Филли — достаточно редкое имя.— Элли, ты говорила, что Робу Вестерфилду сообщили, где ты позавчера ужинала?— Да.— А твой осведомитель боялся за свою жизнь?— Да.— Элли, Роб Вестерфилд беспокоится, что из-за твоего сайта его бабушка завещает все деньги на благотворительность. А теперь он вдобавок может опасаться, что ты раскроешь еще одно его преступление и упрячешь обратно за решетку. Представляешь, как ты рискуешь?— Да. Но ничего не могу с этим поделать.— Черт возьми, Элли, можешь! Твой отец работал в полиции. Он на пенсии. Ты можешь пожить у него. Он будет твоим телохранителем. Поверь, по-другому нельзя. И еще: если этот парень не соврал, твоему отцу станет намного легче, если он поможет тебе снова посадить Вестерфилда. Ты не представляешь, как тяжело ему пришлось.— Он вам звонил?— Да.— Маркус, вы желаете мне добра, — сказала я, поднимаясь вместе с ним из-за стола, — но вы многого не понимаете. Мой отец не думал о нас, когда отпустил меня и мать и даже не попытался вернуть. Мать так его ждала — он был ей нужен. Но он ничего не сделал. В следующий раз, если отец вам позвонит, передайте ему, пусть любуется, как его сын играет в баскетбол, а меня оставит в покое.На стоянке Маркус меня обнял, и мы расстались.— Свяжусь с тобой, как только что-нибудь выясню, — пообещал он.Я вернулась в гостиницу. Миссис Уиллис сидела за столом.— В вашем номере вас ждет брат, — сообщила она. 32 Он стоял ко мне спиной и смотрел в окно. В жизни он оказался даже выше, чем по телевизору, — под два метра. Брюки цвета хаки, кроссовки и школьная куртка. Он держал руки в карманах и притоптывал правой ногой. Похоже, нервничал.Услышав мои шаги, он обернулся. Мы посмотрели друг на друга.«Ты никогда не сможешь отречься от нее, — любила шутить бабушка по поводу мамы и Андреа. — Когда она подрастет, то станет просто копией тебя».Будь бабушка здесь, про нас с братом она сказала бы то же самое. Как минимум из-за внешности нам сложно друг друга не признать.— Привет, Элли. Я твой брат, Тед.Он подошел и протянул руку.Я не пошевелилась.— Можно с тобой поговорить пять минут? — Его голос еще не стал по-взрослому глубоким, но уже вполне сформировался. Парень волновался, но был полон решимости.Я покачала головой и развернулась к выходу.— Ты же моя сестра, — запротестовал он. — Удели мне хотя бы пять минут. Ты меня совсем не знаешь. Может, я тебе понравлюсь.Я повернулась к нему.— Тед, ты неплохой парень. Неужели у тебя нет дел поважнее, чем бегать за мной? Я знаю, тебя подослал твой отец. Он никак не может понять одно. Я больше не желаю его ни видеть, ни слышать.— Но он и твой отец. И, хочешь ты или нет, он не перестанет им быть. И он меня не подсылал. Он не знает, что я здесь. Я пришел, потому что хотел встретиться с тобой. Я всегда мечтал тебя увидеть. — В его голосе звучала мольба. — Давай выпьем газировки?Я покачала головой.— Пожалуйста, Элли.Может, на меня повлияло то, что он произнес мое имя. Или я просто устала быть грубой — этот ребенок мне ничего не сделал.— В коридоре стоит автомат с газировкой, — сказала я и принялась искать кошелек.— Я куплю. Что будешь?— Просто воду.— Я тоже. Сейчас вернусь. — Его улыбка одновременно отражала смущение и облегчение.Я присела на яркий плетеный диванчик и стала думать, как отделаться от братика. Мне не хотелось слушать все эти разговоры: какой у нас замечательный отец и что я должна забыть старые обиды. Может, он и был замечательным отцом для двух своих детей, тебя и Андреа, но я осталась не у дел!Вернулся Тед с двумя бутылками воды. Он поколебался, глядя на диванчик и на стул, и выбрал стул. Мудрое решение. Я не хотела, чтобы он сидел рядом. Кость от костей моих и плоть от плоти моей... Нет, это про Адама и Еву, а не про брата и сестру.Сводных брата и сестру.— Элли, не хочешь посмотреть, как я играю в баскетбол?Этого я не ожидала.— Может, будем хотя бы друзьями? Я все еще надеюсь, что ты как-нибудь к нам заедешь. Но если не хочешь, давай хотя бы иногда встречаться? В прошлом году я прочитал твою книгу о делах, над которыми ты работала. Здорово. Хотелось бы их с тобой обсудить.— Тед, я сейчас ужасно занята и...Он перебил:— Я каждый день просматриваю твой сайт. Вестерфилд, наверное, просто с ума сходит от того, что ты о нем пишешь. Элли, ты моя сестра. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.Я хотела уже гаркнуть «И не называй меня сестрой», но фраза застряла в горле. Вместо этого я проговорила:— Пожалуйста, не беспокойся. Я могу о себе позаботиться.— Может, тебе как-то помочь? Я читал в утренней газете, что случилось с твоей машиной. А что, если кто-нибудь раскрутит колесо или тормоза на той, на которой ты ездишь сейчас? Я в этом соображаю. Хочешь, я буду проверять твою машину, когда ты соберешься куда-нибудь, или буду возить тебя на своей?Он говорил с такой искренностью и заботой, что я невольно улыбнулась.— Тед, у тебя же школа, да еще и баскетбольные тренировки. Ладно. Мне и впрямь пора за работу.Мы встали.— А мы похожи, — решил он.— Знаю.— Я так рад, Элли. Ладно, я пошел. Но еще вернусь.Если бы мой отец был таким же настойчивым! И тут я поняла, что тогда этот мальчик бы так и не родился на свет.Я просидела за компьютером несколько часов, обрабатывая историю Кристофера Кассиди для сайта. Наконец довела ее до ума и отправила по электронной почте к нему в офис.В четыре часа позвонил Маркус Лонго.— Элли, Вестерфилды содрали идею из твоей статьи. Посмотри их сайт — comjus-rob. com.— Дай угадаю. Общество «В защиту Роба» — COMmittee for JUStice for ROB?— Точно. Его рекламируют во всех газетах Вестерфилдов. Их основная стратегия — привести как можно больше трогательных рассказов о людях, которых осудили по ошибке.— И связать их с историей Роба — самого невиновного из всех.— В точку. Еще они начали копать под тебя и, к несчастью, кое-что нашли.— Например?— Психиатрическая клиника «Фромм-Центр».— Я писала про нее разоблачительную статью. Полная липа. На эту клинику выделяли целое состояние из бюджета штата Джорджия. При этом на весь персонал — ни одного квалифицированного психиатра или психолога.— Ты там лечилась?— Маркус, вы с ума сошли? Конечно, нет!— А что это за фотография из «Фромм-Центра», где ты лежишь на больничной койке, привязанная за руки и за ноги?— Да, есть такая. Мы ее сняли, чтобы проиллюстрировать, что там творится. После того как штат закрыл клинику и распределил пациентов по другим учреждениям, мы опубликовали продолжение о том, как там иногда неделями держали людей привязанными. А что?— Эта фотография лежит на сайте Вестерфилдов.— Без пояснений?— С намеком на то, что ты там проходила принудительное лечение. — Маркус выдержал паузу. — Элли, тебя удивляет, что эти люди ведут грязную игру?— Меня бы удивило, если бы они вели себя по-другому. Я размещу на своем сайте полный текст статей с иллюстрациями. Под заголовком «Последняя ложь Вестерфилдов». Хотя, конечно, многие из тех, кто посещает их сайт, даже не знают про мой.— И наоборот. Да, о твоем сайте. Элли, ты планируешь выкладывать в сеть что-нибудь о втором предполагаемом убийстве?— Не знаю. С одной стороны, это может помочь найти информацию о жертве. С другой стороны — спугнуть Вестерфилда и дать ему время замести следы.— Или избавиться от того, кто может свидетельствовать против него. Будь очень осторожна.— Может быть, уже поздно.— Именно. Дай знать, когда примешь решение.Я вышла в сеть и отыскала их новый сайт — общества «В защиту Робсона Вестерфилда».Симпатичный дизайн!Под названием — цитата из Вольтера Вольтер (Мари Франсуа Аруэ, 1694-1778) — французский писатель, историк, философ-просветитель.
: «Лучше рискнуть и оправдать виновного, нежели осудить невинного». Прямо под ней — серьезный и задумчивый Роб Вестерфилд. Далее — истории людей, которых на самом деле посадили за чужие преступления. Все рассказы прекрасно написаны и задевают за живое. Сразу чувствуется рука Джейка Берна.На личной страничке сайта Вестерфилды выглядели просто американской королевской семьей. Вот фотографии крошечного Роба с дедом, сенатором США. А вот Роб лет в девять-десять с бабушкой — помогает разрезать ленточку на открытии нового детского центра Вестерфилдов. Вот он с родителями всходит на лайнер «Королева Елизавета II» — все они в белых футболках клуба «Эверглэйдз»...Судя по всему, идея подборки такова: отнять человеческую жизнь — ниже достоинства этого благородного молодого человека.Звездой следующей страницы сайта оказалась я — привязанная за руки и за ноги к больничной койке психиатрического центра «Фромм», прикрытая лишь тонкой ветхой простынкой и в нелепой безразмерной ночной рубашке, обязательной для всех пациентов. И подпись — «свидетельница, на основании показаний которой обвинили Робсона Вестерфилда».Я закрыла сайт.Некоторые привычки я унаследовала от отца. Когда его что-то приводит в ярость, он начинает покусывать правый уголок губы. Я делала то же самое.Следующие полчаса я пыталась успокоиться, оценить все «за» и «против» и решить, как вывесить на сайте предполагаемое признание Вестерфилда в еще одном убийстве.Маркус Лонго говорил, что будет сложно отследить убийство, возможно, совершенное Вестерфиддом, на слишком большой территории?Интернет — средство международное.Но если я выложу на сайте имя предполагаемой жертвы, не поставлю ли я кого-нибудь под удар?Мой анонимный осведомитель рисковал, но осознанно.В конце концов, я составила простое объявление:"Где-то двадцать два — двадцать семь лет назад Роб Вестерфилд, возможно, совершил еще одно преступление. Как-то еще в тюрьме, когда Роб был под кайфом, он сказал — привожу дословную цитату: «Я забил Филли насмерть, и это было круто».Если кто-нибудь располагает информацией об этом преступлении, пожалуйста, пишите мне по адресу — elliel234@mediaone. net. Конфиденциальность и вознаграждение гарантирую".Я просмотрела сообщение. Ясно, что Роб это прочитает. Но что, если он знает еще кого-то, кроме моего осведомителя, кто располагает опасной для него информацией?У каждого репортера есть два табу: никогда не раскрывать свои источники и не подвергать невинных людей опасности.Я не стала отправлять запись. 33 В пятницу вечером я не выдержала и позвонила Питу Лорелу.— Вы можете оставить сообщение на автоответчик...— Тебя беспокоит бывшая коллега, которая очень интересуется твоим благополучием, умонастроением, перспективами работы и здоровьем, — выдала я. — Заранее выражаю благодарность за ответный звонок.Через полчаса Пит перезвонил.— Похоже, тебе крайне необходимо с кем-нибудь потрепаться.— Именно. И я вспомнила о тебе.— Спасибо.— Ну, и где ты теперь?— В Атланте. Собираю вещи.— Значит, решение принято?— Да. Не работа — сказка. В Нью-Йорке, но с кучей командировок. Репортажи из горячих точек по всему миру.— Какая газета?— Не угадала. Теперь я — телезвезда.— Прежде чем взять на работу, тебя заставили сбросить лишнюю пару килограммов?— Откуда такая жестокость?Я рассмеялась. Разговоры с Питом всегда приносили радость и ощущение реальности в мою все более и более невероятную жизнь.— Ты шутишь? Или правда ушел на телевидение?— Честно. На кабельный канал «Паккард».— "Паккард"? Здорово.— Одна из новейших кабельных телесетей, и быстро расширяется. Я уже почти согласился ехать в Лос-Анджелес, хоть это и не совсем то, что нужно. И тут со мной связались телевизионщики.— Когда начинаешь?— В четверг. Сейчас я пока что освобождаю квартиру и собираю вещи в кучу, чтобы засунуть в машину. Выезжаю в воскресенье днем. Поужинаем во вторник?— С удовольствием. Была рада услышать твой приятный голос...— Не вешай трубку, Элли. Я слежу за твоим сайтом.— Правда, мило?— Если этот парень действительно такой — ты играешь с огнем.Уже поиграла.— Пообещай, что хотя бы ты не будешь советовать мне быть осторожной.— Ладно. Поговорим во вторник.Я вернулась за компьютер. Почти восемь, и все это время я упорно работала. Я заказала ужин в номер. Дожидаясь, пока его принесут, я несколько раз потянулась и крепко задумалась.В разговоре с Питом у меня словно открылись глаза. Последние несколько недель я живу в мире, где все закручено вокруг Роба Вестерфилда. И вдруг на секунду заглянула в будущее, туда, за второй судебный процесс, за все свои попытки показать миру зверскую и жестокую сущность этого человека.Я раскопаю и опубликую все грязные, отвратительные поступки, которые совершил Роб. Может, даже раскрою это неизвестное убийство. Напишу в книге историю о жалком грязном существовании этого подонка. А потом придется начинать новую жизнь.Пит уже начал свою — новая квартира в Нью-Йорке, новая работа на новом журналистском поприще.Я сцепила руки на затылке и покрутила головой. Как хорошо размять затекшие мышцы шеи! Плохо другое: я вдруг с тревогой поняла, что ужасно скучаю по Питу Лорелу и что незачем возвращаться в Атланту, если там нет его.В субботу вечером я созвонилась с миссис Штройбел. Она сказала, что Пола уже перевели из реанимации и, скорее всего, выпишут после выходных.Я пообещала заглянуть к нему чуть позже, часа в три.Когда я приехала, миссис Штройбел сидела возле кровати Пола. Она бросила на меня обеспокоенный взгляд. Ее явно что-то тревожило.— Около полудня у него резко поднялась температура. Какая-то инфекция в руке. Доктор говорит, все будет хорошо, но я волнуюсь. Элли, я так переживаю.Я посмотрела на Пола. Он лежал под капельницами. Запястья все так же туго забинтованы. Он выглядел очень бледным и все время вертел головой.— Ему колют антибиотики и еще что-то успокаивающее, — пояснила миссис Штройбел. — Но из-за жара он не может уснуть.Я подвинула стул и села рядом.Пол что-то пробормотал и резко открыл глаза.— Я здесь, Поли, — успокоила его миссис Штройбел. — Здесь Элли Кавано. Она пришла тебя навестить.— Привет, Пол.Я встата и склонилась над кроватью, чтобы он меня видел.Его глаза лихорадочно блестели. Он попытался улыбнуться.— Элли. Ты мой друг.— Не сомневайся.Пол снова закрыл глаза и через секунду зашептал что-то неразборчивое. Я услышала имя Андреа.Миссис Штройбел сжимала и разжимала пальцы рук.— Он только о ней и говорит. Его это так мучает. Пол боится, что его опять заставят идти в суд. Знала бы ты, как его там напугали в последний раз.Она заговорила громче, и Пол снова разволновался. Я сжала ее руку и кивнула в сторону кровати. Миссис Штройбел все поняла.— Да, конечно, Элли, спасибо. Все будет хорошо, — с надеждой произнесла она. — Пол это знает. В наш магазин заходят люди, говорят, что читают твой сайт. Где ты рассказываешь, какой плохой человек этот Роб Вестерфилд. Мы с Полом заглянули туда на прошлой неделе. Ты молодец.Пол немного успокоился. И вдруг зашептал:— Но, мама... а если я забуду...Миссис Штройбел снова занервничала.— Тише, Поли, — прервала она. — Давай, спи. Тебе скоро станет лучше.— Мама...— Поли, молчи. — Она мягко, но решительно прикрыла рукой его рот.Я почувствовала, что миссис Штройбел неудобно, и мне лучше уйти. Я встала.— Мама...Миссис Штройбел вскочила со стула и загородила кровать, словно боясь, что я подойду к Полу. Не понимаю, что ее так расстроило?— Попрощайтесь за меня с Полом, миссис Штройбел, — заторопилась я. — Позвоню завтра узнать, как дела.Пол снова беспокойно заворочался и забормотал.— Спасибо, Элли. До свиданья. — Миссис Штройбел повела меня к двери.— Андреа... — закричал Пол. — Не ходи с ним!Я развернулась.Голос Пола обрел четкость, но стал каким-то испуганным и умоляющим.— Мама, а вдруг я забуду, что им нельзя говорить о ее медальоне? Я постараюсь молчать, но если забуду, ты не дашь посадить меня в тюрьму? Правда? 34 — Я все объясню. Поверь, это не то, что ты думаешь, — рыдала миссис Штройбел, когда мы стояли в коридоре возле палаты.— Нам нужно поговорить. И на этот раз вам придется быть со мной откровенной, — отрезала я.Разговор пришлось отложить — по коридору шел лечащий врач Пола.— Элли, я позвоню завтра, — пообещала миссис Штройбел. — Сейчас я слишком волнуюсь.Пожав мне руку, она отвернулась, пытаясь прийти в себя.К гостинице я ехала на автопилоте. Могла ли я все это время ошибаться? А вдруг — пусть даже шанс этот мизерный — Роб Вестерфилд и вся его семья — жертвы ужасной ошибки правосудия?Он вывернул мне руку... Он подкрался сзади и ударил меня по шее... Он сказал: «Я забил Филли насмерть, и это было круто».Пол в ответ на оскорбления экономки миссис Вестерфилд попытался убить себя, а не кого-то другого.Я не верила, что Пол — убийца. Но миссис Штройбел явно запретила ему рассказывать то, что он знал.О медальоне.Подъезжая к парковке гостиницы, я поражалась такой иронии судьбы. Ни одна живая душа не верила, что Роб Вестерфилд подарил Андреа медальон, который она надела в вечер убийства. Наконец факт существования этого украшения подтвердился. Человеком, который настолько запуган, что никогда не признается в открытую.Оглядевшись по сторонам, я вылезла из машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
: «Лучше рискнуть и оправдать виновного, нежели осудить невинного». Прямо под ней — серьезный и задумчивый Роб Вестерфилд. Далее — истории людей, которых на самом деле посадили за чужие преступления. Все рассказы прекрасно написаны и задевают за живое. Сразу чувствуется рука Джейка Берна.На личной страничке сайта Вестерфилды выглядели просто американской королевской семьей. Вот фотографии крошечного Роба с дедом, сенатором США. А вот Роб лет в девять-десять с бабушкой — помогает разрезать ленточку на открытии нового детского центра Вестерфилдов. Вот он с родителями всходит на лайнер «Королева Елизавета II» — все они в белых футболках клуба «Эверглэйдз»...Судя по всему, идея подборки такова: отнять человеческую жизнь — ниже достоинства этого благородного молодого человека.Звездой следующей страницы сайта оказалась я — привязанная за руки и за ноги к больничной койке психиатрического центра «Фромм», прикрытая лишь тонкой ветхой простынкой и в нелепой безразмерной ночной рубашке, обязательной для всех пациентов. И подпись — «свидетельница, на основании показаний которой обвинили Робсона Вестерфилда».Я закрыла сайт.Некоторые привычки я унаследовала от отца. Когда его что-то приводит в ярость, он начинает покусывать правый уголок губы. Я делала то же самое.Следующие полчаса я пыталась успокоиться, оценить все «за» и «против» и решить, как вывесить на сайте предполагаемое признание Вестерфилда в еще одном убийстве.Маркус Лонго говорил, что будет сложно отследить убийство, возможно, совершенное Вестерфиддом, на слишком большой территории?Интернет — средство международное.Но если я выложу на сайте имя предполагаемой жертвы, не поставлю ли я кого-нибудь под удар?Мой анонимный осведомитель рисковал, но осознанно.В конце концов, я составила простое объявление:"Где-то двадцать два — двадцать семь лет назад Роб Вестерфилд, возможно, совершил еще одно преступление. Как-то еще в тюрьме, когда Роб был под кайфом, он сказал — привожу дословную цитату: «Я забил Филли насмерть, и это было круто».Если кто-нибудь располагает информацией об этом преступлении, пожалуйста, пишите мне по адресу — elliel234@mediaone. net. Конфиденциальность и вознаграждение гарантирую".Я просмотрела сообщение. Ясно, что Роб это прочитает. Но что, если он знает еще кого-то, кроме моего осведомителя, кто располагает опасной для него информацией?У каждого репортера есть два табу: никогда не раскрывать свои источники и не подвергать невинных людей опасности.Я не стала отправлять запись. 33 В пятницу вечером я не выдержала и позвонила Питу Лорелу.— Вы можете оставить сообщение на автоответчик...— Тебя беспокоит бывшая коллега, которая очень интересуется твоим благополучием, умонастроением, перспективами работы и здоровьем, — выдала я. — Заранее выражаю благодарность за ответный звонок.Через полчаса Пит перезвонил.— Похоже, тебе крайне необходимо с кем-нибудь потрепаться.— Именно. И я вспомнила о тебе.— Спасибо.— Ну, и где ты теперь?— В Атланте. Собираю вещи.— Значит, решение принято?— Да. Не работа — сказка. В Нью-Йорке, но с кучей командировок. Репортажи из горячих точек по всему миру.— Какая газета?— Не угадала. Теперь я — телезвезда.— Прежде чем взять на работу, тебя заставили сбросить лишнюю пару килограммов?— Откуда такая жестокость?Я рассмеялась. Разговоры с Питом всегда приносили радость и ощущение реальности в мою все более и более невероятную жизнь.— Ты шутишь? Или правда ушел на телевидение?— Честно. На кабельный канал «Паккард».— "Паккард"? Здорово.— Одна из новейших кабельных телесетей, и быстро расширяется. Я уже почти согласился ехать в Лос-Анджелес, хоть это и не совсем то, что нужно. И тут со мной связались телевизионщики.— Когда начинаешь?— В четверг. Сейчас я пока что освобождаю квартиру и собираю вещи в кучу, чтобы засунуть в машину. Выезжаю в воскресенье днем. Поужинаем во вторник?— С удовольствием. Была рада услышать твой приятный голос...— Не вешай трубку, Элли. Я слежу за твоим сайтом.— Правда, мило?— Если этот парень действительно такой — ты играешь с огнем.Уже поиграла.— Пообещай, что хотя бы ты не будешь советовать мне быть осторожной.— Ладно. Поговорим во вторник.Я вернулась за компьютер. Почти восемь, и все это время я упорно работала. Я заказала ужин в номер. Дожидаясь, пока его принесут, я несколько раз потянулась и крепко задумалась.В разговоре с Питом у меня словно открылись глаза. Последние несколько недель я живу в мире, где все закручено вокруг Роба Вестерфилда. И вдруг на секунду заглянула в будущее, туда, за второй судебный процесс, за все свои попытки показать миру зверскую и жестокую сущность этого человека.Я раскопаю и опубликую все грязные, отвратительные поступки, которые совершил Роб. Может, даже раскрою это неизвестное убийство. Напишу в книге историю о жалком грязном существовании этого подонка. А потом придется начинать новую жизнь.Пит уже начал свою — новая квартира в Нью-Йорке, новая работа на новом журналистском поприще.Я сцепила руки на затылке и покрутила головой. Как хорошо размять затекшие мышцы шеи! Плохо другое: я вдруг с тревогой поняла, что ужасно скучаю по Питу Лорелу и что незачем возвращаться в Атланту, если там нет его.В субботу вечером я созвонилась с миссис Штройбел. Она сказала, что Пола уже перевели из реанимации и, скорее всего, выпишут после выходных.Я пообещала заглянуть к нему чуть позже, часа в три.Когда я приехала, миссис Штройбел сидела возле кровати Пола. Она бросила на меня обеспокоенный взгляд. Ее явно что-то тревожило.— Около полудня у него резко поднялась температура. Какая-то инфекция в руке. Доктор говорит, все будет хорошо, но я волнуюсь. Элли, я так переживаю.Я посмотрела на Пола. Он лежал под капельницами. Запястья все так же туго забинтованы. Он выглядел очень бледным и все время вертел головой.— Ему колют антибиотики и еще что-то успокаивающее, — пояснила миссис Штройбел. — Но из-за жара он не может уснуть.Я подвинула стул и села рядом.Пол что-то пробормотал и резко открыл глаза.— Я здесь, Поли, — успокоила его миссис Штройбел. — Здесь Элли Кавано. Она пришла тебя навестить.— Привет, Пол.Я встата и склонилась над кроватью, чтобы он меня видел.Его глаза лихорадочно блестели. Он попытался улыбнуться.— Элли. Ты мой друг.— Не сомневайся.Пол снова закрыл глаза и через секунду зашептал что-то неразборчивое. Я услышала имя Андреа.Миссис Штройбел сжимала и разжимала пальцы рук.— Он только о ней и говорит. Его это так мучает. Пол боится, что его опять заставят идти в суд. Знала бы ты, как его там напугали в последний раз.Она заговорила громче, и Пол снова разволновался. Я сжала ее руку и кивнула в сторону кровати. Миссис Штройбел все поняла.— Да, конечно, Элли, спасибо. Все будет хорошо, — с надеждой произнесла она. — Пол это знает. В наш магазин заходят люди, говорят, что читают твой сайт. Где ты рассказываешь, какой плохой человек этот Роб Вестерфилд. Мы с Полом заглянули туда на прошлой неделе. Ты молодец.Пол немного успокоился. И вдруг зашептал:— Но, мама... а если я забуду...Миссис Штройбел снова занервничала.— Тише, Поли, — прервала она. — Давай, спи. Тебе скоро станет лучше.— Мама...— Поли, молчи. — Она мягко, но решительно прикрыла рукой его рот.Я почувствовала, что миссис Штройбел неудобно, и мне лучше уйти. Я встала.— Мама...Миссис Штройбел вскочила со стула и загородила кровать, словно боясь, что я подойду к Полу. Не понимаю, что ее так расстроило?— Попрощайтесь за меня с Полом, миссис Штройбел, — заторопилась я. — Позвоню завтра узнать, как дела.Пол снова беспокойно заворочался и забормотал.— Спасибо, Элли. До свиданья. — Миссис Штройбел повела меня к двери.— Андреа... — закричал Пол. — Не ходи с ним!Я развернулась.Голос Пола обрел четкость, но стал каким-то испуганным и умоляющим.— Мама, а вдруг я забуду, что им нельзя говорить о ее медальоне? Я постараюсь молчать, но если забуду, ты не дашь посадить меня в тюрьму? Правда? 34 — Я все объясню. Поверь, это не то, что ты думаешь, — рыдала миссис Штройбел, когда мы стояли в коридоре возле палаты.— Нам нужно поговорить. И на этот раз вам придется быть со мной откровенной, — отрезала я.Разговор пришлось отложить — по коридору шел лечащий врач Пола.— Элли, я позвоню завтра, — пообещала миссис Штройбел. — Сейчас я слишком волнуюсь.Пожав мне руку, она отвернулась, пытаясь прийти в себя.К гостинице я ехала на автопилоте. Могла ли я все это время ошибаться? А вдруг — пусть даже шанс этот мизерный — Роб Вестерфилд и вся его семья — жертвы ужасной ошибки правосудия?Он вывернул мне руку... Он подкрался сзади и ударил меня по шее... Он сказал: «Я забил Филли насмерть, и это было круто».Пол в ответ на оскорбления экономки миссис Вестерфилд попытался убить себя, а не кого-то другого.Я не верила, что Пол — убийца. Но миссис Штройбел явно запретила ему рассказывать то, что он знал.О медальоне.Подъезжая к парковке гостиницы, я поражалась такой иронии судьбы. Ни одна живая душа не верила, что Роб Вестерфилд подарил Андреа медальон, который она надела в вечер убийства. Наконец факт существования этого украшения подтвердился. Человеком, который настолько запуган, что никогда не признается в открытую.Оглядевшись по сторонам, я вылезла из машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25