OCR GRAY OWL -ogo
«Роберт Говард. Черный камень»: Северо-Запад; Минск; 1997
ISBN 5-7906-0033-2
Оригинал: Robert Howard, “A Thunder of Trumpets”
Перевод: Я. Забелин
Роберт Говард
Грохот труб

* * *
Коня Бернис Эндовер напугал удар грома, и скакун бешено понесся, сбросив всадницу. Молнию мог наслать и Аллах, но тигра, появившегося чуть позже, наверняка наслал шайтан. “Никакой настолько старый, дурно пахнущий и порочный зверь не может иметь иных связей, кроме дьявольских” – так сказала себе Бернис, когда села, все еще оглушенная падением, отчасти смягченным кустами. Она заворожено следила за тем, как из подлеска появилась усато-полосатая морда. Девушка не успела даже испугаться. Мысли у нее немного спутались от неожиданного падения в кусты. Ее выбил из седла низко нависший сук. Изнеженный, ультрацивилизованный разум Бернис – существа, никогда раньше не сталкивавшегося с физической опасностью, – не спешил признать новую угрозу реальной.
Словно зрительница в театре, девушка наблюдала, как вонючий зверь с подозрительной настороженностью всех кошачьих изучает ее. Тигр не был аристократом своего вида. Выглядел он очень старым, неуклюжим и потасканным. Когда он оскалился и зарычал, открылись прорехи в рядах его желтых клыков. И это, каким-то образом поняла девушка, указывало на то, что ей грозит смертельная опасность. Только больные и дряхлые звери обычно превращались в людоедов. Обычно человек обладал “властью над зверьем полевым”. Когда тигр опускался по социальной лестнице собственного вида так низко, что ему грозила голодная смерть, он готов был отведать тех высших существ, которые притязали на родство с Богом.
Сначала из кустов появилась большая шелудивая лапа, а вслед за ней пара поеденных молью плеч, слишком уж громко скрипевших от старости, чтобы их владелец смог причинить вред кому-то, кроме представителя господствующей, человеческой асы. Внутри у Бернис зашевелились дремавшие ранее инстинкты, погребенные под взлелеянным искусственным ощущением собственной безопасности.
“Это никак не может происходить со мной на самом деле! – поспешно сказала себе девушка. – Тигры едят людей только в книгах, да и то только толстых священников, жрецов и невежественных крестьян”. Просто нелепо предполагать, что она или любая другая прекрасная белая женщина отправится в желудок подобной твари. Так говорил ей ее жизненный опыт, в то время как врожденные первобытные инстинкты (поразительно напоминающие инстинкты пещерной женщины, носившей леопардовую шкуру) заставляли Бернис трепетать от страха, отчаяния и физической боли – всех тех неприятных, низменных реалий вселенной, от которых цивилизованные люди пытаются отгородиться при помощи шелковых платьев, философских теорий и полицейских.
“Со мной такое не могло случиться!” – мысленно закричала она. Верно, вокруг джунгли. Но тут совсем недалеко до дворца Джундры Сингха, у которого она и его спутники оказались в гостях. Но простой здравый смысл подсказывал ей, что с таким же успехом Бернис могла находиться и в тысяче лиг от бальных платьев, кранов с горячей и холодной водой, солдат с пулеметами. Джунгли, куда она дерзко вступила, поглотили ее. Когда люди из дворца отправятся искать ее, Бернис Эндовер, то найдут только груду обглоданных костей... И эта мысль показалась девушке такой отталкивающей, что она пронзительно закричала.
Зверь припал к земле, готовясь к прыжку. Его горячие от голода и страха злобные глаза придавали ему вид старого повесы (все расходы которого контролирует жена), завидевшего хорошенькую дамочку. Тигр знал, что нарушает звериное табу всякий раз, как убивает человека. Он понимал это. Но нужде закон не писан. Для отощавшего тигра голод столь же нестерпим, как для забастовщика вид штрейкбрехера. И как все запретные плоды, человеческое мясо вызывало странные ощущения – экстаз и дикий трепет в темной душе тигра.
От криков Бернис зверь обезумел. Он хлестал хвостом по траве. Его ослабевшие мускулы напряглись. Но когда Бернис вскинула руки к лицу, чтобы не видеть приближающейся гибели, она заметила уголком глаза, как что-то мелькнуло среди зелени. То чувство, которое вежливо называют женской интуицией, подсказало ей, что там какой-то мужчина, даже прежде, чем девушка его хорошенько рассмотрела.
Быстрый, обеспокоенный взгляд бросила Бернис на незнакомца, Тот оказался высоким человеком, явно туземцем, одетым в белое дхоти и тюрбан. Когда Бернис увидела, что он безоружен, сердце ее екнуло, хотя, надо признать, скорее от страха, что незнакомец не сможет ее спасти, чем от осознания опасности, которой тот подвергал свою жизнь.
Но туземец ничуть не беспокоился.
Его волевое смуглое лицо оставалось невозмутимым, не отражая ни страха, ни волнения, когда он подошел к готовому прыгнуть хищнику, задержавшему прыжок. Тигр зарычал на человека, подергивая усами от возмущения и негодования. И тут произошло нечто странное. Бернис отчетливо ощутила в воздухе какую-то вибрацию, похожую на слабый удар током. Человек в белом не извлек никакого оружия, не сделал ни одного враждебного движения, но девушка увидела, как изменились глаза припавшего к земле тигра. Они странно засветились, а потом ярко вспыхнули от страха. И зверь отступил, неожиданно, бесшумно, и, словно тень, исчез в высокой траве.
Мужчина повернулся к девушке, которая с трудом поднялась на ноги и стояла теперь лицом к нему, инстинктивно откинув волосы за спину и приведя в порядок свой костюм для верховой езды. Незнакомец увидел перед собой воплощение очарования, настолько близкое к совершенству, насколько может его создать природная красота и все женские ухищрения. Девушка была прекрасна – от рыжевато-золотистых волос до стройных ножек в мягких сапожках. Взгляд мужчины остался непроницаемым, но, когда он задержался на девушке, в темных глубинах его глаз, казалось, замерцали крошечные язычки пламени, слабо, лишь на миг, словно отражения давно сгоревшего костра.
Незнакомец был высоким и гибким. Его кожа казалась не темнее, чем у любого среднего англо-индийца, а черты лица – отчетливо арийские. Лицо его приковало к себе завороженный взгляд девушки. Оно могло быть высеченной из бронзы маской – такой мощью дышали его черты, и лишь яркий блеск глаз не давал усомниться в том, что оно живое. Излучаемая незнакомцем сила, если смотреть прямо на него, действовала словно физический удар молота. Когда взгляды незнакомца и девушки встретились, Бернис почувствовала, как ее сердце неожиданно забилось, но не от страха, а словно из-за какого-то волнительного предвкушения, подсказанного подсознательным инстинктом. На какой-то мимолетный миг она ощутила себя нагой под его безразличным взглядом, словно этот человек небрежно и равнодушно одним махом раздел ее, обнажив не только тело, но и душу тоже. Затем это ощущение прошло, и так быстро, что Бернис почти забыла про него.
Все эти чувства и ощущения промелькнули в ее голове за те короткие секунды, пока она поднялась с земли и встала лицом к нему. Тут на нее накатила волна слабости. Поляна закружилась у нее перед глазами. Девушка зашаталась. В краткий миг слепоты она почувствовала, как сильная рука обняла ее за талию, поддерживая, и от этого прикосновения в ее тело полился мощный поток жизненных сил. Это походило на прикосновение к живой динамо-машине. Снова полностью восстановив самообладание, хотя и испытывая от прикосновения незнакомца легкое покалывание во всем теле, она подняла голову. Человек в белом сразу отпустил ее и отступил.
– Благодарю вас, – прошептала она. – Со мной все в порядке. Все дело в страхе и волнении. Полагаю, у меня случился обморок.
– Пойдемте, – предложил он. Его голос напоминал малахитовый звон церковного колокола. В его английском не было никаких следов акцента. – Я отведу вас во дворец.
– Но я же не поблагодарила вас...
– И не благодарите, пожалуйста.
Девушка обнаружила, что шагает рядом с незнакомцем, едва понимая, что происходит. Он же двигался с непринужденностью и грацией, напоминая ей бегущего зверя. Некоторое время они шли молча. У Бернис не возникало никакой потребности в словах, в обычных, общепринятых банальностях. Она испытывала блаженное ощущение полной безопасности, которое и не пыталась объяснить. Но вскоре она все же спросила:
– Что вы сделали с тигром?
– Ничего. – Незнакомец посмотрел на нее сверху вниз. – Я лишь позволил ему заглянуть мне в глаза и увидеть себя в зеркале реальности. Это зрелище ужаснуло его, заставило бедолагу позабыть даже про голод! Он убежал, чтобы не видеть, как он выглядит на самом деле.
– Вы потешаетесь надо мной! – смущенно запротестовала она.
Незнакомец серьезно покачал головой:
– Многие ли из животных, именуемых людьми, способны вынести вид самих себя, без покрова иллюзий, в которые мы облачаем свое “я”? С детства окружающие одевают нас в общепринятые иллюзии, чтобы мы выглядели так же, как они, а позже этот процесс продолжаем мы сами... Мы старательно облачаемся в сложные регалии притворства, чтобы скрыть неприкрытую наготу наших душ, и не только от других, но и от себя тоже. Больше всего мы ненавидим тех, кто раздевает нас догола, а мотив у большинства таких разоблачителей, как правило, – самозащита, подобно тому, как человек указывает на пороки других людей, чтобы отвлечь внимание от собственных дефектов.
В его голосе не было ничего педантичного или помпезного, ничего самодовольного или риторического. Казалось, он размышляет вслух.
– Не понимаю, какое тигр имеет отношение... – начала было Бернис, но тут незнакомец впервые улыбнулся. На его суровом лице улыбка выглядела чудом мягкости.
– Верно, мы, люди, мним себя единственными и неповторимыми, и не только по части изъянов. Но по-моему, нам навстречу идет ваш конь.
Девушка с удивлением взглянула на своего спутника, но в следующий же миг увидела идущего к ним через лес коня, опустившего голову словно в искреннем раскаянии. Он повел глазищами в сторону людей, потом ткнулся мордой в плечо человека в белом и тихо заржал.
Незнакомец улыбнулся, погладил коня по влажной морде, а потом усадил Бернис в седло с такой легкостью, что у нее захватило дух. Она едва осознала, что его руки коснулись ее. Она взлетела в седло, словно подхваченное ветром перышко. Взяв в руки поводья, Бернис посмотрела на незнакомца. На ее долю выпало настоящее приключение, прямо из “Тысячи и одной ночи”: тут и красивый волшебник, от которого бежал тигр и к которому возвращался, повинуясь его безмолвному приказу, убежавший конь. Все случившееся выглядело фантастическим и нелепым, однако это же Индия – древняя и таинственная страна, где могло случиться все, что угодно. Девушка отказывалась поддаваться влиянию западного стоицизма. Это – ее приключение, и она собиралась выжать из него все острые ощущения до последней капли.
– Кто вы? – неожиданно спросила она.
– Зовите меня Ранджит.
– А я – Бернис Эндовер из Нью-Йорка. Я приехала в Саулпор с тетей Сесилией и моим женихом, сэром Хью Бредбери. Мы гости Джундры Сингха. Мне надо сейчас же вернуться во дворец. Сэр Хью и тетя будут тревожиться за меня. Ведь сэр Хью говорил, чтобы я одна не каталась верхом, но я не послушалась.
– Естественно! – усмехнулся ее спутник.
– Конечно! Но оно и к лучшему, не так ли? Ведь если бы я послушалась его, мы бы так никогда и не встретились и я бы пропустила самое волнующее приключение в своей жизни!
Едва успев произнести это, она тут же пожалела о сказанном. Глупая, избитая, искусственная фраза. Как никчемно она прозвучала! Девушка быстро отвернулась, чтобы скрыть румянец, а потом спросила:
– Разве вы не вернетесь во дворец вместе со мной?
– Я пойду рядом с вами, пока вы не встретитесь со своими друзьями, – ответил он.
– Вы пойдете пешком?
– Какое я имею право взгромоздиться на спину живого существа?
– Человеку было дано владычество над зверьми полевыми... – туманно попыталась было процитировать она.
– Почему вы не сказали об этом тигру? – улыбнулся он.
– Я не умею говорить на его языке, – парировала девушка, и он, рассмеявшись, пошел рядом с ней, шагая широким, скользящим шагом. Каждое движение его было красивым и грациозным.
Прошел короткий ливень, какой обычно бывает в джунглях, – недолгий и бурный, как женский гнев, после него остались только рассыпанные по широким зеленым листьям сверкающие капли. Сквозь дымчатые изумрудные своды просвечивало голубое небо, чистое, ясное и мирное. В Бернис зашевелились какие-то смутные, неукротимые чувства, похожие на воспоминания о бесстыдных языческих культах. В таких вот сумрачных, одетых листвой коридорах, в иссиня-черных тенях и родились первые боги людей. Девушка взглянула на шагавшего рядом с ней человека в белом. Он мог быть верховным жрецом какого-то первозданного лесного бога. Не было ли в нем чего-то необузданно языческого? Да... Но в нем было и что-то еще. Что-то, лежащее вне земных законов, выше их, что-то твердое и непоколебимое, однако не жестокое и не черствое. Бернис вспомнила странные рассказы об индусах-отшельниках – людях, обитающих в джунглях и обладающих странной властью над дикими зверьми. Ей они представлялись какими-то дикими, косматыми пророками с горящими глазами, свалявшимися волосами и без одежды... Не похожими на молодого бога.
– Я не видела вас ни во дворце, ни в деревне, – сказала она. – Вы живете поблизости?
– Неподалеку, – ответил Ранджит. – А вот и сэр Хью. Он ищет вас.
Мгновение спустя девушка увидела группу всадников. Сэр Хью – высокий, длинноногий англичанин, костлявое и вселяющее уверенность лицо, теперь искаженное морщинами беспокойства, – ехал в сопровождении нескольких туземных офицеров двора Джундры Сингха. Они заметили девушку, и сэр Хью, закричав, галопом поскакал к ней. У Бернис потеплело на душе, когда она увидела, как свет радости стер беспокойство с лица ее жениха. Но она заранее точно знала, что скажет он и что сделает.
– Боже, как я рад, что ты в безопасности! – воскликнул сэр Хью, точно как девушка и предвидела. Нетерпеливо, с неловкой нежностью он схватил ее за руку, а потом отпустил, словно боясь причинить ей боль. Девушка медленно вздохнула, желая, чтобы сэр Хью выказал какие-нибудь чувства, которые, как она знала, он испытывал. Он должен был схватить ее, стиснуть в объятиях в спазме облегчения, а потом как следует потрясти, отругав за то, что она поехала гулять одна. Но его упреки оказались исключительно мягкими. – Ну в самом деле, дорогуша, ты же знаешь, что не следовало тебе выезжать в одиночку на прогулку.
– Если бы не этот джентльмен, у тебя могли бы возникнуть причины для беспокойства, – начала было Бернис, поворачиваясь, а затем застыла: Ранджита и след простыл. – Где же он? – воскликнула она.
– Кто?
– Тот... Тот человек! Ранджит! Человек, который спас меня от тигра!
– От тигра? – Сэр Хью резким движением расстегнул воротник. – Боже мой! Ты хочешь сказать, что...
– Да. От тигра-людоеда... Мой конь понес и сбросил меня. Появился тигр, а потом Ранджит... прогнал его, – запинаясь закончила она, понимая, насколько фантастично звучат ее слова. – Он посмотрел тигру в глаза, и тот убежал.
– Клянусь Богом, со стороны тигра это было верное решение! – проговорил сэр Хью. – Я должен найти героя, который тебя спас, и поблагодарить.
– Да, конечно! Но давай вернемся во дворец, а то тетя Сесилия станет беспокоиться.
Бернис решила, что Ранджита никто не найдет, если он сам не пожелает, чтобы его нашли, и похоже, так оно и было. Кроме того, ей почему-то не хотелось, чтобы он встречался с сэром Хью. Она находила это по-детски эгоистичным и сама себе казалась ребенком, не желающим, чтобы кто-то еще разделил ее тайну.
Подъехали местные джентльмены, наговорив много поздравительных речей, почтительных и прекрасно сформулированных, а потом все отправились обратно во дворец, где их дожидалась тетя Сесилия. Она тоже не преминет упрекнуть Бернис. Но девушка знала, что все упреки тети будут скучными нравоучениями. Бернис вздохнула, еще раз подумав о том, что сэр Хью никогда не обойдется с ней грубо, даже после того, как они поженятся... если они когда-нибудь поженятся. Она дернулась, поймав себя на этой мысли, и взглянула на великолепных, ехавших по обе стороны от нее холеных туземных офицеров. Они выглядели мужчинами, но для нее были всего лишь нафаршированными мундирами, так как всегда являли ей только официальную, накрахмаленную сторону своего “я”. Но во всех них под внешним лоском и золотыми галунами таился дикий огонь и первобытный дух. Вздохнув, Бернис подумала о том, что этого-то ей никогда и не увидеть. Англичане научили туземцев, как вести себя с белыми женщинами... Черт побери! По ее телу пробежала легкая дрожь восторга при мысли о Ранджите. Она поразилась, сообразив, что сэр Хью и тетя Сесилия сочли бы его туземцем.
1 2 3