Андрей повернулся к приблизившимся охотникам, его карабин лежал на сгибе левого локтя — чуть-чуть наклоняем, и вражеский правофланговый попадает в прицел. Правую руку он поднял ладонью вперед. Шестеро подошли, остановившись метрах в пяти. И Андрей с очень большим трудом, чего о Яне сказать было нельзя, подавил вскрик. Отвести глаза. Андрей сжал зубы, заставляя себя смотреть не отворачиваясь. Смотреть.— Приветствуем вас на нашей земле, — сказал высокий, что шел с приподнятыми пустыми руками. И от того вдвойне стало страшнее слышать родную русскую речь от этого, казалось, чужого существа. Высокий улыбнулся понимающе, чуть грустно, всем своим видом давая понять, что все знает и видит, а оттого сильнее. Сколько раз в жизни он проходил через подобное? — Кто вы такие и зачем свернули в резервацию? Вы же знали, что найдете тут.Он слегка наклонился вперед, приподнимая брови, и Андрей внезапно ощутил себя школьником, перед проницательным и внимательным взглядом этих светлых глаз. Длинный выпрямился, ожидая ответа, и словно невзначай повернулся, позволяя рассмотреть свою шею слева, практически сразу без перехода и недостающей скулы переходящую в голову, и два уха, одно под другим, прикрытые редкой метелкой жидких волос.Андрей молчал. Он предполагал, что может столкнуться с подобным, но когда это произошло, не выдержал. Быстро, беспорядочно, жадно он всматривался в окружавшие его лица. Обезображенные, перекошенные, нечеловеческие. Яна за плечом застонала, и Андрей понял, что она отвернулась — напади мутанты сейчас, придется драться одному. Но они не нападали, спокойно выдерживая взгляды. Стояли, словно позировали, подавляя одним видом.Двойной нос, складки на щеке словно старый полиэтилен, а вот у этого нет левого глаза, просто натянутая через глазницу кожа. Покрытые волдырями щеки, длинные нечеловеческие уши, перекошенные рты. Лишь у одного — низкого широкоплечего крепыша с руками гориллы почти до земли, было более или менее человеческое лицо, лишь необычно высокий лоб и крохотные, широко посаженные глаза. Цветные зрачки — красные и зелено-желтые, лысые и полысевшие головы, странные наросты на лбах, выпирающие кадыки.И тела. Сгорбленные, кривые и непропорциональные или, наоборот, как у старшего, неестественно прямые. Нет левой руки, вместо нее подергивается странный, замотанный тряпкой обрубок. Нога с двумя коленами, четыре пальца, шесть. Серая землистая кожа, язвы и рубцы, тонкие бесцветные губы. Вещевые мешки, специально перекроенная, по большей части самотканая одежда, ножи. Длинный улыбнулся, снова наклоняясь к Андрею.— Вы говорите по-русски? — спокойно, но чуть резковато спросил он.Андрей кивнул, встретился с ним взглядом. Удержал.— Говорим...— Хорошо! — бодро воскликнул старший. Остальные угрюмо молчали, не отводя от пришельцев взглядов. — Тогда я повторю вопрос. Кто вы и что здесь делаете? Это наша земля.Что им ответить? Сказать, что он государственный служащий? И быть разорванным на куски?! Андрей облизнул губы, вновь осмотрел всех шестерых.— Мы бежим, — сказал он, напряженно ожидая реакции. Длинный наклонил голову, рассчитывая на продолжение, потер уродливое ухо.— И от кого? — не выдержал он наконец. — От кого бежите, чтобы осмелиться вступить на нашу землю? Или вы не видели знак?Гориллоподобный хмыкнул, остальные молчали, сверля Андрея взглядами. Яна за его плечом наконец взяла себя в руки и собралась, вновь готовая к бою. Полицейский пожал плечами и ответил:— От армейских. — Обреченный стон Яны слился с возмущенным гулом разом оживших охотников. Мутанты зашевелились, бросая друг другу многозначительные взгляды, а длинный нахмурился, пожевывая губу так, что кожа на левой половине лица натянулась, как барабан.— Вы мародеры? — спросил он, и в его голосе зазвучал металл.— Нет, — так же просто ответил Андрей, не переставая отслеживать реакцию охотников.— Воры? Грабители? Сталкеры?— Нет. — Охотники зашумели еще громче, и длинному пришлось поднять руку, призывая к молчанию. — Мы не грабители, не воры и не мародеры. Мы не дезертиры, не преступники и не контрабандисты.— Вы не воры и не мародеры, — задумчиво повторил длинный, удерживая взгляд Андрея своим, — но бежите от солдат? Почему? Так быстро, что решились пройти через наши земли? Кто вы?— А кто вы?! — неожиданно спросил Андрей, не обращая внимания на приглушенные проклятия Яны. — Я вас не знаю и должен оправдываться? Не намерен.Охотники загудели в голос, а ствол правого арбалета опасно наклонился. Длинный обернулся к своим, что-то вполголоса сказал. Это помогло, и он снова повернулся к людям.— Ты из Города, — спросил-подтвердил он, — я угадал? — Он покивал, усмехнулся. — Там о нас знают немногие, это правда. Зачем? Ты же теперь и сам видишь, что о нас даже думать неприятно.— Я этого не говорил, — с вызовом в голосе сказал Андрей.Тишина. Ожидание. Напряжение.— Тебе не обмануть меня, человек из Города, — снова усмехнулся старший, — но слышать это от такого, как ты, похвально! Ты мне нравишься, увидевший подобных нам в первый раз.— Вы мутанты? — прямо спросил Андрей и едва не вскинул карабин, пораженный возмущенной реакцией мутантов.Старший сжал руки в кулаки и шагнул вперед, прошипев:— Никогда более не используй этого слова, человек из Города, если хочешь остаться цел!Андрей не отвел взгляда, кивнул, с облегчением видя, как расслабляется длинный.— Я не знал.— Измененные. Так мы называем себя, человек из Города. И это наша земля, мы живем тут давно, и это наш дом. Это ты, должно быть, понял и сам.— Забавно, — сказал Андрей, глядя в сторону, — в течение одних только суток я от двух совершенно разных человек слышу одно и то же...— О чем ты?— Один капитан тоже сказал мне, что это его земля. От него я убежал. Что будем делать с вами?На поляну снова опустилась тишина, нарушаемая лишь громким неровным дыханием Яны, определенно не одобрявшей затеянную с мутантами игру. Старший долго молчал, прежде чем вновь спросить:— Как звали этого человека?— Шелест, и вы это знаете.Длинный кивнул, устало и тяжело:— Мы знаем этого человека. — Умолк на секунду, а затем поднял лицо. — Меня зовут Антон. Антон Белохвостов, и я старший в резервации.Андрей дернул, не обращая внимания на приготовившихся к броску мутантов, с правой руки перчатку и протянул Белохвостову руку:— Андрей.Мутант долго смотрел на протянутую ему ладонь. Долго, с недоверием, напряженно, оценивающе, не веря. Яна за спиной материлась, утверждая, что больше спать они вместе не будут. Затем Антон протянул свою ладонь, и они пожали руки.— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, Андрей, на какой бы храбрый поступок ты ни пошел, но не бойся, это не заразно. Мы генетические мутанты, отбросы Города, отфильтрованные роддомами и спецкомиссиями, и среди нас очень мало зараженных или прибывших из «жарких» мест.Он еще раз кивнул, отпустил руку Андрея и отвел свою в сторону, указывая на лес:— Куда бы вы ни бежали, Андрей, можете пройти через нашу землю. Я не знаю о тебе ничего, кроме того, что наш враг стал твоим. Может быть, ты преступник, может быть, даже охотник на таких, как мы, но если ты сказал правду про Шелеста — путь тебе открыт. Не часто встретишь, даже бандита, человека, так отнесшегося к Измененным.— Это он от незнания... — еле слышно сквозь зубы сплюнула Яна.Андрей легко усмехнулся и кивнул Антону в ответ:— За нами идет погоня. Солдаты, возможно, их ведет специально подготовленный боец — киберноид...— Я знаю, кто такие киберноиды. — Антон усмехнулся. — Мы не умственно отсталые, Андрей, мы изменены физически...Андрей почувствовал, как в лицо ударила краска.— Ну... я хотел сказать, что... в общем, возможно, они пойдут следом через ваши земли... мы хотели...— На это вы и рассчитывали, да? — прервал его Антон. — Воспользоваться местностью, так сказать.Андрею ничего не оставалось, как пожать плечами и кивнуть.— Мы сами разберемся с военными на наших землях, — спокойно сказал Антон, и охотники опять загудели. — Ты и твоя подруга можете идти дальше. Ваш путь на север? Через несколько километров на север наша территория кончается, но не сворачивайте — чужих на этих землях не любят, уходите поскорее. Это не вражда, просто я констатирую факт. Я был рад узнать, что в Городе остались настоящие люди.Они развернулись, уже собираясь уходить. Спокойные в своем уродстве, приготовившиеся навсегда забыть про неизвестно откуда появившихся странных, ничего о себе так и не сказавших людях из Города.— Нам нужна вода.Яна подлетела, впечатывая кулачок под ребра, но мутанты уже снова поворачивались к ним.— Что?— Нам нужна вода, я могу заплатить.— Храбрость и открытость, перетекающие в наглость, уже не являются похвальными качествами, — сказал Антон, хмурясь.— Это не наглость, это констатация факта, — парировал Андрей. — У вас есть вода?Охотники зашушукались, заспорили, а Антон надолго умолк, почесывая пальцами подбородок.— Ты чего, рехнулся после взрыва? Контузило? Идиот, ты что делаешь? Ты змею за хвост мотаешь! — Яна шипела и фыркала, как стая диких и очень обиженных кошек. Андрей смотрел на Антона.— Хочешь, — не поворачиваясь, сказал он, — уходи. Или забыла?Она замолчала. Сразу. Отошла назад.— Хорошая вода сейчас в этих лесах дороже золота, Андрей.— Я найду чем расплатиться.Антон поманил рукой:— Хорошо, Андрей из Города, храбрый и не такой, как все, я смогу дать тебе воды. Вы пойдете с нами. — Больше Антон не оборачивался. Охотники двинулись прочь.— Ты что, пойдешь с ними? — Яна снова обрела голос.— Я — да, а ты как хочешь. — Андрей забросил карабин на плечо и пошел вслед за мутантами. — Если что, то пока.— Ну, нет, — она догнала его на полпути к опушке, — так просто ты от меня не отделаешься.Охотники вновь взвалили тушу на плечи, один из арбалетчиков ушел вперед, второй прикрывал тыл, в то время как мутант с ружьем постоянно находился возле Белохвостова. Они неспешно зашагали на северо-восток, буквально через пару минут выйдя на тореную тропу.Антон шел рядом с пришельцами, искоса поглядывая на людей и невольно хмуря брови. За все его тридцать шесть лет жития Измененным или, как говорят все остальные, мутантом подобное происходило впервые. Нужно будет спросить совета у Татьяны.
— Как я уже сказал, мы генетические мутанты, специальными там поправками и всякими высокими постановлениями разрешенные к существованию. — Антон скривился. Было отчетливо заметно, какую боль доставляют ему эти слова. — Отселенные на специальные территории, а проще сказать сосланные, мы были предоставлены сами себе. С 2014 года, после арабских ударов и взрыва под Мурманском, в России сформированы уже более полутора сотен официальных резерваций для Измененных. А уж про неофициальные, вроде нашей, вообще можно не говорить. Ведутся исследования, разработки, а у нас поколения сменяются. Вон видишь, — Антон кивнул в сторону гориллоподобного горбатого парня, в одиночку тащившего конец жерди с тушей, — это Сергей, ему девятнадцать, и он родился в резервации. Новое поколение. Те, кто придут за нами. Уже не измененные природой и человеком, а родившиеся словно новый вид...Лицо Антона вновь искривила болезненная гримаса. Отряд свернул на развилке, тропа пошла под уклон. Мутант продолжил:— Сейчас мы живем — это не просто слова, на самом деле живем — смирившись, словно под испытанием Божьим. Строим деревни и рожаем детей, но еще не забыты годы геноцида, когда государство, породившее нас, принялось нас же уничтожать. Жители деревень рядом с атомными электростанциями и молоденькие морячки с подлодок — все мы помним это. Годы атомного бунта, мятежа подчиненной технологии. Ядерный холокост...Андрей молчал, молчала и Яна, но по-другому — сдерживаясь, кипя внутри. Это пройдет, это просто страх перед тем, что не похоже на привычные вещи.— Посмотри на нас. Мы не нужны. Мы даже опасны в своей злобе на тех, кто породил нас. Мы жили с матерью в Казахстане, еще до того, как он окончательно отделился от России и сгорел в огне нарковойн. Возле полигона «Гроздь 277», где служил отец, в офицерском городке. Отец погиб при взрыве, мать умерла через два года в одной из омских резерваций, а я живу. У меня есть ребенок, — Антон закусил губу, — мы будем жить! Будем. Эту общину организовал я. Увел в леса. Договорился с военными, чтоб не спутали нас с бродячими стаями, отвел с троп команды истребителей, построил деревню, завел хозяйство — это наш мир, и каким бы он ни выглядел для других, мы его любим. Защищаем от мародеров, бандитов, байкеров или любителей запрещенного — сталкеров. Эти люди, — он кивнул на охотников, — практически все взрослые мужчины в деревне, способные добывать пищу и держать оружие.— Сколько вас всего?— Почти шестьдесят.Отряд свернул на восток и вышел на длинную равнину.— За этой равниной наш лес и деревня. Примерно раз в два-три месяца самые... нормальные из нас на вид отправляются в окрестные села, Болотное там и дальше, чтобы запастись тем, что мы не в состоянии сделать сами. Мы горды своим образом жизни и не любим чужаков. Дело в том, Андрей, — он хмыкнул, — что люди извне исследуют нас, даже приблизительно не подозревая, какого уровня изменения происходят с нашими детьми, какими они начинают овладевать способностями и умениями. Мы учимся, читаем, собираем знания по крохам, устраиваем школы — мы верим в наших детей. Изменения и... мутации, Андрей, не всегда уродливы и отталкивающи. — Белохвостов прищурился, глядя на полицейского. — Вот скажи, твоя дочь умеет силой мысли поднимать в воздух стакан с водой или видеть поломанные кости в живом человеке?— У меня нет дочери...— Мы горды тем, чем обладаем. Мы живем с Богом и верим, что он испытывает тех, кого любит... Если угодно, мы евреи двадцать первого века...И сколько бы гордости ни звучало сейчас в словах мутанта, проскальзывающая в них боль была сильнее. Боль и обида. Сможет ли когда-нибудь этот народ изжить подобные чувства, чтобы не обречь своих детей на бесконечную и неравную борьбу? Андрей не знал. Никто не знал.Отряд достиг леса и через четверть часа вступил в деревню.Шок. Вот, пожалуй, то слово, которым можно было наиболее точно описать состояние Андрея, когда они, под приветственные крики женщин и детей, пройдя по единственной улице, оказались на «центральной площади», основной достопримечательностью которой была водокачка. Охотники, облегченно крякнув, наконец сбросили тушу на землю, а двое из них бросились к ожидавшим женам.Постепенно сошелся народ, человек тридцать. В основном женщины и старики, но среди них были занятые разными, не относящимися к охоте работами и несколько взрослых мужчин. Сошлись, одобрительно кивая головами, разглядывая тушу и смеясь, тыча пальцами и хлопая друг друга по плечам.Что сказать? Можно сказать — сброд, коллекция уродцев, невероятно пугающий и отталкивающий калейдоскоп отклонений и мутаций. Здесь были и двухголовые, и одноногие, и сросшиеся, и безрукие, были трехглазые, горбатые, перекошенные и кривые, были двуполые и бесполые вовсе. Были и вполне человеческого вида, награжденные внутренними изменениями, но таких было меньше.А можно было сказать, что это было собрание людей, глубоко несчастных и бесконечно одиноких в своей неповторимости, живущих вместе для того, чтобы окончательно не потерять человечность. Сообщество смелых и уверенных в себе людей, сумевших здесь, среди дикого леса, из дерева и листового железа построить с два десятка домиков, большое здание для общих собраний, склады, мастерские и церковь. Деревня, в которой, кроме распятого на кресте деревянного Иисуса, людей, признаваемых как нормальные, не было. И даже сын Божий был не таким, как все, — он ведь когда-то восстал из мертвых...Андрей почувствовал, что земля уходит из-под ног, когда вереница обезображенных лиц и тел завертелась вокруг. А Яна вообще вцепилась в его рукав, упорно глядя только в землю. Но по-другому было нельзя — последнюю воду выпили еще прошлой ночью, и даже при богатом наборе обеззараживающих компонентов в аптечке решиться пить из ручьев Андрей бы не смог. Он рассчитывал найти фермеров — считай, что нашел.Постепенно восторги и радость по поводу удачной охоты были исчерпаны, и внимание жителей начало обращаться на незнакомцев — таких правильных и отталкивающе нормальных.Из толпы выступил мужчина, почти старик, над правым плечом которого торчал безжизненный обрубок третьей руки. Сгорбленный годами и мутациями, он бочком вышел вперед, протягивая сухие пальцы в сторону Андрея и Яны:— Антон, это новенькие? Где вы их встретили? Скажи нам.Белохвостов ответил не сразу, внимательно осмотрев толпу и гостей. Еще выше поднял голову, звучно сказал:— Это не Измененные!Толпа отшатнулась, а матери принялись закрывать детям глаза. Андрей обалдел, когда разглядел в толпе небрежные, но повторяющиеся жесты — оберегающие знаки, крестные знамения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33