Здесь выложена электронная книга Серебряный Вихор автора по имени Майерс Джон Майерс. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Майерс Джон Майерс - Серебряный Вихор.
Размер архива с книгой Серебряный Вихор равняется 234.58 KB
Серебряный Вихор - Майерс Джон Майерс => скачать бесплатную электронную книгу
Сканирование, распознавание и вычитка — Grey Monk
«Майерс Майерс Дж. Серебряный Вихор: Роман»: Северо-Запад; СПб.; 1993
ISBN 5—8352—0170—2
Оригинал: John Myers Myers, “Silverlock”, 1949
Перевод: Светлана Шик, Сергей Сухарев
Аннотация
Роман Дж. Майерса Майерса «Серебряный Вихор» широко известен за рубежом. Произведение строится по принципу «литературной чехарды»: главный герой Шендон попадает на загадочный материк Романию, где сталкивается с ожившими литературными и мифологическими персонажами: нимфой Цирцеей, Робином Гудом, Беовульфом, Дон-Кихотом и даже Анной Карениной. На протяжении всего романа автор держит читателя в постоянном напряжении, умело сочетая динамику сюжета с блестящим стилем и необузданной фантазией.
Джон Майерс МАЙЕРС
СЕРЕБРЯНЫЙ ВИХОР
МАКУ МАККОРРИ МАЙЕРСУ — кому наперечет известны все стоянки, на пути от окутанных туманом Островов до самой Гробницы Всадников
ПЕРЕХОД ПЕРВЫЙ
Морские просторы. Встреча в лесу
1. Волны несут нас к цели
Я не старался спастись. Потому и не погиб.
Разыгрался шторм. Я не страдал от морской болезни, но койки своей не покидал. Из каюты меня выманивал только голод. Задремав после ужина, я очнулся, когда в каюту хлынула вода. Волна выволокла меня на палубу и швырнула к рундуку.
Команда спускала на воду спасательные шлюпки. Корабль тонул, а обо мне как будто позабыли. Да и мне до них было мало дела.
На ногах удержаться не удалось: новая волна тут же смыла меня за борт. Я оказался на подветренной стороне. Первую же шлюпку разбило в щепы. Я оглянулся: «Нагльфар», зарывшись в волны носом, шел на дно. Над водой мелькнули руки, ноги, головы — и тяжелая посудина увлекла всех за собой.
Наскочил ли «Нагльфар» на рифы или переломился на волне? Подорвался ли на мине, или всему виной поломка атомного двигателя? Это осталось загадкой. Никто не знает, где он затонул.
Три дня мы шли в тумане, потеряв всякую ориентацию. Радио не работало. Шкипер, привыкший полагаться на технику, запутался в расчетах. На четвертый день туман рассеялся, но небо оставалось хмурым. Начался шторм. Долго «Нагльфар» боролся с волнами, и на девятый день пути из Балтимора затонул.
Скажу снова: я не погиб, потому что не старался спастись. Я бы пытался уйти от неизбежного. В открытом море меня парализовал бы страх, и я бы захлебнулся и утонул вслед за «Нагльфаром».
С минуту побарахтавшись, я поплыл. Я понимал, что меня не надолго хватит. Волны были высокие, но позволяли плыть по ветру. Я едва выдерживал напор валов сзади, но зато отдыхал, соскальзывая с гребня. Проще было плыть волнам вдогонку, чем остановиться и пойти ко дну. Но через милю-другую это должно было случиться. Пловец я неплохой — но и только.
Я смутно сознавал, что плыву навстречу собственной гибели. Завершится мое прежнее существование — либо начнется новое. И то, и другое было мне безразлично. Каждый человек знает, что умрет, и все же никто не верит в свою смерть. Это противоречие — основа множества религий и оно же — корень здорового мировосприятия. Однако я утратил естественное отвращение к небытию. Не горе и не потрясение были тому виной. Чувство это бледнело с течением времени, и к тридцати пяти годам от него не осталось и следа.
Заметив впереди обломок мачты, я принял его за акулу. Вновь взлетев на волне, я разглядел его как следует. Мое спокойствие было нарушено. Ведь я уже покорился безнадежности. Смирился с тем, что на спасение нет ни малейшей надежды. Я испытывал полное равнодушие к своей судьбе, и вот она подает мне помощь… Это было выше моих сил. Я судорожно забился в воде, вместо того чтобы спокойно плыть дальше.
Когда я заметил мачту, меня отделяли от нее три гребня. Затем расстояние уменьшилось еще на одну гряду. Три вала, один за другим, подняли меня, но мачта как будто исчезла. Я окончательно уверился, что это была большая рыба. Усилием воли я попытался вернуть утраченное безразличие. И вдруг обнаружил, что с вершины волны лечу прямо к потерянной мною мачте.
За мачту держался какой-то человек, но мне было не до него. Мачта была теперь моей надеждой и спасением. Ее подняло волной, и я понял, что не выдержу борьбы с новым валом. Собрав остатки сил, я подплыл к мачте и обхватил ее рукой.
Конечно же, мачта выскользнула бы, если б мне не помогли. На мачте висело несколько веревок. Незнакомец пропустил одну из них у меня под мышками и закрепил узел. Я плыл за мачтой, обвязанный петлей. Надо было только следить, чтобы не удариться головой, когда волны швыряли нас из стороны в сторону.
У меня вырвался стон облегчения. Мой попутчик, возможно, принял его за выражение благодарности. Но ничего не ответил, пока не устроился на противоположном конце нашего буйка.
— А вы, как Великий Силки, не прочь поплавать! Что он этим хотел сказать, я не понял. В его голосе мне почудилась насмешка. Не подобрав достойного ответа, я вгляделся в него сквозь водяную пыль. Мокрые волосы, слишком длинные для мужчин, свисали вдоль тощих щек, будто бурые водоросли. Когда брызги рассеялись, я заметил, что у него крупные, неправильные черты лица, а глаза не то серые, не то голубые: пасмурным вечером, в сумерках, разобрать было трудно.
Говорить об очевидном не имело смысла, но думать о чем-либо другом я не мог.
— Мой корабль затонул, и пришлось пуститься вплавь.
Незнакомец кивнул.
— Наше суденышко потерпело крушение в Мальстреме. Мне удалось поднырнуть и схватиться за этот брус, а остальных втянуло в водоворот. Мачта, как видите, цилиндрической формы.
Я с трудом понимал его слова. Пожав плечами, я всмотрелся в небо, стараясь угадать, скоро ли наступит темнота. Судя по времени года, солнце вот-вот должно зайти — или уже зашло за горизонт. Пришлось спросить:
— Куда мы плывем? К берегу или от берега? Можем ли вообще рассчитывать, что достигнем суши?
— Мы на подступах к Романии. Это все, что мне известно. Я плыву второй день, но она пока не дает о себе знать. — Он неопределенно махнул рукой. — Разумеется, я говорю в переносном смысле.
Мне было все равно, как он говорит и как именует страну, в которую я, скорее всего, никогда не попаду. Оправившись от растерянности, я вновь обрел трезвый взгляд на вещи. Стоило ли так стараться, чтобы продлить мучения! Спастись все равно не удастся. Мы насмерть простудимся, погибнем от голода, жажды или от акульих зубов.
— Даже если нас несет к суше, — заметил я, — ветер может перемениться. Вот если бы земля была неподалеку!..
— Мне начинало казаться, что она далеко, — откликнулся незнакомец, — но теперь, когда мы вместе, я нутром чувствую — доберемся! Все складывается на делосский лад.
Я был почти что согласен утонуть на свой собственный лад, лишь бы меня оставили в покое. Его отзывчивость вызвала у меня недоумение. Если с кем и можно поладить, то только не со мной. Уже много лет мое собственное общество вызывало у меня только досаду. Так мог ли я ожидать, что кто-то будет рад моей компании! Я пристально вгляделся в собеседника.
— Выглядите вы молодцом. А ведь уже два дня в такой переделке! Неужели не устали?
— Раньше, конечно, было полегче. Но если все повторяется множество раз, поневоле привыкаешь. Кстати, мы еще не познакомились.
Его церемонность показалась мне нелепой. Не говоря уж о том, что меня раздражает, когда приходится называть первое и второе имя — хоть я и прячу худшее из них под инициалом.
— Шендон, А. Кларенс Шендон, — буркнул я. — По крайней мере, останусь им еще денек-другой. А потом назовите меня завтраком для рыб.
— Три имени, — заметил мой спутник. — Очень романтично.
Он помолчал, ожидая, не спрошу ли я, как его зовут, но, не дождавшись вопроса, заговорил сам:
— Я тоже не обделен именами, но обычно не привожу их все вместе. Не то мне пришлось бы назваться О. Видсид Амергин Демодок. Есть еще целая уйма других, но для краткости я именую себя Боян Талиесин Голиас.
Он испытующе взглянул на меня, но я и бровью не повел.
— Не слишком проинформирован, — пробормотал мой спаситель себе под нос. Затем — уже громче — спросил: — Откуда вы родом?
— Из Чикаго.
Мне не понравился его намек на мое невежество.
— Это в Соединенных Штатах Америки, — добавил я как можно язвительней.
— Возможно, для Чикаго там самое место, — согласился он, — Чикаго — это морской порт?
Почему-то мне показалось досадно, что он никогда не слышал о моем родном городе. А может, и о стране, где я живу.
— На железной дороге мне попался кондуктор, который знал, как проехать к морю, — сообщил я ему, презрительно усмехнувшись. — А потом я нанялся на грузовое судно, лишь бы удрать подальше.
— Удрать? — переспросил он. Я подумал, что он прикидывается непонимающим, но в глазах его был искренний интерес. — Кто-нибудь вас преследовал?
— Нет, — возразил я, — просто разыгрались нервы. Но дело было не только в приступах раздражительности. Там, в Чикаго, я дошел до того состояния, когда обыденность кажется невыносимой. Если отняты все надежды, то размеренное существование способно взбесить.
Волна накрыла нас с головой, но мы не потеряли нить разговора.
— Нервы, — повторил Голиас, отфыркиваясь. — Какая нелепица! В Романии вам некогда будет сражаться с выдумками.
— Я слыхом не слыхивал ни о какой Романии, — отрезал я, как бы в отместку за то, что он ничего не знает о моей стране.
— Вот в этом-то и причина всех ваших бед! Кому знать лучше о моих бедах, как не мне самому? А этот суется не в свои дела.
— Что за ура-патриотизм! — одернул я Голиаса. — Можно подумать, на свете не найдется стран позначительней.
— Найдутся, конечно, — улыбнулся он, не замечая моего сарказма, — но, как говорилось у нас в Академии, после посещения Романии смело можно отправляться куда угодно, но до того, как побываешь там, лучше не трогаться с места.
Я не очень-то люблю бахвалиться былыми академическими достижениями, но тут… Нет, надо укоротить этого мнимого всезнайку!
— Болтовня подготовишек, — усмехнулся я, — школяры всегда воображают, что на их заведение указывает перст Божий. Выбросьте из головы эту чепуху. Если бы вы поучились в университете, вы бы смотрели на жизнь более широко.
Я думал его сокрушить, но он только взглянул на меня с удивлением.
— А вы учились в университете?
— Да, — небрежно проговорил я. — На полке в стенном шкафу, где-то между старыми шляпами, дохлыми мухами и забытыми теннисными мячами вы можете обнаружить документ, свидетельствующий о том, что Висконсинский университет присвоил мне ученую степень в области делового администрирования.
По тому, как Голиас взглянул на меня, я решил, что удар пришелся прямо в солнечное сплетение. Несколько раз он, будто осваивая непривычные слова, произнес:
— Деловой администратор… Деловой администратор…
— Вы это серьезно? — спросил он наконец.
— Конечно! — я вскинул было голову с надменным видом, но вода попала мне в глаза.
— Я был в числе первых, и…
Вдруг послышался крик морской птицы. Или же вопль о помощи?
— Кит, кит! Румпель на ветер!
Ошибки быть не могло. Взмыв на вершину волны, я вгляделся в даль. Люди истошно голосили — и в криках слышался смертельный ужас. С гребня волны я успел различить невдалеке парусник, едва заметный на фоне темнеющего небосклона. Из разрыва в тучах выбился закатный луч и выхватил суденышко из тьмы. Матросы натягивали канаты, и паруса полоскались на ветру. Затем наша мачта вновь скользнула в разверзшуюся бездну.
Когда мы снова взмыли на гребне, луч почти померк, но все еще озарял парусник. Корабль повернулся — и я понял, отчего так страшно кричали люди. На парусник нападал чудовищный кит, извергая изо рта водопады пены — подобно тому, как брызжет слюной бешеная собака. Из-за рассеянного света кит показался мне белым.
Снова падение и подъем. Время тянулось, как вечность. Через минуту сумрак над морем сгустился. Чудовище настигло корабль, врезалось в борт головой и пробило обшивку.
Когда волна вновь подняла нас, ни кита, ни судна не было видно. Из воды высунулась рука, в отчаянии простертая к небесам, и рассеянный луч, озарявший корабль, угас.
От потрясения я был не в силах и слова вымолвить. Я совсем позабыл о Голиасе, который тоже, наверное, наблюдал за сражением.
Немного погодя я услышал, как он присвистнул.
— Превосходно! Теперь все понятно.
— Куда уж понятней! — откликнулся я. — Неужели никому из этих бедолаг не удалось спастись?
— Возможно, кто-то один и спасся. Это обычное число. Но дело не в этом. Ясно, что мы не сбились с курса. Волны несут нас к цели.
Я позабыл, что мы были на грани ссоры. Теперь у меня появилось время над этим поразмыслить, но воспоминание о погибшем паруснике преследовало меня. Сгущавшийся мрак усиливал чувство безнадежности. Я впервые осознал, что такое смерть. Мысль о ней показалась мне невыносимой, и я покрепче привязал себя к мачте.
И все же, думал я, те, кто сразу утонул, куда счастливей нас. Они не сойдут с ума от одиночества, терзаемые стихиями. Мне уже мерещилось, как чайки выклевывают мне глаза — полубезумному, отравленному морской водой… Ах, набраться бы мужества и поплыть навстречу неминуемой гибели! Но я был слишком малодушен, чтобы оторваться от спасительной мачты. Хотя спасемся ли мы? Я презирал себя за то, что поддаюсь самообману.
Оптимизм моего спутника вызывал во мне жалость и недоумение. Ведь надо же так себя дурачить!
— А что случится, если мы собьемся с курса? — спросил я у него.
— Что случится с вами после того, как мы утонем, я не знаю. А мне придется где-нибудь начать сначала. Но мы на верном пути.
— Вам не трудно угодить, — сказал я почти примирительно, ибо убедился, что мой попутчик слегка помешан. Продолжать дискуссию было бесполезно.
Последние часы своей жизни я обречен провести в обществе безумца! Нелепейшее завершение всей моей несуразной жизни. Я был рад, когда совсем стемнело и черты лица Голиаса сделались неразличимы. С наступлением ночи он оставил меня в покое, и я без помехи мог предаться своему одиночеству.
Я и до того чувствовал, что зябну, но теперь продрог окончательно. Тьма была такая, что ни зги не видать. В кромешной мгле вода сливалась с небом. Целую ночь я провел во мраке, поглотившем стихии. Я страдал, но был уже не в состоянии осмыслить свои мучения. Наконец я задремал, просыпаясь, когда голова ударялась о мачту или когда в нос попадала вода. Не знаю, как долго длились эти муки. Наконец я пробудился, и мысли мои прояснились. Небо уже начинало светлеть.
Голиас претерпевал это чистилище уже вторую ночь. Однако глаза его не утратили живости, хотя он был бледен, как мертвец.
— Земля уже близко! — хрипло проговорил он.
— Не больше чем в миле, смею предположить? — Мне было трудно говорить. — Я не производил замеров.
— Я имею в виду сушу, — настаивал он, — порыв ветра принес запах земли. А вы не почувствовали?
Бредни полоумного повергли меня в уныние.
— И это был запах Романии?
Он усмехнулся, и моя неприязнь к нему усилилась.
— Вас трудно убедить, что умирать еще рано! Я счел ниже своего достоинства отвечать. Но он добился своего: с гребня каждой волны я пристально всматривался вдаль. Видимость улучшилась, однако горизонт впереди нас скрывала полоса тумана. Взглянув на Голиаса, я понял, что он заинтересовался тем же явлением. За нами алел ясный небосклон, но загадочная дымка на западе не исчезала.
Попутчик мой глубоко вздохнул и повернулся ко мне.
— Я и так не сомневался, — сказал он, — но теперь уверился окончательно. Вам не придется кормить рыб, А. Кларенс Шендон.
— Шендон — просто Шендон! — отрезал я. Мною овладевает ребяческое упрямство, когда мне доказывают, что я не прав — не важно, по какому поводу. — Мы еще не добрались туда, — кивнул я в сторону дымки, — возможно, что проплывем мимо или разобьемся о скалы.
— Скалы там попадаются, — согласился он. — Но я уже наплавался досыта. Интересно, где мы сейчас окажемся?
Сказав так, он вдруг запел. От неожиданности я вздрогнул. Голос его был громок, а песня показалась мне дикой и несуразной:
Романия — к тебе мой зов!
Знаю я, что вмещал Одрёрир.
Одрёрир хранился в тебе,
В тебе сберегался тайно.
Сберегаемый, был похищен;
Похищенный, был пролит;
Пролитый — мною подхвачен,
Подхваченный мною — роздан,
Розданным я продолжаю владеть.
Мои владенья — Романия:
К тебе обращаю мой зов —
Страна, неразлучная с тем, кто тебе предан.
Туман исчез, как если бы огромная рука приподняла завесу, за которой скрывался зеленый берег. Он был неподалеку, и нас несло прямо туда.
— Вот и Архипелаг, — сказал Голиас, когда мы подплыли еще ближе.
Я уже привык к мысли, что впереди суша. Изнурен я был настолько, что воспринимал все впечатления с полным равнодушием.
— Где же другие острова? — спросил я.
— Там, направо, есть еще два. — Он указал в ту сторону, где все еще лежала дымка. — Вон там, в тумане, прячется остров — может, еще один. Туман, как я полагаю, естественного происхождения.
Серебряный Вихор - Майерс Джон Майерс => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Серебряный Вихор автора Майерс Джон Майерс дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Серебряный Вихор у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Серебряный Вихор своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Майерс Джон Майерс - Серебряный Вихор.
Если после завершения чтения книги Серебряный Вихор вы захотите почитать и другие книги Майерс Джон Майерс, тогда зайдите на страницу писателя Майерс Джон Майерс - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Серебряный Вихор, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Майерс Джон Майерс, написавшего книгу Серебряный Вихор, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Серебряный Вихор; Майерс Джон Майерс, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн