— Сам знаешь. К тому времени как мы с Джеком вернемся из Пончатулы, в кабинете старика станут орудовать люди из конторы окружного прокурора. Ну что ж, зато можно порадоваться хотя бы тому, что мы за последние годы нарушили столько всяких законов, что ему предстоит изрядно попотеть, прежде чем решить, что на нас повесить. Ладно, будь что будет! До завтра, Энди.Муллен зашагал по коридору. Минутой позже по цементному полу звонко процокали женские каблучки. И с той же самой корзиной в руках появилась Ольга в сопровождении Де ла Ронды. Ухватившись за решетку, она с тревогой вглядывалась в лицо мужа.— Ваша супруга решила принести вам ленч, — объявил помощник шерифа, отпирая дверь. — Шериф сказал, чтобы я ее впустил. Только вот с какой стати? — недовольно проворчал он.Передав корзинку Латуру, Ольга осторожно присела на самый краешек топчана.— Спасибо. — И улыбнулась Де ла Ронде сияющей улыбкой. — Вы были так добры.Пожав плечами, помощник шерифа удалился. Ольга повернулась к Латуру:— На этот раз завтрак поплотнее. Времени было немного больше.Латур уселся возле нее и приподнял с корзины крышку. Здесь были горячие, только что испеченные бисквиты, посыпанные сахарной пудрой, и жареный цыпленок с аппетитно хрустящей корочкой. Латур вдруг почувствовал зверский голод. Ему со вчерашнего дня не удавалось поесть по-человечески. И он принялся уписывать за обе щеки принесенное Ольгой, даже не замечая, что заедает куриную ножку или грудку пирожками со сладким картофелем.— Тебе вовсе не обязательно таскать мне еду, милая. В нашей стране заключенным не дадут умереть с голоду, кормят.— Но ведь не такой же вкуснятиной?— Конечно! Ничего похожего!Латур продолжал поглощать все, что она принесла. А про себя думал: нет худа без добра. По крайней мере, есть во всем этом хоть что-то хорошее: наконец-то они с Ольгой стали ближе. Ближе, чем когда-либо за те два года, которые прожили вместе. И разговаривать стало куда легче.— Как тебе понравилось предварительное слушание? — спросил он.— Впечатляюще, — отозвалась она честно. — Особенно когда этот человек стал читать, как девушка описывала все, что ты с ней делал.— Прости. Мне очень жаль, что тебе все это пришлось выслушать.— Мне было так стыдно.— Но она просто ошиблась! Я не делал этого. Поверь!Но Ольга все еще колебалась:— Так ты и раньше мне говорил. Но если ты не виновен, почему тебя не выпустили?— Потому что меня еще будут судить.— За что?! За убийство старика? Или за то, что ты якобы сделал с этой бедняжкой?— За все вместе. Ничего не поделаешь — таков закон.— Но почему мистер Эверт не убедил их, что ты тут ни при чем?Латур попытался объяснить:— Адвокат сделал, что мог. Заявил о том, что я не виновен.Ольга упрямо покачала головой:— Не понимаю. Мистер Эверт — он ведь твой защитник, так? И имеет право обращаться к судье, верно?— Да.— Тогда почему он утром не заявил, что ты не мог сделать ничего подобного?!— Он прямо так и сказал;— Вовсе нет. Все, что он сделал, — это сказал речь, после которой люди возненавидели тебя еще больше. Я сидела в зале. Я чувствовала, как эта ненависть обжигает меня! Почему он не мог сказать им всем, что эта девчонка тебе вовсе не нужна, потому что ты был со мной!— Во-первых, потому, что я ему этого не сказал.— Тебе было стыдно признаться, что ты занимался любовью с собственной женой?!Брови Латура поползли вверх.— Конечно же нет! Но если ты сама этого хочешь, я могу попросить его вызвать тебя как свидетеля. И ты сама расскажешь суду о том, что случилось перед тем, как я ушел.— Зачем тебе вообще понадобилось туда идти?— Хотел убедиться, что с девушкой все в порядке.— Ты Эверту об этом говорил?— Говорил.— Тогда почему он не сказал об этом судье?— Потому что это всего-навсего предварительное слушание. Джин Эверт решил, что будет лучше пока поберечь силы.— Силы?!— Ну, я имею в виду мою версию того, что случилось.— То есть пусть пока думают что хотят? То же самое, что и все в городе?— И что же думают в городе?— Что ты и есть тот человек, который надругался над тремя девушками и которого так и не нашли после совершения преступления.У Латура разом пропал аппетит.— Где ты это услышала, Ольга?— Джорджи сказал, а он сам узнал, когда был в баре.— С него станется!— Но ведь это не правда?— Конечно нет.— То есть тебе не за что краснеть? — продолжала допытываться Ольга.— Нет.— Тогда почему сам не скажешь им в лицо? Почему не кричишь об этом всем и каждому? Почему позволяешь всем продолжать думать то, что им вбивают в голову?— Я так и сделал, заявил, что не виновен.Ольга покачала головой:— Это не одно и то же! Тот, кому нечего стыдиться, на весь мир кричит о том, что не виновен!В том, что она говорила, была своя логика. И Латур готов был с этим согласиться.— Может, я был не прав. Может, было бы лучше сразу объяснить, как все было на самом деле… Но ведь так мне посоветовал Джин.Ольга озабоченно облизала губы.— Он ведь твой друг, да?— Близкий друг.Она уже открыла было рот, чтобы что-то сказать, но передумала. Вместо этого чисто по-женски вернулась к тому, что с самого начала не давало ей покоя.— А те девушки, которых изнасиловали раньше?…— И что же?— Это ведь не ты?— Нет.— Ты клянешься?— Клянусь.Практичная как всегда, Ольга слегка пожала плечами:— Конечно, к тому же, если бы тебе просто нужна была женщина, ты бы чаще спал со мной, ведь правда?Оставалось надеяться, что дежурившему Де ла Ронде не придет в голову подслушивать. Смутившись, Латур хрустнул пальцами. Что ей ответить?! Что он слишком горд для того, чтобы ждать ее ласки, как милости? Что каждый раз, когда они были близки, он корчился потом от стыда, чувствуя ее презрение? Да разве могло быть по-другому? Что, кроме презрения, могла Ольга испытывать к мужу, грубо настаивавшему на своих супружеских правах даже после того, как все его обещания оказались фальшивыми?— Это трудно объяснить, — с трудом пробормотал он.— Но ведь так оно и должно быть. — Ольга понизила голос. — Или я чего-то не понимаю? Разве я когда-нибудь отказывала тебе?— Нет.— А прошлой ночью?— Нет, — вынужден был признаться Латур. И сделал неуклюжую попытку объяснить, что он чувствовал. — Это было замечательно.И вдруг увидел, как глаза Ольги заволокло слезами. Прозрачные капли повисли на ресницах и потекли по щекам.— Так почему же ты мне об этом не сказал? Почему просто встал, оделся и ушел, а ведь была ночь? Джорджи сказал, что на это может быть только одна причина!— И какая же?— Что тебе просто на меня наплевать, что ты уже жалеешь, что женился на мне. Что ты попросту используешь меня, когда под рукой нет других женщин!— Но это не так! — возмутился Латур. — У меня нет никого, кроме тебя!— И я должна этому поверить?!— Ты должна верить мне, милая, — тихо сказал он и замер, потрясенный, вдруг сообразив, что чуть ли не впервые за последние годы назвал ее так Она всегда была для него просто Ольгой. — Так оно и есть, любовь моя. Я…Он протянул к ней руки, но она оттолкнула его. Вскочив, Ольга молча смотрела ему в глаза. Одно мгновение ему казалось, что сейчас она ударит его.— Ну да, теперь я для тебя и милая и любимая! Долго же пришлось ждать, пока ты соберешься меня так назвать! И где, Господи ты Боже мой! В тюрьме! Перед судом за убийство и изнасилование!— Говорю же тебе, я не убивал Лакосту! И жену его пальцем не тронул!— А мне все равно, — выпалила Ольга. — Если хочешь знать, я вообще об этом не думаю. И мне нет дела до того, в чем тебя обвиняют. — Она уже почти кричала. — Я не могу забыть о том, что ты сделал со мной, с нами обоими!Латур снова потянулся к ней, чтобы обнять, успокоить, и снова она отпрянула в сторону.— Нет, — холодно процедила Ольга. — Прошу тебя, не дотрагивайся до меня! Может быть, верная и преданная жена и должна так поступать, но ведь я тоже человек! И имею право вести себя как нормальная женщина!Она круто повернулась и вышла из камеры. Ее каблучки звонко простучали по коридору.Латур провожал ее взглядом, пока она, не обернувшись, не исчезла за тяжелой металлической дверью, которую предупредительно распахнул перед ней Де ла Ронда. Потом устало присел на край кровати и невидящим взглядом уставился сквозь решетку.Если он правильно угадал причину гнева и обиды жены, значит, он еще больший осел, чем покойный Лакоста, подумал Латур.И что самое обидное — из-за его глупости они напрасно потеряли целых два года. Глава 15 Солнце постепенно клонилось к закату, и по земле протянулись вечерние тени. Ольга не принесла ему поужинать, и Латуру пришлось довольствоваться тюремной баландой. Он с трудом прожевал жесткий, как подошва, кусок мяса, заедая его неизбежной безвкусной овсянкой. Потом заставил себя выпить жидкий, простывший кофе. Кусок не лез ему в горло, но он заставлял себя глотать, и не потому, что был голоден, а твердо намереваясь сохранить свои силы.Может быть, еще придет время, когда они ему понадобятся.Если его не обманывали предчувствия, с наступлением ночи толпа желающих расправиться с ним без суда и следствия начнет шнырять вокруг здания тюрьмы. А может, и не только шнырять.Он давно уже понял: в том, что случилось с ним, время играло главенствующую роль. Кто бы ни желал его смерти, этот человек явно не мог ждать. Не сумев прикончить его, он сделает все, чтобы разделаться с ним чужими руками. И почему-то он так спешил, что даже не мог дождаться суда.Дьявольщина, выругался про себя Латур. И сколько он ни ломал голову, так и не мог понять, что этот таинственный убийца выгадывал от его смерти. К тому же если он сам все это время ошибался в Ольге, то она вовсе не стремится выйти за кого-нибудь другого. Таким образом, из подозреваемых можно исключить и Джорджи.Шериф Белуш и Том Муллен оказались вне подозрений. Если же он и встал поперек горла какому-то юному хулигану, так какая разница, когда он умрет?Не считая наводнивших город репортеров и переносную телестудию, в остальном все шло как обычно. Так же ослепительно сияли неоном яркие вывески и гремела музыка, так же оживленно было на улице Лаффит. Соседние камеры одна за другой стали потихоньку заполняться первыми возмутителями общественного порядка. Шериф Белуш и его люди больше ничего не могли сделать. Пав жертвой порочного круга, который сами же и создали, они были уже бессильны что-либо изменить. И с этой самой минуты они совершали одну ошибку за другой.Ни у одного из задержанных не нашлось для Латура ни единого доброго слова. Пьянчужки и скандалисты открыто презирали его, потому что в их глазах служитель закона, который говорит одно, а делает другое, не достоин ничего, кроме веревки на шею. А девицы по вызову и уличные шлюхи ненавидели его по совсем другой причине. Для них секс был тем, что открыто продается и покупается, но по доброй воле, а отнюдь не силой. И в насильниках они видели открытую угрозу своему бизнесу.Брюнетка с длинной стрижкой “под пажа” и обрюзгшим лицом лучше всех выразила то, что они все чувствовали.— Почему бы тебе было просто не заплатить десятку, а, парень? — презрительно спросила она, схватившись за прутья решетки. — И позабавился бы вдоволь! Девушкам вроде меня нужно лет десять, чтобы всему научиться, — деловито пояснила она. Судя по всему, материальная сторона волновала ее больше всего. — А потом появляется тип вроде тебя и получает все задарма! Черт тебя подери, если уж ты такой крутой, неужели во всем городе не нашлось ни единой девчонки, которая дала бы тебе в кредит?! Или, может, ты один из тех ублюдков, которые тащатся оттого, что кому-то больно? Был у меня один, который предложил мне полсотни, если я позволю себя отхлестать. Подонок, конечно, но, по крайней мере, честно предлагал заплатить.Латур сделал вид, что не слышит.Жаркая влажная ночь, как всегда в этих местах, рано спустилась на землю. В камере стало совсем темно. Около восьми Билл Дюкро впустил к нему Джина Эверта и запер за ним дверь.Адвокат выглядел усталым и встревоженным. Латуру показалось, что Эверт избегает встречаться с ним взглядом.— Извини, Энди. Весь день работал… все ломал себе голову, кому могло понадобиться втянуть тебя в эту историю. Поговорил, кажется, с каждым барменом в этом проклятом городе.— И что?— Пусто. Никто ничего не знает. — Усевшись рядом с Латуром, Эверт поставил на пол портфель и поднял на него глаза. — Судя по тому, что я от них услышал, для всех ты был словно прыщ на ровном месте, поскольку из кожи лез вон, чтобы закон воцарился там, где его отродясь не было. Но, уверен, ни один из них не решился бы зайти так далеко. А вообще, дела обстоят паршиво. Не хочу ничего от тебя скрывать, но похоже, они только и ждут сигнала, чтобы двинуться сюда.— А что творится на улицах?— Хочешь услышать честный ответ?— Конечно.— На улицах — не лучше, — коротко буркнул Эверт. — Собираются на всех углах, во всех барах. Послушать их, так это первая девушка, которую изнасиловали! — в сердцах выкрикнул Эверт, но тут же взял себя в руки. — А кроме того, они, похоже, уверены, что мы с тобой, как потомки самых старинных здешних семей, непременно должны сговориться, а стало быть, дело тут нечисто, — извиняющимся тоном добавил он.— Ты же знаешь, что это не так.— Я-то знаю, а вот они — нет. — Адвокат нервно хрустнул пальцами. — Боюсь, уж не совершил ли я ошибку, когда посоветовал тебе пока молчать! Не исключено, что было бы лучше, если бы ты сразу рассказал, как все случилось. Может статься, теперь нам вообще не представится такого шанса.Ледяные пальцы страха скрутили Латуру желудок, и он почувствовал подступавшую дурноту. Горло мгновенно пересохло.— Они не осмелятся.Эверт решил быть честным до конца.— Рад бы я сам в это верить, Энди. А тут еще заявление, которое миссис Лакоста сделала одному репортеру. — Он поморщился. — Только подлила масла в огонь! Судя по ее словам, такого негодяя, как ты, еще поискать. А какие подробности! Послушать ее, так для удовлетворения своей мерзкой похоти ты использовал каждый клочок ее тела, только что не уши!Латура чуть было не стошнило.Эверт сунул в рот сигарету.— Но что самое скверное — так это то, что ее рассказ до мельчайших деталей совпадает с тем, что произошло раньше с другими девушками. Помнишь, которых изнасиловали почти два года назад? А это означает, что на суде на тебя могут повесить не только один этот случай, а все четыре! Вот ты, к примеру, сможешь вспомнить, где ты был пятнадцатого апреля и второго ноября прошлого года? Или шестого марта этого?Латур покачал головой:— Откуда? Можно подумать, я знал заранее, что мне понадобится алиби!— Это верно.— Пару минут назад заглянул Муллен. Сказал, что ты предложил им с Джеком съездить в Пончатулу.— Так оно и есть. Пусть-ка порасспрашивают насчет прошлого этой девицы. Интересно, что у нее за репутация. А вообще, не исключено, что она сама или ее любовник пришили старика Лакосту, а потом решили повесить это на тебя.— Глупости!— Может быть. — Эверт заходил по камере. — Но нельзя же сидеть сложа руки! Сам знаешь, я неплохой адвокат. Но если все останется по-прежнему, это будет не суд, а обычный фарс! — Он принялся перечислять по пальцам: — Пожилой человек, можно сказать, в открытую признается, что не в состоянии удовлетворить молодую жену. Потом напивается в стельку, так что тебе приходится везти их обоих домой. Его супруга ничуть не скрывает, что, пока она переодевалась, ты случайно заглянул в комнату и увидел ее обнаженной.Сердце Латура глухо заколотилось.— От кого ты это слышал?— Она сама рассказала об этом журналистам.— А она, случайно, не добавила, что, можно сказать, в открытую предложила мне переспать с ней?! Что мы почти договорились наутро съездить на Гранд-Айл?— В интервью об этом не было ни слова.— Так оно и было. Можешь мне поверить.— Интересно, если б это можно было как-то доказать. Не представляю только, как это сделать. А пока что мы можем только опираться на факты. — И Эверт принялся перечислять: — Через несколько часов после того, как ты привез ее и уехал, в два часа ночи, ее разбудил стук в дверь. Какой-то мужчина, которым, как она утверждает, был ты, попросил впустить его. Поскольку девушка спала голой, ей потребовалось время, чтобы одеться. Через мгновение стук повторился, и в эту минуту проснулся ее муж. Он ворвался в комнату и потребовал объяснить, что происходит. Прежде чем она успела ответить, дверь трейлера распахнулась и в темноте прогремели два выстрела. Затем убийца, предположительно ты, разорвал на ней рубашку, швырнул на пол и изнасиловал.— Только это был не я.— Я просто пытаюсь объяснить, как все это будет выглядеть в глазах суда. — Эверт перестал бегать взад-вперед, взад-вперед и прислонился к стене. — Представь, как это будет выглядеть, когда ее вызовут в суд для дачи показаний, — держу пари, что девчонка не замедлит выставить напоказ свои очаровательные грудки, похожие на спелые груши! И повторит слово в слово, что уже поведала репортерам, да еще в деталях! Только подумай, чем это обернется для тебя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15