60 тысяч лет назад, когда Звездолет стартовал, его создатели тоже находились на пятой стадии. Затем они поднялись на следующую ступень, научившись властвовать над материей. Звездолет тут же спросили, существует ли категория номер семь Ответ гласил: «Да». Когда запросили подробности, зонд ответил, что не уполномочен давать описания высокоразвитых культур цивилизациям низших категорий. Тем дело и кончилось несмотря на множество изобретательных вопросов, составленных самыми выдающимися юристами Земли. Впрочем, Звездолет к этому времени мог с успехом вести диспут с любым земным философом. Отчасти в этом были виноваты ученые из Чикагского университета, которые тайком протранслировали ему всю «Сумму Теологии». В ответ Звездолет незамедлительно выдал обстоятельный анализ сочинения Фомы Аквинского убедительно показав, что смысла в этом произведении содержится весьма мало. В другом сообщении Звездолет провел ясную аналогию между вспышками религиозного фанатизма и такими событиями, как финал мирового футбольного чемпионата или выступления популярных вокально-инструментальных групп. Затем он сообщил, что поведение религиозного типа встречается лишь в трех из 15 известных культур первой категории, в 6 из 28 – второй, в 5 из 14, принадлежащих к третьей, в 2 из 10 – к четвертой и в З из 174 – пятой категории (большая статистика в последнем случае объяснялась тем что с цивилизациями этой категории возможна межзвездная радиосвязь). Но по-настоящему потрясло многих последнее сообщение Звездолета.
11 июня 2069 года, 06.84 по Гринвичу, сообщение 8964, серия 2.
Звездолет – Земле:
456 лет назад мне сообщили что загадка происхождения вселенной наконец решена. Для получения соответствующей информации вы должны непосредственно связаться с моей родиной. Перехожу на крейсерский режим прерываю связь. Прощайте.
По мнению многих, это заключительное и самое знаменитое из тысяч сообщений показывает, что Звездолет не лишен чувства юмора. Иначе вряд ли он отложил бы напоследок такую философскую бомбу. Но гораздо более вероятно, что это сообщение являлось частью тонко продуманного плана, рассчитанного на то, чтобы подтолкнуть человечество на нужный путь и подготовить его к прямому межзвездному разговору, который начнется 104 года спустя. Некоторые считали, что нельзя позволить Звездолету унести за пределы солнечной системы огромные запасы знаний и образцы техники, далеко опередившей земную. Хотя ни один существующий корабль не смог бы догнать Звездолет и вернуться на Землю, такой перехватчик нетрудно было построить. К счастью, победили более разумные соображения. Зонд-робот наверняка был снабжен надежными средствами защиты, включая способность к саморазрушению. Но самый веский аргумент состоял в том, что создатели Звездолета живут всего в 52 световых годах от Земли. Многие тысячелетия, прошедшие после старта Звездолета, их космическая техника, разумеется, не стояла на месте. Если поведение человечества им не понравится, то через каких-нибудь 200-300 лет они появятся сами... А их зонд не только оказал влияние практически на все области человеческой культуры, но и положил конец бесконечным религиозным спорам, которыми занимались вполне, казалось бы, разумные люди на протяжении многих веков.
Глава 15
Паракарма
Вошли два юных послушника. Один держал в руках поднос с рисом, фруктами и лепешками, другой – неизменный чайник. Среди блюд не было ни одного мясного. Яйца, насколько знал Морган, тоже находились под запретом. Впрочем, слово «запрет» здесь не подходит. Имеется точно регламентированный список допустимого, в котором радости жизни занимают одно из последних мест. Пробуя незнакомые блюда, Морган вопросительно взглянул на Маханаяке Тхеро. Тот покачал головой.
– Мы не едим до полудня. Утром мозг особенно ясен. В эти часы ничто постороннее не должно занимать наши помыслы.
Этого Морган не понимал. Для него пустой желудок всегда был обстоятельством, отвлекающим от работы. Наделенный природным здоровьем, он привык воспринимать тело и душу как нечто единое. Глаза Моргана невольно вернулись к изображению Будды. Вероятно, это была действительно статуя – ее постамент отбрасывал тень. Правда, сама голова могла быть все-таки лишь объемной проекцией... Но это было произведение искусства. Лицо Будды, как и лицо Моны Лизы, отражало чувства зрителя, в то же время властно направляя их. В его глазах зияла бездонность озер, в которых можно утратить душу или обрести вселенную. На губах змеилась улыбка, еще более загадочная, чем улыбка Джоконды. Да и улыбка ли это? Или только световой эффект? И вот она исчезла, уступив место выражению неземного покоя. Морган не мог оторвать взгляд от этого гипнотического лица...
– Думаю, вы не откажетесь от маленького сувенира, – сказал Маханаяке Тхеро.
Морган взял протянутый ему листок. Это был кусок старинного пергамента, покрытый замысловатыми завитушками, в которых Морган узнал тапробанскую письменность.
– Благодарю вас, – сказал он. – Что это такое?
– Копия соглашения между царем Равиндрой и Маха Санха. Оно было подписано в восемьсот пятьдесят четвертом году по вашему летосчислению. Документ утверждает право монастыря на вечное владение храмовыми землями. Права, зафиксированные в этом документе, признавали даже иноземные захватчики.
– Но, по-моему, в соглашении восемьсот пятьдесят четвертого года говорится только о землях в пределах храма, четко обозначенных монастырскими стенами. У вас нет прав на земли, лежащие вне храма.
– Но есть права. Общие для всех владельцев собственности. Если соседи причиняют нам неудобства, мы можем апеллировать к судебным инстанциям. Подобный прецедент уже имел место.
– Знаю. В связи со строительством канатной дороги.
На губах Маханаяке Тхеро появилась улыбка.
– Вы, я вижу, хорошо подготовились. Действительно, у нас были серьезные возражения. – Он сделал паузу, потом добавил:
– Было много сложностей, но мы, как выяснилось, вполне можем сосуществовать. Туристы удовлетворяются видовой площадкой, а настоящих паломников мы всегда рады принять на вершине горы.
– Может, стоит поступить так же? Несколько сот метров для нас ничего не решают. Мы не будем трогать вершину. Просто вырубим в скале еще одну площадку...
Под пристальными взглядами монахов Морган чувствовал себя неуютно. Он не сомневался, что они прекрасно понимают нелепость этой идеи, но он должен был ее выдвинуть – хотя бы из дипломатических соображений.
– Ваш юмор очень своеобразен, доктор Морган, – прервал наконец молчание Маханаяке Тхеро. – Что останется от духа священной горы, если установить здесь вашу чудовищную конструкцию? Что останется от одиночества, к которому мы стремимся вот уже три тысячи лет? Неужели вы думаете, что мы предадим миллионы верующих, стремящихся к этому священному месту?
– Я разделяю ваши чувства, – сказал Морган. – Мы сделаем все возможное, чтобы не причинять вам неудобств. Если убрать основание лифта под землю, общий вид горы совершенно не пострадает. Даже знаменитая тень Шри Канды... Маханаяке Тхеро посмотрел на своего секретаря. Тот бросил пристальный взгляд на Моргана.
– А как насчет шума?
«Он прав, – подумал Морган. – Поднимающиеся грузы будут покидать шахту со скоростью в сотни километров в час. Чем больше начальная скорость, тем меньше напряжения в несущих конструкциях. Перегрузки будут невелики, однако скорость выхода капсул приблизится к звуковой».
Вслух он сказал:
– Конечно, шум будет, но гораздо меньше, чем рядом с крупным аэродромом.
– Это весьма утешительно, – сказал Маханаяке Тхеро, по-прежнему непроницаемый. Но молодой монах даже не старался скрыть гнева.
– Думаете, нам мало грохота от входа космических кораблей в атмосферу?
Теперь вы собираетесь генерировать ударные волны прямо у наших стен!
– Основную энергию звуковых волн поглотит сама башня, – веско заявил Морган. – А когда космические корабли перестанут летать, на горе станет даже спокойнее.
– Ясно. Вместо редких сотрясений наш слух будет услаждаться непрерывным ревом.
Оставалось переменить тему. Морган попытался осторожно ступить на зыбкую религиозную почву.
– Не находите ли вы, что у нас похожие цели? – спросил он. – Моя башня – это продолжение вашей лестницы. Просто я хочу дотянуть ее до самого неба.
Преподобный Паракарма даже онемел от такого кощунства. Его выручил Маханаяке Тхеро.
– Любопытная концепция, – сказал он бесстрастно. – Но наша философия отрицает загробную жизнь. Спасение надо искать в этом мире. Вы знаете историю Вавилонской башни?
– Смутно.
– Советую перечитать Ветхий завет. Там речь тоже идет о попытке построить сооружение, позволяющее взобраться на небо. Но ничего не получилось – люди не понимали друг друга, так как говорили на разных языках.
– Эта трудность, пожалуй, нам не грозит, – сказал Морган.
Но они действительно говорили на разных языках. Как и при переговорах человечества со Звездолетом, между собеседниками лежало сейчас море непонимания, которое, возможно, никогда не удастся преодолеть.
– А вдруг башня рухнет?...
Морган пристально посмотрел в глаза преподобному Паракарме.
– Не рухнет, – сказал он с убежденностью человека, чье творение соединило два континента.
Но Морган отлично знал, что в таких вопросах нельзя быть абсолютно уверенным. Знал это и неумолимый Паракарма.
Глава 16
Золотые бабочки
Солнце ярко светило, дорога петляла среди сказочно красивых ландшафтов. Несмотря на это, Морган крепко уснул вскоре после того, как автомобиль тронулся. Из забытья его вывел внезапный толчок – машина со скрежетом затормозила, и в грудь Моргана врезался ремень безопасности. Он не сразу сообразил, где находится. Неужели это продолжение сна? Ветерок, врывавшийся в полуоткрытое окно, был влажным и теплым, как из турецкой бани, а вокруг машины бушевала метель. Морган протер глаза – и открыл их навстречу чуду. Никогда прежде он не видел золотого снега.
Ехать дальше было нельзя. Гигантская стая бабочек плотной тучей летела к востоку. Некоторые проникли в салон, другие облепили ветровое стекло. Шофер, разразившись изысканным тапробанским ругательством, полез из машины. Когда он очистил стекло, стая заметно поредела, и лишь одинокие отставшие насекомые порхали в воздухе над дорогой.
– Вы слышали легенду? – спросил шофер, когда автомобиль тронулся.
– Нет, – буркнул Морган. Легенда его не интересовала. Он мечтал об одном – поскорее снова уснуть.
– Легенду о золотых бабочках. Это души воинов Калидасы, погибших в битве за Яккагалу.
Морган хмыкнул, надеясь, что шофер поймет намек. Но тот безжалостно продолжал:
– Каждый год они устремляются к Шри Канде, погибая на нижних склонах.
Иногда они достигают середины канатной дороги, но дальше не залетают, к счастью, для храма. Ведь если они доберутся до вершины, значит, победил Калидаса, и тогда монахам придется уйти. Так гласит пророчество, высеченное на каменной плите, хранящейся в Ранапурском музее. Хотите посмотреть?
– Как-нибудь в другой раз, – поспешно ответил Морган, откидываясь в мягком сиденье. Но заснуть удалось не скоро – перед глазами еще долго маячила картина, нарисованная шофером.
Глава 17
Танцующий мост
Кабинет Моргана, где он проводил в среднем десять дней в месяц, находился в отделе «Суша» на шестом этаже огромного здания ВСК в Найроби. Этажом ниже располагался отдел «Море», а выше – администрация, то есть президент Коллинз со своей свитой. Верхний этаж архитектор, отдавая дань наивной символике, отвел под отдел «Космос». На крыше размещалась обсерватория с небольшим телескопом, который, впрочем, никогда не использовался по прямому назначению. Излюбленной мишенью сотрудников были окна отеля «Три планеты», находящегося всего в километре от здания корпорации. Телескоп позволял наблюдать весьма своеобразные формы жизни, причем самой интимной.
Поскольку Морган, будучи в отъезде, поддерживал постоянную связь с обоими секретарями (один из которых был роботом), он не ждал никаких сюрпризов по возвращении. Даже по нормам минувших веков отдел был сравнительно небольшим учреждением. Под руководством Моргана работало меньше трехсот человек, но компьютеры позволяли им производить такой объем вычислений, с которым без помощи ЭВМ не справилось бы все население земного шара.
– Как дела? – спросил Уоррен Кингсли, заместитель и давний друг Моргана, когда они остались вдвоем.
– Неважно. До сих пор не могу поверить, что нам мешает эта нелепость.
Что говорят юристы?
– Все зависит от решения Международного суда. Если суд признает, что проект необходим обществу, монахам придется потесниться... В противном случае ситуация осложняется. Может, устроить им небольшое землетрясение? Членство Моргана в Совете Тектоники служило предметом вечных шуток. Тектоники так и не нашли (к счастью для человечества) способа управлять землетрясениями. Впрочем, они никогда и не ставили такую задачу. Люди научились лишь надежно предсказывать землетрясений и слегка снижать их разрушительную силу.
– Я обдумаю ваше предложение, – сказал Морган. – А как насчет главного?
– Смотрите сами.
В комнате погас свет. Над ковром повис земной шар, покрытый сеткой координат. От него примерно на высоту человеческого роста вверх шла светящаяся нить орбитальной башни. Ряды букв и цифр возникали прямо в воздухе – скорости, ускорения, массы...
– Скорость воспроизведения в пятьсот раз больше нормальной. Начали.
Невидимая сила отклоняла светящуюся нить от вертикали. Возмущение распространялось вверх, моделируя с помощью компьютера продвижение груза в гравитационном поле Земли.
– Величина смещения? – спросил Морган.
– Около двухсот метров. Дойдет до трехсот, прежде чем...
Нить оборвалась. Ленивым замедленным движением, имитировавшим скорости в тысячи километров в час, обе части перерезанной надвое башни отдалялись друг от друга – одна склонялась к Земле, вторая, вращаясь, устремилась в космос... Но воображаемую катастрофу, порожденную мозгом компьютера, уже заслонила реальная картина, преследовавшая Моргана многие годы. Эту документальную ленту двухвековой давности он смотрел минимум 50 раз, а некоторые фрагменты изучал кадр за кадром, пока не запомнил мельчайших подробностей. Сюжет фильма обошелся штату Вашингтон в рекордную для мирного времени сумму – за каждой минутой съемок скрывались миллионы долларов, Бесстрастный объектив запечатлел изящный (чересчур изящный!) мост, переброшенный через каньон, и одинокий автомобиль, остановленный на полпути испуганным водителем. Неудивительно – с мостом происходило нечто неслыханное во всей истории техники..
Казалось невероятным, что тысячи тонн металла способны на такое: со стороны мост казался не стальным, а резиновым. Длинные, медленные волны высотой несколько метров бежали по массивной конструкции, делая ее похожей на разъяренную змею. Дувший вдоль каньона ветер нес в себе неслышимые колебания, возбуждавшие резонансную частоту сооружения. Вибрация постепенно усиливалась на протяжении нескольких часов, но никто не подозревал, к чему она приведет. А сейчас приближался финал, который вполне могли бы предвидеть незадачливые конструкторы.
Внезапно несущие тросы лопнули, ударив смертоносными бичами. Дорога рухнула в бездну, обломки сооружения, вращаясь, полетели в разные стороны. Даже при нормальной скорости пленки катастрофа выглядела как при замедленном воспроизведении, масштабы происходящего не с чем было сравнить. На деле все продолжалось пять секунд, по истечении этого времени мост через Такомское ущелье занял свое поучительное место в истории техники. Фотография последних моментов его жизни два века спустя висела в кабинете Моргана, снабженная надписью: «Одно из наших наименее удачных свершений». Для Моргана это была не шутка, а постоянное напоминание о том, что неожиданность может подстерегать всюду. Когда проектировали Гибралтарский Мост, он тщательно проштудировал классическую работу Кармана о Такомской катастрофе. И урок пошел не впустую – даже при самых сильных ураганах, приходивших с Атлантики, серьезных проблем, связанных с вибрацией, не возникало, хотя дорожное полотно и смещалось на сто метров вбок – в строгом соответствии с расчетами.
Однако проектирование космического лифта было настолько дерзким прыжком в неведомое, что избежать неприятных сюрпризов было почти невозможно. Рассчитать давление ветра на его нижнюю часть не составляло труда, но следовало принимать во внимание и вибрацию, возникающую из-за движения грузов и даже под воздействием приливных сил от Солнца и Луны. При так называемом «анализе на худший случай» все эти факторы – плюс случайные землетрясения – необходимо учитывать не только порознь, но и одновременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
11 июня 2069 года, 06.84 по Гринвичу, сообщение 8964, серия 2.
Звездолет – Земле:
456 лет назад мне сообщили что загадка происхождения вселенной наконец решена. Для получения соответствующей информации вы должны непосредственно связаться с моей родиной. Перехожу на крейсерский режим прерываю связь. Прощайте.
По мнению многих, это заключительное и самое знаменитое из тысяч сообщений показывает, что Звездолет не лишен чувства юмора. Иначе вряд ли он отложил бы напоследок такую философскую бомбу. Но гораздо более вероятно, что это сообщение являлось частью тонко продуманного плана, рассчитанного на то, чтобы подтолкнуть человечество на нужный путь и подготовить его к прямому межзвездному разговору, который начнется 104 года спустя. Некоторые считали, что нельзя позволить Звездолету унести за пределы солнечной системы огромные запасы знаний и образцы техники, далеко опередившей земную. Хотя ни один существующий корабль не смог бы догнать Звездолет и вернуться на Землю, такой перехватчик нетрудно было построить. К счастью, победили более разумные соображения. Зонд-робот наверняка был снабжен надежными средствами защиты, включая способность к саморазрушению. Но самый веский аргумент состоял в том, что создатели Звездолета живут всего в 52 световых годах от Земли. Многие тысячелетия, прошедшие после старта Звездолета, их космическая техника, разумеется, не стояла на месте. Если поведение человечества им не понравится, то через каких-нибудь 200-300 лет они появятся сами... А их зонд не только оказал влияние практически на все области человеческой культуры, но и положил конец бесконечным религиозным спорам, которыми занимались вполне, казалось бы, разумные люди на протяжении многих веков.
Глава 15
Паракарма
Вошли два юных послушника. Один держал в руках поднос с рисом, фруктами и лепешками, другой – неизменный чайник. Среди блюд не было ни одного мясного. Яйца, насколько знал Морган, тоже находились под запретом. Впрочем, слово «запрет» здесь не подходит. Имеется точно регламентированный список допустимого, в котором радости жизни занимают одно из последних мест. Пробуя незнакомые блюда, Морган вопросительно взглянул на Маханаяке Тхеро. Тот покачал головой.
– Мы не едим до полудня. Утром мозг особенно ясен. В эти часы ничто постороннее не должно занимать наши помыслы.
Этого Морган не понимал. Для него пустой желудок всегда был обстоятельством, отвлекающим от работы. Наделенный природным здоровьем, он привык воспринимать тело и душу как нечто единое. Глаза Моргана невольно вернулись к изображению Будды. Вероятно, это была действительно статуя – ее постамент отбрасывал тень. Правда, сама голова могла быть все-таки лишь объемной проекцией... Но это было произведение искусства. Лицо Будды, как и лицо Моны Лизы, отражало чувства зрителя, в то же время властно направляя их. В его глазах зияла бездонность озер, в которых можно утратить душу или обрести вселенную. На губах змеилась улыбка, еще более загадочная, чем улыбка Джоконды. Да и улыбка ли это? Или только световой эффект? И вот она исчезла, уступив место выражению неземного покоя. Морган не мог оторвать взгляд от этого гипнотического лица...
– Думаю, вы не откажетесь от маленького сувенира, – сказал Маханаяке Тхеро.
Морган взял протянутый ему листок. Это был кусок старинного пергамента, покрытый замысловатыми завитушками, в которых Морган узнал тапробанскую письменность.
– Благодарю вас, – сказал он. – Что это такое?
– Копия соглашения между царем Равиндрой и Маха Санха. Оно было подписано в восемьсот пятьдесят четвертом году по вашему летосчислению. Документ утверждает право монастыря на вечное владение храмовыми землями. Права, зафиксированные в этом документе, признавали даже иноземные захватчики.
– Но, по-моему, в соглашении восемьсот пятьдесят четвертого года говорится только о землях в пределах храма, четко обозначенных монастырскими стенами. У вас нет прав на земли, лежащие вне храма.
– Но есть права. Общие для всех владельцев собственности. Если соседи причиняют нам неудобства, мы можем апеллировать к судебным инстанциям. Подобный прецедент уже имел место.
– Знаю. В связи со строительством канатной дороги.
На губах Маханаяке Тхеро появилась улыбка.
– Вы, я вижу, хорошо подготовились. Действительно, у нас были серьезные возражения. – Он сделал паузу, потом добавил:
– Было много сложностей, но мы, как выяснилось, вполне можем сосуществовать. Туристы удовлетворяются видовой площадкой, а настоящих паломников мы всегда рады принять на вершине горы.
– Может, стоит поступить так же? Несколько сот метров для нас ничего не решают. Мы не будем трогать вершину. Просто вырубим в скале еще одну площадку...
Под пристальными взглядами монахов Морган чувствовал себя неуютно. Он не сомневался, что они прекрасно понимают нелепость этой идеи, но он должен был ее выдвинуть – хотя бы из дипломатических соображений.
– Ваш юмор очень своеобразен, доктор Морган, – прервал наконец молчание Маханаяке Тхеро. – Что останется от духа священной горы, если установить здесь вашу чудовищную конструкцию? Что останется от одиночества, к которому мы стремимся вот уже три тысячи лет? Неужели вы думаете, что мы предадим миллионы верующих, стремящихся к этому священному месту?
– Я разделяю ваши чувства, – сказал Морган. – Мы сделаем все возможное, чтобы не причинять вам неудобств. Если убрать основание лифта под землю, общий вид горы совершенно не пострадает. Даже знаменитая тень Шри Канды... Маханаяке Тхеро посмотрел на своего секретаря. Тот бросил пристальный взгляд на Моргана.
– А как насчет шума?
«Он прав, – подумал Морган. – Поднимающиеся грузы будут покидать шахту со скоростью в сотни километров в час. Чем больше начальная скорость, тем меньше напряжения в несущих конструкциях. Перегрузки будут невелики, однако скорость выхода капсул приблизится к звуковой».
Вслух он сказал:
– Конечно, шум будет, но гораздо меньше, чем рядом с крупным аэродромом.
– Это весьма утешительно, – сказал Маханаяке Тхеро, по-прежнему непроницаемый. Но молодой монах даже не старался скрыть гнева.
– Думаете, нам мало грохота от входа космических кораблей в атмосферу?
Теперь вы собираетесь генерировать ударные волны прямо у наших стен!
– Основную энергию звуковых волн поглотит сама башня, – веско заявил Морган. – А когда космические корабли перестанут летать, на горе станет даже спокойнее.
– Ясно. Вместо редких сотрясений наш слух будет услаждаться непрерывным ревом.
Оставалось переменить тему. Морган попытался осторожно ступить на зыбкую религиозную почву.
– Не находите ли вы, что у нас похожие цели? – спросил он. – Моя башня – это продолжение вашей лестницы. Просто я хочу дотянуть ее до самого неба.
Преподобный Паракарма даже онемел от такого кощунства. Его выручил Маханаяке Тхеро.
– Любопытная концепция, – сказал он бесстрастно. – Но наша философия отрицает загробную жизнь. Спасение надо искать в этом мире. Вы знаете историю Вавилонской башни?
– Смутно.
– Советую перечитать Ветхий завет. Там речь тоже идет о попытке построить сооружение, позволяющее взобраться на небо. Но ничего не получилось – люди не понимали друг друга, так как говорили на разных языках.
– Эта трудность, пожалуй, нам не грозит, – сказал Морган.
Но они действительно говорили на разных языках. Как и при переговорах человечества со Звездолетом, между собеседниками лежало сейчас море непонимания, которое, возможно, никогда не удастся преодолеть.
– А вдруг башня рухнет?...
Морган пристально посмотрел в глаза преподобному Паракарме.
– Не рухнет, – сказал он с убежденностью человека, чье творение соединило два континента.
Но Морган отлично знал, что в таких вопросах нельзя быть абсолютно уверенным. Знал это и неумолимый Паракарма.
Глава 16
Золотые бабочки
Солнце ярко светило, дорога петляла среди сказочно красивых ландшафтов. Несмотря на это, Морган крепко уснул вскоре после того, как автомобиль тронулся. Из забытья его вывел внезапный толчок – машина со скрежетом затормозила, и в грудь Моргана врезался ремень безопасности. Он не сразу сообразил, где находится. Неужели это продолжение сна? Ветерок, врывавшийся в полуоткрытое окно, был влажным и теплым, как из турецкой бани, а вокруг машины бушевала метель. Морган протер глаза – и открыл их навстречу чуду. Никогда прежде он не видел золотого снега.
Ехать дальше было нельзя. Гигантская стая бабочек плотной тучей летела к востоку. Некоторые проникли в салон, другие облепили ветровое стекло. Шофер, разразившись изысканным тапробанским ругательством, полез из машины. Когда он очистил стекло, стая заметно поредела, и лишь одинокие отставшие насекомые порхали в воздухе над дорогой.
– Вы слышали легенду? – спросил шофер, когда автомобиль тронулся.
– Нет, – буркнул Морган. Легенда его не интересовала. Он мечтал об одном – поскорее снова уснуть.
– Легенду о золотых бабочках. Это души воинов Калидасы, погибших в битве за Яккагалу.
Морган хмыкнул, надеясь, что шофер поймет намек. Но тот безжалостно продолжал:
– Каждый год они устремляются к Шри Канде, погибая на нижних склонах.
Иногда они достигают середины канатной дороги, но дальше не залетают, к счастью, для храма. Ведь если они доберутся до вершины, значит, победил Калидаса, и тогда монахам придется уйти. Так гласит пророчество, высеченное на каменной плите, хранящейся в Ранапурском музее. Хотите посмотреть?
– Как-нибудь в другой раз, – поспешно ответил Морган, откидываясь в мягком сиденье. Но заснуть удалось не скоро – перед глазами еще долго маячила картина, нарисованная шофером.
Глава 17
Танцующий мост
Кабинет Моргана, где он проводил в среднем десять дней в месяц, находился в отделе «Суша» на шестом этаже огромного здания ВСК в Найроби. Этажом ниже располагался отдел «Море», а выше – администрация, то есть президент Коллинз со своей свитой. Верхний этаж архитектор, отдавая дань наивной символике, отвел под отдел «Космос». На крыше размещалась обсерватория с небольшим телескопом, который, впрочем, никогда не использовался по прямому назначению. Излюбленной мишенью сотрудников были окна отеля «Три планеты», находящегося всего в километре от здания корпорации. Телескоп позволял наблюдать весьма своеобразные формы жизни, причем самой интимной.
Поскольку Морган, будучи в отъезде, поддерживал постоянную связь с обоими секретарями (один из которых был роботом), он не ждал никаких сюрпризов по возвращении. Даже по нормам минувших веков отдел был сравнительно небольшим учреждением. Под руководством Моргана работало меньше трехсот человек, но компьютеры позволяли им производить такой объем вычислений, с которым без помощи ЭВМ не справилось бы все население земного шара.
– Как дела? – спросил Уоррен Кингсли, заместитель и давний друг Моргана, когда они остались вдвоем.
– Неважно. До сих пор не могу поверить, что нам мешает эта нелепость.
Что говорят юристы?
– Все зависит от решения Международного суда. Если суд признает, что проект необходим обществу, монахам придется потесниться... В противном случае ситуация осложняется. Может, устроить им небольшое землетрясение? Членство Моргана в Совете Тектоники служило предметом вечных шуток. Тектоники так и не нашли (к счастью для человечества) способа управлять землетрясениями. Впрочем, они никогда и не ставили такую задачу. Люди научились лишь надежно предсказывать землетрясений и слегка снижать их разрушительную силу.
– Я обдумаю ваше предложение, – сказал Морган. – А как насчет главного?
– Смотрите сами.
В комнате погас свет. Над ковром повис земной шар, покрытый сеткой координат. От него примерно на высоту человеческого роста вверх шла светящаяся нить орбитальной башни. Ряды букв и цифр возникали прямо в воздухе – скорости, ускорения, массы...
– Скорость воспроизведения в пятьсот раз больше нормальной. Начали.
Невидимая сила отклоняла светящуюся нить от вертикали. Возмущение распространялось вверх, моделируя с помощью компьютера продвижение груза в гравитационном поле Земли.
– Величина смещения? – спросил Морган.
– Около двухсот метров. Дойдет до трехсот, прежде чем...
Нить оборвалась. Ленивым замедленным движением, имитировавшим скорости в тысячи километров в час, обе части перерезанной надвое башни отдалялись друг от друга – одна склонялась к Земле, вторая, вращаясь, устремилась в космос... Но воображаемую катастрофу, порожденную мозгом компьютера, уже заслонила реальная картина, преследовавшая Моргана многие годы. Эту документальную ленту двухвековой давности он смотрел минимум 50 раз, а некоторые фрагменты изучал кадр за кадром, пока не запомнил мельчайших подробностей. Сюжет фильма обошелся штату Вашингтон в рекордную для мирного времени сумму – за каждой минутой съемок скрывались миллионы долларов, Бесстрастный объектив запечатлел изящный (чересчур изящный!) мост, переброшенный через каньон, и одинокий автомобиль, остановленный на полпути испуганным водителем. Неудивительно – с мостом происходило нечто неслыханное во всей истории техники..
Казалось невероятным, что тысячи тонн металла способны на такое: со стороны мост казался не стальным, а резиновым. Длинные, медленные волны высотой несколько метров бежали по массивной конструкции, делая ее похожей на разъяренную змею. Дувший вдоль каньона ветер нес в себе неслышимые колебания, возбуждавшие резонансную частоту сооружения. Вибрация постепенно усиливалась на протяжении нескольких часов, но никто не подозревал, к чему она приведет. А сейчас приближался финал, который вполне могли бы предвидеть незадачливые конструкторы.
Внезапно несущие тросы лопнули, ударив смертоносными бичами. Дорога рухнула в бездну, обломки сооружения, вращаясь, полетели в разные стороны. Даже при нормальной скорости пленки катастрофа выглядела как при замедленном воспроизведении, масштабы происходящего не с чем было сравнить. На деле все продолжалось пять секунд, по истечении этого времени мост через Такомское ущелье занял свое поучительное место в истории техники. Фотография последних моментов его жизни два века спустя висела в кабинете Моргана, снабженная надписью: «Одно из наших наименее удачных свершений». Для Моргана это была не шутка, а постоянное напоминание о том, что неожиданность может подстерегать всюду. Когда проектировали Гибралтарский Мост, он тщательно проштудировал классическую работу Кармана о Такомской катастрофе. И урок пошел не впустую – даже при самых сильных ураганах, приходивших с Атлантики, серьезных проблем, связанных с вибрацией, не возникало, хотя дорожное полотно и смещалось на сто метров вбок – в строгом соответствии с расчетами.
Однако проектирование космического лифта было настолько дерзким прыжком в неведомое, что избежать неприятных сюрпризов было почти невозможно. Рассчитать давление ветра на его нижнюю часть не составляло труда, но следовало принимать во внимание и вибрацию, возникающую из-за движения грузов и даже под воздействием приливных сил от Солнца и Луны. При так называемом «анализе на худший случай» все эти факторы – плюс случайные землетрясения – необходимо учитывать не только порознь, но и одновременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18