Номер 6 — Татьяна Додина-Привалова, знак «Раскрытая книга», хотя, на мой взгляд, фигура на локтевом сгибе этой удивительно красивой женщины больше напоминала птицу в полете. Воспитывалась в интернате «Левкой», Вологда. Работник Мирового киберспейса, отделение на Прибое (система ЕН 343293). Единственный, кстати, случай, когда подкидыш использовал все доступные средства для того, чтобы нацело свести «проклятое родимое пятно», почему-то мешавшее Татьяне Приваловой (Додин была фамилия ее первого мужа, которого она оставила сразу после медового месяца) жить на этом свете. Похоже, Татьяна решила, что синяя птица на локте играет в ее жизни роковую роль — в 61 году она даже пыталась попросту вырезать этот участок кожи вместе с мышцами и мясом, операция варварская, решился на нее некий абориген с Прибоя, наученный хирургии первым еще поколением Прогрессоров. В результате Татьяна едва не умерла, «процесс изъятия», естественно, ни к чему не привел. Точнее, результатом был лишь очередной брак Татьяны — она вышла замуж за неудачливого хирурга и, хотя детьми, по естественным причинам, не обзавелась, но мужа своего, по-видимому, любила по-настоящему. Не думаю, что Акрус Второй Седьмой (так звали мужа-прибойца) мог по-настоящему оценить нордическую красоту своей супруги. Как бы то ни было, Татьяна никак не отреагировала ни на окончание операции «Подкидыш», ни на сегодняшнюю гибель Грапетти (Агент-наблюдатель, кстати, был заменен после того, как допустил ошибку — позволил Татьяне совершить варварскую операцию по снятию родимого пятна).
Номером седьмым был Лев Абалкин, и, конечно же, этот информационный блок был из системы изъят.
Восьмым номером шла Матильда Генриховна Геворкян, знак «Контурный интеграл». С равным успехом я мог бы назвать этот знак «Морской волной». Или «Морским коньком». Фантазия у Экселенца и его коллег по Комитету Тринадцати была в свое время несколько изощренной. Матильда Геворкян, хотя и числилась посмертным ребенком Марты и Генриха Геворкянов, имела столь явно монголоидную внешность, что это обстоятельство должно было ее не просто беспокоить, но очевидно — наводить на мысль о существовании тайны личности. Здесь не было просчета Комитета — до десятилетнего возраста Матильда, имевшая нос с горбинкой и огромные черные глаза, вполне соответствовала своей армянской фамилии. Но, после появления на локтевом сгибе родимого пятна, странным образом на протяжении полутора лет изменилась и форма носа, и цвет глаз (черный сменился зеленовато-карим), а лицо расширилось и приобрело монголоидные черты. Менять фамилию и анкетные данные было уже поздно, и потому за развитием ситуации КОМКОН-2 следил особенно тщательно. После интерната («Каньон» в Швеции) был колледж, потом университет (Калифорния), специализация по негуманоидным культурам. Затем — Пандора. Прогрессором Матильда не стала, но много лет работала в орбитальных штабах, работу свою любила, личная жизнь ей, конечно же, не удалась, но, похоже, это ее не беспокоило. В день окончания операции «Подкидыш» Матильда находилась на борту флаг-звездолета «Астарта» — штаба Прогрессоров в системе Пандоры. На изменение ситуации никак не отреагировала. Сегодня, когда погиб Грапетти, Матильда Геворкян, согласно донесению агента-наблюдателя, занималась составлением рутинного отчета и оторвалась от этой мало интересной работы лишь для того, чтобы пропустить в баре «Астарты» стаканчик смородиновой наливки.
Судьба девятого номера оказалась печальной, о чем я узнал с огромной грустью. Ю Ю-Ма, маленькая японка (знак «Изогнутый меч») умерла несколько месяцев назад на Надежде от быстротечного рака легких, который распознали слишком поздно для того, чтобы отправить женщину в стационарный госпиталь на одну из развитых планет.
Обнаружив эту информацию, я затребовал подтверждение по медицинским директориям и получил требуемое. Все оказалось именно так — совершенно нелепая ситуация в наше время, когда от рака умирают лишь явные самоубийцы. Похоже, что Экселенц был поражен не меньше меня, и медики Надеждинской миссии крепко поплатились за свою ошибку. Оправдывало их лишь то, что Ю Ю-Ма работала с обнаруженными на Южном материке Провалами Странников, к врачам не обращалась даже тогда, когда появились боли, не явилась на стационарный осмотр и лишь после третьего напоминания прибыла в медслужбу, где сразу же и обнаружилась страшная болезнь. Сразу — но поздно.
Детонатор-яйцо с символом «Изогнутый меч» исчез из своего гнезда через семнадцать часов после того, как по нуль-Т на Землю было доставлено тело Ю Ю-Ма (через двадцать три часа синхронизованного времени после ее смерти). Для специалистов — богатый материал по исследованию связи подкидыша с детонатором. Похоже, что никакие определенные выводы сделаны не были.
Номер 10 — Ганс Дитрих Фихтер. Знак «Растянутая бесконечность». Интернат «Грибница», Прикарпатье. Институт Экспериментальной Истории в Москве. Прогрессор по призванию. Похоже, что призвание это было тщательно вылеплено Учителем, а затем Наставником. Как бы то ни было, сам Ганс Дитрих никогда не сомневался, что рожден Прогрессором. Мы не были знакомы с ним по естественной причине — Фихтер работал на Тагоре, где мне не пришлось побывать ни разу. Он был внедрен в одну из правительственных структур и проработал до положенной по тагорянским законам пенсии, не будучи разоблачен — видимо, Фихтер действительно был очень талантливым Прогрессором, мне лично неизвестны другие аналогичные случаи. Тагоряне — народ до безумия подозрительный, достаточно сказать, что обнаруженные ими «семена-подкидыши» они уничтожили, даже не попытавшись поставить контрольный эксперимент.
Фихтер и сегодня находился на Тагоре — пенсионер государственного значения, личность, уважаемая самим Императором. На нем никак не отразились ни окончание операции «Подкидыш» в 78 году, ни сегодняшняя гибель Грапетти.
То же самое можно было сказать и об одиннадцатом номере — Корнее Яшмаа, единственном из подкидышей, который знал правду о своем происхождении. Он никогда не ощущал себя «автоматом Странников», за долгие годы работы Прогрессором достиг наибольших возможных высот в своей специализации, а его достижения во время пребывания агентом-двойником в лесах Саракша (69—77 годы) вошли в учебники. Похоже, что Яшмаа более других ощущал свою принадлежность к человечеству, несущему, с позволения сказать, свет истинного прогресса в отсталые миры… и все такое.
Номер 12, Эдна Ласко, знак «М готическое», погибла еще в 50-м году в Северных Андах — предположительно, в результате эксперимента по разрушению детонатора. Эксперимент такого рода был единственным, впоследствии даже попыток не делалось каким бы то ни было образом воздействовать на детонаторы или на гнезда, в которых эти детонаторы располагались.
И наконец, номер 13, Джордж Полански, знак «R с полумесяцем». Странная личность, никогда и ничем толком не интересовавшаяся. Интернат «Вечер» на Миссури. И Учитель, и Наставник считали Полански своим педагогическим провалом — мальчик учился, не прилагая усилий, похоже, что использовать приобретенные знания он не собирался. После интерната странствовал по странам и континентам, нигде не задерживаясь дольше, чем на два-три месяца. В конце концов, Комитет Тринадцати решился на крайнюю меру — Джорджа попросту сплавили с Земли, сагитировав на путешествие по Леониде. Это было вполне безопасно и — в характере Полански. С тех пор Джордж никуда с Леониды не отлучался, благо на планете было достаточно места для путешествий. Никакой полезной профессией Полански не обзавелся, его никогда не интересовало ничего, что происходило за пределами его мирка, который он ограничивал сам. Было высказано предположение об его умственном нездоровье, но все обследования (на Леониде в этом не было проблемы) показывали, что здоровее Джорджа Полански может быть разве что киборг, да и то не первого, а более поздних поколений.
Как бы то ни было, Полански никак не отреагировал на окончание операции «Подкидыш», а весь сегодняшний день провел на естественном пляже в обществе двух дам неопределенного возраста, явившихся на Леониду с Земли погулять и поглядеть на «зеленых человечков».
Я не представлял, как могла вся эта информация помочь мне в расследовании гибели Лучано Грапетти, но мысленно поблагодарил Экселенца хотя бы за то, что он позволил мне узнать то, что, как мне казалось, я должен был знать с самого начала.
x x x
«Арбель» пришвартовался к стационарному спутнику, и мне пришлось добираться до планеты на челноке — одноместной посудине, больше приспособленной, по-моему, для перевозки небьющегося груза. Автоматика посадила челнок на самом краю поля, никто и не подумал меня встретить (думаю, что никто и не был предупрежден о моем приезде — очередная причуда Экселенца), и я, зарегистрировав свое прибытие в информ-блоке и назвавшись, по старой памяти, журналистом, перекинул через плечо походный ранец и побрел к вокзалу, соображая на ходу, к кому было бы естественней всего обратиться, чтобы, не теряя времени, приступить к работе.
Комиссия по расследованию причин катастрофы — самое естественное, что можно придумать, но туда мне путь заказан. У них свои проблемы, у меня свои.
С тихим шелестом с неба прямо на меня опускался звездолет-разведчик класса «дельфин». Впечатление было, конечно, обманчивым — посадочная площадка находилась более чем в двухстах метрах, — но я все же поспешил укрыться под порталом космовокзала. И лишь тогда ощутил на себе всю прелесть пониженной силы тяжести Альцины. С трудом затормозив, я схватился обеими руками за колонну и услышал рядом с собой тихий смешок.
Это была женщина невысокого роста — она едва доставала мне до плеча, — с длинными светлыми волосами, совсем не по моде опускавшимися до талии, и с чуть раскосыми глазами, которые казались не на своем месте, потому что лицо женщины было типично русским.
— Простите, — сказал я, улыбнувшись. — Я только что прилетел и еще не адаптировался к вашей силе тяжести.
— Да, — отозвалась женщина. — Челнок. Собственно, я вас здесь дожидаюсь. Мое имя Татьяна Шабанова.
Ну, конечно. Жена (теперь уже — вдова) Грапетти.
— Простите, — еще раз сказал я, мрачнея. — Это так ужасно… Приношу свои соболезнования. Собственно, я здесь для того, чтобы разобраться, как это могло произойти.
— Разбираться будет комиссия Шабтая, — сухо сказала Татьяна, повернулась и пошла ко входу в здание космовокзала. — Я не понимаю, зачем Земле нужно было присылать еще и своего представителя.
— Где сейчас члены комиссии? — спросил я, полагая, что это сейчас самый естественный вопрос.
— На орбите, где же еще? — Татьяна повела плечом. — А мне запретили. Почему? Я жена. Я имею право видеть. Мы с Лучано жили пятнадцать лет. Я люблю его, это они хоть понимают?
Татьяна почти кричала, я топал за ней, как напроказивший школьник, мы прошли в небольшую дверь и оказались в комнате, напоминавшей прихожую обычной квартиры — здесь был диван, журнальный стол, окно-экран с видом на лесную поляну и бар, который при нашем появлении мягким перезвоном напомнил о том, что имеет полный набор напитков. Я не сразу сообразил, что дверца, в которую мы вошли, была на самом деле нуль-т мембраной, и Татьяна привела меня, скорее всего, к себе домой. А может, и куда-то в иное место, где, по ее мнению, можно было поговорить без помех и свидетелей.
— Таня, — сказал я минут пять спустя, когда мы сидели друг против друга, и взаимное разглядывание привело к взаимному же решению быть друг с другом предельно откровенными, — Таня, что происходило здесь в последние дни? Что могло стать причиной неожиданного решения Лучано отправиться на Землю? Вы не знали об этом?
— Мне ничего не было известно, — Татьяна налила себе какой-то багряного цвета напиток и выпила залпом. Я держал в руке свой бокал с шипучкой, но пить не торопился. — Ничего, — повторила она. — Вечером мы, как обычно, смотрели новости, потом читали. Лучано заканчивал эту жуткую книгу… Поливанов, «Златые горы», знаете? Там просто невыносимый киберспейс, выбираешься, как из вонючей клоаки… Мы как-то начали вместе, но я не смогла дальше третьего кадра… О чем это я? Да… Я уснула, Лучано еще читал. А ночью проснулась от странного ощущения… Как вам объяснить? Будто все пусто кругом… Лучано не было ни в спальне, ни в квартире, нигде. Я обратилась к следовому файлу и узнала, что Лучано поехал в порт. Это было в два сорок. В четыре со стационара уходила «Альгамбра», и он как раз успел на челнок…
Она замолчала.
— Вы пытались связаться с «Альгамброй»? — спросил я.
— Конечно… Я не могла выйти на прямую связь, поскольку шли предстартовые операции. Но потом мне дали линию, это было уже после того, как «Альгамбра» покинула стационар и шла с ускорением. И я…
О, Господи! Экселенц не сказал мне об этом (вероятно, и сам не знал). Она видела, как все произошло. Она видела, как…
— Таня, — сказал я, — если вам трудно об этом… Я вовсе не хочу, чтобы вы… Я уйду, и мы встретимся позднее. Завтра.
— Нет, — неожиданно твердо сказала Татьяна, но взгляд ее, брошенный на меня, вовсе не был твердым. Она боялась остаться одна. — Максим… Вас ведь Максим зовут, верно?
— Простите, — пробормотал я в который уже раз, — так все… Я даже не назвал себя.
— Я знаю, — отмахнулась Татьяна. — Вы Каммерер, сотрудник КОМКОНА.
Интересно, какую информацию скормил ей уважаемый Экселенц?
— В последнее время, — я делал вид, что рассуждаю вслух, — Лучано не проявлял какого-то интереса к Земле?
— Никакого, — покачала головой Татьяна. — Мы довольно часто смотрели видовые передачи — Алтай, Северная Америка… Несколько раз — Италия, Рим, Помпеи. Знаете, Лучано с гораздо большим, по-моему, интересом смотрел репортажи с Пандоры или с какой-нибудь там Цирцеи.
— Ну почему же, — раздумчиво сказал я, — он ведь провел на Земле лучшие двадцать лет…
— Лучшие? — подняла брови Татьяна. — Да какие там лучшие! В первые наши годы он рассказывал мне о своем детстве. Это был кошмар! Я просто не понимала, что за Учитель был у Лучано! А Наставник — еще хуже.
— Простите?
— Учителем был Альдо Вахана, науки у Лучано действительно шли хорошо, но он терпеть не мог сверстников, все они казались ему каким-то быдлом, стадом, и этот Вахана помогал Лучано культивировать в себе мизантропию. Вы можете это представить — в школе первой, а потом и второй ступени! Наставник продолжал ломать характер Лучано, ведь тот по натуре вовсе не был таким. В результате после колледжа Лучано ни минуты не захотел оставаться на Земле — они сделали из него просто невыносимого в общении человека… Вам налить, Максим? Это хороший тоник, очень рекомендую с дороги.
— Налейте, — согласился я. Эта женщина поражала меня. Такая экспрессия, и неожиданно — совершенно спокойное предложение. Рекомендую с дороги. А Учитель — просто негодяй. У Ваханы было задание, и он это задание выполнил.
Татьяна налила мне в бокал на полпальца багряного напитка, и я отхлебнул. Нужно было предупреждать, однако. Здесь было градусов шестьдесят, не меньше.
— Таня, — сказал я, откашлявшись, — давайте подумаем вместе. Лучано не имел желания побывать на Земле. Значит, что-то произошло. Причем именно в последние часы, иначе вы бы это давно заметили, верно? Какие-то контакты? Встречи? Книги? Передачи? Любая мелочь могла… Или не могла?
— Не могла, — уверенно сказала Татьяна. — Ни мелочь, ни что-то более существенное. Да ничего и не было. Я имею в виду — внешне. Работа, работа, у него шли эксперименты… Мы работали в разных лабораториях, хотя и в одном отделе. Я знала, чем занимался Лучано, а он знал, что делаю я. Сканирование мультиклонированных биополимеров — вам это о чем-нибудь говорит?
— Нет, — вздохнул я. — Но, Таня, так мы не сдвинемся с места. Что-то должно было быть… Ну, хорошо. Я понимаю, что сейчас вам… Давайте встретимся завтра. Или лучше — послезавтра. Дни вам предстоят нелегкие, и я вовсе не хотел бы… А послезавтра обсудим. Хорошо?
Я встал. Татьяна смотрела на меня снизу вверх, я только теперь заметил, что под глазами у нее набухли мешки — похоже, их и не было час назад, когда она встречала в космопорту посланника КОМКОНа-2.
— Хорошо, — сказала она равнодушно. — Рекомендую гостиницу «Аква».
Я подхватил рюкзак и пошел к двери, пробормотав на прощание какое-то вполне бездарное выражение сочувствия, в котором Татьяна, судя по всему, не нуждалась.
— Послушайте, Каммерер, — сказала женщина мне в спину, — может, хотя бы вы скажете мне — почему? Почему, черт возьми, моему мужу нельзя было лететь на Землю? Вы ведь это хотели сказать своими вопросами?
Я остановился на пороге. Разве это обьяснишь в двух словах? Да и не в двух не объяснишь тоже.
— Тайна личности, — пробормотал я, злясь на самого себя.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Лишь разумные свободны'


1 2 3