Да и вообще, к чему выставлять напоказ тень мою или образ, когда вот я сама стою здесь перед вами? Видите? Вот я, Глупость, щедрая подательница всяческих благ , которую латиняне зовут Стультицией Стулътиция — глупость (лат.).
, а греки Морией.
Глава V Глупость говорит:
Да и вообще — нужны ли здесь слова? Разве само чело мое и лик, как говорится, не достаточно свидетельствуют о том, кто я такая? Если бы кто даже и решился выдать меня за Минерву или за Софию, мое лицо — правдивое зеркало души — опровергло бы его без долгих речей. Нет во мне никакого притворства, и я не стараюсь изобразить на лбу своем то, чего нет у меня в сердце. Всегда и всюду я неизменна, так что не могут скрыть меня даже те, кто изо всех сил старается присвоить себе личину и титул мудрости, — эти обезьяны, рядящиеся в пурпур, и ослы, щеголяющие в львиной шкуре. Пусть притворствуют как угодно: торчащие ушки все равно выдадут Мидаса. Неблагодарна, клянусь Гераклом, и та порода людей, которая всего теснее связана со мною, а между тем при народе так стыдится моего имени, что даже попрекает им своих ближних, словно бранною кличкой. Эти глупейшие из глупцов хотят прослыть мудрецами и Фалесами Фалес из Милета (ок. 624 — 547 до н.э.) — родоначальник античной философии, впервые высказавший идею о единой материальной основе мира (считая такой основой воду). Один из так называемых «семи греческих мудрецов».
, но можно ли назвать их иначе, как глупомудрали?
Глава VI Глупость говорит:
Как видите, мне действительно захотелось подражать риторам нашего времени, которые считают себя уподобившимися богам, если им удается прослыть двуязычными Двуязычные — то есть знающие греческий и латинский языки.
, наподобие пиявок, и которые полагают верхом изящества пересыпать латинские речи греческими словечками, словно бубенцами, хотя бы это и было совсем некстати. Если же не хватает им заморской тарабарщины, они извлекают из полуистлевших грамот несколько устарелых речений, чтобы пустить пыль в глаза читателю. Кто понимает, тот тешится самодовольством, а кто не понимает, тот тем более дивится, чем менее понимает. Ибо нашей братии весьма приятно бывает восхищаться всем иноземным. А ежели среди невежественных слушателей и читателей попадутся люди самолюбивые, они смеются, рукоплещут и, на ослиный лад, помахивают ушами , дабы другие не сочли их несведущими. Да, именно так. Теперь возвращаюсь к главному предмету моей речи.
Глава VII Глупость говорит:
Итак, мужи… каким бы эпитетом вас почтить? Ах да, конечно: мужи глупейшие! Ибо какое более почетное прозвище может даровать богиня Глупость сопричастникам ее таинств? Но поскольку далеко не всем известно, из какого рода я происхожу, то и попытаюсь изложить это здесь, с помощью Муз. Родителем моим был не Хаос, не Орк, не Сатурн, не Иапет Иапет — титан, отец титанов Прометея, Эпиметея и Атланта.
и никто другой из этих обветшалых, полуистлевших богов, но Плутос Плутос — греческий бог богатства.
, который, не во гнев будь сказано Гомеру, Гесиоду Гесиод — древнегреческий поэт VIII—VII вв. до н.э.; ему принадлежат две большие дидактические поэмы «Труды и дни» и «Теогония» («Происхождение богов»).
и даже самому Юпитеру, есть единственный и подлинный отец богов и людей Так Гомер и Гесиод неоднократно называют Зевса (Юпитера).
. По его мановению в древности, как и ныне, свершалось и свершается все — и священное и мирское. От его приговоров зависят войны, мир, государственная власть, советы, суды, народные собрания, браки, союзы, законы, искусства, игрища, ученые труды…— вот уж и дыхания не хватает, — коротко говоря, все общественные и частные дела смертных. Без его содействия всего этого племени поэтических божеств — скажу больше: даже верховных богов Греческая мифология насчитывала 12 главных (верховных) богов и богинь.
— вовсе не было бы на свете или они прозябали бы самым жалким образом. На кого он прогневается, того не выручит и сама Паллада. Напротив, кому он благоволит, тому и дела нет до Юпитера с его громами. Вот каков мой отец. И породил он меня не из головы своей, как некогда Юпитер эту хмурую, чопорную Палладу, но от Неотеты Неотета — Юность (греч.).
, самой прелестной и веселой из нимф. И не в узах унылого брака, как тот хромой кузнец Хромой кузнец — Гефест, греческий бог огня и кузнечного ремесла.
, родилась я, но — что не в пример сладостнее — от вожделения свободной любви , пользуясь словами нашего милого Гомера. И сам отец мой, должно вам знать, был в ту пору не дряхлым полуслепым Плутосом Аристофана В комедии великого древнегреческого комедиографа Аристофана (ок. 445 — 385 до н.э) «Богатство» бог богатства Плутос выведен в образе слепого старика.
, но ловким и бодрым, хмельным от юности, а еще больше — от нектара, которого хлебнул он изрядно на пиру у богов.
Глава VIII Глупость говорит:
Если вы спросите о месте моего рождения, — ибо в наши дни благородство зависит прежде всего от того, где издал ты свой первый младенческий крик, — то я отвечу, что не на блуждающем Делосе, и не среди волнующегося моря На острове Делосе, который носился до этого по морским волнам, родился бог Аполлон. Из морской пены возникла богиня Афродита (греч. миф.).
, и не под сенью пещеры Намек на миф о рождении Зевса.
родилась я, но на тех Счастливых островах, где не сеют, не пашут , а в житницы собирают. Там нет ни труда, ни старости, ни болезней, там на полях не увидишь асфоделей, мальв, морского луку, волчцов, бобов и тому подобной дряни, но повсеместно глаза и обоняние твои ласкают молий, панацея Молий — растение, употреблявшееся древними как средство против колдовских чар. Панацея — мифическая трава, исцеляющая все болезни.
, непента, майоран, бессмертники, лотосы, розы, фиалки и гиацинты, достойные садов Адонисовых Адонис — прекрасный юноша, любимец Афродиты; бил растерзан вепрем во время охоты, а затем превращен богиней в цветок (греч. миф.). Сады Адониса — поговорка, обозначающая все непрочное, быстро преходящее, доставляющее лишь кратковременное удовольствие.
. Рожденная среди этих услад, не с плачем вступила я в жизнь, но ласково улыбнулась матери. Право, не завидую я вышнему Крониду , вскормленному козой Кронид — сын Крона, то есть Зевс. Крон, зная, что он будет свергнут одним из сыновей, проглатывал всех своих детей, как только они рождались. Младшего сына, Зевсa., мать его Рея родила в пещере на острове Крите и, спрятав от отца, поручила заботам нимф, которые вскормили его молоком божественной козы Амалфеи (греч. миф.).
, — ведь меня питали своими сосцами две прелестные нимфы — Метэ Метэ — Опьянение (греч.).
, рожденная Вакхом, и Апедия Апедия — Невоспитанность (греч.).
, дочь Пана.Обеих вы видите в толпе моих спутниц и наперсниц. А если вам угодно знать имена всех прочих, то — клянусь Гераклом! — я назову их не иначе, как по-гречески.
Глава IX Глупость говорит:
Вот эта, с горделиво поднятыми бровями, — Филавтия. Та, что улыбается одними глазами и плещет в ладоши, носит имя Колакии . Колакия — Лесть (греч.).
А эта, полусонная, словно дремлющая, зовется Летой . Лета — Забвение (греч.).
Эта, что сидит со сложенными руками, опершись на локти, — Мисопония Мисопония — Лень (греч.).
. Эта, увитая розами и опрысканная благовониями, — Гедонэ Гедопэ — Наслаждение (греч.).
. Эта, с беспокойно блуждающим взором, называется Анойя Анойя — Безумие (греч.).
Эта, с лоснящейся кожей и раскормленным телом, носит имя Трифэ Трифэ — Чревоугодие (греч.).
. Взгляните еще на этих двух богов, замешавшихся в девичий хоровод: одного из них зовут Комос , Комос — Разгул (греч.).
а другого — Негретос Гипнос Негретос Гипнос — Непробудный сон (греч.).
. С помощью этих верных слуг я подчиняю своей власти весь род людской, отдаю повеления самим императорам.
Глава Х Глупость говорит:
Теперь вы знаете, каков мой род, каково воспитание и какова свита. Дабы не подумал никто, будто я без должного права присвоила себе звание богини, внимайте, навострив уши, какими благами одаряю я богов и людей и как широко простирается моя божественная сила.Если не зря написал некто, что быть богом — значит помогать смертным, и ежели по заслугам допущены в верховное собрание богов те, кто ввел в употребление хлеб, вино и прочие полезные вещи, то почему бы и мне не именоваться альфой в алфавите богов, поскольку я щедрее всех?
Глава XI Глупость говорит:
Прежде всего — что может быть слаще и драгоценней самой жизни? Но кому обязаны вы возникновением ее, если не мне? Ведь не копье Паллады, дщери могучего отца , и не эгида тучегонителя Зевса Эгида — щит Зевса, сделанный из кожи выкормившей его козы Амалфеи (греч. миф.).
производят и умножают род людской. Воистину, сам отец богов и владыка людей, сотрясающий Олимп единым своим мановением, откладывает порою в сторонку трезубые свои молнии и обличье титана, столь страшное небожителям. Волей-неволей напяливает он, подобно актеру, чужую личину, когда овладевает им столь привычное для него желание делать детей. Стоики полагают, что они всего ближе к богам. Но дайте мне тройного, четверного, дайте, если угодно, тысячекратного стоика, — я докажу, что и ему придется Эразм говорит об этике стоицизма, философского учения, основанного древнегреческим философом Зеноном (IV—III вв. до н.э.) и получившего широкое распространение в Римской империи (Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий и др.). Стоики проповедовали отказ от радостей жизни и подчинение всех человеческих страстей и чувств разуму.
в подобном случае отложить в сторону если не бороду, знамя мудрости, общее, впрочем, с козлами, то свою хмурую важность и свои твердокаменные догматы, придется расправить морщины на лбу и покориться сладостному безумию. Утверждаю, что ко мне, лишь ко мне одной, должен будет взывать этот мудрец, ежели только возжелает стать отцом. Впрочем, почему бы мне, по обычаю моему, не изъясниться еще откровеннее? Скажите, пожалуйста, разве голова, лицо, грудь, рука, ухо или какая другая часть тела из тех, что слывут добропорядочными, производит на свет богов и людей? Нет, умножает род человеческий совсем иная часть, до того глупая, до того смешная, что и поименовать-то ее нельзя, не вызвав общего хохота. Таков, однако, источник, более священный, нежели числа Пифагоровы Но мысли древнегреческого философа Пифагора (VI в. до н.э.), в основе всего сущего лежит число.
, и из него все живущее получает свое начало. Скажите по совести, какой муж согласился бы надеть на себя узду брака, если бы, по обычаю мудрецов, предварительно взвесил все невыгоды супружеской жизни? Какая женщина допустила бы к себе мужа, если бы подумала и поразмыслила об опасностях и муках родов и о трудностях воспитания детей? Но если жизнью мы обязаны супружеству, а супружеством — моей служанке Анойе , то сами вы понимаете, в какой мере являетесь моими должниками. Далее, какая женщина, единожды попробовавшая рожать, согласилась бы повторить этот опыт, если б не божественная сила спутницы моей Леты? Не во гнев будь сказано Лукрецию, сама Венера не посмеет отрицать, что без моей чудесной помощи все ее могущество не имело бы ни силы, ни действия Тит Лукреций Кар (ок. 99 — 55 до н.э.) — знаменитый римский поэт и философ-материалист.
Его поэма «О природе вещей» начинается гимном Венере:
«Рода Энеева мать, людей и бессмертных услада,
О благая Венера!»
(Перевод Ф. Петровского.)
. Итак, только благодаря моей хмельной и веселой игре рождаются на свет и угрюмые философы, чье место в наши дни унаследовали так называемые монахи, и порфироносные государи, и благочестивые иереи, и трижды пречистые первосвященники, а за ними и весь этот рой поэтических богов, до того многочисленный, что самый Олимп, сколь он ни обширен, едва может вместить такую толпу.
Глава XII Глупость говорит:
Но мало того что во мне вы обрели рассадник и источник всяческой жизни: все, что есть в жизни приятного, — тоже мой дар, и я берусь вам это доказать. Чем была бы земная наша жизнь, и вообще стоило ли бы называть ее жизнью, если б лишена была наслаждений? Вы рукоплещете? Я так и знала, что никто из вас не настолько мудр или, лучше сказать, не настолько глуп, нет — именно не настолько мудр, чтобы не согласиться с моим мнением. Сами стоики отнюдь не отворачиваются от наслаждений. Лицемеря и клеймя наслаждение перед грубой толпой, они просто хотят отпугнуть других, чтобы самим вольготнее было наслаждаться. Но пусть ответят они мне ради Зевса: что останется в жизни, кроме печали, скуки, томления, несносных докук и тягот, если не примешать к ней малую толику наслаждения, иначе говоря, если не сдобрить ее глупостью? Ссылаюсь на свидетельство прославленного Софокла, который воздал мне следующую красноречивую хвалу:
Блаженна жизнь, пока живешь без дум . Слова из трагедии великого древнегреческого трагика Софокла (ок. 497 — 40й до н.э.) «Аянт Биченосец» (554).
Попытаемся, однако, рассмотреть этот предмет более обстоятельно.
Глава XIII Глупость говорит:
Прежде всего, кому не известно, что первые годы — самый приятный и веселый возраст в жизни человека? Детей любят, целуют, ласкают, даже враг-чужеземец готов прийти к ним на помощь. Чем объяснить это, если не тем, что мудрая природа окутала младенцев привлекательным покровом глупости, который, чаруя родителей и воспитателей, вознаграждает их за труды, а малюткам доставляет любовь и опеку, для них необходимые.За детством следует юность. Кому она не мила, кто к ней не благоволит, кто не стремится помочь ей, кто не протягивает ей дружелюбную руку? Но в чем, спрошу я, источник очарования юности, если не во мне? Чем меньше умничает мальчик по моей милости, тем приятнее он всем и каждому. Разве я лгу, утверждая, что люди, по мере того как они становятся старше и начинают умнеть благодаря собственному опыту и воспитанию, понемногу теряют свою привлекательность, проворство, красоту и силу? Чем более удаляется от меня человек, тем меньше остается ему жить, пока не наступит наконец тягостная старость , ненавистная не только другим, но и самой себе. Никто из смертных не вынес бы старости, если б я не сжалилась над несчастными и не поспешила бы на помощь. Подобно тому как у поэтов боги, видя, что человек готов расстаться С жизнью, стараются облегчить его участь посредством какой-нибудь метаморфозы, так и я, по мере возможности, возвращаю к детству тех, кто стоит уже на краю могилы. Недаром про дряхлеющих старцев говорят в народе, будто они впали во второе детство. Если кто спросит, каким способом произвожу я подобное превращение, то это не тайна. Я веду старцев к истоку Леты, берущей свое начало на Счастливых островах (лишь узким ручейком струится она затем вдоль Подземного царства), и там, испив влаги забвения, они понемногу смывают с души своей все заботы и набираются новых сил. О них говорят, будто выжили они из ума и несут вздор… Тем лучше! Это и означает, что они снова стали детьми. Быть ребенком и нести вздор — разве это не одно и то же? Разве не больше других веселится в этом возрасте тот, кто поглупее? Кому не мерзок и не кажется чудовищем мальчик с умом взрослого человека? Пословица недаром гласит:
Ненавижу я мальчишек, зрелых преждевременно.
И кто согласится водить знакомство со стариком, который, наряду с приобретенной за долгие годы опытностью, сохранил полностью силу духа и остроту ума? Лучше уж ему, право, стать дураком по моей милости. Это избавит его от тяжких забот, которые терзают мудреца. Благодаря мне он еще считается недурным собутыльником. Он не испытывает пресыщения жизнью, столь мучительного в более молодом возрасте. Когда он, по примеру старичка, выведенного Плавтом, пожелает вспомнить коротенькое словечко: люблю , он будет несчастнейшим из людей, ежели сохранил свой ум Эразм намекает на смену из комедии «Купец» (акт II, сц. 2) великого римского комедиографа Тита Макция Плавта (ок. 254 — 184 до н.э.).
. А между тем по моей милости он счастлив, приятен друзьям и может порою принять участие в веселой беседе. Из уст его, как у Гомерова Нестора, струится речь слаще меда, в то время как Ахилл изливает свою злобу в желчных словах Нестор — мудрый и красноречивый старец, старейший из ахейских царей, осаждавших Трою. Стремясь смягчить гнев спорящих Ахилла и Агамемнона Нестор
«…сладкоречивый восстал…
Речи из уст его вещих сладчайшие меда лилися».
(«Илиада», I, 248…249; перевод Н. Гнедича.)
. У того же Гомера старики беседуют, сидя на городской стене, и голоса их поэт сравнивает с шелестом, лилий «Илиада», III, 152.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Похвала глупости'
1 2 3
, а греки Морией.
Глава V Глупость говорит:
Да и вообще — нужны ли здесь слова? Разве само чело мое и лик, как говорится, не достаточно свидетельствуют о том, кто я такая? Если бы кто даже и решился выдать меня за Минерву или за Софию, мое лицо — правдивое зеркало души — опровергло бы его без долгих речей. Нет во мне никакого притворства, и я не стараюсь изобразить на лбу своем то, чего нет у меня в сердце. Всегда и всюду я неизменна, так что не могут скрыть меня даже те, кто изо всех сил старается присвоить себе личину и титул мудрости, — эти обезьяны, рядящиеся в пурпур, и ослы, щеголяющие в львиной шкуре. Пусть притворствуют как угодно: торчащие ушки все равно выдадут Мидаса. Неблагодарна, клянусь Гераклом, и та порода людей, которая всего теснее связана со мною, а между тем при народе так стыдится моего имени, что даже попрекает им своих ближних, словно бранною кличкой. Эти глупейшие из глупцов хотят прослыть мудрецами и Фалесами Фалес из Милета (ок. 624 — 547 до н.э.) — родоначальник античной философии, впервые высказавший идею о единой материальной основе мира (считая такой основой воду). Один из так называемых «семи греческих мудрецов».
, но можно ли назвать их иначе, как глупомудрали?
Глава VI Глупость говорит:
Как видите, мне действительно захотелось подражать риторам нашего времени, которые считают себя уподобившимися богам, если им удается прослыть двуязычными Двуязычные — то есть знающие греческий и латинский языки.
, наподобие пиявок, и которые полагают верхом изящества пересыпать латинские речи греческими словечками, словно бубенцами, хотя бы это и было совсем некстати. Если же не хватает им заморской тарабарщины, они извлекают из полуистлевших грамот несколько устарелых речений, чтобы пустить пыль в глаза читателю. Кто понимает, тот тешится самодовольством, а кто не понимает, тот тем более дивится, чем менее понимает. Ибо нашей братии весьма приятно бывает восхищаться всем иноземным. А ежели среди невежественных слушателей и читателей попадутся люди самолюбивые, они смеются, рукоплещут и, на ослиный лад, помахивают ушами , дабы другие не сочли их несведущими. Да, именно так. Теперь возвращаюсь к главному предмету моей речи.
Глава VII Глупость говорит:
Итак, мужи… каким бы эпитетом вас почтить? Ах да, конечно: мужи глупейшие! Ибо какое более почетное прозвище может даровать богиня Глупость сопричастникам ее таинств? Но поскольку далеко не всем известно, из какого рода я происхожу, то и попытаюсь изложить это здесь, с помощью Муз. Родителем моим был не Хаос, не Орк, не Сатурн, не Иапет Иапет — титан, отец титанов Прометея, Эпиметея и Атланта.
и никто другой из этих обветшалых, полуистлевших богов, но Плутос Плутос — греческий бог богатства.
, который, не во гнев будь сказано Гомеру, Гесиоду Гесиод — древнегреческий поэт VIII—VII вв. до н.э.; ему принадлежат две большие дидактические поэмы «Труды и дни» и «Теогония» («Происхождение богов»).
и даже самому Юпитеру, есть единственный и подлинный отец богов и людей Так Гомер и Гесиод неоднократно называют Зевса (Юпитера).
. По его мановению в древности, как и ныне, свершалось и свершается все — и священное и мирское. От его приговоров зависят войны, мир, государственная власть, советы, суды, народные собрания, браки, союзы, законы, искусства, игрища, ученые труды…— вот уж и дыхания не хватает, — коротко говоря, все общественные и частные дела смертных. Без его содействия всего этого племени поэтических божеств — скажу больше: даже верховных богов Греческая мифология насчитывала 12 главных (верховных) богов и богинь.
— вовсе не было бы на свете или они прозябали бы самым жалким образом. На кого он прогневается, того не выручит и сама Паллада. Напротив, кому он благоволит, тому и дела нет до Юпитера с его громами. Вот каков мой отец. И породил он меня не из головы своей, как некогда Юпитер эту хмурую, чопорную Палладу, но от Неотеты Неотета — Юность (греч.).
, самой прелестной и веселой из нимф. И не в узах унылого брака, как тот хромой кузнец Хромой кузнец — Гефест, греческий бог огня и кузнечного ремесла.
, родилась я, но — что не в пример сладостнее — от вожделения свободной любви , пользуясь словами нашего милого Гомера. И сам отец мой, должно вам знать, был в ту пору не дряхлым полуслепым Плутосом Аристофана В комедии великого древнегреческого комедиографа Аристофана (ок. 445 — 385 до н.э) «Богатство» бог богатства Плутос выведен в образе слепого старика.
, но ловким и бодрым, хмельным от юности, а еще больше — от нектара, которого хлебнул он изрядно на пиру у богов.
Глава VIII Глупость говорит:
Если вы спросите о месте моего рождения, — ибо в наши дни благородство зависит прежде всего от того, где издал ты свой первый младенческий крик, — то я отвечу, что не на блуждающем Делосе, и не среди волнующегося моря На острове Делосе, который носился до этого по морским волнам, родился бог Аполлон. Из морской пены возникла богиня Афродита (греч. миф.).
, и не под сенью пещеры Намек на миф о рождении Зевса.
родилась я, но на тех Счастливых островах, где не сеют, не пашут , а в житницы собирают. Там нет ни труда, ни старости, ни болезней, там на полях не увидишь асфоделей, мальв, морского луку, волчцов, бобов и тому подобной дряни, но повсеместно глаза и обоняние твои ласкают молий, панацея Молий — растение, употреблявшееся древними как средство против колдовских чар. Панацея — мифическая трава, исцеляющая все болезни.
, непента, майоран, бессмертники, лотосы, розы, фиалки и гиацинты, достойные садов Адонисовых Адонис — прекрасный юноша, любимец Афродиты; бил растерзан вепрем во время охоты, а затем превращен богиней в цветок (греч. миф.). Сады Адониса — поговорка, обозначающая все непрочное, быстро преходящее, доставляющее лишь кратковременное удовольствие.
. Рожденная среди этих услад, не с плачем вступила я в жизнь, но ласково улыбнулась матери. Право, не завидую я вышнему Крониду , вскормленному козой Кронид — сын Крона, то есть Зевс. Крон, зная, что он будет свергнут одним из сыновей, проглатывал всех своих детей, как только они рождались. Младшего сына, Зевсa., мать его Рея родила в пещере на острове Крите и, спрятав от отца, поручила заботам нимф, которые вскормили его молоком божественной козы Амалфеи (греч. миф.).
, — ведь меня питали своими сосцами две прелестные нимфы — Метэ Метэ — Опьянение (греч.).
, рожденная Вакхом, и Апедия Апедия — Невоспитанность (греч.).
, дочь Пана.Обеих вы видите в толпе моих спутниц и наперсниц. А если вам угодно знать имена всех прочих, то — клянусь Гераклом! — я назову их не иначе, как по-гречески.
Глава IX Глупость говорит:
Вот эта, с горделиво поднятыми бровями, — Филавтия. Та, что улыбается одними глазами и плещет в ладоши, носит имя Колакии . Колакия — Лесть (греч.).
А эта, полусонная, словно дремлющая, зовется Летой . Лета — Забвение (греч.).
Эта, что сидит со сложенными руками, опершись на локти, — Мисопония Мисопония — Лень (греч.).
. Эта, увитая розами и опрысканная благовониями, — Гедонэ Гедопэ — Наслаждение (греч.).
. Эта, с беспокойно блуждающим взором, называется Анойя Анойя — Безумие (греч.).
Эта, с лоснящейся кожей и раскормленным телом, носит имя Трифэ Трифэ — Чревоугодие (греч.).
. Взгляните еще на этих двух богов, замешавшихся в девичий хоровод: одного из них зовут Комос , Комос — Разгул (греч.).
а другого — Негретос Гипнос Негретос Гипнос — Непробудный сон (греч.).
. С помощью этих верных слуг я подчиняю своей власти весь род людской, отдаю повеления самим императорам.
Глава Х Глупость говорит:
Теперь вы знаете, каков мой род, каково воспитание и какова свита. Дабы не подумал никто, будто я без должного права присвоила себе звание богини, внимайте, навострив уши, какими благами одаряю я богов и людей и как широко простирается моя божественная сила.Если не зря написал некто, что быть богом — значит помогать смертным, и ежели по заслугам допущены в верховное собрание богов те, кто ввел в употребление хлеб, вино и прочие полезные вещи, то почему бы и мне не именоваться альфой в алфавите богов, поскольку я щедрее всех?
Глава XI Глупость говорит:
Прежде всего — что может быть слаще и драгоценней самой жизни? Но кому обязаны вы возникновением ее, если не мне? Ведь не копье Паллады, дщери могучего отца , и не эгида тучегонителя Зевса Эгида — щит Зевса, сделанный из кожи выкормившей его козы Амалфеи (греч. миф.).
производят и умножают род людской. Воистину, сам отец богов и владыка людей, сотрясающий Олимп единым своим мановением, откладывает порою в сторонку трезубые свои молнии и обличье титана, столь страшное небожителям. Волей-неволей напяливает он, подобно актеру, чужую личину, когда овладевает им столь привычное для него желание делать детей. Стоики полагают, что они всего ближе к богам. Но дайте мне тройного, четверного, дайте, если угодно, тысячекратного стоика, — я докажу, что и ему придется Эразм говорит об этике стоицизма, философского учения, основанного древнегреческим философом Зеноном (IV—III вв. до н.э.) и получившего широкое распространение в Римской империи (Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий и др.). Стоики проповедовали отказ от радостей жизни и подчинение всех человеческих страстей и чувств разуму.
в подобном случае отложить в сторону если не бороду, знамя мудрости, общее, впрочем, с козлами, то свою хмурую важность и свои твердокаменные догматы, придется расправить морщины на лбу и покориться сладостному безумию. Утверждаю, что ко мне, лишь ко мне одной, должен будет взывать этот мудрец, ежели только возжелает стать отцом. Впрочем, почему бы мне, по обычаю моему, не изъясниться еще откровеннее? Скажите, пожалуйста, разве голова, лицо, грудь, рука, ухо или какая другая часть тела из тех, что слывут добропорядочными, производит на свет богов и людей? Нет, умножает род человеческий совсем иная часть, до того глупая, до того смешная, что и поименовать-то ее нельзя, не вызвав общего хохота. Таков, однако, источник, более священный, нежели числа Пифагоровы Но мысли древнегреческого философа Пифагора (VI в. до н.э.), в основе всего сущего лежит число.
, и из него все живущее получает свое начало. Скажите по совести, какой муж согласился бы надеть на себя узду брака, если бы, по обычаю мудрецов, предварительно взвесил все невыгоды супружеской жизни? Какая женщина допустила бы к себе мужа, если бы подумала и поразмыслила об опасностях и муках родов и о трудностях воспитания детей? Но если жизнью мы обязаны супружеству, а супружеством — моей служанке Анойе , то сами вы понимаете, в какой мере являетесь моими должниками. Далее, какая женщина, единожды попробовавшая рожать, согласилась бы повторить этот опыт, если б не божественная сила спутницы моей Леты? Не во гнев будь сказано Лукрецию, сама Венера не посмеет отрицать, что без моей чудесной помощи все ее могущество не имело бы ни силы, ни действия Тит Лукреций Кар (ок. 99 — 55 до н.э.) — знаменитый римский поэт и философ-материалист.
Его поэма «О природе вещей» начинается гимном Венере:
«Рода Энеева мать, людей и бессмертных услада,
О благая Венера!»
(Перевод Ф. Петровского.)
. Итак, только благодаря моей хмельной и веселой игре рождаются на свет и угрюмые философы, чье место в наши дни унаследовали так называемые монахи, и порфироносные государи, и благочестивые иереи, и трижды пречистые первосвященники, а за ними и весь этот рой поэтических богов, до того многочисленный, что самый Олимп, сколь он ни обширен, едва может вместить такую толпу.
Глава XII Глупость говорит:
Но мало того что во мне вы обрели рассадник и источник всяческой жизни: все, что есть в жизни приятного, — тоже мой дар, и я берусь вам это доказать. Чем была бы земная наша жизнь, и вообще стоило ли бы называть ее жизнью, если б лишена была наслаждений? Вы рукоплещете? Я так и знала, что никто из вас не настолько мудр или, лучше сказать, не настолько глуп, нет — именно не настолько мудр, чтобы не согласиться с моим мнением. Сами стоики отнюдь не отворачиваются от наслаждений. Лицемеря и клеймя наслаждение перед грубой толпой, они просто хотят отпугнуть других, чтобы самим вольготнее было наслаждаться. Но пусть ответят они мне ради Зевса: что останется в жизни, кроме печали, скуки, томления, несносных докук и тягот, если не примешать к ней малую толику наслаждения, иначе говоря, если не сдобрить ее глупостью? Ссылаюсь на свидетельство прославленного Софокла, который воздал мне следующую красноречивую хвалу:
Блаженна жизнь, пока живешь без дум . Слова из трагедии великого древнегреческого трагика Софокла (ок. 497 — 40й до н.э.) «Аянт Биченосец» (554).
Попытаемся, однако, рассмотреть этот предмет более обстоятельно.
Глава XIII Глупость говорит:
Прежде всего, кому не известно, что первые годы — самый приятный и веселый возраст в жизни человека? Детей любят, целуют, ласкают, даже враг-чужеземец готов прийти к ним на помощь. Чем объяснить это, если не тем, что мудрая природа окутала младенцев привлекательным покровом глупости, который, чаруя родителей и воспитателей, вознаграждает их за труды, а малюткам доставляет любовь и опеку, для них необходимые.За детством следует юность. Кому она не мила, кто к ней не благоволит, кто не стремится помочь ей, кто не протягивает ей дружелюбную руку? Но в чем, спрошу я, источник очарования юности, если не во мне? Чем меньше умничает мальчик по моей милости, тем приятнее он всем и каждому. Разве я лгу, утверждая, что люди, по мере того как они становятся старше и начинают умнеть благодаря собственному опыту и воспитанию, понемногу теряют свою привлекательность, проворство, красоту и силу? Чем более удаляется от меня человек, тем меньше остается ему жить, пока не наступит наконец тягостная старость , ненавистная не только другим, но и самой себе. Никто из смертных не вынес бы старости, если б я не сжалилась над несчастными и не поспешила бы на помощь. Подобно тому как у поэтов боги, видя, что человек готов расстаться С жизнью, стараются облегчить его участь посредством какой-нибудь метаморфозы, так и я, по мере возможности, возвращаю к детству тех, кто стоит уже на краю могилы. Недаром про дряхлеющих старцев говорят в народе, будто они впали во второе детство. Если кто спросит, каким способом произвожу я подобное превращение, то это не тайна. Я веду старцев к истоку Леты, берущей свое начало на Счастливых островах (лишь узким ручейком струится она затем вдоль Подземного царства), и там, испив влаги забвения, они понемногу смывают с души своей все заботы и набираются новых сил. О них говорят, будто выжили они из ума и несут вздор… Тем лучше! Это и означает, что они снова стали детьми. Быть ребенком и нести вздор — разве это не одно и то же? Разве не больше других веселится в этом возрасте тот, кто поглупее? Кому не мерзок и не кажется чудовищем мальчик с умом взрослого человека? Пословица недаром гласит:
Ненавижу я мальчишек, зрелых преждевременно.
И кто согласится водить знакомство со стариком, который, наряду с приобретенной за долгие годы опытностью, сохранил полностью силу духа и остроту ума? Лучше уж ему, право, стать дураком по моей милости. Это избавит его от тяжких забот, которые терзают мудреца. Благодаря мне он еще считается недурным собутыльником. Он не испытывает пресыщения жизнью, столь мучительного в более молодом возрасте. Когда он, по примеру старичка, выведенного Плавтом, пожелает вспомнить коротенькое словечко: люблю , он будет несчастнейшим из людей, ежели сохранил свой ум Эразм намекает на смену из комедии «Купец» (акт II, сц. 2) великого римского комедиографа Тита Макция Плавта (ок. 254 — 184 до н.э.).
. А между тем по моей милости он счастлив, приятен друзьям и может порою принять участие в веселой беседе. Из уст его, как у Гомерова Нестора, струится речь слаще меда, в то время как Ахилл изливает свою злобу в желчных словах Нестор — мудрый и красноречивый старец, старейший из ахейских царей, осаждавших Трою. Стремясь смягчить гнев спорящих Ахилла и Агамемнона Нестор
«…сладкоречивый восстал…
Речи из уст его вещих сладчайшие меда лилися».
(«Илиада», I, 248…249; перевод Н. Гнедича.)
. У того же Гомера старики беседуют, сидя на городской стене, и голоса их поэт сравнивает с шелестом, лилий «Илиада», III, 152.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Похвала глупости'
1 2 3