Маскет попытался уточнить у Солдата значение слов, выкрикнутых каким-то лепреконом, однако Солдат сказал, что он еще слишком мал для этого.Оставив лес и его жителей за спиной, путники вышли на равнину. Впереди простиралась лиловая земля. Здесь Солдат обнаружил следы белой дороги: когда снег и лед растаяли, трава и мох воспрянули к жизни. Там, где проходила полоса воды, они была зеленее и свежее. Не самый удобный ориентир, но ничего лучшего у них не было.Так день за днем Солдат и Маскет двигались все дальше. Иногда они просыпались в снегу, дрожа от холода. Временами в отдалении они видели белую полосу. И ни разу не удалось углядеть того, кто оставлял эту дорогу, хотя порой в полусне им мерещилась исполинская тень, проплывавшая в небе.Даже сейчас, разыскивая потерянную память жены, Солдат не переставал думать о своем друге ИксонноксИ. Юный чародей был правомочным наследником Короля магов, однако вероломный колдун ОммуллуммО узурпировал трон. В тот момент ИксонноксИ был еще слишком молод и не сумел занять надлежащее ему место в магической механике вселенной. Теперь время наступило, и если узурпатор не отречется по доброй воле, юному магу придется вести бой за свое место среди лун и звезд мира магии. Солдат был готов помогать другу всеми возможными способами. Вдобавок он очень тепло относился к матери ИксонноксИ — Утеллене. Если бы события пошли по иному пути, Солдат и Утеллена могли бы обручиться. Сейчас Солдат любил только одну женщину — свою прекрасную и ревнивую жену Лайану, однако Утеллена по-прежнему оставалась его добрым другом.Тем временем в далеком краю Утеллена пробиралась через горы, направляясь в тайное укрытие, к своему сыну. Она тоже видела странную магию, расцветившую небеса, и знала, что ИксонноксИ скоро вступит в решающую битву с врагом. И от исхода этой схватки будет зависеть его судьба.Чародея не так-то легко убить, а ИксонноксИ был не только молод и полон сил, но и во сто крат могущественнее любого иного волшебника — за исключением своего отца ОммуллуммО. Любой поединок между ними потрясет основы мироздания. Пожары, наводнения, землетрясения и извержения вулканов, которые будут сопровождать его, уничтожат мир и сметут человеческую расу с лица земли.Оба чародея отлично это понимали. ОммуллуммО отнюдь не был заинтересован в гибели человечества. Если все и вся будет уничтожено, какой тогда смысл владеть миром? Какой смысл быть самым могущественным существом во вселенной, если, кроме тебя, в ней нет ни единой живой души? Король должен иметь подданных, иначе ему предстоит управлять только самим собой. ИксонноксИ тоже не желал катаклизмов и гибели людей, а потому чародеи до сих пор не начали свою битву.Два могучих мага избрали иной путь. Каждый из них призовет армию людей, которая будет сражаться за чародеев. Так они сумеют уберечь мир от несчастий и катастроф. Поражение армии будет означать проигрыш мага. Оба чародея согласились на эти условия. На них было наложено особое заклинание, которое автоматически возымеет эффект, как только битва между армиями людей закончится и боги объявят победителя. Заклинание отправит проигравшего в далекий, темный план бытия, где тот и останется до самой смерти.Могло показаться, что чародеи нашли оптимальное решение. Зачем рисковать жизнью, когда за тебя это сделают смертные? Однако побежденного ожидала воистину кошмарная участь. В отдаленном краю вселенной, куда изгонялся чародей, не было ни чудовищ, ни жутких катаклизмов, ни эпидемий, ни болот, ни пустынь, ни демонов, ни призраков. Там не было вообще ничего — кроме тьмы и пыли. Волшебник — да и любой человек, — попавший в такое место, за короткое время лишался рассудка. Побежденный чародей был обречен провести там остаток жизни, а волшебники живут долго, очень долго.Обо всем этом думала Утеллена, пока пробиралась по горным ущельям, стремясь воссоединиться с сыном. Она оставалась бы с ним и сейчас, однако ее отослали прочь из соображений безопасности. Утеллена, хоть и мать великого волшебника, все же была простой смертной. Однако теперь, когда близилась битва, разлука начала беспокоить и угнетать ее, и Утеллена поспешила к сыну. Она намеревалась отправиться с ним в изгнание, если юный чародей проиграет схватку с презренным и безжалостным ОммуллуммО.Когда спустилась ночь и усилился ветер, Утеллена начала искать укрытие. Ей подошла бы пещера или даже простой каменный навес — лишь бы защищал от разбушевавшейся стихии. Но вместо этого она увидела хижину с соломенной крышей, стоящую на утесе над огромным обрывом. Высота обрыва потрясала воображение и пугала. Утеллена решила, что не стоит подходить к нему в темноте.Она приблизилась ко входу в хижину. Здесь не было двери — лишь шкура какого-то зверя, свисающая с притолоки.— Эй? Есть здесь кто-нибудь?Ответа не последовало. Дважды повторив свой вопрос, но, так и не дождавшись ответа, Утеллена наконец-то решилась отодвинуть мягкий занавес и войти.Комната была погружена в сумрак: в домике не оказалось окон. Внутри стоял какой-то неприятный запах, однако выбора не было. Если не остаться в хижине, то придется провести ночь на голой скале.Когда глаза немного привыкли к темноте, Утеллена увидела: комната почти пуста. Что и неудивительно для примитивного жилища, стоявшего на краю горы, — если, конечно, его владелец не какой-нибудь свихнувшийся богатей. На полу лежало несколько шкур, в дальнем углу стояло каменное ложе, накрытое древесной корой. Посередине комнаты располагался очаг, а над ним — дыра в потолке. Больше здесь не было ничего, за исключением кучи костей, сваленных в противоположном от кровати углу. Утеллена решила, что это кости зверей, поскольку они были слишком велики для рыб или птиц.Измученная долгой дорогой женщина легла возле очага, не осмелившись занять чужую кровать. Если жилище принадлежало пастуху, владелец мог скоро вернуться. Такие люди, как правило, отличались гостеприимством, однако Утеллена никогда им не злоупотребляла и уважала чужую собственность.Ветер снаружи продолжал усиливаться по мере того, как ночная тьма сменяла серый вечер. Он выл в щелях и проломах, издавая заунывные стоны. Многих людей эти звуки тревожили бы, но Утеллена давно к ним привыкла. Лишь присутствие зла могло пробудить ее чувство опасности; Утеллена обладала отличным нюхом на подлецов и негодяев. Годы, которые она провела, убегая и прячась — и укрывая своего сына-чародея, — обострили инстинкты женщины. Или, по крайней мере, она так полагала.Утеллена извлекла из кармана сухую корку хлеба, съела ее и моментально провалилась в сон.Она проснулась оттого, что запах в комнате сделался гораздо сильнее. Но прежде чем Утеллена успела собраться с мыслями и осознать происходящее, на нее навалилось какое-то волосатое существо. Усевшись на Утеллену верхом, тварь схватила ее за горло когтистыми пальцами. Женщина сопротивлялась и пыталась кричать, но сильные руки стиснули горло так, что она сумела издать только тонкий писк. Напавшее существо оказалось очень сильным, однако оно знало меру и душило Утеллену до тех пор, пока она не потеряла сознание, но не убило ее.Открыв глаза, Утеллена увидела, что в комнате горит огонь. Перед ним сидело на корточках человекообразное существо, обнаженное и волосатое. Подобных созданий люди называли дикарями. Один из диких лесных людей, которые по неведомому капризу природы остановились в развитии где-то на полпути между обезьяной и человеком. Они жили обособленно, эти создания, слишком глупые, чтобы быть злыми. Зло требует определенной изобретательности, которая является составной частью разумной личности и недоступна пониманию примитивных существ. Между тем создание было не менее опасно, чем любой человек с изощренным умом и черным сердцем. Вот почему Утеллена не почуяла зла в этой хижине: дикарь был просто опасным зверем.— Я убью тебя, — проворчал дикарь, видя, что она очнулась. — Я съем твою плоть.Он облизал губы и поворошил угли палкой, заставив их вспыхнуть. Утеллена попыталась подняться и тут обнаружила, что крепко-накрепко связана жесткими полосками коры. Однако она не ударилась в панику и не стала заговаривать с чудовищем. В подобных условиях эмоции лучше держать при себе.Дикарь ткнул ее палкой, на конце которой мерцал красный уголек. Ногу пронзило болью, но Утеллена сдержала крик.— Красный огонь, — ворчал дикарь. — Больно-больно. Не люблю огонь. Он делает больно-больно. Я сожгу женщину и съем ее.Он засмеялся, выставляя напоказ два ряда ровных зубов, сточенных до маленьких пеньков: видимо, дикарь часто грыз кости.За несколько минут Утеллена узнала о своем захватчике две вещи. Во-первых, он боялся огня и понимал, что тот может причинить сильную боль. Во-вторых, он питался человеческим мясом. Очевидно, дикарь отлавливал странников и путешественников, использующих эту дорогу через горы. Возможно, дикарь устраивал путникам ловушки или выкапывал ямы, наполняя их острыми кольями. Жертвы сами насаживали себя на вертел. Разумеется, ловчие ямы не обеспечивали азарта охоты, зато свежее мясо не переводилось.Большие отряды дикарь, конечно, пропускал беспрепятственно. Он был глуп, но не настолько. В крайнем случае, голод можно унять какой-нибудь горной козой, дожидаясь, пока через горы не пройдет вкусный ужин на двух ногах: заплутавший моряк, ищущий путь к побережью, монахиня на пути от одного монастыря к другому, лекарь в поисках горных трав.Оглядевшись, Утеллена внезапно поняла, что хижина сделана не из ветвей деревьев, как ей показалось вначале, а из человеческих костей. С потолка свисали черепа с остатками налипших волос. Волосы сплетались с соломой на крыше, а сами головы болтались внутри. Утеллена знала, что человеческие волосы продолжают расти еще некоторое время после смерти человека. Подвешивая к потолку свежие головы, дикарь получал плотное покрытие, защищающее от дождя. Волосы всевозможных цветов — каштановые, черные, золотистые, пегие, русые и седые — сплетались на потолке в единый покров. Мертвые белесые головы с вытекшими глазами и оскаленными зубами гроздьями свешивались с потолка. Рты, распахнутые в крике; ноздри, забитые мертвыми мухами; уши, где свили гнезда пауки…Дикарь поднялся на ноги и пощупал бедро Утеллены, проверяя, много ли в ней жира. Она яростно пнула его ногой в подбородок — да так, что тварь отлетела к дверному проему. На миг глаза дикаря округлились от страха; он успел схватиться за косяки и потому не вылетел наружу, где близкий край обрыва уводил в темное ничто.Когда страх прошел, дикарь впал в ярость и принялся скакать по комнате точно обезумевшая обезьяна, кидая в Утеллену камни. По счастью, он был слишком зол, чтобы целиться, и лишь пара камней ударила женщину по спине. Она свернулась калачиком, защищая голову и грудь. Наконец дикарь успокоился: подошел к женщине и ударил ее пару раз, но двигался осторожно, опасаясь очередного пинка. Потом отступил в угол и принялся рассматривать ее своими красными глазами.Утеллена решила, что настало время воззвать к рассудку дикаря.— Отпусти меня. Я стану заманивать сюда, в горы, вкусных толстых женщин. У тебя больше не будет недостатка в мясе…Разумеется, Утеллена лгала, однако угрызений совести не испытывала. На кону стояла ее жизнь. Она скажет этому животному что угодно, лишь бы появилась возможность сбежать. На самом деле Утеллена собиралась добраться до ближайшей деревни и направить сюда отряд вооруженных людей — уничтожить опасную тварь. Только сначала нужно было вырваться из его когтей.— Твоя не заманивать! — крикнул дикарь. — Я тебя съесть. Я вырвать твои глаза. Я сжевать твой язык. Я съесть твоя нежная печень. Хе-хе!Он снова поднялся, благоразумно обходя ноги Утеллены, и пощупал ее густые волосы. Его собственное тело было покрыто жесткой короткой шерстью. Утеллена же обладала прекрасными длинными и густыми локонами, которым позавидовала бы любая красавица. В те моменты, когда Утеллена распускала их, волосы ниспадали до самых лодыжек; сейчас они были уложены на голове и скреплены шпильками. Дикарь аккуратно вынул их одну за другой, и волосы рассыпались по плечам Утеллены. Дикарь восхищенно вздохнул. Какой чудесный плащ мог бы получиться из этих волос! Какая замечательная подушка!— Отпусти меня, — вновь начала Утеллена. — Если хочешь, я отрежу волосы и отдам их тебе. Можешь делать с ними все, что заблагорассудится. Мне они ни к чему. Я отращу новые, вернусь сюда и снова отрежу. Тогда у тебя будет…Дикарь резко ударил ее по голове костяшками пальцев.— Молчи! Моя забрать волосы.Некоторое время он забавлялся, играя с ее волосами. Потом заметил, что они достаточно длинные, чтобы дотянуть их до кровати, не сдвигая женщину с места. Он подошел к своему каменному ложу, то потирая волосами щеку, то нюхая их, то оборачивая вокруг шеи, как шелковый шарф. Один раз дикарь резко дернул одну из прядей, наблюдая, не выступят ли слезы на глазах женщины. Затем обернул волосы вокруг головы наподобие платка, засунул в рот большой палец, свернулся в клубочек и уснул.Утеллена лежала у огня в неудобной позе. Ей удалось дотянуться до вязанок хвороста и подкинуть их в огонь, так что в комнате было достаточно света. Дикарь спал всю ночь, громко храпя. Утеллена оставила попытки освободиться от пут и, когда дикарь проснулся, принялась налаживать с ним добрые отношения, стараясь вызвать симпатию. Она не знала, достаточно ли он разумен, чтобы воздействовать на его эмоции, но решила попробовать. И начала с того, что попросила чая.— Чая? — озадаченно повторил дикарь. — Зачем чая?— Чтобы пить. Я видела снаружи пару кустов, из листьев которых можно приготовить чудесный ароматный отвар. Если ты развяжешь меня, я выйду, соберу немного листьев и заварю их. Вот увидишь: это вкусно. Я обещаю не убегать… Ну ладно, не хочешь меня развязывать — хотя бы ослабь путы… совсем чуть-чуть…— Нет! — рявкнул он. — Твоя не убегать.— Я не убегу. Чашка замечательного горячего чая…— Горячего? — Услышав это слово, дикарь побледнел. — Твоя хотеть обжечь меня. Твоя хотеть горячее, чтобы делать мне больно! Моя ударить тебя!Ах да! Утеллена совершенно позабыла о его боязни огня. Очевидно, страх перед пламенем распространялся на все горячие предметы. Утеллена представила, как это глупое создание постоянно обжигается. Шрамы на его руках подтверждали ее предположение. В будущем лучше не упоминать ни о чем горячем, решила Утеллена. Она попробовала зайти с другой стороны.— Тогда, может быть, принести тебе холодной воды из ручья? Если хочешь, я буду твоей рабыней… Меня зовут Утеллена. Можешь называть меня по имени, его не так уж трудно выговорить.— Не говорить. Не хотеть. Твоя не идти за водой. Твоя остаться.Тварь опустилась на четыре конечности и выскочила за дверь, похожая на черного волосатого паука. Утеллена видела, что дикарь остановился на краю утеса — всего в нескольких ярдах от входа. Он посмотрел вниз, изучая окружающий мир с высоты и не сомневаясь, что все здесь принадлежит ему. Затем вернулся в дом и поколотил Утеллену за то, что она осмелилась с ним заговорить. Она — обед, сказал дикарь. Обед не должен разговаривать. Обед должен хранить молчание и ожидать, когда его приготовят и употребят.— Тогда твоя кричать, — весело сказал он. — Твоя кричать и кричать до неба. Последние люди, которых моя есть, кричать как птица-чайка, когда моя душить его. Моя надевать куски на палку и класть на огонь. Потом моя давать остыть и есть. Холодное мясо — хорошо. Моя любить холодное мясо, и редиску, и хрен.В тот день Утеллене так и не удалось ничего добиться. Дикарь носился взад-вперед, а в полдень исчез и вернулся только после наступления темноты, принеся с собой оторванную человеческую руку. Утеллена решила, что он держит тело жертвы в прохладном месте — например, в какой-нибудь пещере или в пруду, и время от времени посещает свою кладовую. Утеллену дикарь пока что оставил в живых — то ли дожидаясь, пока она растолстеет, то ли желая, чтобы ее волосы стали еще длиннее. Утеллена наблюдала, как тварь пожирает руку — выкусывая кожу между пальцами и отгрызая ногти. К горлу подступала тошнота, однако каждый раз, когда дикарь бросал на Утеллену взгляд, она улыбалась ему. Дикарь ворчал или огрызался в ответ. Один раз он взял палку и ударил ее. Но Утеллена не давала запугать себя. Она по-прежнему пыталась наладить дружбу с пленившим ее существом.— Мой сын — великий волшебник. Его зовут ИксонноксИ, и он станет следующим Королем магов. Если ты меня отпустишь, он вознаградит тебя. Подарит целое племя людей, которых ты сможешь держать в загоне, разводить, как скот, и поедать.Само собой, Утеллена опять солгала. Она продолжала вести медоточивые речи, хотя более всего ей хотелось повыбивать твари все зубы.— Если же ты меня не отпустишь, мой сын сожжет тебя огнем из глаз, превратит в пепел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30