Объявить месть правителю означало вступить на совершенно иной путь. И к тому же она женщина. Ее профессия могла обеспечить ей определенную степень безопасности и уважения, но Джеана раньше уже жила и училась за границей. Она знала разницу между путешествиями по миру Исхака и его дочери. Она четко сознавала, что может никогда не вернуться в эту комнату.
— Во-и Ве-а-ха о-бой.
Джеана широко распахнула глаза. То, что она увидела, ее ошеломило. Исхак повернулся в кресле и смотрел на нее. Его лицо исказилось от усилий, пустые глазницы уставились на то место, где она сидела, как ему было известно. Она резко поднесла ладони ко рту.
— Что? Папа, я не…
— Во-и Ве-ах-а!
Непонятные звуки были полны боли и нетерпения.
Джеана вскочила со стула и упала на колени на ковер у ног отца. Схватила его руку и впервые за четыре года почувствовала сильное ответное пожатие. Он крепко сжал ее пальцы.
— Прости меня, прости. Еще раз, я не понимаю! — Ее трясло, сердце ее разрывалось. Он пытался говорить членораздельно, все его тело корчилось от усилий и отчаяния.
— Ве-ах! Ве-ах! — Он отчаянно сжимал ее руки, заставляя понять, словно само напряжение могло сделать трагически изуродованные слова понятными.
— Он говорит вам, чтобы вы взяли с собой слугу, Веласа, Джеана. При данных обстоятельствах это мудрое предложение.
Джеана вскочила, словно ее ужалили, и обернулась к окну. Потом застыла на месте. Вся кровь отхлынула от ее лица.
На широком подоконнике, согнув колени и обхватив их руками, сидел боком и спокойно смотрел на них Аммар ибн Хайран. И конечно, если он здесь, они погибли, потому что он привел с собой…
— Я один, Джеана. Я не люблю мувардийцев.
Она старалась взять себя в руки.
— Не любите? Просто позволяете им совершать вместо вас убийства? Какое отношение имеет к этому любовь? Как вы сюда попали? Где… — Она осеклась, как раз вовремя.
Кажется, это не имело значения.
— Как раз в этот момент Хусари ибн Муса, должно быть, приближается к воротам квартала киндатов. Он переодет в костюм ваджи, если вы в состоянии это себе представить. Эксцентричный маскарад, я бы сказал. Хорошо, что с ним Велас, не то его никогда бы не впустили сюда. — Аммар улыбнулся, но в его глазах было странное выражение. — У вас нет оснований мне верить, но я не имею никакого отношения к тому, что произошло сегодня днем. И принц тоже.
— Ха! — отозвалась Джеана. Это было самое остроумное, на что она была в данный момент способна.
Он снова улыбнулся. На этот раз она узнала выражение его лица, таким оно было утром.
— Полагаю, я получил должный отпор. Должен ли я теперь выпасть из окна?
И именно в этот момент произошло самое неожиданное для Джеаны событие этого ужасающего дня. Она услышала сдавленный, задыхающийся звук за своей спиной и в ужасе обернулась.
И через мгновение поняла, что слышит смех отца.
Аммар ибн Хайран аккуратно спрыгнул с подоконника и мягко приземлился на ковер на полу. Прошел мимо Джеаны и остановился перед тяжелым креслом ее отца.
— Исхак, — мягко произнес он.
— Аммар, — ответил ее отец почти четко.
Убийца последнего халифа Аль-Рассана опустился перед ним на колени.
— Я надеялся, что вы вспомните мой голос, — сказал он. — Вы примете мои извинения, Исхак? Я уже давно должен был прийти сюда, и, уж конечно, не таким путем, испугав вашу дочь и без разрешения вашей жены.
Исхак протянул руку вместо ответа, и ибн Хайран взял ее. Он был без перчаток и колец на пальцах. Джеана испытывала такое изумление, что не могла даже сформулировать свои мысли.
— Мува-аи? Ч-о-о слу-у?
Голос ибн Хайрана звучал серьезно.
— Альмалик — коварный человек, я думаю, вам это известно. Очевидно, он хотел утихомирить Фезану. А также внушить кое-что принцу. — Он помолчал. — И мне тоже.
Джеана обрела голос:
— И вы действительно не знали об этом?
— Какой мне смысл вас обманывать? — отчетливо проговорил ибн Хайран, не глядя на нее.
Джеана вспыхнула, она поняла, что это правда. Какое ему дело до того, что она думает? Но в этом случае возникает еще один очевидный вопрос, а она не слишком настроена выслушивать отповеди от человека, проникшего в их дом через окно.
— Зачем же тогда вы здесь?
На этот раз он оглянулся.
— По двум причинам. Вы можете угадать одну из них. — Краем глаза Джеана заметила, как ее отец медленно кивнул головой.
— Простите меня. Я сейчас не расположена играть в отгадки, — она постаралась произнести это язвительным тоном.
Лицо ибн Хайрана оставалось невозмутимым.
— Это не игра, Джеана. Я здесь для того, чтобы Хусари ибн Мусу сегодня вечером не убили мувардийцы и чтобы женщина-лекарь, возможно, более отважная, чем умная, которая помогает ему убежать, также пережила эту ночь.
Джеане внезапно стало холодно.
— Значит, они придут за ним?
— Разумеется, придут. Список приглашенных гостей известен, а некоторые мувардийцы умеют читать. Им приказали казнить всех людей из списка. Вы думаете, они откажутся от удовольствия убить даже одного, рискуя вызвать гнев Альмалика в случае неудачи?
— Они пойдут в дом ибн Мусы?
— Если уже не пришли туда. Вот почему я опередил их. Хусари уже ушел вместе с Веласом. Слуг и рабов отослали в их спальни, за исключением управляющего, которому, очевидно, доверяли. Ошибка. Я спросил у него, где его хозяин, и он сказал мне, что тот только что ушел, переодетый в платье ваджи, вместе со слугой лекаря.
Если раньше ей было холодно, то теперь она превратилась в лед.
— Значит, он скажет то же самое мувардийцам?
— Вряд ли, — ответил Аммар ибн Хайрам. Последовало молчание. Это совсем не было похоже на игру.
— Вы его убили, — сказала Джеана.
— Неверный слуга, — произнес ибн Хайран, качая головой. — Грустная примета времени, в котором мы живем.
— Почему, Аммар? — вопрос Исхака на этот раз прозвучал поразительно четко, но это могло означать многое.
На этот раз ибн Хайран заколебался, прежде чем ответить. Джеана, пристально наблюдавшая за ним, снова заметила на его лице странное выражение.
Он сказал, подбирая слова:
— Я уже получил в этом мире известность за то, что в юности совершил для Альмалика Картадского. Я могу с этим жить. Правильно или неправильно я поступил, но я это сделал. Мне… не хочется брать на себя ответственность за эту непристойную резню, а он явно намеревается свалить ее на меня. У Альмалика свои причины для этого. Я даже могу их понять. Но в данный момент моей жизни предпочитаю не идти ему навстречу. Я также обнаружил, что Хусари ибн Муса — умный и скромный человек, и я восхищен профессионализмом и силой духа вашей дочери. Скажем так: мне доставляет удовольствие хоть раз оказаться на стороне добродетели.
Исхак качал головой.
— Еще, Аммар, — произнес он, звуки давались ему с трудом, он слегка растягивал их.
Снова ибн Хайран заколебался.
— В том, что делает человек, всегда есть что-то еще, бен Йонаннон. Вы мне позволите не говорить все до конца? Я и сам собираюсь покинуть Фезану сегодня ночью, собственным способом и в другом направлении. Со временем мои мотивы могут стать более понятными.
Он повернулся к Джеане, и она увидела при свете свечи и при свете из окна, что его глаза все еще другие, холодные. Но он уже сказал достаточно; теперь ей казалось, что она знает, в чем дело.
— Поскольку управляющий… ничего не скажет, — продолжал он, — мало вероятно, что мувардийцы придут сюда, но если придут, они никого не должны здесь найти. Я бы посоветовал вам пренебречь едой и уйти, как только станет темно.
Джеана, мрачная и подавленная, сумела лишь кивнуть. С каждым промелькнувшим мгновением она все больше ощущала опасность и чуждость того мира, в который предпочла вступить. Утренний базар, приемная, весь привычный распорядок ее жизни уже казался далеким и быстро исчезал вдали.
— У меня есть еще один совет, если позволите. Я не знаю, что намеревается теперь делать ибн Муса, но вам обоим лучше бы отправиться на время на север, в Вальедо.
— Вы хотите послать женщину-киндата к джадитам? — резко спросила Джеана.
Он пожал плечами.
— Вы жили среди них во время учебы за границей, как и ваш отец в свое время.
— То была Батиара. И Фериерес.
Он нарочито скривился.
— Опять я получил сокрушительный отпор. Мне и правда придется выпрыгнуть в окно, если вы будете продолжать в том же духе. — Выражение его лица снова изменилось. — Положение на полуострове меняется, Джеана. Оно может начать меняться очень быстро. Стоит помнить, что, при условии уплаты париас, Вальедо гарантировал Фезане безопасность. Не знаю, применимо ли это к внутреннему… правлению Картады, но об этом можно поспорить, если ибн Муса захочет это сделать. Это может стать предлогом. Что касается вас, то я бы, несомненно, избегал Руэнды и Халоньи, если бы был киндатом, но король Рамиро Вальедский — человек умный.
— А его солдаты?
— Некоторые из них — да.
— Как это утешает!
Она услышала, что ее отец неодобрительно фыркнул у нее за спиной.
Глядя прямо ей в глаза, ибн Хайран сказал:
— Джеана, вы не можете искать утешения, если покинете эти стены. Вы должны понять это, прежде чем уйдете. Если нет определенного плана и выбранного направления, тогда служба лекаря под защитой Вальедо — неплохой выход…
— Почему вы полагаете, что у меня нет плана? — Любопытно, как быстро ему удается ее разозлить.
— Простите, — он помолчал. — Куда?
Она не ответила бы Аммару ибн Хайрану, по многим причинам, но вынуждена была ответить отцу. Он не сказал ей ни единого слова за четыре года до этого дня.
— В Рагозу, — тихо проговорила она.
Она и не думала об этом, до того как ибн Хайран начал свою речь, но, как только прозвучало название города, Джеане показалось, что она с самого начала собиралась именно туда, на восток, к берегам озера Серрана, к реке и горам.
— А! — задумчиво произнес ибн Хайран. И потер свой гладко выбритый подбородок. — Эмир Бадир — не такой уж плохой выбор.
— И Мазур бен Аврен.
Она произнесла это слишком решительно. Он усмехнулся.
— Князь киндатов. Разумеется. Здесь я бы проявил осторожность, Джеана.
— Почему? Вы его знаете?
— Мы уже много лет посылаем друг другу письма и стихи. Книги для библиотеки. Бен Аврен очень хитрый человек.
— И что с того? Разве это так плохо для главного советника эмира Рагозы?
Он покачал головой.
— Сегодня вы задаете этот вопрос не тому человеку. Просто будьте осторожны, если доберетесь туда. Запомните, что я вам сказал. — Он на мгновение замолчал, обернулся к окну. — И если вы хотите попасть хоть куда-нибудь, не говоря уже обо мне, то мы должны закончить нашу встречу. Кажется, я слышу внизу голоса. Будем надеяться, что это Хусари и Велас.
Теперь она тоже услышала звуки за окном и узнала оба голоса.
— Я уйду той же дорогой, какой пришел, сэр Исхак, с вашего позволения. — Ибн Хайран прошел мимо Джеаны и снова взял за руку ее отца. — Но у меня есть к вам личный вопрос. Уже четыре года мне не дает покоя одна вещь.
Джеана замерла. Ее отец медленно поднял лицо к ибн Хайрану.
— Скажите, если захотите ответить, когда вы принимали последнего ребенка Альмалика таким способом, вы понимали, чем рискуете?
В наступившей тишине Джеана слышала внизу, во дворе, спокойный голос матери, которая приглашала Мусу в дом, словно он был всего лишь обычным гостем, явившимся к ужину в этот вечер.
Она увидела, как ее отец кивнул головой, и из его изуродованного рта вырвался звук, словно он освободился от долгого бремени. Джеана внезапно снова почувствовала, что вот-вот расплачется.
— И вы бы сделали это снова? — спросил ибн Хайран почти мягко.
На этот раз — никакой паузы. Еще один утвердительный кивок.
— Почему? — спросил Аммар ибн Хайран, и Джеана видела, что ему действительно хочется понять.
Рот Исхака открылся и закрылся, словно пробуя слово на вкус.
— Га-и-ух, — наконец выговорил он, потом в отчаянии покачал головой.
— Я не понимаю, — сказал ибн Хайран.
— Гаа-и-ух, — снова произнес Исхак, Джеана увидела, как он положил руку на сердце, и поняла.
— Клятва Галинуса, — сказала она. Говорить было тяжело. — Клятва лекаря. Сохранить жизнь, если ее можно сохранить.
Исхак один раз кивнул, потом откинулся назад в кресле, словно обессиленный попыткой общения после столь долгого перерыва. Аммар ибн Хайран все еще держал его за руку. Теперь он отпустил ее.
— Мне необходимо время, чтобы подумать, больше времени, чем у нас есть, прежде чем я осмелюсь ответить на это, — мрачно произнес он. — Если мои звезды и ваши луны позволят, буду иметь честь снова встретиться с вами, сэр Исхак. Можно вам написать?
Исхак кивнул головой. Через несколько мгновений Аммар снова повернулся к Джеане.
— Кажется, я уже говорил, что пришел по двум причинам, — прошептал он. — Или вы забыли? — В самом деле, она забыла. Он это понял и снова улыбнулся. — Одна из них — предупредить об опасности, а другая — кое-что вам принести.
Он прошел мимо нее обратно к окну. Вскочил на подоконник, протянул руку вниз, под карниз. Не спускаясь на пол, обернулся и протянул Джеане какой-то изящный предмет.
— Ох! — воскликнула она. — Не может быть!
Конечно, это был флакон для мочи. Флакон ее отца.
— Вы действительно покинули дом ибн Мусы в спешке, — мягко произнес ибн Хайран, — и Велас с Хусари тоже. Я подумал, что вам может пригодиться этот флакон и вы воспользуетесь им лучше, чем мурвадийцы, когда явятся туда.
Джеана прикусила губу. Если бы они его нашли…
Она шагнула вперед и взяла из его руки флакон. Их пальцы соприкоснулись.
— Спасибо, — сказала она.
И замерла неподвижно, потрясенная, когда он нагнулся и поцеловал ее в губы. Аромат его духов на мгновение окутал ее. Рука Аммара легонько коснулась ее волос.
— Вознаграждение посыльному, — легкомысленно произнес он и снова отступил назад. — Рагоза — это хорошая идея. Но все же назовите ибн Мусе Вальедо, возможно, ему будет лучше у короля Рамиро.
Джеана чувствовала, что краска, выступившая на ее щеках, начинает бледнеть. Затем, вполне предсказуемо, ее охватило чувство, напоминающее гнев. Отец и мать, Велас, сэр Реццони — все, кто хорошо ее знал, — всегда предостерегали ее от излишних эмоций и уговаривали не идти на поводу у своей гордости.
Она шагнула вперед и, привстав на цыпочки, в свою очередь поцеловала Аммара ибн Хайрана. И услышала, как он ахнул от удивления. Так-то лучше: прежде он вел себя слишком уж непринужденно.
— Вознаграждение лекарю, — мило произнесла она, отступая назад. — Мы обычно берем больше, чем посыльные.
— Я все же выпаду из окна, — произнес он, но лишь через несколько секунд.
— Не надо. До земли далеко. Вы этого не сказали, но совершенно очевидно, что в Картаде вы собираетесь осуществить собственный план мести. Выпасть из окна было бы неудачным началом. — Она с удовольствием увидела, что к этому он тоже не был готов.
После новой паузы он сказал:
— Смею надеяться, что мы встретимся снова.
— Это было бы интересно, — хладнокровно ответила Джеана, хотя ее сердце билось слишком быстро. Он улыбнулся. Через несколько секунд она уже смотрела, как он спустился по неровной стене во двор, прошел под аркой и вышел за ворота, не оглянувшись.
Джеана было решила, что выиграла этот последний раунд, но улыбка, которой он ее одарил, перед тем как спуститься со стены, поубавила ей уверенности.
— Осо-ож-о, Джеа-а, осо-ож-о, — произнес отец у нее за спиной, вторя ее собственным мыслям.
Снова испугавшись многих вещей, Джеана вернулась к его креслу и опустилась перед ним на колени. Положила на них голову. И через мгновение почувствовала, как его руки начали гладить ее волосы. Этого так давно не случалось.
Так они сидели, когда Велас пришел за ней, уже собрав вещи в дорогу для них обоих. Разумеется, он самостоятельно принял решение по этому вопросу.
Некоторое время спустя после ухода Джеаны, Веласа и Хусари ибн Мусы, торговца шелком, который, как это ни поразительно, объявил себя борцом против Льва Картады, из кабинета лекаря Исхака бен Йонаннона можно было услышать странные звуки.
Его жена Элиана стояла в коридоре у закрытой двери и слушала, как ее муж, четыре долгих года хранивший гробовое молчание, тренируется, выговаривая буквы алфавита. Потом он начал сражаться с простыми словами, как ребенок, пробуя, что он может произнести, а что нет. К этому времени на улице совсем стемнело. Их дочь, их единственный ребенок, находилась где-то вне надежных стен цивилизации, там, куда почти никогда не ходили женщины, на просторах опасного мира. Элиана держала в руке высокую горящую свечу, и при ее свете посторонний наблюдатель мог бы увидеть глубокое страдание на ее все еще прекрасном лице.
Она долго стояла так, потом постучалась и вошла в комнату. Ставни были по-прежнему открыты, а окно распахнуто, как их оставила Джеана. В конце дня смерти, когда горестные звуки еще раздавались за воротами квартала, звезды, как обычно, безмятежно сияли в темнеющем небе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10