Нелюди слушали внимательно, их желтые глазища мерцали в темноте. Иногда то один, то другой задавали вопросы, забыв о просьбе не прерывать повествования. Когда я подошла к третьей части истории, состоявшей исключительно из домыслов, фантазий и притянутых за уши фактов, вопросы внезапно закончились — меня слушали, затаив дыхание.— Предположим, — задумчиво протянул Дэв, после того как рассказ был окончен. — Предположим, что все это так: предавший до сих пор жив, и на самом деле он никогда не совершал измены. На этом ты построила теорию, это ее фундамент. Но он бездоказателен.— «Жив» — не то слово, правильнее сказать — до сих пор существует. А что до доказательств, если я все просчитала верно, то они там, рядам с горами.— Не вижу связи, — Суод досадливо цокнул языком.— Знаешь, мне часто снятся сны. Обычно это не больше чем бредни перегруженного за день мозга: розовые слоны в голубой горошек и распевающие «Джингл Бэлз» кактусы. Но клянусь — видения битвы и всадника, гибнущего в горах — не из этой серии. Я чуть голову не сломала, пытаясь понять смысл. А потом дошло — вдруг оборотень из моего сна вовсе не Айс? Я ведь могла перепутать, не разглядеть чего-то важного...— Подожди, ты хочешь сказать...— Если мои выводы верны, то все встает на свои места. Несуразности, которыми пестрит эта древняя история, становятся закономерными. Смотрите, что выходит. Ворон отправляет одного из своих командиров с посланием, тот попадает в ловушку, расставленную сабирами в ущелье Аметистовых гор. Именно это я видела в своем сне. Дальше...— Появляется лже-командир, — продолжил за меня Суод, — а настоящего в это время живым или мертвым держат неподалеку, в укрепленном форте сабиров. В таком случае все сходится, только вот откуда Ворон узнал о подмене?— Сабиры не предусмотрели каких-то скрытых возможностей Ворона. Может, у него существовали методы поддерживать связь со своими командирами? Я не знаю, что за магия позволила почти полностью скопировать оборотня, из записей командора ясно одно — когда-то сабиры могли намного больше, чем просто передвигать предметы или создавать защитный купол. Тот черный дым — страшное оружие. Сталь против него бессильна, безмагия Ворона тоже.Именно из-за него Ворон и отвел войска — узнал или почуял, что маленький форт, оставленный за спиной, куда опасней, чем попавшая в окружение людская армия. Ваш командующий не сходил с ума и не допускал ошибок: он принял единственное правильное решение — штурмовать форт, чтобы обезопасить войска от новой напасти. Только непонятно, почему таким малым числом? — я снова и снова перебирала возможные ответы, но не находила нужного варианта.— Похоже, у нас только один способ убедиться в твоей правоте — прогуляться до форта, — тихо проговорил Дэв. — Хотя плохое это место.— Вы там были?— Нет, но в Аметистовых горах живут ольты, и Арк много рассказал об этих краях. Там до сих пор есть пост Патруля, да и вообще...— Что вообще? — жадно спросила я, но сэт только махнул рукой и выполз из убежища. Суод последовал за ним, оставив мне плащ.Оставалось свернуться калачиком и ждать. Сейчас от меня уже ничего не зависело — камешек, случайно сбитый ногой, когда я делала в этом мире первые шаги, породил лавину, остановить которую мне было не под силу. Я могла только следовать за потоком и ждать, когда он повернет в нужное русло. Словосочетание «вернуться домой» с каждым прожитым мигом становилось все более туманным и расплывчатым.— Просыпайся! — Дэв бесцеремонно тряс меня, прогоняя прочь смутную дрему. Я и не заметила, как успела заснуть. — Горы близко.Ветер скальпелем резал лицо, и в первые мгновения ничего нельзя было рассмотреть из-за застилавших глаза слез. Прикрывшись ладонью, я сделала несколько шагов вперед, туда, где мутным пятном виднелся драконий глаз, споткнулась и заскользила по ледяной чешуе.— Свалишься! — гаркнул Суод, и я тут же ощутила, как сильные руки схватили меня за куртку. — Куда тебя несет?— Не знаю, — честно призналась я, вытирая мешавшие видеть слезы.— Лучше на четвереньках ползай — меньше риска, — посоветовал сэт. Его белые волосы развевались на ветру, создавая вокруг головы серебристый, будто светящийся ореол, губы были сжаты в тонкую линию, а в глазах плескалось беспокойство.— Да не волнуйся ты, что мне сделается?— А мы не о тебе беспокоимся, а о себе, — голос Дэва раздался прямо за спиной. — Если ты свалишься с дракона, не думаю, что он долго продержится в воздухе. В нем слишком мало силы — ритуал был выполнен лишь отчасти, и то, что мы до сих пор летим — твоя заслуга. Или заслуга меча. Или то и другое вместе. Во всяком случае, проверять я не возьмусь — прожить пятьсот лет только ради того, чтобы закончить свое существование, спикировав с двух лиг высоты — не для меня.— Думаешь, я специально... — заготовленная речь пропала втуне, Дэв ушел на противоположный край дракона.— Не сердись, он просто волнуется.— Ладно. Где там ваши горы? — извиняющиеся нотки в голосе Суода погасили злость так же быстро, как ее разожгли слова его брата.— Вот, смотри.Я попыталась различить хоть что-то, но до рассвета было еще далеко, и все что удалось разглядеть — неровный излом, чуть более черный, чем ночное небо.— Нам еще долго лететь?— Скоро будем на месте. Только вот, я не знаю, как ты ухитришься посадить дракона среди деревьев.Демонстрировать изобретательность не пришлось — когда до темной полосы оставалось совсем чуть-чуть (по меркам драконьей скорости), монстр начал замедляться. Огромные крылья все реже и реже делали взмахи, словно что-то не давало чудовищу лететь. Из каменной глотки вырвался растерянный рык.— Что происходит? — Дэв сменил гнев на милость и вернулся.— Не знаю, — я дотронулась до рукояти клинка — та постепенно нагревалась. — Сабиры где-то недалеко. Наверно, пост Патруля.— Сажай дракона, иначе он рухнет!Дэв был прав. Монстр уже давно не летел по прямой, а кружил, словно напившийся в дупель вальсирующий гусар, неуклонно снижаясь. Применения моего пилотажного мастерства не понадобилось — покружив еще с минуту, дракон рыкнул и тяжело спланировал прямо на темный квадрат леса. Ветер в ушах засвистел уличным хулиганом, и нас вжало в холодный камень, который начал крошиться под руками, рассыпаясь песком. На полпути к земле планирование превратилось в падение. Огромная туша, состоящая из камня и льда, под углом врезалась в лес.— Он засыпает! — выкрик сэта растворился в грохоте выворачиваемых с корнем деревьев.Посадка была не из мягких, монстр проложил целую посадочную полосу, выкорчевав толстенные столетние ели и вмяв подлесок в смешавшийся с землей снег. Если бы не сэты, которые при всей своей хрупкости обладали поистине запредельной силой и ловкостью — быть бы мне расплющенной одним из стволов, что падали на скользящего дракона, словно спички, вытряхнутые из коробка. Суод и Дэв, схватив меня за шиворот, метались между валящимися деревьями, как Индиана Джонс среди ловушек в ацтекских пирамидах, в последний момент успевая уйти из-под некстати вывернувшегося корня или хлестких веток.Когда все закончилось, я поняла, что сижу в очередном сугробе (против кармы не попрешь) в обнимку с мечом, а рядом тяжело дышат вымотавшиеся вампиры.— Ну, какой способ покончить с собой следующий на очереди? — Суод, морщась, растирал ушибленное плечо. — Искупаемся подо льдом Сарога или прогуляемся по Южной пустыне?— Нет, проверим на прочность доспехи Патруля! — я нырнула в сторону, увлекая за собой сэтов, за миг до того, как тяжелый арбалетный болт с визгом воткнулся в стоящее за моей спиной дерево.— Зной бы их побрал! Услышали все-таки, — глухой голос Дэва раздался откуда-то из сугроба слева.— Еще бы не услышали! Такой грохот! — шепнул Суод, чуть приподнялся и тут же был вынужден вжаться обратно в снег — арбалетчики не дремали. — Не понимаю, зачем они тратят на нас время? Ведь могут прихлопнуть, как насекомых, не сходя с места...— У них приказ брать нас живьем. Командор успел оповестить посты Патруля, — необычайная ясность мышления и восприятия вернулась ко мне именно в тот момент, когда первый арбалетный болт сорвался с тетивы. Не нужно было высовываться из-под прикрытия поваленных стволов и сугробов, чтобы увидеть, как десять вооруженных людей в тяжелых доспехах медленно пробираются вперед по глубокому снегу, а еще трое памятниками неизвестному снайперу прячутся в отдалении, не спуская глаз с нашего убежища. — Надо атаковать первыми.— Если мы вылезем отсюда — нас убьют!— А если они сами придут, то что? Вишневым пирогом накормят? Завяжи мне глаза, — коротко приказала я Дэву. — Быстрее!Сэт, не задавая излишних вопросов, резким движением оторвал полу от своего, и без того драного, плаща и наспех соорудил что-то вроде повязки.— Я пойду первой, держитесь за моей спиной, и не высовывайтесь без надобности. Сабиров там только трое — движутся авангардом, если у меня получится их достать, наступит ваша очередь действовать — лучше будет начать со стрелков.— Но сила... — Я тоже не с пустыми руками, — словно в доказательство этих слов на клинке коротко вспыхнула и осыпалась серым пеплом кожаная обмотка, скрывавшая клеймо. — Помните — строго за мной. И постарайтесь успеть — нам придется двигаться быстро.Люди приближались осторожно и неспешно. Впереди, клином, шли трое сабиров — в правой руке у каждого оружие, левая, облаченная в перчатку, сжата в кулак и вытянута вперед. Серебристые полупрозрачные нити, связывающие три перчатки вместе, будто образовывали рыбачью сеть с мелкой ячеей — нас хотели просто спеленать, как младенцев. От этой мысли у меня в мозгу что-то сломалось — остатки контроля смело яростью. Она накатила со всех сторон, словно я оказалась запертой в шлюзе, стекловатой царапала легкие, заставляя кровь наждаком сворачиваться в венах. Источник этого бешенства и всепоглощающего гнева я держала в руках: клинок насосом перекачивал в меня ненависть, пока мне не стало казаться, что еще чуть-чуть, и грудная клетка лопнет, как переспелый арбуз, от невозможности вместить это безумие. Теперь, даже если бы очень захотелось разорвать те незримые каналы, что тянулись ко мне от черного эфеса — это было бы бесполезно, процесс стал необратимым. Оковы, которые держали меч в относительном повиновении, рассыпались в пыль.Выпрямившись во весь рост, я шагнула вперед, держа клинок наперевес. Еловый, толщиной в три обхвата, ствол треснул под ногой, как сухая ветка, и брызнул во все стороны смолистыми, одуряюще пахнущими щепками. Сабиры на миг замерли, потом синхронно, как гимнасты на групповых выступлениях, вскинули вверх руки в перчатках. Сеть мгновенно превратилась во что-то, напоминающее гигантский таран.Удар был настолько сильным, что у меня перехватило дыхание и на миг потемнело в глазах — и сквозь эту темноту я увидела, как серебристый таран, летящий в меня с огромной скоростью, вдруг вспыхнул ослепительным сиянием и распался на отдельные нити. Клинок отразил атаку, теперь был мой черед действовать.Чуть пригнувшись, я рванула вперед, слыша, как над головой хулигански свистнули арбалетные болты. В мгновение ока оказавшись рядом с сабирами, я нанесла первый удар — по ближайшему, вкладывая в движение частицу той ярости, что выплескивалась, как вино из переполненного бокала. Клинок с легкостью пропорол доспехи и, вонзившись в плоть, взвыл от радости. Оружие было счастливо, как только может быть счастлив кусок металла, в который по прихоти судьбы вогнали почти живую душу. Этот страшный звук на самой грани слухового диапазона подхлестнул бешенство ударом кнута, и второй сабир, собиравшийся атаковать справа, тут же остался без руки. Почти черная в предутренних сумерках кровь фонтаном брызнула из культи, беспомощно торчащей из-под железных пластин доспеха.— Кто ты? — успел выкрикнуть третий, но тут же рухнул на снег, лишившись головы. Уже заканчивая удар, клинок на излете полоснул по горлу искалеченного сабира и еще раз взвыл сотней волчьих голосов, жадно впитывая разбавленную снегом кровь.Все закончилось внезапно — мир перед глазами сделал пару стремительных кульбитов, мертвую петлю и со всей силы врезал мне по лицу твердой землей, покрытой утоптанным снегом. Звуки исчезли — словно кто-то прикрутил громкость на пульте управления миром. Несколько секунд я видела только стаи черных точек, метавшиеся прямо перед носом. Потом, вспомнив, что живым положено дышать, со всхлипом втянула колючий морозный воздух и закашлялась, и к горлу тут же подкатила тошнота. Сквозь собственные всхлипывания и сухой кашель до меня стали постепенно доплывать другие звуки: хруст, слабый крик, скрип снега под ногами — кто-то пытался убежать, потом опять сухой хруст — скрип прекратился, словно его отрезали, еще крик — какой-то киношно-декоративный, и, наконец, тишина.— Ани! — кто-то из сэтов, осторожно придерживая меня за плечи, попытался перевернуть.— Не надо, — через силу выдавила я. От этого усилия спазм тут же прошил тело хирургической иглой — пришлось, вцепившись зубами в рукав и глотая подступающую к горлу желчь, замычать.— Тсс! Скоро пройдет! — сэт, судя по голосу, это был Суод, погладил меня по мокрым волосам.— Тебе-то откуда знать? — прошептала я.— Когда Ворон только начинал войну, ему приходилось так же нелегко. После каждого боя его уносили, самостоятельно идти он не мог. Нам об этом отец рассказывал, а ему — дед. Он два года сражался рядом с Вороном, пока в одном из боев не лишился обоих глаз и правой руки. Его отправили обратно в селение. Наверно, он был единственным выжившим из тех, кто видел Ворона.— Я не Ворон!— Тсс! Ворон не Ворон — все равно скоро пройдет. Потерпи.Сэт оказался прав: вскоре стало лучше. Шум в голове и ломота в теле притупились, уступая место железобетонной плите из усталости и желания спать. Только вот ни на то, ни на другое времени не оставалось — пришлось, стиснув зубы, заставить себя встать. Шатало меня, как солдата в самоволке, единственное, что работало без перебоев — так это голова.— Надо убираться отсюда — ворота слишком близко. Кто-то мог выжить и передать весть, — меня терзали смутные сомнения в способности передвигаться, но твердая уверенность, что надо торопиться, была сильнее.— Ну, из этих, — Суод кивнул на тела, живописно раскиданные по снегу, — точно никто ничего передать не успел. Куда идти?— Туда, — я указала на постепенно проявляющуюся в предутренних сумерках вершину одного из горных отрогов.Дальнейшее слилось в один не желающий прекращаться кошмарный сон. Сначала мы шли довольно быстро. От опушки леса в сторону гор вилась утоптанная дорога, должно быть, по ней доставляли патрульным все необходимое. Миновав угрюмое низкое строение, в котором раньше размещался маленький гарнизон (сэты не преминули заглянуть внутрь и разжиться парой теплых плащей), дорога постепенно превратилась в тропинку, а потом и вовсе пропала.Я с трудом переставляла непослушные ноги, заставляя их ступать по глубокому снегу, и думала о том, как же мне надоела зима. В тот момент я была готова продать душу за маленький кусочек лета или просто за хорошо натопленную печку, кресло и клетчатый плед. Но золотой рыбки поблизости не наблюдалось, поэтому приходилось упрямо тащиться вперед, чувствуя, как с каждым шагом меч становится все тяжелее, а где-то в груди недовольно ворочается тупая, как нож для масла, боль.Уже почти рассвело, когда мы достигли опушки леса из моих снов. Надо признать, ольты были не правы, говоря, что это плохое место. Оно было не просто плохим, оно было жутким.Между громадой полупрозрачных гор, которые пробуждающаяся заря заставляла светиться изнутри каким-то неестественным светом, и равниной, укрытой ровным снежным покрывалом, находился лес, словно целиком вырезанный из кошмара художника-сюрреалиста: железный терновник, вымахавший до размеров секвойи. Стволы, выкрученные и изломанные под острыми углами, напоминали тела людей, погибших из-за падения с высоты.— Нам туда? — сэты переминались на месте, не решаясь сделать первый шаг в сторону леса.— Мне — да, а вам лучше остаться, — клинок дернулся, словно ему не терпелось поскорее оказаться в лесу. Нелюди спорить не стали. Им вовсе не хотелось совершать променад по этим терниям.Мне, признаться, тоже не хотелось. * * * Клинок с настойчивостью маньяка крутил сцены из прошлого. Я закрыла глаза — видения стали четче, плотнее, стремительно обрастая плотью — так что вскоре было уже не различить, где заканчивается реальность и начинается сумасшествие. Вместо терновника — отряды сэтов, в последнем рывке пытающиеся опередить смертельные удары сабиров. Вместо белого снега — оскалы мертвых оборотней, с ног до головы покрытых собственной кровью. Вместо звука шагов — лязг бесполезного оружия, бессильное щелканье арбалетов и полные ярости крики, эхо которых все еще блуждало среди покрытых шипами стволов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27