Голос ее хранил едва заметные следы шотландского происхождения.За Мэгги сидел мужчина лет пятидесяти, напоминающий австрийца. На нем был дорогой деловой костюм хорошего покроя. Мужчина отрекомендовался Уордом Райли. По замыслу Сэма, все участники за время сеансов, которые будут проходить два раза в неделю, должны познакомиться поближе, но пока о Райли Джоанна знала только, что он был адвокатом, потом стал банкиром и, заработав уйму денег, десять лет назад удалился от дел. Сэм говорил ей, что этот человек соткан из забавных противоречий: преуспевающего бизнесмена тянуло к восточному мистицизму, закоренелый холостяк, отличающийся замкнутостью, он учредил стипендию молодым художникам и музыкантам, которых никогда не видел, да притом еще спонсировал поэтический журнал и порой жертвовал крупные суммы на исследования, проводимые Сэмом Тауном.Кроме этих людей в состав группы входили Сэм, Пит и Джоанна. Сэм выполнял роль председателя и прилагал все усилия, чтобы каждый чувствовал себя уютно и раскрепощенно.— Как вы знаете, — сказал он в ходе вступительной речи, — мисс Джоанна Кросс собирается написать об этом эксперименте статью для журнала «Наш город». Она не станет использовать в статье ваши настоящие имена, разве что, — добавил он с улыбкой, — вы сами этого захотите. В таком случае, она, разумеется, пойдет вам навстречу. Естественно, сам я тоже буду вести записи для профессиональной публикации в научном издании, но без вашего разрешения также не стану упоминать ничьих имен.После этого он предложил, чтобы каждый рассказал немного о себе. Мэгги Мак-Брайд с большой неохотой начала первой, и вскоре стало ясно, что под ее природной застенчивостью скрывается гибкий ум и твердое сознание того, кто она есть.Мэгги родилась в Шотландии, в городе Элгине. Ее родители эмигрировали в Канаду, когда ей было двенадцать лет. В Ванкувере она познакомилась с неким Скоттом Джозефом Мак-Брайдом и вышла за него замуж. Они с мужем работали у одного богача — она кухаркой, а он парикмахером — и вместе с хозяином переехали в Нью-Йорк. Интерес к парапсихологии возник у Мэгги благодаря жене ее нанимателя, которая частенько устраивала спиритические сеансы. Мэгги, правда, призналась, что хотя во время этих сеансов она и играла «отведенную ей роль», но никогда особенно не верила, что из этого что-то получится. У них с Джо было двое детей, которыми они очень гордились. Сын — химик-технолог, женат, есть ребенок; дочь — инвестиционный аналитик на Уолл-Стрит. Когда пять лет назад Джо умер от рака, Мэгги осталась домработницей у своих постаревших хозяев. Пару лет назад в рекламном проспекте Ассоциации Парапсихологов ей попалось на глаза объявление о наборе добровольных помощников, и она из любопытства на него откликнулась. Мэгги принимала участие в одном из экспериментов Сэма. Результаты у нее были хорошие, но в пределах нормы. Сама она никогда не сталкивалась ни с чем сверхъестественным и подозревала, что чаще всего это выдумки людей, которые надеются таким образом заработать себе на хлеб, но, в общем, была человеком широких взглядов.Барри Херст говорил за себя и за Дрю, но всегда соглашался, если она его поправляла, что случалось нечасто. Они оба были из Куинса и знали друг друга с детства. Оба вышли из рабочей семьи. Став постарше, Дрю решила пойти в сиделки, у Барри же в те времена начались постоянные столкновения с законом. Он довольно туманно изложил причину, которая подвигла их жениться (Джоанна подумала, что Дрю просто-напросто залетела), но их союз явно оказался удачным. Барри остепенился и теперь, в сорок один год, был владельцем небольшой фирмы по продаже сантехники. Когда он заявил, что образования у него никакого, Дрю возразила, что каждую свободную минуту он проводит за книгой и особенно начитан по части истории и философии. Кроме того, с гордостью добавила она, у него большая коллекция классической музыки, и за работой он частенько насвистывает Моцарта. Воодушевленный ее словами, Барри признал, что «в общем-то всего в жизни добился сам».Десять лет назад в автокатастрофе погибла их единственная дочь. Ей было одиннадцать лет. По словам Барри, он тогда едва не помешался от горя, и только железная воля Дрю помогла ему устоять. И все же он остался агностиком, хотя жена его была убежденной католичкой. Впрочем, это обстоятельство, казалось, им ничуть не мешало. Сюда они пришли, в заключение сказал Барри, потому что он прочитал в журнале статью о работе Сэма и захотел узнать о ней поподробнее.Роджер Фуллертон скромно отрекомендовался преподавателем физики, который уже знает, что вселенная иррациональна, но пока не знает насколько и надеется выяснить это в ходе эксперимента.Пит Дэниельс, глубоко взволнованный тем, что сидит за одним столом с самим Фуллертоном, сказал, что ему двадцать один год, что родился он в Кентукки и изучал физику в Кал-Техе. Он заявил, что не пошел на производство и не стал искать какого-либо еще практического применения полученным знаниям, потому что это казалось ему безнадежно скучным занятием; вместо этого он начал работать у Сэма. (Сэм уже говорил Джоанне, что у Пита душа истинного исследователя, и такие, как он, на вес золота, хоть и платят им ореховой скорлупой.) Пит был до забавного простодушен, и Джоанна почувствовала, что всем в группе он сразу же понравился.Уорд Райли умудрился рассказать о себе даже меньше, чем Джоанна знала о нем со слов Сэма. «Бывший бизнесмен, который всю жизнь испытывал интерес ко всем видам паранормальных явлений». И все. Любопытнее всего было, однако, что никто не проявил желания узнать о нем больше. Было в нем что-то, что заставляло людей сразу принимать его таким, как он есть, и не требовать ничего сверх того, что он предлагал сам.Оставалась только Джоанна. Поскольку всем уже было известно, кто она и зачем здесь находится, Джоанна предложила задавать ей вопросы, если кого-то интересует что-то конкретное. Барри Херст спросил, верит ли она, после того, как разоблачила Храм Новой Звезды, в сверхъестественные явления? Джоанна ответила, что верит в той же степени, как и все присутствующие. Конечно, описания прошлых опытов, подобных этому, вполне убедительны, но свои выводы она сделает, только когда собственными глазами увидит, как стол, за которым они сидят, летает по комнате.Фуллертон улыбнулся и заметил, что о себе может сказать то же самое. После этого собрание перешло в обычную болтовню за чашечкой кофе. Сэм был явно доволен, что ему удалось создать нужную атмосферу. Наконец он решил, что для первого знакомства достаточно, и распустил собрание. Через три дня должна была состояться новая встреча.— И тогда, — сказал он, — мы начнем выдумывать нашего призрака. И тогда, перефразируя Бетти Дэвис, «пристегните ремни» — потому что, если мы добьемся чего-нибудь, нас ждет тряская дорога. Глава 14 — Что это? — Джоанна смотрела на металлический контейнер с вязкой голубоватой жидкостью без запаха.— Парафин. Гляди, — Сэм засучил рукава и погрузил в контейнер руку. Когда он ее вынул, она была покрыта полупрозрачной пленкой, словно тонкой перчаткой. — Он высыхает почти мгновенно и легко снимается, — Сэм снял пленку с тыльной стороны ладони. — Видишь, узор кожи отпечатался до мельчайших деталей.— Очень интересно. Я полагаю, ты неспроста мне это показал?Они находились в задней комнате, где была фотолаборатория, стояла газовая плита и висели несколько полок с химическими реактивами. Сэм принялся объяснять Джоанне свою мысль, попутно счищая с руки остатки парафина:— В двадцатые годы жил такой польский банкир по имени Франек Клуски, который в сорок пять лет обнаружил у себя способности медиума. По свидетельствам тех, кто ходил на его сеансы, он создавал прямо из ничего фигуры людей, полулюдей, животных и полуживотных. Единственная сложность заключалась в том, что после сеанса они исчезали, так что никто не мог доказать, что они действительно были, хотя люди их видели и даже трогали. Тогда один исследователь предложил призракам во время сеанса окунуть руки в чашу с парафином. Призраки весьма охотно согласились, и когда сеанс кончился, на полу остались пустые парафиновые перчатки. Оставалось только залить их гипсом, чтобы получить прекрасные слепки... конечностей тех существ, которые их оставили.Джоанна уставилась на него и убежденно сказала:— Нам тоже надо будет так сделать!— В институте метапсихологии в Париже хранится целая коллекция гипсовых слепков, полученных таким способом. Их называют «руками фантомов».— Хотела бы я посмотреть на физиономию Роджера, когда он об этом узнает.Сэм засмеялся:— Еще интереснее будет взглянуть на него, когда ему на колени шлепнется такая перчатка и потусторонний голос спросит, как он может объяснить это явление.— Знаешь, — задумчиво проговорила Джоанна, — ты очень правильно поступил, когда позвал Роджера в эту группу. Как ты и говорил, если он удостоверится в существовании нашего привидения, скептикам будет сложно с ним спорить.— Уж поверь мне, это их не остановит.— И все же, если он позволит упомянуть в статье свое имя, я бы специально взяла у него интервью — одно до начала эксперимента, а второе потом, если у нас что-нибудь получится.— Только, пожалуйста, поосторожнее: после одного такого интервью мы с тобой перешли на «ты».— Что такое? Ты ревнуешь меня к старику-профессору?— К этому старику-профессору. Он был женат четыре раза и, судя по всему, не прочь еще разок-другой попытать счастья.— Четыре раза?!— Он же ученый. Повторяемость — непременное условие любого эксперимента.— Кажется, ты только что излечил меня от опасного увлечения.— Рад слышать, — Сэм притянул ее к себе и поцеловал.— Как ты думаешь, они знают?— Кто «они» и что «знают»?— Другие в группе. О нас с тобой.Сэм пожал плечами:— Вероятно, догадываются. А что, это тайна?— Нет, — она потрепала его по густым волосам и поцеловала в губы. — Никакой тайны.Изобретение призрака оказалось делом долгим и непростым. Под руководством Сэма они постарались вложить в этот процесс максимум логики. Прежде всего, разумеется, возник вопрос о половой принадлежности привидения. Роджер предложил бросить жребий. Все согласились, в воздух взлетела четвертьдолларовая монетка, и привидению выпало быть мужчиной.Теперь следовало выбрать период истории, в котором жил призрак. Сэм предложил, чтобы все по очереди высказали бы свои предложения. Начали опять с Мэгги. После долгих оговорок и уверений, что она совсем не знает истории, Мэгги предложила Шотландию восемнадцатого столетия, время правления Прекрасного принца Карла и восстания якобитов. Наступила тишина, поскольку никто не знал, нужно ли комментировать это предложение сразу или выслушать остальных. Сэм решил, что сначала все должны поделиться своими соображениями, а потом начнется обсуждение.Райли предложил Древний Египет, период герметиков. Дрю — Флоренцию эпохи Возрождения. Барри назвал Америку времен Гражданской Войны, а Джоанна — империю Наполеона. Роджера привлекала Европа семнадцатого-восемнадцатого столетий — «Век Разума». Пит сказал, что сначала хотел предложить Италию Возрождения, но, поскольку это уже было, он поднимает на древко знамя античной Греции и надеется, что у него найдутся приверженцы. После этого Сэм объявил, что материала достаточно, и предложил Мэгги начать обсуждение.— Мне кажется, — робко начала она, словно извиняясь, что высказывает очевидные вещи, — лучше придумать человека, который говорит на всем нам понятном языке. Вынуждена признать, что французский, итальянский, древнеегипетский и древнегреческий языки для меня — китайская грамота.— Здравое замечание, — подхватил Фуллертон. — Зачем усложнять без необходимости? Я предлагаю, если никто не против, остановиться на англоязычном призраке.Все согласились, и обсуждение сразу пошло оживленнее. Сэм разрешил тем, кто предлагал «иностранное» привидение, выбрать заново. Дрю назвала Англию эпохи королевы Виктории. Роджер сказал, что призрак может быть англоязычным путешественником в любой стране, после чего Райли предложил революционную Россию, а Джоанна оставила за собой наполеоновскую Францию.Они пошли по второму кругу. Мэгги высказалась за Францию — «старый союзник» — любого периода. Дрю сказала, что прочла не настолько много исторических книг, чтобы детально представлять себе какой бы то ни было период, но хотела бы выбрать такое время, когда происходило еще что-то, кроме войн и кровопролитий. Ей нравилась идея Роджера — Век Просвещения, расцвет культуры и зарождение новых идей.Барри сказал, что в истории периоды войн и развития общества всегда отчасти совпадают, и примером тому — Американская революция Он не хотел отступаться от своего предложения.Джоанна заметила, что лучше всего остановиться на одной из уже предложенных революционных эпох. Райли добавил, что Век Просвещения привлекает его больше, чем эксперимент в советской России, который доказал, что самоуверенность разума, возомнившего, что он способен разрешить любое противоречие, оборачивается катастрофой. Во времена Французской или Американской революций все же равновесие в значительной степени сохранялось.Роджер с ним согласился.— Это было время, — сказал он, — когда люди верили в технический прогресс, но не так бездумно, как сегодня. Только в двадцатом веке появились телевизоры, холодильники, ракеты, способные долететь до Луны, и прочие вещи, подтверждающие эффективность научных открытий. Между тем два столетия назад достижения науки не имели такой наглядности. Идей было больше, чем их практических воплощений, а предположений — больше, чем решений.Сэм сказал, что если выбирать между Францией и Америкой, замечание Мэгги по поводу языка может оказаться решающим.— В Париже говорили по-английски, — возразила Дрю, невольно лишая мужа поддержки. — К тому же Джефферсон бывал во Франции. И Бенджамин Франклин. А как насчет Лафайета?Роджер признался, что слабо разбирается в истории войн, однако Джоанна усомнилась в его невежестве. Она заметила, как он перехватил смущенный взгляд Мэгги, которая явно слыхом не слыхивала ни о каком Лафайете. Судя по всему, Роджер просто проявлял благородство — уж не подыскивает ли он себе и впрямь пятую жену, подумала Джоанна.Барри вызвался прочесть краткую лекцию о Лафайете. Маркиз Марк Жозеф Лафайет родился в 1757 году в богатой семье французских аристократов, был при дворе Людовика XVI, но в 1775 году по собственному почину и на свои средства уехал в Америку, чтобы сражаться против англичан в Войне за независимость. Он стал генерал-майором, завязал дружбу с Джорджем Вашингтоном и особенно отличился в битве при Брэндивайне в Пенсильвании. В 1779 году он приехал во Францию и уговорил министров послать шесть тысяч человек для оказания военной помощи колонистам. Он участвовал в решающем сражении под Йорктауном в 1781 году. Став героем двух стран, он вернулся во Францию и возглавил партию либеральных дворян, которые провозглашали веротерпимость и выступали за запрещение работорговли. В 1789 году он был одним из вождей Французской революции, но его реформаторский пыл не сочетался с фанатизмом Робеспьера и других. После того как попытки спасти монархию потерпели крах, Лафайет в 1792 году бежал в Австрию. При Наполеоне он возвратился и прожил более тридцати лет помещиком, будучи при этом членом палаты представителей. В Америке его не забыли, и когда он вновь посетил ее в 1824 году, его повсюду встречали как героя и оказывали всевозможные почести.— Хорошая история, — сказал Сэм, когда Барри закончил. — Но Лафайет нам не подходит — это же историческое лицо.— Зато мы можем придумать американца, который вместе с ним уехал во Францию, — возразил Барри. — Какого-нибудь мальчишку из Новой Англии, идеалиста, преданного революции, и кончившего свои дни на гильотине.Все одобрительно закивали, и Мэгги выразила общее мнение, сказав:— По-моему, это замечательная идея. В самом деле. Американец в Париже. Отлично. Глава 15 У матери были красные глаза: она проплакала всю ночь. Он хотел обнять ее, успокоить, сказать, что все будет хорошо, и они обязательно еще увидятся. Но в их семье это не было принято. Он не мог сказать матери, что любит ее и будет тосковать в разлуке, а она не могла сказать сыну, как горько ей отпускать его в чужую страну. Ее единственный сын уезжал во Францию вместе с великим генералом Лафайетом, и что-то подсказывало ей, что больше она его не увидит. Но когда он спросил, отчего у нее красные глаза, она довольно резко ответила, что это от мучной пыли, белым облаком висящей над мельницей.— А теперь поешь, — сказала она. — У тебя впереди долгий путь, и на пустой желудок далеко не уедешь.Мать старалась занять себя домашними делами и принялась с шумом убирать посуду, начищать котлы и сковородки, пока сын в последний раз завтракал в родном доме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31