслось в мозгу у Шанса. — Только не это. Только не сейчас».Он снова вернулся мыслями к своему открытию. С тех пор прошло двадцать четыре часа, но он по-прежнему никак не мог успокоиться. Главное, он натолкнулся на это по чистой случайности. Использовал один шанс из миллиона.Вчера он оказался в кабинете Брунеля. За те шесть лет, что Шанс служил у Брунеля, он лишь в третий раз оказался там один. Радиотелефон вдруг забарахлил, и Брунель велел ему выяснить, в чем дело, и по возможности устранить дефект.Кабинет словно пропитался личностью Брунеля, и это выводило Шанса из себя. Ему казалось, что он вторгся в заповедник, откуда его могут с позором выгнать. Из-за этого пальцы его утратили привычную ловкость. Он вытащил пластиковую карточку, на которой была нанесена схема радиотелефона, и стал ее изучать. Когда он снял с телефона корпус, то ненароком смахнул карточку со стола. Она оказалась подхвачена сквозняком и, запорхав по воздуху, каким-то фантастическим образом угодила в узкую щель между нижним ящиком и поперечной планкой правой тумбы стола. Получилось так здорово, что Шанс нервно рассмеялся. Да, такой трюк выходит, наверное, один раз из миллиона, подумал он, затем попытался выдвинуть нижний ящик, чтобы вернуть беглянку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32