- Надо...
эээ... надо остановить кровь. Ты...
Над головой вспыхнула и с громким хлопком перегорела лампочка. Мисс
Дежардин испуганно вскрикнула, и ей подумалось ("сейчас все рухнет к
чертовой матери"), что вокруг Кэрри, когда она расстроена, подобное
случается постоянно, словно невезение преследует ее по пятам. Но мысль
растаяла почти так же быстро, как и появилась. Мисс Дежардин достала из
сломанного автомата пакет, развернула и сказала:
- Смотри: вот так надо...
Из книги "Взорванная тень" (стр. 54).
Маргарет Уайт, мать Кэрри, родила ее 21 сентября 1963 года, причем
обстоятельства, связанные с этими родами, вполне можно охарактеризовать как
"весьма необычные". Более того, при внимательном изучении истории Кэрри Уайт
невольно возникает устойчивое ощущение, что сама Кэрри - лишь одна сторона
жизни этого довольно эксцентричного семейства, замеченная обществом.
Как уже писалось ранее, Ральф Уайт погиб в феврале 1963 года, когда на
строительстве дома в Портленде на него упала стальная балка. Миссис Уайт
осталась жить в своем домике на окраине Чемберлена.
В силу почти фанатичного отношения мужа к фундаменталистской религии у
миссис Уайт не было подруг, которые навещали бы ее после похорон, и, когда
спустя семь месяцев у нее начались схватки, она оказалась в одиночестве.
Примерно в 13.30 21 сентября соседи миссис Уайт по Карлин-стрит
услышали крики, доносившиеся из ее дома.

Однако полицию туда вызвали только после шести вечера, и столь
длительной задержке есть два в равной степени некрасивых объяснения: или
соседи не хотели быть втянутыми в полицейское расследование, или неприязнь к
миссис Уайт достигла такой степени, что они намеренно решили "подождать, чем
кончится". Миссис Джорджия Маклафлин, единственная, кто из трех оставшихся в
живых соседей Уайтов согласилась говорить со мной об этом, сказала, что не
вызвала полицию, решив, будто крики как-то связаны с состоянием
"религиозного исступления".
Когда в 18.22 все-таки прибыла полиция, крики повторялись лишь изредка.
Миссис Уайт обнаружили в своей постели наверху, и поначалу старший офицер
подумал, что на нее совершено разбойное нападение. Все постельное белье было
в крови, а на полу у кровати лежал мясницкий нож. Лишь спустя несколько
секунд он заметил ребенка, все еще частично обернутого плацентарной пленкой,
которого миссис Уайт прижимала к груди. Очевидно, она сама и перерезала
пуповину.
Слишком невероятной, пожалуй, выглядит гипотеза о том, что миссис Уайт
не знала о собственной беременности или даже не понимала, что означает это
слово. Гораздо более достоверным кажется предположение, выдвинутое
исследователями истории этого семейства Дж. Б. Бэнксоном и Джорджем
Фелдингом - предположение о том, что это понятие, неразрывно связанное в ее
восприятии с "грехом" полового сношения, было у нее в сознании полностью
блокировано. Возможно, она просто отказывалась верить, что подобное может с
ней произойти.
По крайней мере в трех письмах, адресованных подруге в городке Кеноша,
штат Висконсин, которые оказались в нашем распоряжении, имеются удивительные
доказательства того, что, начиная с пятого месяца беременности, миссис Уайт
верила, будто У нее "рак женских частей" и скоро она присоединится к мужу на
небесах...
Пятнадцать минут спустя, когда мисс Дежардин повела Кэрри в кабинет
директора, коридоры, по счастью, опустели. Учителя и ученики монотонно
бубнили за закрытыми дверями классов.
Кэрри уже не кричала, но то и дело всхлипывала. Мисс Дежардин в конце
концов подложила ей тампон сама, вытерла Кэрри мокрыми бумажными полотенцами
и натянула на нее простые хлопчатобумажные трусы.
Учительница дважды пыталась объяснить ей, что менструация - это самое
обычное дело, но Кэрри каждый раз закрывала уши руками и продолжала плакать.
Когда они вошли в приемную, заместитель директора школы мистер Мортон
тут же выскочил из своего кабинета им навстречу. В приемной, дожидаясь
взбучки за прогул урока французского, сидели Билли Делуи и Генри Треннант.
Оба сразу уставились на мисс Дежардин и Кэрри.
- Входите, - торопливо сказал мистер Мортон. - Входите же.
Он бросил сердитый взгляд на прогульщиков, которые, не отрываясь,
пялились на кровавое пятно на белых спортивных трусах учительницы.
- Что уставились?
- Кровь, - ответил Генри и глуповато улыбнулся.
- Два недопуска на уроки! - рявкнул мистер Мортон, затем увидел
кровавое пятно и моргнул.
Он закрыл дверь кабинета и принялся рыться в верхнем ящике картотечного
шкафа, где должны были храниться бланки актов о травматизме.
- Ты как себя чувствуешь, эээ?...
- Кэрри, - подсказала мисс Дежардин. - Кэрри Уайт.
Мистер Мортон отыскал наконец бланк, но на нем оказалось большое
кофейное пятно.
- Он вам не понадобится, мистер Мортон.
- Надо полагать, это на батуте... Что? Не понадобится?
- Нет. Но я думаю, Кэрри нужно отпустить сегодня домой. С ней произошел
в некотором смысле травмирующий случай. - Она многозначительно взглянула ему
в глаза, но он все равно не понял, в чем дело.
- Эээ... ладно. Как скажете. Хорошо. - Мортон запихал бланк обратно в
ящик, резко задвинул его на место и, прищемив палец, коротко охнул. Затем
величественно повернулся к двери, открыл ее рывком и, бросив еще один
свирепый взгляд на Билли и Генри, произнес: - Мисс Фиш, подготовьте,
пожалуйста, освобождение от занятий для Кэрри Райт.
- Уайт, - поправила мисс Дежардин.
- Уайт, - согласился Мортон.
Билли Делуи захихикал.
- Неделя недопуска! - рявкнул Мортон. Под ногтем уже налился кровью
синяк, и болел палец нещадно.
Кэрри плакала, не переставая. Спустя минуту секретарша принесла желтый
талончик освобождения от занятий, а мистер Мортон достал из кармана
серебристый карандаш и, поморщившись от боли, прострелившей большой палец,
нацарапал свои инициалы.
- Может быть, тебя подбросить, Кэсси? - спросил он. - Если нужно, мы
вызовем такси.
Кэрри покачала головой. Мортон заметил, что у одной ее ноздри вздулся
большой пузырь зеленых соплей, неприязненно отвел взгляд и посмотрел на мисс
Дежардин.
- Я думаю, все будет в порядке, - сказала она. - Кэрри идти только до
Карлин-стрит. На свежем воздухе ей станет лучше.
Мортон вручил Кэрри желтый талончик и великодушно добавил:
- Можешь идти, Кэсси.
- Кэрри! Меня зовут Кэрри! - вдруг взвизгнула она.
Мортон отшатнулся, а мисс Дежардин подскочила на месте, словно ее
ударили сзади. Тяжелая керамическая пепельница на столе Мортона (роденовский
"Мыслитель" с полой головой, куда и полагалось кидать окурки) грохнулась на
ковер, будто спасаясь от громкого крика. Окурки и выбитые из трубки Мортона
остатки табака рассыпались по бледнозеленому синтетическому ковру.
- Послушай-ка... - Мортон придал своему голосу твердость. - Я понимаю,
ты расстроена, но это не означает, что я намерен терпеть...
- Ну пожалуйста... - тихо сказала мисс Дежардин.
Мортон умолк, удивленно моргнул, затем коротко кивнул. Выполняя функции
блюстителя дисциплины, что, собственно, и было его основной работой на посту
заместителя директора, он старательно изображал из себя этакого обаятельного
Джона Уэйна, но ему это не всегда удавалось. Начальство (которое на
церковных ужинах, собраниях Ассоциации родителей и преподавателей или
церемониях награждения Американского Легиона обычно представлял директор
Генри Грэйл) окрестило его "нашим обаятельным Моргом". Учащиеся, правда,
чаще называли его "этот чокнутый жоподрал", но, поскольку ученики вроде
Билли Делуи или Генри Треннанта чрезвычайно редко выступают на родительских
собраниях и городских мероприятиях, широкой общественности больше было
известно мнение начальства.
Поглаживая за спиной придавленный палец, "обаятельный Морг" улыбнулся
Кэрри и сказал:
- Хорошо, мисс Райт, вы можете идти, если хотите. Или, может быть, вам
лучше посидеть немного, прийти в себя?
- Я пойду, - пробормотала она и откинула упавшие на лицо волосы, затем
встала и посмотрела на мисс Дежардин широко открытыми потемневшими глазами,
словно заполнившимися новым пониманием. - Они смеялись надо мной. И бросали
в меня вещи. Они всегда смеются.
Мисс Дежардин ответила ей лишь беспомощным взглядом, и Кэрри вышла.
Мортон и молодая учительница молча посмотрели ей вслед, затем мистер
Мортон громко прочистил горло, осторожно наклонился и принялся собирать
рассыпавшийся из пепельницы мусор.
- Что же все-таки произошло?
Мисс Дежардин глубоко вздохнула и брезгливо посмотрела на
краснокоричневый отпечаток ладони на своей спортивной форме.
- У нее начались месячные. Первые месячные. Прямо в душевой.
Мортон снова прочистил горло и слегка покраснел. Лист бумаги, которым
он сгребал окурки в кучу, задвигался еще быстрее.
- Не слишком ли это эээ?...
- Поздно для первых месячных? Да. Но именно поэтому она так тяжело и
отреагировала. Хотя я не могу понять, почему ее мать... - Незаконченная
мысль на мгновение скрылась за другими волнующими проблемами. - Видимо, я не
очень хорошо справилась с ситуацией, но я не понимала, что происходит. Она
думала, что умирает от кровотечения.
Мортон поднял встревоженный взгляд.
- Похоже, еще полчаса назад она даже не знала, что такое месячные.
- Дайте мне маленькую щетку, мисс Дежардин... Да, вот эту.
Она передала ему щетку, успев заметить надпись на рукоятке:
"Чемберленская компания "Все для дома" НИКОГДА не отметает клиента". Мортон
принялся заметать кучу пепла и окурков на лист бумаги.
- Похоже, тут еще и пылесосом нужно будет пройтись. Так все равно не
вычистим... Однако мне казалось, пепельница стояла дальше от края. Странно,
как иногда вещи падают совершенно неожиданно. - Он ударился головой о крышку
стола, отшатнулся в сторону и выпрямился. - С трудом верится, что девушка в
год окончания школы - здесь или где-нибудь еще - не имеет понятия о
менструальном цикле, мисс Дежардин.
- Мне в это поверить еще трудней, - ответила учительница, - но я не
могу придумать другого объяснения. И кроме того, она всегда была в классе
вроде "козла отпущения".
- Хм. - Мортон высыпал мусор в корзину и отряхнул руки. - Кажется, я ее
вспомнил. Уайт. Дочь Маргарет Уайт. Да, именно. Теперь уже верится немного
легче. - Он сел за стол и виновато улыбнулся. - Их так много... Проходит лет
пять, и они все сливаются в памяти. Начинаешь называть учеников именами их
братьев и в таком вот духе. Всех не упомнишь.
- Да, конечно.
- Подождите, вот покрутитесь, как я, лет двадцать, - проговорил он,
разглядывая с мрачным видом распухший палец. - Иногда я вижу детей, которые
кажутся мне смутно знакомыми, а потом узнаю, что когда-то на первом году
работы учил из отцов. Маргарет Уайт, правда, была еще до меня, за что я
искренне благодарен судьбе. Она в свое время заявила миссис Бисенте, упокой
Господь ее душу, что Всевышний, мол, приготовил для нее в аду особое место -
за то, что она рассказала ученикам общие положения эволюционной теории
Дарвина. И дважды ее отстраняли здесь от занятий - один раз за то, что она
избила одноклассницу сумкой. По слухам, Маргарет заметила, что та курит.
Весьма странные религиозные убеждения. Очень странные. - Внезапно он снова
стал похож на Джона Узина. - А те остальные девушки? Они действительно, над
ней смеялись?
- Хуже. Когда я вошла, они орали хором и швыряли в нее гигиеническими
пакетами. Буквально забрасывали.
- О боже! - Джон Уэйн исчез, и мистер Мортон залился краской. - Вы
запомнили фамилии?
- Да. Не все, правда. Но те, кого запомнила, я думаю, выдадут
остальных. Кристина Харгенсен, похоже, была заводилой этому безобразию...
Как и всегда.
- Крис и ее "Шальная команда"... - пробормотал Мортон.
- Да. Тина Блейк, Рэйчел Спайс, Элен Шайрс, Донна Тибодо и ее сестра
Ферн, Лайла Грейс, Джессика Апшоу. И Сью Снелл. - Мис Дежардин нахмурилась.
- Никогда не ожидала такого от Сью. Мне казалось, подобные выходки не в ее
характере.
- Вы уже разговаривали с девушками?
Мисс Дежардин разочарованно причмокнула языком.
- Я их просто выгнала оттуда. Слишком сильно разозлилась. И кроме того,
у Кэрри была настоящая истерика.
- Хм. - Мортон сцепил пальцы. - Но вы собираетесь поговорить с ними?
- Да. - Особого энтузиазма, однако, в ответе не чувствовалось.
- Мне кажется, что вы не очень...
- Возможно, вы правы, - подтвердила она. - Они меня там видели. И я
прекрасно понимаю, что девушки чувствовали. Мне самой хотелось просто взять
ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Не знаю, может, это какой-то инстинкт,
связанный с менструацией, и он заставляет женщин рычать и огрызаться. У меня
до сих пор стоит перед глазами Сью Снелл. Я хорошо помню, как она выглядела
в тот момент.
- Хм, - глубокомысленно повторил мистер Мортон. Он не понимал женщин, и
уж совсем не хотелось, ему обсуждать месячные.
- Я поговорю с ними завтра, - пообещала она, поднимаясь. - Я им такой
разнос устрою!
- Хорошо. Наказание должно соответствовать преступлению. И если вы
сочтете необходимым отправить кого-то из них ко мне, не стесняйтесь...
- Не буду, - ответила она, улыбнувшись. - Кстати, пока я ее
успокаивала, там лампа перегорела. Так сказать, добавила последний штрих.
- Я немедленно пошлю туда монтера, - заверил ее Мортон. - Спасибо за
ваши старания, мисс Дежардин. Попросите, пожалуйста, мисс Фиш пригласить
сюда Билли и Генри.
- Хорошо. - Она вышла.
Мистер Мортон откинулся в кресле и с чистой совестью выбросил все
происшедшее из головы. Когда в кабинет несмело вошли заядлые прогульщики
Билли Делуи и Генри Треннант, он улыбнулся, бросил на них хищный взгляд и
приготовился метать молнии. Недаром же он всегда говорил Генри Грэйлу, что
ест прогульщиков на ленч.
Надпись, выцарапанная на крышке стола в средней школе города
Чемберлена:
На прогулку вышел класс - и вот те раз: все купили эскимо, а Кэрри Уайт
жует дерьмо.
Кэрри пошла по Ювинавеню и у светофора свернула на Карлин-стрит. Она
шла, повесив голову, и старалась ни о чем не думать. Боль в животе то
накатывала, то снова отпускала, и Кэрри то замедляла шаг, то снова двигалась
быстрее, как машина с расстроенным карбюратором. Взгляд невольно выхватывал
всякие мелочи на мостовой. Сверкающие осколки кварца, замешанного в бетон.
Расчерченные мелом и выцветшие от дождя клетки для, "классов". Раздавленные
шарики жевательной резинки. Кусочки фольги и фантики от дешевых конфет. Они
все меня ненавидят, и это никогда не кончится. Им никогда это не надоедает.
Мелкая монетка, торчащая из трещины в мостовой. Кэрри бездумно шаркнула по
ней ногой. Как приятно представлять себе Крис Харгенсен - она вся в крови и
молит о пощаде. А по ее лицу ползают крысы. Вот так. Хорошо. Так ей и надо.
Собачье дерьмо с отпечатком подошвы посередине. Рулончик почерневших
пистонов, что какой-то мальчишка долбил камнем. Окурки. Дать бы ей камнем по
голове, большим булыжником. Всем им. Хорошо. Хорошо...
(Христос-спаситель кроткий и нежный)
Да, маме хорошо говорить, ей не приходится из года в год каждый день
ходить среди волков. Над ней не смеются, не издеваются, не указывают на нее
пальцем... Но разве не говорила она, что грядет день Страшного Суда
(имя сей звезде будет полынь и из дыма выйдет саранча и дана будет ей
власть какую имеют земные скорпионы)
и ангел с мечом?
Вот бы этот день настал прямо сейчас, и Христос явился не с агнцем и
пастушьим посохом, а с булыжником в каждой руке, чтобы крушить насмешников и
мучителей, чтобы с корнем вырывать и уничтожать визжащее от страха зло -
ужасный Христос, кровавый и праведный...
И вот бы стать ей Его мечом и Его правой рукой...
Кэрри изо всех сил старалась, чтобы ее приняли за свою. Сотни раз
обманывала по мелочам маму, пытаясь стереть этот зачумленный красный круг,
что появился вокруг нее с того самого дня, когда она в первый раз вырвалась
из властвовавшего над ней мира маленького дома на Карлин-стрит и с Библией
под мышкой явилась в начальную школу. Она все еще помнила тот день, колкие
взгляды и жуткое, неожиданное молчание, когда она встала на колени перед
ленчем в школьном кафетерии - в тот день начался смех, зловещее звучание
которого не утихало все эти годы.
1 2 3 4