Ты принимаешь в себя их страхи, сомнения, невзгоды, освобождаешь их от духовного и физического напряжения. Ты подставляешь плечо под этот груз, помогаешь им выпрямиться — и идти дальше твердой поступью. И твоя награда — видеть их счастье, их покой, вернувшуюся уверенность в себе; и твой удел — стоять на вершине самой высокой горы, когда вокруг бушует самая страшная буря, принимая ее силу и ярость на себя, и быть готовой, если нужно, шагнуть вниз.
До'ош осторожно перевернулся и поймал ее руки, заставляя остановиться. Слабого света звезд едва хватало, чтобы разглядеть ее в чернильной тьме полуразрушенного купола — помогало адаптировавшееся зрение.
— Ты повторяешь чужие слова, Леа, — с укором заметил он.
— А если у меня нет других слов? — резко спросила она. — Если я нахожу только их? Если все, что я чувствую, идет от сердца, а разум теряется в бесплодных попытках описать это? Нельзя объяснить призвание, До'ош, иначе это не призвание; нельзя описать словами любовь, иначе это никакая не любовь!
До'ош как-то по-новому взглянул на девушку и немного невпопад сказал:
— Знаешь, завтра будет очень плохо, Леа. Плохо всем!
— Знаю, — просто ответила она. — Но это будет завтра.
Мгновения беззвучными ночными птицами летели над ними. До'ош лежал на спине, смотря в россыпи звезд над ними, часть которых закрывал переливающийся оттенками алого силуэт девушки; Леа же мягко гладила его грудь и плечи. Это уже не был массаж, а простые прикосновения рук, которые не давали прокрасться мрачным мыслям, страху и сомнениям. Теплые, понемногу кажущиеся чуть ли не раскаленными потоки катились по телу, и это было невыразимо прекрасно.
— А как зовут твою Спутницу? — из темноты послышался голос Леа. До'ош вздрогнул, удивленный не столько вопросом, сколько мимолетным уколом сожаления.
— Никак, — вообще-то в Империи редко задавали такие вопросы, но у служителей Домов Покоя были свои привилегии. — У меня нет Спутницы.
— Почему?
— Меня призвал Круг, — послал во тьму ментальный эквивалент сдвинутых плеч До'ош. — И потом, обязанности в Храме, забота о больных — это слишком большое бремя ответственности, чтобы я мог пренебречь им.
— Значит, мы в чем-то похожи! Они шли к тебе со своими бедами, трудностями, вопросами. И ты принимал их, помогал, указывал, по мере своих сил, верное направление… Их благодарность — лучшая награда, наравне с сознанием правильности твоего пути и удовольствием от выполненного дела. Или ты можешь подобрать другие слова?
— Мы делаем то, что должны, — каждое слово Леа задевало какие-то скрытые струнки в душе До'оша, будя тихую радость, что рядом есть кто-то, кто понимает тебя даже лучше, чем ты сам. — Наверное, лучше не скажешь.
— Наверное… — эхом откликнулась девушка. — Но тяжело всегда быть одному, нести в одиночестве беды и тревоги, с которыми приходят к тебе?
— Я привык, Леа, — теперь уже пожал плечами по настоящему До'ош. — Ко всему можно привыкнуть…
Девушка внезапно наклонилась почти вплотную к нему, так что ее горячее дыхание овеяло лицо килрача.
— К этому нельзя привыкать! — выдохнула она. — Никогда!
Теплые, нежные губы коснулись губ До'оша… и мир замер. Замерла Вселенная, замер ветер, замерли звезды. Все застыло, окаменело, кроме соприкоснувшихся губ и яростных ударов двух сердец. Исчезли преграды плоти, барьеры разума — лишь две чистых, свободных души пылающими мотыльками рванулись навстречу друг другу, оставляя позади огненный шлейф. Не нужно было слов, не нужно было чувств — ничего не было нужно, кроме этого безумного полета, короткого, как вздох, и долгого, как вечность. Обжигающее пламя встретило равное себе, и вместе они сливались в исполинский гудящий костер.
Вскрикнула Леа, в исступлении откидываясь назад; рывком поднявшийся за ней До'ош даже не почувствовал вонзившихся клыков боли в бок. Спираль страсти охватила их и понесла за собой, отметая все лишнее, все мешающее, отгораживая их непроницаемым шатром от остального мира. Как умирающий от жажды в пустыне, они потянулись друг к другу; как рвущий цепи зверь, они сбросили путы привычного с детства контроля, открываясь друг другу без остатка.
Мир колыхался вместе с ними, вздымаясь и опускаясь рокочущим прибоем, что раскалывает вековые скалы; безумные вихри разметывали, дробили мысли на безумную мозаику, которую никто и не пытался собрать.
И стыдливо прятался по закоулкам ветер, и бесстыдно подмигивали далекие звезды, и заботливая тьма расправляла свой полог над ними…
Была ночь!
*10*
— Круг избрал и призвал вас! Вы откликнулись. Войдите в Круг, как равные, и судите сердцем! Круг ждет вас!
Двадцать четыре фигуры в серых плащах торжественно поклонились мощной фигуре, стоящей у костра. Один за другим они подходили, очерчивали перед собой круг Хазада и садились у огня. Вскоре килрачи образовали большой ровный круг вокруг гиганта, на плаще которого весело играли отблески пламени.
— Ты звал — мы пришли. Не самые мудрые, не самые старшие, не самые зоркие — те, кого избрал Круг, — нараспев заговорила одна из фигур. — Если бы ты нуждался в решении и совете, подобно твердости камня, ты позвал бы нас к скалам; если бы алкал ты текучести и переменчивости воды — мы бы слушали журчанье ручьев; возжелай ты свободы и легкости мыслей — на вершине горы мы б внимали ветрам…
— Но коль позвал ты нас к пламени, — подхватила вторая фигура, — то желаешь слов, что возожгут сердца, распалят и направят волю. Говори, Взывающий, Круг слушает!
— Говори, Взывающий! — нестройным хором протянули остальные. — Круг слушает!
Гигант в черном плаще сел на землю, спиной к огню; килрачи опустили руки.
— Благодарю, что так быстро откликнулись, — оставив ритуальный тон и витиеватые фразы, пробасил Вэракк. — Я знаю, что нарушил традиции, вот так обратившись к вам, из разных Кланов, разных планет, но…
— Оставь, Вэракк, — так тихо, что даже килрачам с их тонким слухом пришлось напрячься, дабы расслышать его слова, сказал старый килрач; как бы то ни было, уважением он пользовался огромным, что легко было заметно по вниманию, с которым его слушали. — Все мы знаем, кто ты, знаем твой великий ум, знаем про твою долгую службу Внутреннему Кругу Рогга. Никто не сомневается в твоем праве созвать здесь Круг, и не заставляй меня повторять слова Ушедших о скромности, становящейся пороком. Говори, чего ты ждешь от нас?
Вэракк сдержанно поклонился старцу, молчаливо признавая его правоту.
— Я жду вашего обращения ко всем, Охтаа. Здесь наши дети, которых люди держат в плену, — математик проигнорировал гневный шепот, — и то, что их до сих пор даже не передали нам, вынуждает меня подозревать худшее. Это вижу не я один, это видят и другие. В одиночку я бессилен, а посему воззвал к Кругу. Ваше слово укажет нам путь!
Еще раз поклонившись, он внимательно посмотрел на Охтаа. Мнение одного из старейших священнослужителей в зоне конфликта, уважаемого десятками и сотнями тысяч много значило. И не в последнюю очередь для самого Вэракка. Но старый килрач не сделал ни одного движения, только перевел взгляд на Рокахха, которому так и не удалось создать лекарство для умирающих в лазарете.
— У нас нет оружия, боеприпасов, обмундирования, — своим скрипучим голосом начал Рокахх. — И все что мы можем сделать — это умереть, сражаясь. Не иди речь о детях — я бы сказал «нет»! Теперь — я говорю «да»! Если в страхе за свою жизнь мы отступим от наших детей, мы перестанем быть килрачами и станем грязными тварями, недостойными ни жалости, ни уважения. Круг должен поддержать Вэракка!
Рокахх почтительно кивнул и откинулся назад, сопровождаемый уважительными взглядами соседей: как правило, он изъяснялся коротко.
Выступления остальных были, в общем, такими же. Да и Вэракк не рассчитывал, что хоть один скажет что-либо иное. Захват людьми детей сделал все разговоры ненужными и пустыми.
Наконец, последний килрач высказался, и взгляды всех обратились к Охтаа. Все это время священник молчал, и лишь глаза жили на бесстрастном лице. Не одна минута миновала, прежде чем в прерываемой потрескиванием костра тишине зазвучал его голос:
— Дети неприкосновенны и вы это знаете. В них мы перерождаемся для будущего, они — наша надежда и наше спасение! Вэракк, — старец наклонился к гиганту, — ты сознаешь, что просишь?
— Да, Охтаа, — твердо сказал Вэракк. — Я знаю, что прошу у вас, и на что хочу вести остальных. Мы разрушим силовые барьеры «кольцом душ», а потом нападем на людей и прорвемся в город. А там мы заставим их говорить по-иному. Заставим отдать нам детей!
— И ты готов заплатить цену?
— Да! Ради детей!
Охтаа закашлялся и выпрямился; крохотное пламя догорающего костра затрепетало за спиной Вэракка, отчего по стенам заметались причудливые тени.
— Круг выслушал тебя, Взывающий, и принял решение. Круг поддержит тебя. Наше слово укажет остальным путь. Ты будешь Голосом Круга и понесешь наше слово, и примешь всю тяжесть и все последствия его. Готов ли ты принять этой груз?
— Я готов! — наклонил голову Вэракк, словно ему на плечи уже упала непомерная тяжесть, но когда он поднял взгляд — в нем горели несгибаемое упорство и решимость. — Я благодарю Круг за мудрость и за помощь.
— Круг слышит тебя… — многоголосым шепотом ответила тьма.
*11*
Воскресенье, 6:03
— Всем кораблям: приготовиться к атаке, активировать главные орудия!
Нераг сурово смотрел на растущую впереди светло-зеленую планету. Режим тактического обзора убрал капитанский мостик флагмана, погасил свечение экранов — еашш-руал, словно творец Вселенной, сидел на невидимом кресле посреди звезд, и лишь розовым светом горели созданные силовыми полями рабочие пульты под руками килрача.
Только сегодня вместо творения он нес смерть!
Нераг оглянулся на держащую боевой курс армаду, и против воли губы растянулись в усмешке. Что бы там ни было, Империя могла гордиться своими воинами: никто не дрогнул, не заколебался, каждый корабль уверенно сохранял свое место. Чего нельзя было сказать о людях: мерцающие точки крейсеров противника беспорядочно метались, то бросаясь к ретрансляционной станции и прыжковым воротам, то начиная отходить к планете.
— Тоа'аноа Еррах, доложите оперативную обстановку, — негромко сказал в пространство еашш-руал.
— Силы противника состоят из восьми крейсеров среднего класса и двенадцати легкого; на орбите планеты замечено три защитных станции. Ретрансляционная станция и прыжковые ворота защищены несколькими звеном легких истребителей. Иных вражеских сил в системе не обнаружено.
— Благодарю, тоа'аноа. Открыть гиперсвязь с армадой.
— Каналы гиперсвязи открыты, еашш-руал. Вы можете говорить.
Нераг поднялся с кресла, зная, что сейчас в рубке каждого крейсера появляется его голограмма. Обычно операции флота не сопровождались подобными «напутственными словами»: каждый прекрасно знал свои задачи, координацию кораблей осуществляло ядро флагмана. Но сегодня он чувствовал, что его слов с тревогой и нетерпением ждут все.
— Внимание секторальному флоту Империи, говорит еашш-руал Нераг. Начинаем операцию: крейсера среднего класса — занять фланги и приготовиться к охвату противника, тяжелые крейсера — формируйте атакующий строй. Легкие крейсера — рассредоточиться и приготовиться встречать вражеские истребители. Седьмое соединение — выдвигайтесь вперед и ждите приказа атаковать ретрансляционную станцию и прыжковые ворота. Корабли переднего эшелона — выпускайте космолеты. Задача истребителям — прикрыть бомбардировщики и встретить первую волну контратаки; перехватчики — не допускайте к тяжелым кораблям прорвавшиеся истребители и бомбардировщики противника. И пусть Ушедшие помогут всем нам сегодня. Это все!
— Боевой приказ принят к исполнению , — прошелестел холодный голос ядра.
Люди бесспорно заметили зловещие приготовления имперского флота, что оптимизма им совсем не прибавило. Жалкие два десятка крейсеров все быстрее и быстрее откатывались к атмосфере планеты, одни Ушедшие знают на что надеясь: исход боя над поселением Джулиана не вызывал сомнения ни у кого.
Впереди на расстоянии пяти планетарных радиусов одиноко поблескивала ретрансляционная станция и висевшее рядом кольцо прыжковых ворот. Там же вилось звено истребителей: то ли они хотели запустить последовательность гиперпрыжка и уматывать из системы, то ли никак не могли решить, где им лучше умереть.
— Еашш-руал, мы регистрируем сигнал с планеты в гиперпространство через ретрансляционную станцию.
— Дайте звук и переводите, — скомандовал Нераг, опускаясь обратно в кресло. Вокруг зашипело, потом раздался перепуганный женский голос:
«Всем кораблям и планетам Конфедерации в секторе Фурсан. Говорит поселение Джулиана! Мы атакованы флотом Империи Килрач! Здесь более трех дивизий! Мы не в состоянии отразить их атаку, повторяю, мы в состоянии отразить их атаку; мы продержимся максимум полчаса (Нераг с сомнением хмыкнул)! Всем кораблям и мирам Конфедерации — просим помощи, просим помощи! Повторяю, это поселение Джулиана — мы атакованы флотом Империи Килрач…»
— Достаточно, — проронил еашш-руал; человеческий голос тут же стих. — Седьмое соединение — уничтожить ретрансляционную станцию и прыжковые ворота; после перестроиться за атакующим строем. Тоа'аноа Еррах, состояние флота?
— Флот закончил подготовку к атаке, все корабли заняли предписанную позицию.
— Еашш-руал Нераг — всему флоту! — повысил голос килрач. — Начинайте наведение на цель по собственному усмотрению в рамках отведенной вам боевой задачи.
— Зря вы взяли наших детей, — негромко сказал в наступившей тишине Нераг, обращаясь к далеким пока еще кораблям людей. — Теперь платите, алльи-и'исха, платите за все!
Впереди флагман седьмого соединения один за другим выбросил два шара антиматерии, целясь в прыжковые ворота. Битва в поселении Джулиана началась!
*12*
6:54
Просыпался До'ош с трудом. Рядом беспокойно пошевельнулась во сне Леа, очевидно побеспокоенная его неосторожным движением. Девушка сонно поерзала, теснее прижимаясь к нему, но До'ош аккуратно отодвинулся и вскочил на ноги.
Снаружи стояла тьма, слишком плотная даже для ночного зрения. Впрочем, килрач чувствовал, что ночь близится к концу и до восхода солнца остается совсем немного. Ласковый прохладный ветерок, гулявший над равниной всю ночь, стих, заметил До'ош, высунув голову в узкую выщербленную бойницу. Вместо него с севера дул мощный холодный ветер, то смиряя свою прыть, то с яростным воем устремляясь вперед; где—то внизу в темноте отчаянно скрипели под его порывами ветви деревьев.
«Погода что ли меняется? — нахмурился килрач, еще дальше высовываясь из бойницы. — Да нет, на небе ни облачка, все звезды видны, хотя…»
Вдали, там, где днем были бы видны встающие на горизонте горы, небосвод исчезал под плотной черной полосой, которая выделалась даже в кромешной тьме. Ее неровный фронт на глазах накатывался на них, подминая под себя звезды, гася их блеск.
Естественно, До'ош не знал, что около полночи два мощных циклона неожиданно изменили маршрут своего движения, и величаво двинулись на неожиданное рандеву, один точно на восток, другой на юго-запад. Стремительно заволакивающие небосклон тучи были первыми вестниками приближающегося шторма.
До'ош собирался уже вернуться к Леа, как вдруг случайно посмотрел вверх. Там, прямо над головой, где небо было еще чистым, равнодушно плыли десятки искорок, не имевшие к звездам ни малейшего отношения. Среди них появилась белая вспышка, потом вторая, пятая… До'ош сбился на втором десятке, а вспышки не прекращались, расползаясь по еще видимому небосводу все шире и шире, отмечая места, где гиперприводы крейсеров разрывали ткань пространства.
Секторальный флот Конфедерации, базирующийся на Аполлоне-2, уходил в гиперпространство.
*13*
7:57
Смятение расходилось точно круги на воде, лишая людей способности трезво думать. Молниеносный удар килрачской армады застал всех врасплох: и руководство колонией, и командование секторального флота Конфедерации, и простых обывателей Аполлона-2. Военное командование тщательно поддерживало уверенность, что ближе десяти световых лет от Аполлона-2 килрачи не сунуться, так что теперь оказалось в полной растерянности.
Сол с угрюмым лицом сидел на стуле в своем кабинете в штаб—квартире службы безопасности Аполлона-2. Кофе обжигал горло, редкие черные капли пачкали документы на столе, но старший лейтенант намеренно игнорировал все это. Мерзкое состояние духа, в котором он находился после памятного разговора с полковником Арбитманом, никак не желало оставить его, а случившееся за последние часы в поселении Джулиана и вызванный этим хаос, лишь усиливали скопившуюся раздражительность.
С тех пор, как секторальный флот Конфедерации в полном составе рванул к поселению Джулиана, созывая на подмогу все силы из соседних систем, ситуацию в городе можно было охарактеризовать кратким и емким словом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
До'ош осторожно перевернулся и поймал ее руки, заставляя остановиться. Слабого света звезд едва хватало, чтобы разглядеть ее в чернильной тьме полуразрушенного купола — помогало адаптировавшееся зрение.
— Ты повторяешь чужие слова, Леа, — с укором заметил он.
— А если у меня нет других слов? — резко спросила она. — Если я нахожу только их? Если все, что я чувствую, идет от сердца, а разум теряется в бесплодных попытках описать это? Нельзя объяснить призвание, До'ош, иначе это не призвание; нельзя описать словами любовь, иначе это никакая не любовь!
До'ош как-то по-новому взглянул на девушку и немного невпопад сказал:
— Знаешь, завтра будет очень плохо, Леа. Плохо всем!
— Знаю, — просто ответила она. — Но это будет завтра.
Мгновения беззвучными ночными птицами летели над ними. До'ош лежал на спине, смотря в россыпи звезд над ними, часть которых закрывал переливающийся оттенками алого силуэт девушки; Леа же мягко гладила его грудь и плечи. Это уже не был массаж, а простые прикосновения рук, которые не давали прокрасться мрачным мыслям, страху и сомнениям. Теплые, понемногу кажущиеся чуть ли не раскаленными потоки катились по телу, и это было невыразимо прекрасно.
— А как зовут твою Спутницу? — из темноты послышался голос Леа. До'ош вздрогнул, удивленный не столько вопросом, сколько мимолетным уколом сожаления.
— Никак, — вообще-то в Империи редко задавали такие вопросы, но у служителей Домов Покоя были свои привилегии. — У меня нет Спутницы.
— Почему?
— Меня призвал Круг, — послал во тьму ментальный эквивалент сдвинутых плеч До'ош. — И потом, обязанности в Храме, забота о больных — это слишком большое бремя ответственности, чтобы я мог пренебречь им.
— Значит, мы в чем-то похожи! Они шли к тебе со своими бедами, трудностями, вопросами. И ты принимал их, помогал, указывал, по мере своих сил, верное направление… Их благодарность — лучшая награда, наравне с сознанием правильности твоего пути и удовольствием от выполненного дела. Или ты можешь подобрать другие слова?
— Мы делаем то, что должны, — каждое слово Леа задевало какие-то скрытые струнки в душе До'оша, будя тихую радость, что рядом есть кто-то, кто понимает тебя даже лучше, чем ты сам. — Наверное, лучше не скажешь.
— Наверное… — эхом откликнулась девушка. — Но тяжело всегда быть одному, нести в одиночестве беды и тревоги, с которыми приходят к тебе?
— Я привык, Леа, — теперь уже пожал плечами по настоящему До'ош. — Ко всему можно привыкнуть…
Девушка внезапно наклонилась почти вплотную к нему, так что ее горячее дыхание овеяло лицо килрача.
— К этому нельзя привыкать! — выдохнула она. — Никогда!
Теплые, нежные губы коснулись губ До'оша… и мир замер. Замерла Вселенная, замер ветер, замерли звезды. Все застыло, окаменело, кроме соприкоснувшихся губ и яростных ударов двух сердец. Исчезли преграды плоти, барьеры разума — лишь две чистых, свободных души пылающими мотыльками рванулись навстречу друг другу, оставляя позади огненный шлейф. Не нужно было слов, не нужно было чувств — ничего не было нужно, кроме этого безумного полета, короткого, как вздох, и долгого, как вечность. Обжигающее пламя встретило равное себе, и вместе они сливались в исполинский гудящий костер.
Вскрикнула Леа, в исступлении откидываясь назад; рывком поднявшийся за ней До'ош даже не почувствовал вонзившихся клыков боли в бок. Спираль страсти охватила их и понесла за собой, отметая все лишнее, все мешающее, отгораживая их непроницаемым шатром от остального мира. Как умирающий от жажды в пустыне, они потянулись друг к другу; как рвущий цепи зверь, они сбросили путы привычного с детства контроля, открываясь друг другу без остатка.
Мир колыхался вместе с ними, вздымаясь и опускаясь рокочущим прибоем, что раскалывает вековые скалы; безумные вихри разметывали, дробили мысли на безумную мозаику, которую никто и не пытался собрать.
И стыдливо прятался по закоулкам ветер, и бесстыдно подмигивали далекие звезды, и заботливая тьма расправляла свой полог над ними…
Была ночь!
*10*
— Круг избрал и призвал вас! Вы откликнулись. Войдите в Круг, как равные, и судите сердцем! Круг ждет вас!
Двадцать четыре фигуры в серых плащах торжественно поклонились мощной фигуре, стоящей у костра. Один за другим они подходили, очерчивали перед собой круг Хазада и садились у огня. Вскоре килрачи образовали большой ровный круг вокруг гиганта, на плаще которого весело играли отблески пламени.
— Ты звал — мы пришли. Не самые мудрые, не самые старшие, не самые зоркие — те, кого избрал Круг, — нараспев заговорила одна из фигур. — Если бы ты нуждался в решении и совете, подобно твердости камня, ты позвал бы нас к скалам; если бы алкал ты текучести и переменчивости воды — мы бы слушали журчанье ручьев; возжелай ты свободы и легкости мыслей — на вершине горы мы б внимали ветрам…
— Но коль позвал ты нас к пламени, — подхватила вторая фигура, — то желаешь слов, что возожгут сердца, распалят и направят волю. Говори, Взывающий, Круг слушает!
— Говори, Взывающий! — нестройным хором протянули остальные. — Круг слушает!
Гигант в черном плаще сел на землю, спиной к огню; килрачи опустили руки.
— Благодарю, что так быстро откликнулись, — оставив ритуальный тон и витиеватые фразы, пробасил Вэракк. — Я знаю, что нарушил традиции, вот так обратившись к вам, из разных Кланов, разных планет, но…
— Оставь, Вэракк, — так тихо, что даже килрачам с их тонким слухом пришлось напрячься, дабы расслышать его слова, сказал старый килрач; как бы то ни было, уважением он пользовался огромным, что легко было заметно по вниманию, с которым его слушали. — Все мы знаем, кто ты, знаем твой великий ум, знаем про твою долгую службу Внутреннему Кругу Рогга. Никто не сомневается в твоем праве созвать здесь Круг, и не заставляй меня повторять слова Ушедших о скромности, становящейся пороком. Говори, чего ты ждешь от нас?
Вэракк сдержанно поклонился старцу, молчаливо признавая его правоту.
— Я жду вашего обращения ко всем, Охтаа. Здесь наши дети, которых люди держат в плену, — математик проигнорировал гневный шепот, — и то, что их до сих пор даже не передали нам, вынуждает меня подозревать худшее. Это вижу не я один, это видят и другие. В одиночку я бессилен, а посему воззвал к Кругу. Ваше слово укажет нам путь!
Еще раз поклонившись, он внимательно посмотрел на Охтаа. Мнение одного из старейших священнослужителей в зоне конфликта, уважаемого десятками и сотнями тысяч много значило. И не в последнюю очередь для самого Вэракка. Но старый килрач не сделал ни одного движения, только перевел взгляд на Рокахха, которому так и не удалось создать лекарство для умирающих в лазарете.
— У нас нет оружия, боеприпасов, обмундирования, — своим скрипучим голосом начал Рокахх. — И все что мы можем сделать — это умереть, сражаясь. Не иди речь о детях — я бы сказал «нет»! Теперь — я говорю «да»! Если в страхе за свою жизнь мы отступим от наших детей, мы перестанем быть килрачами и станем грязными тварями, недостойными ни жалости, ни уважения. Круг должен поддержать Вэракка!
Рокахх почтительно кивнул и откинулся назад, сопровождаемый уважительными взглядами соседей: как правило, он изъяснялся коротко.
Выступления остальных были, в общем, такими же. Да и Вэракк не рассчитывал, что хоть один скажет что-либо иное. Захват людьми детей сделал все разговоры ненужными и пустыми.
Наконец, последний килрач высказался, и взгляды всех обратились к Охтаа. Все это время священник молчал, и лишь глаза жили на бесстрастном лице. Не одна минута миновала, прежде чем в прерываемой потрескиванием костра тишине зазвучал его голос:
— Дети неприкосновенны и вы это знаете. В них мы перерождаемся для будущего, они — наша надежда и наше спасение! Вэракк, — старец наклонился к гиганту, — ты сознаешь, что просишь?
— Да, Охтаа, — твердо сказал Вэракк. — Я знаю, что прошу у вас, и на что хочу вести остальных. Мы разрушим силовые барьеры «кольцом душ», а потом нападем на людей и прорвемся в город. А там мы заставим их говорить по-иному. Заставим отдать нам детей!
— И ты готов заплатить цену?
— Да! Ради детей!
Охтаа закашлялся и выпрямился; крохотное пламя догорающего костра затрепетало за спиной Вэракка, отчего по стенам заметались причудливые тени.
— Круг выслушал тебя, Взывающий, и принял решение. Круг поддержит тебя. Наше слово укажет остальным путь. Ты будешь Голосом Круга и понесешь наше слово, и примешь всю тяжесть и все последствия его. Готов ли ты принять этой груз?
— Я готов! — наклонил голову Вэракк, словно ему на плечи уже упала непомерная тяжесть, но когда он поднял взгляд — в нем горели несгибаемое упорство и решимость. — Я благодарю Круг за мудрость и за помощь.
— Круг слышит тебя… — многоголосым шепотом ответила тьма.
*11*
Воскресенье, 6:03
— Всем кораблям: приготовиться к атаке, активировать главные орудия!
Нераг сурово смотрел на растущую впереди светло-зеленую планету. Режим тактического обзора убрал капитанский мостик флагмана, погасил свечение экранов — еашш-руал, словно творец Вселенной, сидел на невидимом кресле посреди звезд, и лишь розовым светом горели созданные силовыми полями рабочие пульты под руками килрача.
Только сегодня вместо творения он нес смерть!
Нераг оглянулся на держащую боевой курс армаду, и против воли губы растянулись в усмешке. Что бы там ни было, Империя могла гордиться своими воинами: никто не дрогнул, не заколебался, каждый корабль уверенно сохранял свое место. Чего нельзя было сказать о людях: мерцающие точки крейсеров противника беспорядочно метались, то бросаясь к ретрансляционной станции и прыжковым воротам, то начиная отходить к планете.
— Тоа'аноа Еррах, доложите оперативную обстановку, — негромко сказал в пространство еашш-руал.
— Силы противника состоят из восьми крейсеров среднего класса и двенадцати легкого; на орбите планеты замечено три защитных станции. Ретрансляционная станция и прыжковые ворота защищены несколькими звеном легких истребителей. Иных вражеских сил в системе не обнаружено.
— Благодарю, тоа'аноа. Открыть гиперсвязь с армадой.
— Каналы гиперсвязи открыты, еашш-руал. Вы можете говорить.
Нераг поднялся с кресла, зная, что сейчас в рубке каждого крейсера появляется его голограмма. Обычно операции флота не сопровождались подобными «напутственными словами»: каждый прекрасно знал свои задачи, координацию кораблей осуществляло ядро флагмана. Но сегодня он чувствовал, что его слов с тревогой и нетерпением ждут все.
— Внимание секторальному флоту Империи, говорит еашш-руал Нераг. Начинаем операцию: крейсера среднего класса — занять фланги и приготовиться к охвату противника, тяжелые крейсера — формируйте атакующий строй. Легкие крейсера — рассредоточиться и приготовиться встречать вражеские истребители. Седьмое соединение — выдвигайтесь вперед и ждите приказа атаковать ретрансляционную станцию и прыжковые ворота. Корабли переднего эшелона — выпускайте космолеты. Задача истребителям — прикрыть бомбардировщики и встретить первую волну контратаки; перехватчики — не допускайте к тяжелым кораблям прорвавшиеся истребители и бомбардировщики противника. И пусть Ушедшие помогут всем нам сегодня. Это все!
— Боевой приказ принят к исполнению , — прошелестел холодный голос ядра.
Люди бесспорно заметили зловещие приготовления имперского флота, что оптимизма им совсем не прибавило. Жалкие два десятка крейсеров все быстрее и быстрее откатывались к атмосфере планеты, одни Ушедшие знают на что надеясь: исход боя над поселением Джулиана не вызывал сомнения ни у кого.
Впереди на расстоянии пяти планетарных радиусов одиноко поблескивала ретрансляционная станция и висевшее рядом кольцо прыжковых ворот. Там же вилось звено истребителей: то ли они хотели запустить последовательность гиперпрыжка и уматывать из системы, то ли никак не могли решить, где им лучше умереть.
— Еашш-руал, мы регистрируем сигнал с планеты в гиперпространство через ретрансляционную станцию.
— Дайте звук и переводите, — скомандовал Нераг, опускаясь обратно в кресло. Вокруг зашипело, потом раздался перепуганный женский голос:
«Всем кораблям и планетам Конфедерации в секторе Фурсан. Говорит поселение Джулиана! Мы атакованы флотом Империи Килрач! Здесь более трех дивизий! Мы не в состоянии отразить их атаку, повторяю, мы в состоянии отразить их атаку; мы продержимся максимум полчаса (Нераг с сомнением хмыкнул)! Всем кораблям и мирам Конфедерации — просим помощи, просим помощи! Повторяю, это поселение Джулиана — мы атакованы флотом Империи Килрач…»
— Достаточно, — проронил еашш-руал; человеческий голос тут же стих. — Седьмое соединение — уничтожить ретрансляционную станцию и прыжковые ворота; после перестроиться за атакующим строем. Тоа'аноа Еррах, состояние флота?
— Флот закончил подготовку к атаке, все корабли заняли предписанную позицию.
— Еашш-руал Нераг — всему флоту! — повысил голос килрач. — Начинайте наведение на цель по собственному усмотрению в рамках отведенной вам боевой задачи.
— Зря вы взяли наших детей, — негромко сказал в наступившей тишине Нераг, обращаясь к далеким пока еще кораблям людей. — Теперь платите, алльи-и'исха, платите за все!
Впереди флагман седьмого соединения один за другим выбросил два шара антиматерии, целясь в прыжковые ворота. Битва в поселении Джулиана началась!
*12*
6:54
Просыпался До'ош с трудом. Рядом беспокойно пошевельнулась во сне Леа, очевидно побеспокоенная его неосторожным движением. Девушка сонно поерзала, теснее прижимаясь к нему, но До'ош аккуратно отодвинулся и вскочил на ноги.
Снаружи стояла тьма, слишком плотная даже для ночного зрения. Впрочем, килрач чувствовал, что ночь близится к концу и до восхода солнца остается совсем немного. Ласковый прохладный ветерок, гулявший над равниной всю ночь, стих, заметил До'ош, высунув голову в узкую выщербленную бойницу. Вместо него с севера дул мощный холодный ветер, то смиряя свою прыть, то с яростным воем устремляясь вперед; где—то внизу в темноте отчаянно скрипели под его порывами ветви деревьев.
«Погода что ли меняется? — нахмурился килрач, еще дальше высовываясь из бойницы. — Да нет, на небе ни облачка, все звезды видны, хотя…»
Вдали, там, где днем были бы видны встающие на горизонте горы, небосвод исчезал под плотной черной полосой, которая выделалась даже в кромешной тьме. Ее неровный фронт на глазах накатывался на них, подминая под себя звезды, гася их блеск.
Естественно, До'ош не знал, что около полночи два мощных циклона неожиданно изменили маршрут своего движения, и величаво двинулись на неожиданное рандеву, один точно на восток, другой на юго-запад. Стремительно заволакивающие небосклон тучи были первыми вестниками приближающегося шторма.
До'ош собирался уже вернуться к Леа, как вдруг случайно посмотрел вверх. Там, прямо над головой, где небо было еще чистым, равнодушно плыли десятки искорок, не имевшие к звездам ни малейшего отношения. Среди них появилась белая вспышка, потом вторая, пятая… До'ош сбился на втором десятке, а вспышки не прекращались, расползаясь по еще видимому небосводу все шире и шире, отмечая места, где гиперприводы крейсеров разрывали ткань пространства.
Секторальный флот Конфедерации, базирующийся на Аполлоне-2, уходил в гиперпространство.
*13*
7:57
Смятение расходилось точно круги на воде, лишая людей способности трезво думать. Молниеносный удар килрачской армады застал всех врасплох: и руководство колонией, и командование секторального флота Конфедерации, и простых обывателей Аполлона-2. Военное командование тщательно поддерживало уверенность, что ближе десяти световых лет от Аполлона-2 килрачи не сунуться, так что теперь оказалось в полной растерянности.
Сол с угрюмым лицом сидел на стуле в своем кабинете в штаб—квартире службы безопасности Аполлона-2. Кофе обжигал горло, редкие черные капли пачкали документы на столе, но старший лейтенант намеренно игнорировал все это. Мерзкое состояние духа, в котором он находился после памятного разговора с полковником Арбитманом, никак не желало оставить его, а случившееся за последние часы в поселении Джулиана и вызванный этим хаос, лишь усиливали скопившуюся раздражительность.
С тех пор, как секторальный флот Конфедерации в полном составе рванул к поселению Джулиана, созывая на подмогу все силы из соседних систем, ситуацию в городе можно было охарактеризовать кратким и емким словом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12