В действительности же он был совершенно доволен своей очень правильной и явно обожающей его невесткой. Они были созданы друг для друга.
Оба жили в розовом воображаемом мире прошлого.
Лу сняла крошку табака с верхней губы. Проводя свой анализ дальше, несмотря на то, что ее выводы никогда не достигнут зала суда, и учитывая, как замечательно старик провел свою молодость, по крайней мере в одном отношении, она решила, что знает причину того, почему Фрэнчи был так скор на спуск курка, когда ворвался в спальню, где тот самый юнец был в разгаре интимного сношения с мисс Дейли. Он разозлился и пришел в ярость. Он защищал святость всего женского рода. Но первой его реакцией была зависть. Или, возможно, «ревность» — вот более подходящее слово. Он просто старый человек, оплакивающий свое прошлое, завидующий Фрэнки Бороде из-за того, что юнец обладает сексуальной активностью и получает удовольствие от отношений, которые у него самого давно перешли в разряд воспоминаний.
Лу почувствовала облегчение, когда Ла Тур наконец взглянул на свои часы, подарок невестки, о чем он сообщил не меньше дюжины раз, и заметил, что уже перевалило за полночь и ему лучше пойти к себе, поскольку Мей всегда настаивала на том, чтобы он спал не меньше восьми часов.
Лу прошла с ним к двери.
— Да, Фрэнчи, это была я. Но не сомневайся, все было просто замечательно.
И пока они стояли в дверном проеме, на какое-то короткое мгновение сквозь года и выпитый бурбон она увидела мужчину, которого знала прежде.
— Так это была ты, Лу? — хрипло прошептал Фрэнчи. — А я все время смотрел на тебя и спрашивал себя: «Откуда я ее знаю? Почему ее лицо мне кажется знакомым?» А это, оказывается, ты. Ты была все это время рядом.
Он не хвастал тем, что когда-то сделал. Он просто вспоминал приятные моменты, которые задели и ее и его жизни.
— Ты помнишь ту ночь, когда я выиграл во всех аттракционах на ярмарке? А то утро, когда я провожал тебя домой? И после того, как я поцеловал тебя на прощанье, ты вошла в дом своего отца и выложила перед ним все эти глупые куклы, одеяла, ветчину и большие корзины с продуктами?
В порыве Лу коснулась его щек ладонями и поцеловала его:
— Помню и никогда этого не забуду. Никогда, Фрэнчи. А теперь будь поосторожней на ступеньках!
— Буду, — пообещал Фрэнчи.
Лу стояла в дверях и смотрела, как он поднимается по лестнице и входит в квартиру своей невестки. Потом закрыла дверь и прислонилась к ней.
Большая гостиная пахла на удивление знакомо, как когда-то в былые дни — табачным дымом и виски. Добавился только запах лет. Жизнь бывает так жестока к людям! Было почти невозможно представить, что день и вечер, которые только что миновали, она провела совершенно по-иному.
Она закрыла замок на два поворота, подняла окна и закрепила их на защелках, чтобы проветрить комнату, пока будет готовиться ко сну. Потом, пройдя в спальню, она разделась и долго стояла, рассматривая свое обнаженное тело в одном из зеркал на стене в полный рост.
Ей было четырнадцать, когда она встретила Фрэнчи. Из-за того, что она рано повзрослела, а никакого другого способа развлечений в те времена не было, она уже два года развлекалась с мальчиками. Она приехала в Чикаго в том же году и стала владелицей заведения, когда ей было семнадцать или восемнадцать лет.
Это было либо в двадцать седьмом году, либо в двадцать восьмом. До этого и после она обслужила множество мужчин.
Несколько раз она безуспешно пыталась подсчитать сколько.
Число доходило до тысячи, но она так и не могла вычислить точную цифру. Когда девушка работает на Стокаде, или в «Кленовом листе», или в другом каком «веселом» месте, обслуживая от двадцати до тридцати мужчин за смену, простая арифметика становится слишком сложной. Особенно когда два-три раза в неделю сверху отдаются приказы увеличить количество клиентов, поскольку в город вошла та или иная войсковая часть и каждый жеребец хотел по возвращении домой похвастать, сколько девушек он завалил в Чикаго. Если она верно помнит, то в свои лучшие ночи, работая по восемь часов в смену, даже с получасовым перерывом на кофе, она успевала обслужить до шестидесяти четырех мужчин.
Лу взяла в руки свои груди, потом погладила тело. Из дали годов такие вещи кажутся просто немыслимыми. Еще более немыслимыми, чем старинные поговорки о том, что все шлюхи фригидны, или чокнутые, или имеют золотые сердца. Некоторые ей нравились. Некоторые нет. Но она за это получала деньги. Это был ее бизнес. Теперь, спустя годы, когда ей уже пятьдесят пять, у нее сохранилась довольно неплохая фигура.
По правде говоря, фигура у нее гораздо лучше, чем у большинства старых дев, которые ни разу не знали мужчину.
Она надела шелковую ночную сорочку и набросила поверх шелковый пеньюар. Возможно, ей стоит написать книгу и попросить мистера Роджерса протолкнуть ее в печать. Она отыскала пару шлепанцев и сунула в них ноги. И не потому, что ей нужны деньги. Теперь, когда Пьетро наверняка узнал все о порочном прошлом своей приемной матери и больше никогда не пригласит ее в Рим проведать его с женой и внуками, стыдно тратить такую популярность попусту.
Если она когда-нибудь и напишет книгу, то ее можно будет назвать «Жизнь и любовь Лу Чандлер, или Как разбогатеть, лежа на спине». Определенно она станет бестселлером. Лу знала множество выдающихся бизнесменов и профессионалов в Чикаго, несколько из которых уехали даже в Вашингтон, которые будут счастливы скупить ее первое издание на корню.
Лу поняла, что она слишком пьяна, чтобы думать о подобных вещах. Некоторые люди наделены способностями от рождения. Они могут рисовать картины, играть на пианино или строить жилые комплексы. Другие рождаются с иными талантами. И если вы стремитесь к приятной жизни, нужно пользоваться тем, что вам дано.
По ее мнению, сексу придается излишнее значение. А ведь это совершенно нормальное желание, впервые возникшее после того, как Адам познал Еву. И оно вовсе не основывается, как утверждают некоторые досужие тупицы, на грязных картинках и эротических фильмах. Чтобы возникло желание, нужна только близость. Когда девочка и мальчик или мужчина и женщина вместе, то в благоприятных обстоятельствах, если, конечно, мальчик или мужчина надлежащим образом экипирован, они хотят только одного.
Луи считала, что в ее время с этим делом обстояло гораздо лучше. Если бы существовало подходящее заведение, где о четверых подростках, которые изнасиловали мисс Дейли, могли бы позаботиться за умеренную плату, можно поспорить, подобного бы никогда не произошло.
И, вопреки общему мнению, большинство девушек, работающих в таких местах, по крайней мере в домах, где ей приходилось работать, мало беспокоятся о том, чем они занимаются. Большинство из них — это девушки, такие, как она, с ферм или из маленьких провинциальных городишек либо молодые вдовы, которые вышли на улицу добровольно. Девушки, которые хотели от жизни немного больше, чем они могли заработать, служа продавщицами в универмагах, или секретаршами в учреждениях, или обслуживая столики, или работая лифтершами.
Она знала очень многих девушек, работавших с ней, которые очень удачно вышли замуж. Лу прошла в кухню, налила молока в кастрюльку и поставила ее на плиту подогреваться. К тому же эта профессия дает определенные преимущества. Достопочтенного судью Гарольда Тайлера Грина чуть было паралич не разбил, когда он услышал ее голос по телефону.
Она не видела его и не разговаривала с ним почти тридцать лет, но он тотчас же узнал ее по голосу.
— Привет, Гарольд. Это Лу.
Лу попыталась подавить смешок, но безуспешно. Стоило ей сказать эти несколько слов, как его честь так засуетился и развил такую деятельность, что Фрэнчи Ла Тура выпустили бы под залог, даже если бы он хладнокровно перестрелял весь Верховный суд штата.
Лу не особенно гордилась собой. Она такое проделала в первый раз. Это, как она полагала, было очень похоже на шантаж. Однако Гарольд был у нее в долгу. В те времена, когда она его знала, он был особенно отвратительным юнцом с самыми невероятными идеями о том, что может доставить ему удовольствие.
Она вылила подогревшееся молоко в стакан, открыла коробку с крекерами и помазала их ореховым маслом. Но все это в прошлом. Нет ее заслуги в том, что сейчас стало с этим домом.
Она лишь сидит в своей квартире и не сует нос в чужие дела.
А утром она займется поисками новой квартиры и снова утонет в безвестности, которая была так грубо нарушена.
В конце концов, какое ей дело до того, что произошло с мисс Дейли или с Терри или что будет с этими четырьмя мальчишками? Тем не менее она была довольна тем, как повели себя мистер Адамовский, сеньор Гарсия, мистер Роджерс и Фрэнчи.
В газетах сообщалось о множестве случаев, когда какого-нибудь бедного ребенка жестоко избивали или насиловали, пока множество так называемых мужчин стояли рядом и ухом не вели.
Слава Богу, в мире еще осталось несколько мужчин.
Лу понесла было стакан молока и крекеры к себе в спальню, но вспомнила, что утром придет молочник. Она поставила молоко с крекерами на мойку, собрала пустые бутылки, отперла дверь черного хода и увидела несчастную Терри с дымящейся сигаретой в зубах, сидящую на ступенях черной лестницы.
— И что ты тут делаешь? — спросила у нее Лу, — Сижу, — ответила ей девочка.
Лу поставила проволочную сетку с молочными бутылками на кафель:
— Это я вижу. Полагаю, тебе известно, что каждый полицейский в городе тебя разыскивает.
— Известно, — сказала Терри. — Я слышала это по радио в машине. И когда хотела пройти через парадный вход, то увидела в вестибюле копа, вот почему и сижу тут. Кроме того, — добавила она, — эти грязные подонки стащили у меня ключи, и теперь я даже не могу попасть в собственную квартиру, чтобы сложить вещи.
— О, — с издевкой произнесла ее старшая собеседница, — значит, ты нас покидаешь?
— Именно.
— Можно спросить, куда направляешься?
Терри наполнила легкие дымом и выдохнула:
— Понятия не имею. Но когда утром откроются банки, я возьму все свои деньги, а потом просто поеду куда-нибудь.
Лу внимательно посмотрела девочке в лицо. Та держала себя в руках, но за хрупкой маской спокойствия пряталась истерика.
Об этом свидетельствовал легкий тик, подергивающий один уголок губ, и едва заметное дрожание пальцев, когда она вынимала сигарету изо рта.
— Не важно куда, — добавила Терри. — Я знаю одно: мне нужно уехать как можно подальше от Чикаго, пока сюда не явился мой папочка.
— Ты не хочешь с ним разговаривать?
— Нет! Пускай лучше помолится за меня!
Лу попыталась придумать что-нибудь, что бы не слишком отпугнуло девочку, и заметила, что та переменила одежду с тех пор, как она в последний раз ее видела.
— Ты же не была в этом платье, когда уезжала отсюда, верно, Терри?
Терри отрицательно покачала головой:
— Я одолжила его у подружки.
— Так, значит, там ты провела прошлую ночь? У нее?
— Да.
— Тогда почему же ты пришла домой?
Тик стал заметнее.
— Я же говорю вам! Я пришла взять одежду. Кроме того, час назад вернулись родители подружки. А они прочли в газетах всю эту муру. И ее мамаша сказала, что я плохо влияю на ее доченьку и что она предпочла бы, чтобы та не водила дружбу со мной.
Лу подумала, что дама прочитала ту особенно мерзкую газетную статью, о которой говорит девочка. Чтобы заставить ее рассказать, Лу осведомилась:
— Что еще за мура такая?
— Сами знаете, — сказала Терри. — О том, что произошло на пляже. То, что Солли, я полагаю, сказал в подростковом суде, когда его спросили, не убили ли они меня, чтобы получить мою пляжную сумку, деньги и все остальное. Так этот самый Солли сказал, что, пока мной был занят Фрэнки, ни один из мальчишек ко мне и пальцем не притронулся. И что последний раз, когда они меня видели, я голая бежала к своей машине.
— Да, — подтвердила Лу, — вспомнила, я это читала.
Спокойствие блондинки было на исходе.
— Но это была лишь часть правды. Они собирались использовать меня по очереди. Как они, судя по статье, поступили с мисс Дейли. Видите ли, — объясняла она, — Пол опаздывал, и я была на пляже совершенно одна, когда они спустились по ступенькам. А когда они увидели меня, то уселись на корточки вокруг одеяла, на котором я сидела, принялись говорить всякие мерзости и спрашивать друг у друга, стоит ли мне показать, как надо развлекаться. Когда я попросила их уйти, они не ушли. Вместо этого сказали, что изобьют меня, если я им не дамся. А поскольку они все были пьяные и под марафетом, я испугалась, что они точно меня изобьют, а это может повредить моему ребенку. У меня может даже случиться выкидыш. Поэтому я в конце концов сказала, что согласна. Но только пусть другие не смотрят. Тогда Гарри с Солли пошли на берег озера, а Джо-Джо взялся следить, не появится ли Пол. Когда мы остались одни, я позволила Фрэнки раздеть меня и делать что он хотел. Я даже не сопротивлялась. Только ревела.
Тик стал еще заметнее.
— Я не хотела этого, но это случилось. Поэтому я старалась выбрать из двух зол меньшее. Но потом, когда Фрэнки уже был готов… — Она засмущалась. — Ну, вы знаете, что происходит, когда мужчины делают это?
— Да, — подтвердила Лу, — знаю.
Терри продолжала:
— Ну как раз перед этим мне пришло в голову, что если я позволю ему, то это будет нечестным по отношению к Полу и к ребенку. И даже после того, как Фрэнки сделает это, мне придется пройти через то же самое с остальными тремя подонками. Поэтому я вытянула руку и нащупала бутылку виски, которая у Фрэнки была в кармане, и ударила его со всей силы. Потом я вывернулась из-под него, пробежала по пляжу и вверх по ступенькам к своей машине и удрала оттуда.
— Бросив свой пляжный костюм и все остальные вещи?
Терри кивнула:
— Все, кроме босоножек и трусиков. — Она беззвучно заплакала. — Да и те у меня остались только потому, что Фрэнки так возбудился, что не позаботился снять их с меня. — Блондинка продолжала плакать. — Но дело не в этом. Полу все равно, что они со мной сделали! Потому что, когда мне удалось раздобыть десятицентовик, позвонить ему из автомата и рассказать, почему мне было так важно увидеть его и попросить его забрать меня, он только сказал, что именно этого-то он и опасался и что именно поэтому не пришел на свидание. — Она заплакала еще сильнее. — Потом он сказал, что ему стыдно за меня.
Лу пробежалась унизанной бриллиантами рукой по тщательно завитым волосам:
— Объясни-ка мне прямо, Терри. Ты беременна?
— Да.
— И сколько у тебя задержка?
— Два месяца. Идет третий.
— От мальчика по имени Пол?
— Пол Забадос. Мы с ним познакомились в школе. Он заканчивает в июне и осенью собирается поступать в колледж. Ну и я собиралась поехать с ним и родить ребенка там.
— Это определенно его ребенок?
— Да. Как только я познакомилась с Полом, то с другими мальчиками не встречалась.
— Но когда ты сообщила ему, что ты от него беременна, он сказал, что ему стыдно за тебя?
— Именно так. А потом повесил трубку.
Лу уселась на ступеньку и обняла плачущую девочку:
— Ну, давай! Тебе надо выплакаться, дорогая. А потом, я полагаю, нам лучше пойти ко мне и поговорить.
— Вы не скажете полиции, что я здесь?
Лу погладила рукой соломенные волосы плачущей девочки:
— Да брось ты, Терри! Ты только представь себе. Если ты читала газеты, ты знаешь, кто я такая. Как говорилось в одном из редакционных примечаний, я первый и вопиющий пример пользующегося дурной славой прошлого сегодняшнего Чикаго. А кто когда-нибудь видел, чтобы бывшая содержательница борделя звала полицию?
Терри понравилось почти чувственное ощущение прохлады шелковых простыней на кровати королевских размеров. Она так волновалась и радовалась своей беременности, что уже несколько дней не ела ничего существенного, поэтому стейк толщиной в два дюйма, поджарить который настояла миссис Мейсон, плюс два стакана охлажденного красного вина, которым она запила мясо, да еще две таблетки от бессонницы, что вручила ей миссис Мейсон, наполнили ее блаженным чувством такого телесного комфорта, какого она никогда прежде не ощущала.
Лу, которая настояла, чтобы Терри называла ее по имени, была невероятно мила. Лу не считала ее плохой. Лу не делала трагедии из того, что она позволила себе забеременеть от мальчика, даже если она и не выйдет за него замуж. Лу была на ее стороне. Она собиралась помочь ей сохранить и родить ребенка, если Терри этого хочет. А она хочет. В конце концов, ребенок ни в чем не виноват. А после того, как у нее появится малыш, она больше не будет материально зависеть от своего отца.
Насчет этого Лу не слишком ясно выразилась. Это единственное, что она не объяснила. Однако сказала, что с такой внешностью и фигурой Терри не придется беспокоиться о деньгах.
Терри сопротивлялась, но без особого успеха, действию секонала. Она смутно припоминала, что нечто подобное происходило с другими девушками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Оба жили в розовом воображаемом мире прошлого.
Лу сняла крошку табака с верхней губы. Проводя свой анализ дальше, несмотря на то, что ее выводы никогда не достигнут зала суда, и учитывая, как замечательно старик провел свою молодость, по крайней мере в одном отношении, она решила, что знает причину того, почему Фрэнчи был так скор на спуск курка, когда ворвался в спальню, где тот самый юнец был в разгаре интимного сношения с мисс Дейли. Он разозлился и пришел в ярость. Он защищал святость всего женского рода. Но первой его реакцией была зависть. Или, возможно, «ревность» — вот более подходящее слово. Он просто старый человек, оплакивающий свое прошлое, завидующий Фрэнки Бороде из-за того, что юнец обладает сексуальной активностью и получает удовольствие от отношений, которые у него самого давно перешли в разряд воспоминаний.
Лу почувствовала облегчение, когда Ла Тур наконец взглянул на свои часы, подарок невестки, о чем он сообщил не меньше дюжины раз, и заметил, что уже перевалило за полночь и ему лучше пойти к себе, поскольку Мей всегда настаивала на том, чтобы он спал не меньше восьми часов.
Лу прошла с ним к двери.
— Да, Фрэнчи, это была я. Но не сомневайся, все было просто замечательно.
И пока они стояли в дверном проеме, на какое-то короткое мгновение сквозь года и выпитый бурбон она увидела мужчину, которого знала прежде.
— Так это была ты, Лу? — хрипло прошептал Фрэнчи. — А я все время смотрел на тебя и спрашивал себя: «Откуда я ее знаю? Почему ее лицо мне кажется знакомым?» А это, оказывается, ты. Ты была все это время рядом.
Он не хвастал тем, что когда-то сделал. Он просто вспоминал приятные моменты, которые задели и ее и его жизни.
— Ты помнишь ту ночь, когда я выиграл во всех аттракционах на ярмарке? А то утро, когда я провожал тебя домой? И после того, как я поцеловал тебя на прощанье, ты вошла в дом своего отца и выложила перед ним все эти глупые куклы, одеяла, ветчину и большие корзины с продуктами?
В порыве Лу коснулась его щек ладонями и поцеловала его:
— Помню и никогда этого не забуду. Никогда, Фрэнчи. А теперь будь поосторожней на ступеньках!
— Буду, — пообещал Фрэнчи.
Лу стояла в дверях и смотрела, как он поднимается по лестнице и входит в квартиру своей невестки. Потом закрыла дверь и прислонилась к ней.
Большая гостиная пахла на удивление знакомо, как когда-то в былые дни — табачным дымом и виски. Добавился только запах лет. Жизнь бывает так жестока к людям! Было почти невозможно представить, что день и вечер, которые только что миновали, она провела совершенно по-иному.
Она закрыла замок на два поворота, подняла окна и закрепила их на защелках, чтобы проветрить комнату, пока будет готовиться ко сну. Потом, пройдя в спальню, она разделась и долго стояла, рассматривая свое обнаженное тело в одном из зеркал на стене в полный рост.
Ей было четырнадцать, когда она встретила Фрэнчи. Из-за того, что она рано повзрослела, а никакого другого способа развлечений в те времена не было, она уже два года развлекалась с мальчиками. Она приехала в Чикаго в том же году и стала владелицей заведения, когда ей было семнадцать или восемнадцать лет.
Это было либо в двадцать седьмом году, либо в двадцать восьмом. До этого и после она обслужила множество мужчин.
Несколько раз она безуспешно пыталась подсчитать сколько.
Число доходило до тысячи, но она так и не могла вычислить точную цифру. Когда девушка работает на Стокаде, или в «Кленовом листе», или в другом каком «веселом» месте, обслуживая от двадцати до тридцати мужчин за смену, простая арифметика становится слишком сложной. Особенно когда два-три раза в неделю сверху отдаются приказы увеличить количество клиентов, поскольку в город вошла та или иная войсковая часть и каждый жеребец хотел по возвращении домой похвастать, сколько девушек он завалил в Чикаго. Если она верно помнит, то в свои лучшие ночи, работая по восемь часов в смену, даже с получасовым перерывом на кофе, она успевала обслужить до шестидесяти четырех мужчин.
Лу взяла в руки свои груди, потом погладила тело. Из дали годов такие вещи кажутся просто немыслимыми. Еще более немыслимыми, чем старинные поговорки о том, что все шлюхи фригидны, или чокнутые, или имеют золотые сердца. Некоторые ей нравились. Некоторые нет. Но она за это получала деньги. Это был ее бизнес. Теперь, спустя годы, когда ей уже пятьдесят пять, у нее сохранилась довольно неплохая фигура.
По правде говоря, фигура у нее гораздо лучше, чем у большинства старых дев, которые ни разу не знали мужчину.
Она надела шелковую ночную сорочку и набросила поверх шелковый пеньюар. Возможно, ей стоит написать книгу и попросить мистера Роджерса протолкнуть ее в печать. Она отыскала пару шлепанцев и сунула в них ноги. И не потому, что ей нужны деньги. Теперь, когда Пьетро наверняка узнал все о порочном прошлом своей приемной матери и больше никогда не пригласит ее в Рим проведать его с женой и внуками, стыдно тратить такую популярность попусту.
Если она когда-нибудь и напишет книгу, то ее можно будет назвать «Жизнь и любовь Лу Чандлер, или Как разбогатеть, лежа на спине». Определенно она станет бестселлером. Лу знала множество выдающихся бизнесменов и профессионалов в Чикаго, несколько из которых уехали даже в Вашингтон, которые будут счастливы скупить ее первое издание на корню.
Лу поняла, что она слишком пьяна, чтобы думать о подобных вещах. Некоторые люди наделены способностями от рождения. Они могут рисовать картины, играть на пианино или строить жилые комплексы. Другие рождаются с иными талантами. И если вы стремитесь к приятной жизни, нужно пользоваться тем, что вам дано.
По ее мнению, сексу придается излишнее значение. А ведь это совершенно нормальное желание, впервые возникшее после того, как Адам познал Еву. И оно вовсе не основывается, как утверждают некоторые досужие тупицы, на грязных картинках и эротических фильмах. Чтобы возникло желание, нужна только близость. Когда девочка и мальчик или мужчина и женщина вместе, то в благоприятных обстоятельствах, если, конечно, мальчик или мужчина надлежащим образом экипирован, они хотят только одного.
Луи считала, что в ее время с этим делом обстояло гораздо лучше. Если бы существовало подходящее заведение, где о четверых подростках, которые изнасиловали мисс Дейли, могли бы позаботиться за умеренную плату, можно поспорить, подобного бы никогда не произошло.
И, вопреки общему мнению, большинство девушек, работающих в таких местах, по крайней мере в домах, где ей приходилось работать, мало беспокоятся о том, чем они занимаются. Большинство из них — это девушки, такие, как она, с ферм или из маленьких провинциальных городишек либо молодые вдовы, которые вышли на улицу добровольно. Девушки, которые хотели от жизни немного больше, чем они могли заработать, служа продавщицами в универмагах, или секретаршами в учреждениях, или обслуживая столики, или работая лифтершами.
Она знала очень многих девушек, работавших с ней, которые очень удачно вышли замуж. Лу прошла в кухню, налила молока в кастрюльку и поставила ее на плиту подогреваться. К тому же эта профессия дает определенные преимущества. Достопочтенного судью Гарольда Тайлера Грина чуть было паралич не разбил, когда он услышал ее голос по телефону.
Она не видела его и не разговаривала с ним почти тридцать лет, но он тотчас же узнал ее по голосу.
— Привет, Гарольд. Это Лу.
Лу попыталась подавить смешок, но безуспешно. Стоило ей сказать эти несколько слов, как его честь так засуетился и развил такую деятельность, что Фрэнчи Ла Тура выпустили бы под залог, даже если бы он хладнокровно перестрелял весь Верховный суд штата.
Лу не особенно гордилась собой. Она такое проделала в первый раз. Это, как она полагала, было очень похоже на шантаж. Однако Гарольд был у нее в долгу. В те времена, когда она его знала, он был особенно отвратительным юнцом с самыми невероятными идеями о том, что может доставить ему удовольствие.
Она вылила подогревшееся молоко в стакан, открыла коробку с крекерами и помазала их ореховым маслом. Но все это в прошлом. Нет ее заслуги в том, что сейчас стало с этим домом.
Она лишь сидит в своей квартире и не сует нос в чужие дела.
А утром она займется поисками новой квартиры и снова утонет в безвестности, которая была так грубо нарушена.
В конце концов, какое ей дело до того, что произошло с мисс Дейли или с Терри или что будет с этими четырьмя мальчишками? Тем не менее она была довольна тем, как повели себя мистер Адамовский, сеньор Гарсия, мистер Роджерс и Фрэнчи.
В газетах сообщалось о множестве случаев, когда какого-нибудь бедного ребенка жестоко избивали или насиловали, пока множество так называемых мужчин стояли рядом и ухом не вели.
Слава Богу, в мире еще осталось несколько мужчин.
Лу понесла было стакан молока и крекеры к себе в спальню, но вспомнила, что утром придет молочник. Она поставила молоко с крекерами на мойку, собрала пустые бутылки, отперла дверь черного хода и увидела несчастную Терри с дымящейся сигаретой в зубах, сидящую на ступенях черной лестницы.
— И что ты тут делаешь? — спросила у нее Лу, — Сижу, — ответила ей девочка.
Лу поставила проволочную сетку с молочными бутылками на кафель:
— Это я вижу. Полагаю, тебе известно, что каждый полицейский в городе тебя разыскивает.
— Известно, — сказала Терри. — Я слышала это по радио в машине. И когда хотела пройти через парадный вход, то увидела в вестибюле копа, вот почему и сижу тут. Кроме того, — добавила она, — эти грязные подонки стащили у меня ключи, и теперь я даже не могу попасть в собственную квартиру, чтобы сложить вещи.
— О, — с издевкой произнесла ее старшая собеседница, — значит, ты нас покидаешь?
— Именно.
— Можно спросить, куда направляешься?
Терри наполнила легкие дымом и выдохнула:
— Понятия не имею. Но когда утром откроются банки, я возьму все свои деньги, а потом просто поеду куда-нибудь.
Лу внимательно посмотрела девочке в лицо. Та держала себя в руках, но за хрупкой маской спокойствия пряталась истерика.
Об этом свидетельствовал легкий тик, подергивающий один уголок губ, и едва заметное дрожание пальцев, когда она вынимала сигарету изо рта.
— Не важно куда, — добавила Терри. — Я знаю одно: мне нужно уехать как можно подальше от Чикаго, пока сюда не явился мой папочка.
— Ты не хочешь с ним разговаривать?
— Нет! Пускай лучше помолится за меня!
Лу попыталась придумать что-нибудь, что бы не слишком отпугнуло девочку, и заметила, что та переменила одежду с тех пор, как она в последний раз ее видела.
— Ты же не была в этом платье, когда уезжала отсюда, верно, Терри?
Терри отрицательно покачала головой:
— Я одолжила его у подружки.
— Так, значит, там ты провела прошлую ночь? У нее?
— Да.
— Тогда почему же ты пришла домой?
Тик стал заметнее.
— Я же говорю вам! Я пришла взять одежду. Кроме того, час назад вернулись родители подружки. А они прочли в газетах всю эту муру. И ее мамаша сказала, что я плохо влияю на ее доченьку и что она предпочла бы, чтобы та не водила дружбу со мной.
Лу подумала, что дама прочитала ту особенно мерзкую газетную статью, о которой говорит девочка. Чтобы заставить ее рассказать, Лу осведомилась:
— Что еще за мура такая?
— Сами знаете, — сказала Терри. — О том, что произошло на пляже. То, что Солли, я полагаю, сказал в подростковом суде, когда его спросили, не убили ли они меня, чтобы получить мою пляжную сумку, деньги и все остальное. Так этот самый Солли сказал, что, пока мной был занят Фрэнки, ни один из мальчишек ко мне и пальцем не притронулся. И что последний раз, когда они меня видели, я голая бежала к своей машине.
— Да, — подтвердила Лу, — вспомнила, я это читала.
Спокойствие блондинки было на исходе.
— Но это была лишь часть правды. Они собирались использовать меня по очереди. Как они, судя по статье, поступили с мисс Дейли. Видите ли, — объясняла она, — Пол опаздывал, и я была на пляже совершенно одна, когда они спустились по ступенькам. А когда они увидели меня, то уселись на корточки вокруг одеяла, на котором я сидела, принялись говорить всякие мерзости и спрашивать друг у друга, стоит ли мне показать, как надо развлекаться. Когда я попросила их уйти, они не ушли. Вместо этого сказали, что изобьют меня, если я им не дамся. А поскольку они все были пьяные и под марафетом, я испугалась, что они точно меня изобьют, а это может повредить моему ребенку. У меня может даже случиться выкидыш. Поэтому я в конце концов сказала, что согласна. Но только пусть другие не смотрят. Тогда Гарри с Солли пошли на берег озера, а Джо-Джо взялся следить, не появится ли Пол. Когда мы остались одни, я позволила Фрэнки раздеть меня и делать что он хотел. Я даже не сопротивлялась. Только ревела.
Тик стал еще заметнее.
— Я не хотела этого, но это случилось. Поэтому я старалась выбрать из двух зол меньшее. Но потом, когда Фрэнки уже был готов… — Она засмущалась. — Ну, вы знаете, что происходит, когда мужчины делают это?
— Да, — подтвердила Лу, — знаю.
Терри продолжала:
— Ну как раз перед этим мне пришло в голову, что если я позволю ему, то это будет нечестным по отношению к Полу и к ребенку. И даже после того, как Фрэнки сделает это, мне придется пройти через то же самое с остальными тремя подонками. Поэтому я вытянула руку и нащупала бутылку виски, которая у Фрэнки была в кармане, и ударила его со всей силы. Потом я вывернулась из-под него, пробежала по пляжу и вверх по ступенькам к своей машине и удрала оттуда.
— Бросив свой пляжный костюм и все остальные вещи?
Терри кивнула:
— Все, кроме босоножек и трусиков. — Она беззвучно заплакала. — Да и те у меня остались только потому, что Фрэнки так возбудился, что не позаботился снять их с меня. — Блондинка продолжала плакать. — Но дело не в этом. Полу все равно, что они со мной сделали! Потому что, когда мне удалось раздобыть десятицентовик, позвонить ему из автомата и рассказать, почему мне было так важно увидеть его и попросить его забрать меня, он только сказал, что именно этого-то он и опасался и что именно поэтому не пришел на свидание. — Она заплакала еще сильнее. — Потом он сказал, что ему стыдно за меня.
Лу пробежалась унизанной бриллиантами рукой по тщательно завитым волосам:
— Объясни-ка мне прямо, Терри. Ты беременна?
— Да.
— И сколько у тебя задержка?
— Два месяца. Идет третий.
— От мальчика по имени Пол?
— Пол Забадос. Мы с ним познакомились в школе. Он заканчивает в июне и осенью собирается поступать в колледж. Ну и я собиралась поехать с ним и родить ребенка там.
— Это определенно его ребенок?
— Да. Как только я познакомилась с Полом, то с другими мальчиками не встречалась.
— Но когда ты сообщила ему, что ты от него беременна, он сказал, что ему стыдно за тебя?
— Именно так. А потом повесил трубку.
Лу уселась на ступеньку и обняла плачущую девочку:
— Ну, давай! Тебе надо выплакаться, дорогая. А потом, я полагаю, нам лучше пойти ко мне и поговорить.
— Вы не скажете полиции, что я здесь?
Лу погладила рукой соломенные волосы плачущей девочки:
— Да брось ты, Терри! Ты только представь себе. Если ты читала газеты, ты знаешь, кто я такая. Как говорилось в одном из редакционных примечаний, я первый и вопиющий пример пользующегося дурной славой прошлого сегодняшнего Чикаго. А кто когда-нибудь видел, чтобы бывшая содержательница борделя звала полицию?
Терри понравилось почти чувственное ощущение прохлады шелковых простыней на кровати королевских размеров. Она так волновалась и радовалась своей беременности, что уже несколько дней не ела ничего существенного, поэтому стейк толщиной в два дюйма, поджарить который настояла миссис Мейсон, плюс два стакана охлажденного красного вина, которым она запила мясо, да еще две таблетки от бессонницы, что вручила ей миссис Мейсон, наполнили ее блаженным чувством такого телесного комфорта, какого она никогда прежде не ощущала.
Лу, которая настояла, чтобы Терри называла ее по имени, была невероятно мила. Лу не считала ее плохой. Лу не делала трагедии из того, что она позволила себе забеременеть от мальчика, даже если она и не выйдет за него замуж. Лу была на ее стороне. Она собиралась помочь ей сохранить и родить ребенка, если Терри этого хочет. А она хочет. В конце концов, ребенок ни в чем не виноват. А после того, как у нее появится малыш, она больше не будет материально зависеть от своего отца.
Насчет этого Лу не слишком ясно выразилась. Это единственное, что она не объяснила. Однако сказала, что с такой внешностью и фигурой Терри не придется беспокоиться о деньгах.
Терри сопротивлялась, но без особого успеха, действию секонала. Она смутно припоминала, что нечто подобное происходило с другими девушками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26