Кофе в кофейнике весь выкипел, а плитка раскалилась докрасна.
Я выключил горелки и поставил бутылку и лампу на кухонный стол рядом с продуктами. Моя одежда по-прежнему валялась на полу, где я ее оставил, уходя купаться.
Я подошел к двери и посмотрел сквозь решетку в душный мрак флоридской ночи.
Залив мирно мерцал в лунном свете – серебристая полоса до самого Окатана. Канареечный "джип" стоял под соснами, словно подсказывая мне путь к свободе.
В горле пересохло. Никуда мне больше не придется ехать. Со мной ловко расправились после шестнадцати часов свободы. Я снова взял лампу и вернулся в спальню.
Цо лежала на спине с открытыми глазами. В ее левом виске была маленькая дырочка.
Я сел на кровать рядом с ней и взял ее свисающую руку. Четыре пальца были сломаны, это она пыталась защитить мою голову. На другой руке – та же картина. Они приняли всю силу ударов. Если бы не Цо, я был бы тоже мертв.
С лампой в руке я осматривал комнату. Один из стульев валялся на полу, солнечные жалюзи были полусорваны, на ковре валялась еще одна разбитая бутылка из-под рома.
– Прости меня, Цо, – сказал я.
Потом я вернулся в кухню и поднял с пола свою куртку. Она была тяжелее, чем раньше. В правом кармане лежал револьвер – несомненно тот, из которого была убита Цо. Я сунул револьвер обратно в карман, бросил куртку на пол и стал одеваться. Потом выпил еще рому.
Я мысленно представил газетные полосы: недавно вышедший на волю заключенный и его девушка сняли уединенный домик на берегу Залива, чтобы отпраздновать освобождение. Потом они напились и повздорили. Цо огрела меня гарпуном, а я застрелил ее.
Сунув сигарету в рот, я чиркнул спичкой, но прикурить забыл. Спичка, догорев у меня в руке, обожгла пальцы. Я даже не заметил этого.
Комок в горле чуть не задушил меня. Значит, я теперь убийца.
Ничего иного доказать невозможно. Все было против меня: надзиратели видели, как мы садились в "джип", кельнерша из Гейнсвилла сервировала наш стол. Продавец рома из Кросс-Сити тоже покажет, что он нас видел вместе, а в продуктовой лавке скажут, что я был в подпитии.
Моему же рассказу никто не поверит. Деньги остались у меня в кармане. Цо не была изнасилована, а я не мог описать человека, поскольку видел только его силуэт. А ведь еще недавно я говорил Цо, что вернусь в Пальмето-Сити, подыщу себе какую-нибудь работу, и Бет будет мною гордиться. Я построю дом или куплю новый, где воспитаю пять или шесть рыжеволосых детишек.
Смешно об этом думать.
В домике стало удущающе жарко. Я поднял с пола рубашку, вытер пот на груди и отбросил ее в угол, но тут же поднял и надел ее, хотя никакой разницы не было: все равно весь дом испещрен отпечатками моих пальцев.
Я снова глотнул рому и подумал о сеньоре Пезо. Интересно, знала ли его Цо? Я должен был спросить у нее, кто этот человек. Она бы сказала, если бы знала. Но если он до сих пор не появился, то вряд ли можно ожидать в дальнейшем его появления.
Цо сказала мне немного. Посоветовала не делать ложных выводов: меня никто не бросал на произвол судьбы. Сеньор Пезо не мог выступить на моем процессе, не подвергая опасности свою организацию. Все это логично. Тем более он подтвердил сказанное большими деньгами. И это означало, что он крупная величина, возможно, международного значения. А я лишь маленькое колесико в его механизме. Но тем не менее он мною дорожил. Почему? Я знал не более десятка капитанов рыболовецких судов, которые так же хорошо знали Мексиканский залив и Карибское море, как я.
Мокрый от пота, я опять вернулся в спальню и посмотрел на Цо: холодная и спокойная.
Потом позади меня раздался металлический звук. Я тут же бросился на пол, но в следующее мгновение понял, что это всего-навсего будильник. Кто-то поставил его на двенадцать часов.
Я поднялся и выключил его. И вспомнил Шведе. Старик был во многом прав. Если бы я его послушался, не оказался бы сейчас в таком положении. Если бы я вскрыл письмо Бет еще в кабинете начальника тюрьмы, мне было бы совершенно безразлично, ждет меня Цо или нет.
Я был бы сейчас в Пальмето-Сити, в объятиях Бет. А может, нет? Если бы я понимал женщин так же хорошо, как рыб. Меня начали мучить сомнения. Я видел перед глазами Цо, бросившую на пол письмо Бет.
"Эта женщина, с которой я должен делиться, не любит тебя, капитан Чарли".
Я поднял письмо с пола и прочел еще раз. Оно было удивительным для женщины, которая якобы любила своего мужа. Если я буду трезв... если я буду готов вести нормальную жизнь... Она ставила условия и ограничения на брачных узах. Даже фраза: "Мы начнем жизнь сначала" имела неясный подтекст.
Я смял письмо и выбросил его. Посмотрел на часы.
Почему я должен отвечать за несовершенное убийство? Ведь не я же убил Цо. Но я и не знал, кто это сделал. На банковской книжке, которую дала мне Цо, лежало сорок восемь тысяч, о которых закон ничего не знал. Если мне удастся добраться до Кубы, появятся шансы спастись.
Я потуже затянул ремень. Надо бежать, ничего не поделаешь. Приняв такое решение, я почувствовал себя лучше. Рука закона могла до меня добраться, но могла и промахнуться. Правда, тогда полиции придется организовать самую дикую охоту на человека, которую когда-либо знало западное побережье Флориды.
5
Судя по всему, я потерял много времени. По занавескам скользнул слабый луч. Это могло означать лишь одно: к домику приближалась машина.
Я погасил лампу и вышел из дома. Свет действительно исходил от фар машины, которая находилась в метрах четырехстах от дома. Я быстро отбежал в сторону и стал ждать в тени большой сосны, держа руку в кармане. Может быть, это возвращается убийца.
Но это была полицейская машина с двумя полицейскими в форме. Водитель снизил скорость, когда проезжал мимо желтого "джипа", и остановился перед домом.
– Все выглядит довольно мирно. Вероятно, ложная тревога, – сказал один из них, сержант.
– Возможно, – ответил шофер. Он повел прожектором машины и чуть не засек меня. – Кто здесь живет?
Сержант этого не знал.
– Насколько мне известно, он был сдан в аренду и принадлежит какому-то человеку из Кросс-Сити.
Шофер направил прожектор на побережье.
– Довольно пустынное место. Ну, давай, постучи и спроси, все ли там в порядке.
Сержант забарабанил в дверь.
– Полиция!
Не получив ответа, он застучал снова.
Не дождавшись, он открыл дверь и исчез в домишке. Мгновение спустя он тихо присвистнул. В спальне зажегся свет – он засветил лампу.
– Что-нибудь нашел? – окликнул его водитель.
– Очень многое! – крикнул сержант из домика. – Рыбак, звонивший в участок, не шутил. Она кричала, но теперь тиха, как мышка. Убита.
– Каким образом?
– Выстрелом в голову.
– Черт возьми.
– А до этого была жестоко избита.
Я взмок от пота, ожидая, чтобы шофер вышел из машины и дал мне возможность незаметно ускользнуть. Но вместо этого он заговорил по радиотелефону.
– Здесь Канисс и Филипс. Относительно телефонного звонка из Дед-Менс-Бей. В домике, из которого слышали крик, найдена мертвая женщина. Филипс говорит, убита выстрелом в голову.
Я сразу понял: ближайший дом находится на расстоянии не меньше мили, и поэтому никто не мог слышать, как кричала женщина. Если бы Цо действительно кричала. А она только воскликнула: "Нет, Боже мой! Нет!" Значит, в полицию звонил тот, кто ее убил. Он действительно хотел расправиться со мной – любым способом.
В радиотелефоне что-то щелкнуло, и шофер крикнул сержанту:
– Какие-нибудь следы убийцы есть?
– Очень много, – раздалось в ответ. – Видимо, здесь здорово резвились. На полу осколки бутылки с ромом, стул перевернут. Думаю, обычное пьянство. – В голосе полицейского послышались нотки сожаления. – Редко приходится иметь дело с такими делами, а девочка-то красивая.
– Опиши ее.
– Рост – сто шестьдесят, вес – килограммов пятьдесят, плотная, черноволосая, черные глаза, родинка под правой грудью. Вероятно, кубинка. Шофер передал описание по телефону, а потом крикнул:
– Поищи ее сумочку, а я тем временем передам номер машины. Странно, что убийца не укатил на машине. Может быть, он где-то валяется пьяный?
Пока шофер передавал номер по телефону, сержант обнаружил сумочку и крикнул:
– Я был прав, она кубинка. Зовут ее Цо Пальмира. Есть авиабилет из Гаваны в Пальмето-Сити.
– Еще что-нибудь?
– Нет, все.
Шофер передал информацию, вышел из машины и крикнул сержанту:
– О'кей, теперь ты знаешь, как выглядят женщины. Все они одинаковые. Поэтому давай займемся поисками убийцы. Пока подъедут другие.
– Ты действительно думаешь, что он где-то здесь? – спросил сержант.
– Трудно сказать, как поведет себя пьяный.
Они стояли в нерешительности, освещая своими фонариками деревья. Потом у меня появился первый шанс. Шофер, уже пожилой человек, сказал:
– Вот что я скажу, Джо. Ты посмотри на берегу, а я обойду вокруг дома. Оружия там нет?
– Нет.
– В таком случае будь осторожен. Особенно если наткнешься на этого негодяя.
Сержант отправился по тропинке к морю, а шофер пошел вокруг дома, и я понял, что он должен наткнуться на меня. Я вынул револьвер и прижался к стволу. И когда он проходил мимо, выскочил и, ткнув его дулом в бок, сказал:
– Не поворачивайся и не кричи, тогда с тобой ничего не случится.
Он был разумен и послушался моего приказа.
– Ты не глупи, приятель, я ведь из полиции.
– Я знаю, откуда ты. Брось оружие. – Он помедлил. – Я ведь могу и выстрелить, – продолжал я. – Мне не трудно.
Он бросил револьвер. Я поднял его и сунул в карман куртки.
– Что теперь? – спросил он.
– Медленно иди к машине, подними капот и оборви кабель зажигания.
Он покачал головой.
– Тебе это не поможет, приятель. Сюда уже мчатся три машины, полные полицейских.
– Я слышал ваш разговор по телефону, – сказал я. – Иди!
Он шел медленно, едва шевеля ногами и обильно потея. Добросовестный легавый.
– Зачем ты ее убил?
– Это сделал не я.
– Кто же?
– Не знаю, какой-то человек, забравшийся в дом.
– И ты думаешь, я тебе поверю?
– Нет, не думаю.
– Почему бы тебе не отложить оружие и не поговорить мирно?
– Не выйдет, делай, что я приказал.
Он открыл капот и замер. Тогда я сделал за него все, что хотел: перервал все провода, которые только нашел. Он заметил с угрозой:
– Ты же себе делаешь хуже.
Я ответил:
– Хуже некуда. А теперь иди к "джипу".
– А что будет, если я крикну коллегу?
– Переломлю тебе позвоночник.
Он пошел к "джипу". Левой рукой я провел по щитку приборов и убедился, что ключ на месте.
– Что дальше? – спросил он.
Я подумал, не взять ли его с собой, но потом решил иначе.
– Ложись на землю, лицом вниз.
Лунного света было достаточно, чтобы заметить, как покраснели его уши.
– Вариться мне в аду, если я соглашусь! – рявкнул он и вдруг крикнул изо всех сил: – Джо!
После чего больно ткнул меня под дых.
Я, конечно, мог бы его убить, но не стал этого делать. Я ведь ничего не имел против шофера полиции, исполнявшего свой долг. Поэтому я оглушил его револьвером по голове. Но он, падая, ухватил меня за ногу.
– Джо!
Я кинулся на него, но он был силен, и уже через миг я едва не взвыл от боли. Забыв про оружие, я врезал ему левой в подбородок, а потом ткнул коленом в желудок. Он крякнул и тут же потерял ко мне всякий интерес.
Я поднялся и, чувствуя тошноту, заковылял к "джипу". Сев за руль, увидел на тропинке сержанта, бежавшего с пистолетом в руке. Но стрелять он почему-то не решался.
– Бен! – крикнул он.
Шоферу удалось привстать.
– Пристрели эту собаку! – прокричал шофер.
Ветровое стекло "джипа" разлетелось после первого же выстрела, затем последовал второй. Мне было так же плохо, как и полицейскому, но тем не менее я рванул машину. Шофер кинулся мне наперерез.
Я, сам того не желая, ударил его бампером. Кустарник затрещал от его падения, а я быстро повел машину по изъезженной дороге в сторону шоссе. Сгибаясь за рулем от следующих один за другим выстрелов, я мчался, сбивая ветки деревьев. Наконец появилось шоссе. У меня в выигрыше осталось минут пять – десять. Я, правда, перервал у них провода, но радиотелефон, возможно, еще работал. И, вполне вероятно, сюда действительно уже мчались три патрульные машины, набитые полицейскими. Я понятия не имел, с какой стороны они должны появиться. Скорее всего, через несколько минут все окрестные дороги будут перекрыты, а все полицейские Флориды будут оповещены, что на "джипе" 4-1153 канареечного цвета удирает убийца.
Я вспомнил, что в восьми милях прямо по шоссе находится маленький городок, и не ошибся. В магазинах, кроме заправочной станции, свет был погашен.
Проезжая мимо, я резко обогнал какого-то пожилого туриста в "бьюике", бросившего на меня злой взгляд.
Я прибавил скорость, направляясь к окраине города и к мосту через реку. Перед мостом было пустынно. Я свернул с дороги, вышел из машины и стал ждать "бьюик". Турист вскоре затормозил у моста.
– Черт возьми, парень, – сказал он. – Я еще раньше подумал, что вы гоните слишком быстро. Ну, что случилось? Не справились с управлением?
Я подошел к его машине.
– Можно сказать и так.
Распахнув дверцу, сел рядом с ним и ткнул ему в ребра дулом револьвера.
– Давай вперед! Как быстро идет ваша машина?
Он посмотрел на оружие и судорожно сглотнул.
– Иногда доводил до ста миль в час.
Я покачал головой.
– О, нет! Сейчас надо выжать все, на что она способна. А способна она на все сто шестьдесят. Мне надо успеть, пока не перекрыта дорога у 19-го шоссе. В противном случае, может возникнуть перестрелка. Значит, надо опередить их.
Пожилой турист поднял голову. Я знал, о чем он думает. Он не хотел терять свою машину и не хотел умирать. А это было возможно, если он не подчинится мне.
– Кажется, у меня небольшой выбор?
– Вообще никакого.
И он нажал на педаль. Страх и любопытство были в его глазах. К тому же турист оказался отличным водителем.
– Неприятности с полицией?
– Угу.
– Что вы натворили?
Объяснять ситуацию было бессмысленно.
– Убил женщину, – сказал я.
Турист воспринял это спокойно и сделал поворот на скорости сто десять миль в час.
– Я не знаю подробностей, но есть довольно много женщин, которые лучшего и не заслуживают, – пробурчал он.
6
19-е шоссе перекрыто не было. Значит, мы имели некоторое преимущество перед полицией. Турист замедлил скорость, посмотрел на оружие и спросил:
– Куда?
– На юг.
Он что-то пробормотал себе под нос, но послушался. Похоже, что, несмотря на страх и нервозность, он наслаждался ситуацией: первый раз в жизни он нарушал закон, и где-то в глубине души ему это нравилось.
Я сказал:
– А теперь поезжайте со скоростью восемьдесят миль в час, пока я не прикажу добавить газу.
– И долго?
– Я скажу.
Шамрок и Кросс-Сити лежали в темноте, если не считать нескольких ночных вывесок в магазинах и бензоколонках. У меня снова комок подступил к горлу, когда проезжали мимо продуктового магазина, в котором мы делали покупки. Всего несколько часов назад Цо была жива и думала обо мне, а я этому не придавал значения. Она не терпела зеленый горошек, но я его любил, и она купила его.
"Нет! Боже мой, прошу! Нет!" – воскликнула она и защитила мою голову своими руками. А потом, когда красная волна уносила нас в море, она прошептала последние слова: "Я люблю тебя, капитан Чарли!"
Я вытер тыльной стороной ладони глаза.
– Что случилось? – спросил пожилой человек.
– Я плачу.
– Вы ее любили?
– Да, наверное.
Мы оставили позади себя Ойгене, Олдтаун и Наинин – и везде дорога не была перекрыта. Но счастье не могло продолжаться вечно. Вокруг нас кипела работа. А полицейские, поднятые по тревоге, разрабатывали планы. Вахмистры маленьких городов, смахнув из глаз сон, выводили свои машины со стоянок. И на всех радиоволнах передавалось мое описание: рыжеволосый, веснушчатый, вес около девяноста килограммов, сидит за рулем желтого "джипа", разыскивается по подозрению в убийстве и сопротивлении полиции. При аресте быть осторожными, преступник вооружен.
В домике уже, наверное, полным-полно полицейских. Через несколько минут радиоинформация добавит мое имя и биографию: разыскивается по поводу убийства Чарльз Уайт, выпущенный вчера утром из Райфорда после отбытия четырехлетнего заключения. Возможно, находится по дороге Пальмето-Сити. Он вооружен и опасен.
Я бегал по радиошкале "бьюика", но не нашел ничего, кроме кубинских станций, которые рекламировали какие-то витамины.
Пожилой водитель искоса посмотрел на меня.
– Полицейское радио этим приемником не поймать.
– Это я уже понял, – ответил я и выключил приемник.
В окне я увидел, как заходящая луна скользнула от вершины одной сосны к другой. До пальм мы еще не добрались. Я хотел составить конкретный план, но не мог этого сделать. Знал лишь одно: мне нужно попасть в Гавану. Там меня ждали сорок восемь тысяч долларов. Кроме того, там, возможно, удастся связаться с сеньором Пезо. Если я и раньше представлял для него ценность, то теперь вообще неоценим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Я выключил горелки и поставил бутылку и лампу на кухонный стол рядом с продуктами. Моя одежда по-прежнему валялась на полу, где я ее оставил, уходя купаться.
Я подошел к двери и посмотрел сквозь решетку в душный мрак флоридской ночи.
Залив мирно мерцал в лунном свете – серебристая полоса до самого Окатана. Канареечный "джип" стоял под соснами, словно подсказывая мне путь к свободе.
В горле пересохло. Никуда мне больше не придется ехать. Со мной ловко расправились после шестнадцати часов свободы. Я снова взял лампу и вернулся в спальню.
Цо лежала на спине с открытыми глазами. В ее левом виске была маленькая дырочка.
Я сел на кровать рядом с ней и взял ее свисающую руку. Четыре пальца были сломаны, это она пыталась защитить мою голову. На другой руке – та же картина. Они приняли всю силу ударов. Если бы не Цо, я был бы тоже мертв.
С лампой в руке я осматривал комнату. Один из стульев валялся на полу, солнечные жалюзи были полусорваны, на ковре валялась еще одна разбитая бутылка из-под рома.
– Прости меня, Цо, – сказал я.
Потом я вернулся в кухню и поднял с пола свою куртку. Она была тяжелее, чем раньше. В правом кармане лежал револьвер – несомненно тот, из которого была убита Цо. Я сунул револьвер обратно в карман, бросил куртку на пол и стал одеваться. Потом выпил еще рому.
Я мысленно представил газетные полосы: недавно вышедший на волю заключенный и его девушка сняли уединенный домик на берегу Залива, чтобы отпраздновать освобождение. Потом они напились и повздорили. Цо огрела меня гарпуном, а я застрелил ее.
Сунув сигарету в рот, я чиркнул спичкой, но прикурить забыл. Спичка, догорев у меня в руке, обожгла пальцы. Я даже не заметил этого.
Комок в горле чуть не задушил меня. Значит, я теперь убийца.
Ничего иного доказать невозможно. Все было против меня: надзиратели видели, как мы садились в "джип", кельнерша из Гейнсвилла сервировала наш стол. Продавец рома из Кросс-Сити тоже покажет, что он нас видел вместе, а в продуктовой лавке скажут, что я был в подпитии.
Моему же рассказу никто не поверит. Деньги остались у меня в кармане. Цо не была изнасилована, а я не мог описать человека, поскольку видел только его силуэт. А ведь еще недавно я говорил Цо, что вернусь в Пальмето-Сити, подыщу себе какую-нибудь работу, и Бет будет мною гордиться. Я построю дом или куплю новый, где воспитаю пять или шесть рыжеволосых детишек.
Смешно об этом думать.
В домике стало удущающе жарко. Я поднял с пола рубашку, вытер пот на груди и отбросил ее в угол, но тут же поднял и надел ее, хотя никакой разницы не было: все равно весь дом испещрен отпечатками моих пальцев.
Я снова глотнул рому и подумал о сеньоре Пезо. Интересно, знала ли его Цо? Я должен был спросить у нее, кто этот человек. Она бы сказала, если бы знала. Но если он до сих пор не появился, то вряд ли можно ожидать в дальнейшем его появления.
Цо сказала мне немного. Посоветовала не делать ложных выводов: меня никто не бросал на произвол судьбы. Сеньор Пезо не мог выступить на моем процессе, не подвергая опасности свою организацию. Все это логично. Тем более он подтвердил сказанное большими деньгами. И это означало, что он крупная величина, возможно, международного значения. А я лишь маленькое колесико в его механизме. Но тем не менее он мною дорожил. Почему? Я знал не более десятка капитанов рыболовецких судов, которые так же хорошо знали Мексиканский залив и Карибское море, как я.
Мокрый от пота, я опять вернулся в спальню и посмотрел на Цо: холодная и спокойная.
Потом позади меня раздался металлический звук. Я тут же бросился на пол, но в следующее мгновение понял, что это всего-навсего будильник. Кто-то поставил его на двенадцать часов.
Я поднялся и выключил его. И вспомнил Шведе. Старик был во многом прав. Если бы я его послушался, не оказался бы сейчас в таком положении. Если бы я вскрыл письмо Бет еще в кабинете начальника тюрьмы, мне было бы совершенно безразлично, ждет меня Цо или нет.
Я был бы сейчас в Пальмето-Сити, в объятиях Бет. А может, нет? Если бы я понимал женщин так же хорошо, как рыб. Меня начали мучить сомнения. Я видел перед глазами Цо, бросившую на пол письмо Бет.
"Эта женщина, с которой я должен делиться, не любит тебя, капитан Чарли".
Я поднял письмо с пола и прочел еще раз. Оно было удивительным для женщины, которая якобы любила своего мужа. Если я буду трезв... если я буду готов вести нормальную жизнь... Она ставила условия и ограничения на брачных узах. Даже фраза: "Мы начнем жизнь сначала" имела неясный подтекст.
Я смял письмо и выбросил его. Посмотрел на часы.
Почему я должен отвечать за несовершенное убийство? Ведь не я же убил Цо. Но я и не знал, кто это сделал. На банковской книжке, которую дала мне Цо, лежало сорок восемь тысяч, о которых закон ничего не знал. Если мне удастся добраться до Кубы, появятся шансы спастись.
Я потуже затянул ремень. Надо бежать, ничего не поделаешь. Приняв такое решение, я почувствовал себя лучше. Рука закона могла до меня добраться, но могла и промахнуться. Правда, тогда полиции придется организовать самую дикую охоту на человека, которую когда-либо знало западное побережье Флориды.
5
Судя по всему, я потерял много времени. По занавескам скользнул слабый луч. Это могло означать лишь одно: к домику приближалась машина.
Я погасил лампу и вышел из дома. Свет действительно исходил от фар машины, которая находилась в метрах четырехстах от дома. Я быстро отбежал в сторону и стал ждать в тени большой сосны, держа руку в кармане. Может быть, это возвращается убийца.
Но это была полицейская машина с двумя полицейскими в форме. Водитель снизил скорость, когда проезжал мимо желтого "джипа", и остановился перед домом.
– Все выглядит довольно мирно. Вероятно, ложная тревога, – сказал один из них, сержант.
– Возможно, – ответил шофер. Он повел прожектором машины и чуть не засек меня. – Кто здесь живет?
Сержант этого не знал.
– Насколько мне известно, он был сдан в аренду и принадлежит какому-то человеку из Кросс-Сити.
Шофер направил прожектор на побережье.
– Довольно пустынное место. Ну, давай, постучи и спроси, все ли там в порядке.
Сержант забарабанил в дверь.
– Полиция!
Не получив ответа, он застучал снова.
Не дождавшись, он открыл дверь и исчез в домишке. Мгновение спустя он тихо присвистнул. В спальне зажегся свет – он засветил лампу.
– Что-нибудь нашел? – окликнул его водитель.
– Очень многое! – крикнул сержант из домика. – Рыбак, звонивший в участок, не шутил. Она кричала, но теперь тиха, как мышка. Убита.
– Каким образом?
– Выстрелом в голову.
– Черт возьми.
– А до этого была жестоко избита.
Я взмок от пота, ожидая, чтобы шофер вышел из машины и дал мне возможность незаметно ускользнуть. Но вместо этого он заговорил по радиотелефону.
– Здесь Канисс и Филипс. Относительно телефонного звонка из Дед-Менс-Бей. В домике, из которого слышали крик, найдена мертвая женщина. Филипс говорит, убита выстрелом в голову.
Я сразу понял: ближайший дом находится на расстоянии не меньше мили, и поэтому никто не мог слышать, как кричала женщина. Если бы Цо действительно кричала. А она только воскликнула: "Нет, Боже мой! Нет!" Значит, в полицию звонил тот, кто ее убил. Он действительно хотел расправиться со мной – любым способом.
В радиотелефоне что-то щелкнуло, и шофер крикнул сержанту:
– Какие-нибудь следы убийцы есть?
– Очень много, – раздалось в ответ. – Видимо, здесь здорово резвились. На полу осколки бутылки с ромом, стул перевернут. Думаю, обычное пьянство. – В голосе полицейского послышались нотки сожаления. – Редко приходится иметь дело с такими делами, а девочка-то красивая.
– Опиши ее.
– Рост – сто шестьдесят, вес – килограммов пятьдесят, плотная, черноволосая, черные глаза, родинка под правой грудью. Вероятно, кубинка. Шофер передал описание по телефону, а потом крикнул:
– Поищи ее сумочку, а я тем временем передам номер машины. Странно, что убийца не укатил на машине. Может быть, он где-то валяется пьяный?
Пока шофер передавал номер по телефону, сержант обнаружил сумочку и крикнул:
– Я был прав, она кубинка. Зовут ее Цо Пальмира. Есть авиабилет из Гаваны в Пальмето-Сити.
– Еще что-нибудь?
– Нет, все.
Шофер передал информацию, вышел из машины и крикнул сержанту:
– О'кей, теперь ты знаешь, как выглядят женщины. Все они одинаковые. Поэтому давай займемся поисками убийцы. Пока подъедут другие.
– Ты действительно думаешь, что он где-то здесь? – спросил сержант.
– Трудно сказать, как поведет себя пьяный.
Они стояли в нерешительности, освещая своими фонариками деревья. Потом у меня появился первый шанс. Шофер, уже пожилой человек, сказал:
– Вот что я скажу, Джо. Ты посмотри на берегу, а я обойду вокруг дома. Оружия там нет?
– Нет.
– В таком случае будь осторожен. Особенно если наткнешься на этого негодяя.
Сержант отправился по тропинке к морю, а шофер пошел вокруг дома, и я понял, что он должен наткнуться на меня. Я вынул револьвер и прижался к стволу. И когда он проходил мимо, выскочил и, ткнув его дулом в бок, сказал:
– Не поворачивайся и не кричи, тогда с тобой ничего не случится.
Он был разумен и послушался моего приказа.
– Ты не глупи, приятель, я ведь из полиции.
– Я знаю, откуда ты. Брось оружие. – Он помедлил. – Я ведь могу и выстрелить, – продолжал я. – Мне не трудно.
Он бросил револьвер. Я поднял его и сунул в карман куртки.
– Что теперь? – спросил он.
– Медленно иди к машине, подними капот и оборви кабель зажигания.
Он покачал головой.
– Тебе это не поможет, приятель. Сюда уже мчатся три машины, полные полицейских.
– Я слышал ваш разговор по телефону, – сказал я. – Иди!
Он шел медленно, едва шевеля ногами и обильно потея. Добросовестный легавый.
– Зачем ты ее убил?
– Это сделал не я.
– Кто же?
– Не знаю, какой-то человек, забравшийся в дом.
– И ты думаешь, я тебе поверю?
– Нет, не думаю.
– Почему бы тебе не отложить оружие и не поговорить мирно?
– Не выйдет, делай, что я приказал.
Он открыл капот и замер. Тогда я сделал за него все, что хотел: перервал все провода, которые только нашел. Он заметил с угрозой:
– Ты же себе делаешь хуже.
Я ответил:
– Хуже некуда. А теперь иди к "джипу".
– А что будет, если я крикну коллегу?
– Переломлю тебе позвоночник.
Он пошел к "джипу". Левой рукой я провел по щитку приборов и убедился, что ключ на месте.
– Что дальше? – спросил он.
Я подумал, не взять ли его с собой, но потом решил иначе.
– Ложись на землю, лицом вниз.
Лунного света было достаточно, чтобы заметить, как покраснели его уши.
– Вариться мне в аду, если я соглашусь! – рявкнул он и вдруг крикнул изо всех сил: – Джо!
После чего больно ткнул меня под дых.
Я, конечно, мог бы его убить, но не стал этого делать. Я ведь ничего не имел против шофера полиции, исполнявшего свой долг. Поэтому я оглушил его револьвером по голове. Но он, падая, ухватил меня за ногу.
– Джо!
Я кинулся на него, но он был силен, и уже через миг я едва не взвыл от боли. Забыв про оружие, я врезал ему левой в подбородок, а потом ткнул коленом в желудок. Он крякнул и тут же потерял ко мне всякий интерес.
Я поднялся и, чувствуя тошноту, заковылял к "джипу". Сев за руль, увидел на тропинке сержанта, бежавшего с пистолетом в руке. Но стрелять он почему-то не решался.
– Бен! – крикнул он.
Шоферу удалось привстать.
– Пристрели эту собаку! – прокричал шофер.
Ветровое стекло "джипа" разлетелось после первого же выстрела, затем последовал второй. Мне было так же плохо, как и полицейскому, но тем не менее я рванул машину. Шофер кинулся мне наперерез.
Я, сам того не желая, ударил его бампером. Кустарник затрещал от его падения, а я быстро повел машину по изъезженной дороге в сторону шоссе. Сгибаясь за рулем от следующих один за другим выстрелов, я мчался, сбивая ветки деревьев. Наконец появилось шоссе. У меня в выигрыше осталось минут пять – десять. Я, правда, перервал у них провода, но радиотелефон, возможно, еще работал. И, вполне вероятно, сюда действительно уже мчались три патрульные машины, набитые полицейскими. Я понятия не имел, с какой стороны они должны появиться. Скорее всего, через несколько минут все окрестные дороги будут перекрыты, а все полицейские Флориды будут оповещены, что на "джипе" 4-1153 канареечного цвета удирает убийца.
Я вспомнил, что в восьми милях прямо по шоссе находится маленький городок, и не ошибся. В магазинах, кроме заправочной станции, свет был погашен.
Проезжая мимо, я резко обогнал какого-то пожилого туриста в "бьюике", бросившего на меня злой взгляд.
Я прибавил скорость, направляясь к окраине города и к мосту через реку. Перед мостом было пустынно. Я свернул с дороги, вышел из машины и стал ждать "бьюик". Турист вскоре затормозил у моста.
– Черт возьми, парень, – сказал он. – Я еще раньше подумал, что вы гоните слишком быстро. Ну, что случилось? Не справились с управлением?
Я подошел к его машине.
– Можно сказать и так.
Распахнув дверцу, сел рядом с ним и ткнул ему в ребра дулом револьвера.
– Давай вперед! Как быстро идет ваша машина?
Он посмотрел на оружие и судорожно сглотнул.
– Иногда доводил до ста миль в час.
Я покачал головой.
– О, нет! Сейчас надо выжать все, на что она способна. А способна она на все сто шестьдесят. Мне надо успеть, пока не перекрыта дорога у 19-го шоссе. В противном случае, может возникнуть перестрелка. Значит, надо опередить их.
Пожилой турист поднял голову. Я знал, о чем он думает. Он не хотел терять свою машину и не хотел умирать. А это было возможно, если он не подчинится мне.
– Кажется, у меня небольшой выбор?
– Вообще никакого.
И он нажал на педаль. Страх и любопытство были в его глазах. К тому же турист оказался отличным водителем.
– Неприятности с полицией?
– Угу.
– Что вы натворили?
Объяснять ситуацию было бессмысленно.
– Убил женщину, – сказал я.
Турист воспринял это спокойно и сделал поворот на скорости сто десять миль в час.
– Я не знаю подробностей, но есть довольно много женщин, которые лучшего и не заслуживают, – пробурчал он.
6
19-е шоссе перекрыто не было. Значит, мы имели некоторое преимущество перед полицией. Турист замедлил скорость, посмотрел на оружие и спросил:
– Куда?
– На юг.
Он что-то пробормотал себе под нос, но послушался. Похоже, что, несмотря на страх и нервозность, он наслаждался ситуацией: первый раз в жизни он нарушал закон, и где-то в глубине души ему это нравилось.
Я сказал:
– А теперь поезжайте со скоростью восемьдесят миль в час, пока я не прикажу добавить газу.
– И долго?
– Я скажу.
Шамрок и Кросс-Сити лежали в темноте, если не считать нескольких ночных вывесок в магазинах и бензоколонках. У меня снова комок подступил к горлу, когда проезжали мимо продуктового магазина, в котором мы делали покупки. Всего несколько часов назад Цо была жива и думала обо мне, а я этому не придавал значения. Она не терпела зеленый горошек, но я его любил, и она купила его.
"Нет! Боже мой, прошу! Нет!" – воскликнула она и защитила мою голову своими руками. А потом, когда красная волна уносила нас в море, она прошептала последние слова: "Я люблю тебя, капитан Чарли!"
Я вытер тыльной стороной ладони глаза.
– Что случилось? – спросил пожилой человек.
– Я плачу.
– Вы ее любили?
– Да, наверное.
Мы оставили позади себя Ойгене, Олдтаун и Наинин – и везде дорога не была перекрыта. Но счастье не могло продолжаться вечно. Вокруг нас кипела работа. А полицейские, поднятые по тревоге, разрабатывали планы. Вахмистры маленьких городов, смахнув из глаз сон, выводили свои машины со стоянок. И на всех радиоволнах передавалось мое описание: рыжеволосый, веснушчатый, вес около девяноста килограммов, сидит за рулем желтого "джипа", разыскивается по подозрению в убийстве и сопротивлении полиции. При аресте быть осторожными, преступник вооружен.
В домике уже, наверное, полным-полно полицейских. Через несколько минут радиоинформация добавит мое имя и биографию: разыскивается по поводу убийства Чарльз Уайт, выпущенный вчера утром из Райфорда после отбытия четырехлетнего заключения. Возможно, находится по дороге Пальмето-Сити. Он вооружен и опасен.
Я бегал по радиошкале "бьюика", но не нашел ничего, кроме кубинских станций, которые рекламировали какие-то витамины.
Пожилой водитель искоса посмотрел на меня.
– Полицейское радио этим приемником не поймать.
– Это я уже понял, – ответил я и выключил приемник.
В окне я увидел, как заходящая луна скользнула от вершины одной сосны к другой. До пальм мы еще не добрались. Я хотел составить конкретный план, но не мог этого сделать. Знал лишь одно: мне нужно попасть в Гавану. Там меня ждали сорок восемь тысяч долларов. Кроме того, там, возможно, удастся связаться с сеньором Пезо. Если я и раньше представлял для него ценность, то теперь вообще неоценим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13