Какая модель у человека, которого вы разыскиваете?— Разговор закончен.— Какая модель? Узнав его имя и фамилию, я легко смогу выяснить это в отделе транспортных средств.— "Джип-чероки", — сказал Калли.— Но если вы знаете, кто он такой, вы должны, черт побери, сообщить ФБР. Это чудовище убило четырех женщин за прошедший месяц... четырех, о которых они знают.— Послушайте, допустим, вы правы, я знаю, кто убийца. Если это в самом деле тот человек, которого я подозреваю, ФБР ни за что с ним не справиться. Он играет в такие игры, о которых они даже не слыхивали.— Если вы им не скажете, скажу я.— Нет, не скажете.— Вы мне угрожаете?— Предостерегаю вас. Ради вашего же блага, — сказал Калли. — Вы многого не знаете.— Так за мной следило ЦРУ, а не ФБР? — спросила Хаузер. — Это они вламывались в мой дом, чтобы прочитать мои компьютерные досье?— Ничего об этом не знаю.— Я им этого не спущу.— Вы не понимаете, во что вмешиваетесь.— Отчасти понимаю.— Разрешите мне рассеять одно заблуждение, свойственное всем журналистам, — сказал Калли. — Забудьте все прочитанное вами о том, как неумело и неумно действует ЦРУ. Поверьте мне, это чушь. Просто время от времени вы узнаете об их случайных неудачах. Но вы никогда не слышали и не услышите об их успехах. А как правило, они одерживают победы, неудачи для них исключение. Когда они разрабатывают какую-нибудь операцию, они проводят ее в жизнь. Тем или иным путем. Никакие препятствия не останавливают их, если они считают, что действуют в национальных интересах, которые они часто путают со своими собственными.— Прекратите меня запугивать. Я не из трусливых.— Я только пытаюсь вас просветить. И удержать от серьезной ошибки. Вы не можете никого обвинить в убийстве, имея только косвенные доказательства.— Послушайте, Калли. Вы так же хорошо, как я, знаете, что Верховный Суд осуждал людей на основании и менее убедительных свидетельств.— Да, конечно. Пресса иногда оказывает сильное политическое давление. И какой-нибудь не слишком принципиальный помощник окружного прокурора, пользуясь случаем, чтобы сделать карьеру, представляет косвенные доказательства как неоспоримые факты и успешно дурачит Верховный Суд.— Доказательств достаточно, чтобы арестовать его и допросить.— Возможно. Ну а если окажется, что вы ошибаетесь и убийца не он? После того как вы и ваши друзья из средств массовой информации разделаетесь с ним, ваши обвинения заклеймят его на всю оставшуюся жизнь. И, занимаясь этим, вы раскроете некоторые тайные операции.— Так вы с каменным лицом пытаетесь меня убедить, будто не знаете, повинен ли в этой серии убийств человек, которого вы разыскиваете?— Повторяю, я этого не знаю.— И вы не собираетесь ничего предпринимать?— Я собираюсь все выяснить. И я знаю кое-кого, кто может мне помочь.— Кого именно?— Дайте мне один день, прежде чем начнете публиковать свои догадки и предположения, поскольку все это может оказаться простым совпадением. Если я что-нибудь узнаю...— Если мы что-нибудь узнаем, — многозначительно сказала Хаузер. — Отныне я буду работать вместе с вами. Если вы не примете мое предложение, я пойду в ФБР, а затем к своему главному редактору и передам им имеющийся у меня материал.— В сущности, у вас нет ничего. Понимаю, вы без труда выясните имя владельца магазина и дома, но это вовсе не значит, что вы установите личность убийцы.— Что вы имеете в виду?— А то, что вы заблуждаетесь относительно имеющихся у вас сведений.— У меня их достаточно. И я накопаю еще, — убежденно сказала Хаузер. — «ПАРАЛЛЕЛЬНО С ОХОТОЙ НА УБИЙЦУ-МАНЬЯКА ЦРУ ВЕДЕТ СВОЕ СОБСТВЕННОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ». Не правда ли, броский заголовок?Продолжая ковырять вилкой в тарелке, Калли боролся с противоречивыми чувствами. Он знал, что не должен Управлению ничего. А если к тому же они солгали ему насчет причины, по которой разыскивают Малика, то и меньше, чем ничего. И уж конечно, он не обязан соблюдать им верность. Но он еще никогда в жизни не нарушал данного слова, и хотя есть все основания подозревать, что эти убийства дело рук Малика, он все же не располагает достоверными доказательствами. Поэтому он не может послать Грегуса и заместителя директора по операциям ко всем чертям.Они заплатили ему, и он дал им слово. Заключил с ними контракт. Укоренившаяся в Управлении практика умолчания привела к тому, что он не имеет понятия об истинных целях операций, в которых участвует. С этим приходится смириться, потому что таковы принятые правила игры. Но это не имеет ничего общего с защитой национальных интересов. Просто проводится операция, которую можно назвать «Прикрой свою задницу». Но одно дело разыскивать сбежавшего дезертира, подозреваемого в изготовлении фальшивых денег, и совсем другое — ловить убийцу-маньяка; ведь если он, Калли, не сможет его поймать, это повлечет за собой много новых смертей.Калли посмотрел в упор на Хаузер, обдумывая ее ультиматум. Было ясно, что она ни за что не отступится и ему не удастся убедить ее в ошибочности ее предположений, тем более что все подтверждает ее правоту. Она обладает сильным умом и интуицией и быстро сообразит, что к чему. Да она и так уже догадалась об очень многом. К тому же есть веские, убедительные причины, по которым лучше, чтобы она была рядом с ним и он мог держать ее под контролем. Во всяком случае, до тех пор, пока он не поговорит с тем человеком, который может ответить на его вопросы. И если окажется, что это Малик, он может позвонить Грегусу и похерить всю эту паршивую операцию. Вот тут-то ему очень пригодится репортер «Вашингтон пост». Господи Иисусе! Ведь я же не обязывался, Лу, ловить убийцу-маньяка! — Хорошо. Пусть так и будет, — сказал он. — Но уговор: если вы будете вместе со мной, то до самого конца. Никаких публикаций, пока мы не установим совершенно точно, что убийца — тот самый человек, которого я разыскиваю.— Но после того, как мы это установим, я опубликую все, что у меня есть. И вы не будете вмешиваться, так?— Я? Нет, не буду. Но если окажется, что убийца — Малик, вы должны знать наперед: Управление сделает все возможное, чтобы утаить правду.— Вы сказали, Малик? Кто такой Малик?— Джон Малик, так его зовут. По крайней мере с тех пор, как он поселился в этой стране. Несколько лет назад.— Поселился в этой стране? Значит, я права. Он бывший сотрудник КГБ?— Перебежчик. Он был нашим агентом в Москве, а я шесть лет курировал его.Хаузер мысленно улыбнулась. Она умела распознавать тему для великолепного репортажа. А этот репортаж — прямая заявка на Пулитцеровскую премию. Более того, можно рассчитывать, что с нею подпишут контракт на издание книги. Ведь она будет в курсе всего происходящего.— Значит, договорились, — сказала она, протягивая руку. Калли пожал ее. — А теперь с кем мы должны поговорить?— Я вам скажу по дороге, — пообещал Калли, подзывая официанта, чтобы расплатиться по счету.— Помните, угощаю я?Калли подождал, пока она расплатится. Затем они направились в подземный гараж.— Женщины могут добиться всего с помощью милой улыбки.— Мы поедем на вашей машине, — сказал Калли. Он снял с багажника мотоцикла свою сумку и бросил на заднее сиденье «порша».— Куда мы едем?— В колледж Хэмпден-Сидни. Около полутора часов езды к югу.Хаузер оглянулась на мотоцикл.— Вы оставили ключ в замке зажигания.— Знаю.— Это же просто приглашение к угону.Калли пожал плечами.— Ну и что?— Вы шутите, правда?— Поехали. Глава 16 Внешняя терраса гриль-бара «Билтмор», расположенная напротив открытого кафе, где обедали Майк Калли и Джули Хаузер, обнесена решетчатой деревянной оградой, сплошь увитой плющом. Любой посетитель, сидящий за столом в дальнем конце террасы, возвышающейся над тротуаром Элливуд-стрит, надежно укрыт от любопытных взглядов прохожих. Но сам он, расположившись в этом прохладном тенистом месте, через узкие просветы в листве может наблюдать за всем, что делается на улице. Именно оттуда Джон Малик увидел, как Калли въехал на мотоцикле в гараж, а затем, перейдя через улицу, присоединился к женщине, за которой он, Малик, наблюдал с некоторым интересом.Сперва Малик решил было, что обознался. Откуда тут взяться Калли? Он внимательно следил за газетными отчетами о суде над ним и знал, к какому сроку заключения его приговорили. Почему же его выпустили досрочно? Едва задав себе этот вопрос, он сам и ответил на него. И понял, почему Калли находится в Шарлоттсвиле. ЦРУ отправило на его поиски того, кого он прежде курировал. Лучшей кандидатуры и быть не могло. Это, несомненно, умный ход со стороны заместителя директора по операциям. Но кого послали искать Калли: скрывшегося перебежчика, чье исчезновение обнаружено его теперешним куратором из ЦОПП, фальшивомонетчика или убийцу?Малик решил, что его ищут прежде всего как убийцу. Управление выстроило логическую цепь умозаключений; прежде всего, они узнали о похищении бумаги для печатания денег и заподозрили, что тут не обошлось без него; затем куратор из ЦОПП обнаружил, что он скрылся; наконец, они услышали о похищении и убийстве этих сучек; выполнив нехитрое умственное упражнение, они сопоставили все это с сомнительным для них его прошлым и пришли к соответствующему выводу.Когда криминальная секретная служба нашла большую часть бумаги с грузовика, похищенного его друзьями из русской мафии, можно было естественно предположить, что его участие в этом деле раскроется. Он предвидел это, как и то, что за этим последует. Но он не предполагал, что они выставят против него Калли, хотя это и подтверждало его первоначальное убеждение в том, что ЦРУ ничего не сообщит ни секретной службе, ни ФБР. Они постараются сохранить все это в тайне, захватить его сами, а если это не удастся, уничтожат все заведенные на него досье, чтобы откреститься от него в случае его задержания секретной службой, ФБР или полицией.Но к чему может привести расследование? Джона Малика отныне уже нет. Он бесследно исчез. Печатник из Брайтон-Бич, бывший специалист КГБ по изготовлению фальшивых документов, сделал для него целый набор документов на новое имя. Если секретная служба или ФБР сумеют расшифровать его подсказки, они выйдут на Джона Малика. Дальнейшее расследование покажет, что уже три года назад такого человека не существовало. К тому времени, когда они заподозрят, что тут замешано ЦРУ, все досье будут уничтожены, если они уже не уничтожены, и любые вопросы будут встречены непонимающими, нарочито простодушными взглядами. Такова затеянная им игра. Он сумеет натянуть Управлению нос. Все должно пойти по задуманному плану.Снимая уединенный дом в лесах, он был более чем осторожен, не оставил никаких письменных следов, и найти его убежище было бы чрезвычайно трудно. И все же, хотя он все так тщательно продумал и принял все меры предосторожности, они чуть было не наткнулись на него. Если бы он приехал в гриль-бар на несколько минут позже, Калли наверняка заметил бы его и встреча была бы неизбежна. Он не боялся Калли, но питал разумное уважение к его способностям. Впредь придется быть осторожнее.Поселившись в Шарлоттсвиле, он всегда держался особняком, никто не знал его так хорошо, чтобы вступить с ним в разговор. И, начав осуществлять задуманное, он не подъезжал и близко ни к магазину, ни к дому. Но теперь, поняв, что Управление разыскивает его всерьез, он не станет больше подвергать себя ненужному риску. Конечно, он не запаникует и не уедет тотчас же из Шарлоттсвиля. Но не станет больше совершать дневных поездок в город, не изменив свою внешность, а если и будет туда ездить, то только для того, чтобы подготовить очередное похищение и определить место, куда потом привезти тело, ибо он не собирался отказываться от своего замысла.Однако в первоначальное уравнение он не вписал Калли, очень опасного противника, который хорошо его знал и, как он помнил еще по Москве, играл по своим собственным правилам. Придется переменить тактику. И изменить составленный план. Сперва он поедет в Нью-Йорк и завершит там все свои дела. В Брайтон-Бич для него уже приготовлен один рулон бумаги, достаточный для изготовления тридцати миллионов долларов, часть его доли, которую успели вывезти со склада еще до налета секретной службы. А у него есть клише, необходимые для напечатания денег. Покончив с этим, он вернется в свой лесной дом, чтобы похитить еще несколько сучек, прежде чем окончательно исчезнуть из Шарлоттсвиля и вынырнуть где-нибудь в другом месте. То, что Калли на свободе, делает игру еще более интересной и захватывающей. Он покажет своему бывшему куратору, кто держит поводья.Но предварительно выяснит, что известно Калли и его подруге. По их действиям можно будет судить, много или мало они знают. Он видел, как они вместе выехали из кафе, и теперь следовал за их старым «поршем» на четыре машины позади. Свернув с шоссе «Ай-64», они направились на юг, по шоссе 20, ведущему в Скоттсвилль. Он еще не смог определить, какую роль играет во всем этом женщина. Возможно, она выделена из группы наблюдения для содействия Калли. Он помнил, что Калли любил работать один, без напарников. Но эта женщина — лакомый кусочек. Возможно, она нравится Калли. Ему, во всяком случае, она нравится. Ее длинные, до плеч, каштановые волосы, темно-карие глаза и необыкновенно стройная фигура привлекли его внимание в тот самый момент, когда он увидел, как она пересекает улицу, направляясь к открытому кафе. Эта женщина могла бы быть приятным дополнением к его коллекции.Все в свое время, подумал он, пропуская один автомобиль, чтобы держаться на нужной дистанции от «порша». * * * — Вы все следите за ними? — спросил Грегус у члена группы наблюдения, когда тот позвонил ему из Шарлоттсвиля.— Нет. Я видел, как он обыскал магазин и дом Малика, и когда он сел обедать с репортером, я, как вы приказали, прекратил наблюдение.— Хорошо. Возвращайтесь сюда, — ответил Грегус, кладя трубку.Он оставил маленький кабинет возле кухни на явочной квартире и пошел в компьютерную, где увидел занятого работой Хэка.— Что еще удалось выяснить о Джули Хаузер?— На десятом году работы она получила Почетную медаль полиции. Через три месяца после этого вышла в отставку с пособием по инвалидности.— За что ей дали медаль?— Этого я не мог выяснить. Сведений об этом в компьютерном досье нет. Должно быть, они содержатся в секретной документации.— Какое увечье она получила?— Та же история. В компьютере таких сведений нет. Видимо, она была ранена в том деле, за которое получила медаль. Такие награды просто так не дают... Кстати, — добавил Хэк, — наша хитрость полностью удалась. Клифтонские полицейские списали пожар в доме Калли на группу местных подростков-хулиганов.— Хорошо, — сказал Грегус. — Сообщите мне, если что-нибудь переменится.Грегуса заинтриговало, что Калли держится вместе с репортером; он без труда представил себе, что привело их к сближению: где-то их дороги пересеклись, выяснилось, почему она находится в Шарлоттсвиле, и Калли теперь знает или сильно подозревает, что они хотят задержать Малика не только за его участие в похищении бумаги для печатания денег.Хаузер представляла собой потенциальную проблему, но Грегус полагал, что ее можно будет разрешить в свое время. Самое главное — Калли уже принялся за работу, а остальное второстепенное. Каковы бы ни были причины его объединения с Хаузер, Грегус знал его достаточно хорошо и был уверен, что он не нарушит требований оперативной безопасности. Возможно, сейчас он и чувствует себя оплеванным, но он человек с сильной волей и хорошо знает правила игры. Когда Калли вернется, он постарается его обласкать и все уладит. Глава 17 Хаузер была полна решимости выжать все возможное из своей спортивной машины, ведя ее по зеркально ровной дороге. В пятый раз за последние пять минут Калли хватался за ручку двери, когда она врубала третью передачу и проходила поворот, почти не сбавляя скорости.— Вы всегда так гоняете?— Всегда, когда представляется возможность... Кого мы должны повидать?— Его зовут Борис Новиков. По крайней мере его звали так три года назад. Но теперь он Джордж Спирко.— Еще один перебежчик из КГБ? Сколько их привезло Управление в нашу страну?— Не знаю. Может, триста или четыреста за сорок лет.— И они все проходят по программе защиты свидетелей?— Что-то в этом роде. Но Управление имеет собственную программу.Калли вкратце обрисовал, как работает Центр по организации помощи перебежчикам, не упоминая его названия и не объясняя, что все перебежчики проходят тщательную проверку, получают новые имена и соответствующие документы; как их расселяют и адаптируют к новым для них условиям жизни.— Что делает этот Новиков или Спирко в таком привилегированном колледже, как Хэмпден-Сидни?— Преподает теологию.— Вы шутите?— Еще одно заблуждение. У вас сложился определенный стереотип офицера КГБ. Вы представляете их себе невежественными злодеями, с плохими зубами, в дурно сшитых синих костюмах, зеленых рубашках, белых носках и коричневых ботинках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32