Макаронский пригласил ещё зайти Анкетову и открыл летучку.
– Товарищи! – объявил он. – Сегодня нам предстоит решить судьбу нашего бывшего товарища, осмелившегося на неслыханный поступок. Прошло три дня. Схлынула первая горечь, и теперь мы можем обсуждать этот вопрос спокойно. У кого есть конкретные предложения?
– Разрешите мне, – поднялась красная, как трамвайный вагон, Анкетова.
– Говорите, – разрешил Макаронский.
– Я тут подготовилась и решила зачитать открытое письмо Флорову.
– Какое ещё письмо? – встревожился начальник. – От чьего имени?
– От моего, – пояснила Анкетова, сделавшись бордовой.
– А-а, – успокоился Яков Сергеевич. – Ну, читайте, только скорее…
– «То, что случилось с вами, Юрий Никитич, – начала чтение Анкетова, – не явилось для меня неожиданностью. Я знала, что рано или поздно это должно произойти. Всё ваше поведение, ваш образ мыслей уже давно настораживали меня. Вспомните, как однажды, абсолютно не страдая насморком, будучи в полном здравии, вы демонстративно чихнули на важную бумагу, подготовленную отделом. Вспомните, как называли вы нашего руководителя, товарища Макаронского…»
– А как он меня называл? – грозно спросил Макаронский.
– Он называл вас просто Яша! – возмущённо сказала Анкетова и снова углубилась в чтение. – «Вспомните, Юрий Никитич, как в часы, отведённые для обеда, вы дважды вместо буфета ходили в кино и возвращались на сорок минут позже положенного времени. Вы шли к своему последнему безответственному поступку давно и подготовили его всем вашим предыдущим антиобщественным поведением!»
Анкетова аккуратно сложила листок и села.
– Ну что ж, – одобрил начальник отдела, – образ Флорова обрисован очень убедительно.
– Меня немножко смущает форма выступления товарища Анкетовой, – поделился своими опасениями Кондрактов. Пусть лучше это письмо будет закрытым…
– Да, да, конечно, – поддержал Макаронский. Переделайте!
– Хорошо, – кивнула Анкетова, – я учту ваши замечания.
– Кто ещё… – начал было начальник, но в этот момент зазвонил телефон.
– Слушаю, – раздражённо сказал в трубку Яков Сергеевич, и вдруг лицо его вытянулось. – Минутку, вкрадчиво произнёс он и протянул трубку Флорову: Спрашивают вас…
В комнате воцарилась абсолютная тишина.
Наконец Флоров подошёл к телефону и робко вымолвил:
– Алло… Это ты, Галя!.. Извини, у нас сейчас собрание, я тебе позже позвоню…
– Та-а-а-к, – недобрым голосом произнёс Макаронский, едва Флоров успел положить трубку. – Кто ж это вам звонил, позвольте узнать?
– З-знакомая, – пробормотал Юрий Никитич.
– Понимаю, что знакомая. Хотелось бы знать фамилию, имя, отчество…
– Каледина Галина Петровна, – выдавил из себя Флоров.
– Каледина? – переспросил Кондрактов. – Как вы сказали? Каледина? Уж не родственница ли белогвардейского генерала?!
– Нет, нет, – поспешно возразил Флоров. – Даже не его знакомая!
– Гм, гм! – выразительно покашлял Кондрактов. Странное совпадение! И давно вы с ней познакомились?
– Да… то есть нет… Не очень…
– Это не ответ! Нас интересует, произошло это до того, как вы проглотили факси…
– Товарищ Кондрактов! – укоризненно покачал головой Макаронский. – Мы же условились…
– Простите, – прижал руку к груди Кондрактов. – Так вот, гражданин Флоров, общественность хочет знать, когда именно состоялся факт вашего знакомства с гражданкой Калединой: до того, как вы проглотили известный вам предмет или после?
– До того, – заверил Юрий Никитич. – Честное слово, до того! Она здесь ни при чём! Я сам проглотил, по своей инициативе!
– Что-то вы слишком её защищаете, – подозрительно посмотрел на него Макаронский. – С чего бы это? А?
– Это моё личное дело! – встрепенулся Флоров.
– Нет, гражданин Флоров, теперь уже не личное! Можете ли вы дать гарантию, что эта ваша знакомая не имеет намерения воспользоваться проглоченной вами принадлежностью в корыстных, чуждых нашему учреждению целях?!
– Вот именно, – поддержал Кондрактов. – Это ещё вопрос: вы ей нужны или ваше фа… кхе-кхе… вы понимаете, о чём я говорю. Так что вы обязаны сообщить нам об этой женщине всё! Всё, что знаете сами.
– Ну… что сообщить?.. – растерялся Флоров. Симпатичная такая, ну… курносенькая…
– Эти данные можете оставить при себе! – строго заметил товарищ Макаронский. – Нас не нос её интересует, а анкетные данные.
– А-а… – кивнул Юрий Никитич. – Тогда так. Родилась, кажется, в сорок втором году… Образование высшее…
– Сколько получает? – полюбопытствовал Ноликов.
– Я не спрашивал, – пожал плечами Флоров.
– Ну и дурак! – сказал Ноликов.
– Товарищ Ноликов! – постучал карандашом по столу начальник отдела. – Не отвлекайтесь. А вы, гражданин Флоров, припомните, не предлагала ли вам ваша загадочная знакомая крупных сумм взаймы, не делала ли дорогих подарков?
– Да вроде нет, – развёл руками Юрий Никитич. – Вот только галстук она мне недавно подарила, из-за границы привезла…
– От-ку-да? – холодея, переспросил товарищ Макаронский.
– Из-за границы. Она по туристической путевке на восемнадцать дней ездила…
– И вы можете говорить об этом так спокойно?! – Грохнул кулаком по телефону начальник. – Да как вы после этого за неё можете ручаться? Может, она там связи установила и теперь только и ждёт удобного случая, чтобы переправить туда проглоченный вами предмет!
– Да нет, что вы! – горячо возразил Флоров. – Она совсем не такая. Она же в социалистическую страну ездила!
– Всё равно вам больше не следует с ней встречаться! – категорически заявил Макаронский. – Вам сейчас следует быть очень осторожным в выборе знакомств. Необходимо свести их к минимуму.
– Но она мне нравится, – пробормотал Юрий Никитич. Мне бы не хотелось…
– Время эмоций для вас прошло! – внушительно сказал Кондрактов. – Отныне вы должны ставить во главу угла осторожность и предусмотрительность!
– Совершенно верно, – согласился товарищ Макаронский. – Интересы учреждения для каждого из нас должны быть выше личных! А теперь выйдите на минутку! Мы должны поговорить без вас. Товарищ Анкетова вас проводит и поможет избежать ненужных встреч и разговоров с непосвящёнными людьми.
Флоров в сопровождении Анкетовой вышел из кабинета. Макаронский сам, никому не доверяя, плотно прикрыл за ним дверь и вернулся на место.
– Что будем делать, товарищи? Нам нужно решить проблему надёжной сохранности проглоченного предмета. Поскольку получить его нам пока не удалось, следует продумать способ изоляции Флорова от всех не имеющих отношения к делу людей. Прошу вносить предложения.
– Может, посадить его на пятнадцать суток за мелкое хулиганство? – выдвинул идею Балдаев.
– Не годится, – поморщился Кондрактов. – Тогда придётся объяснять в милиции, что именно он проглотил.
– А если в переход его отправить? – предложил Ноликов.
– В какой переход? – не понял Макаронский.
– В пеший, – пояснил Ноликов. – Сейчас это модно. Скажем, пешком от нашего города до Владивостока и обратно. И посвятим этот переход надвигающемуся Дню работника торговли. Даже заметку в газету можно дать: «Пешком по дорогам двадцати областей!» И Флорова изолируем, и мероприятие проведём.
– А кто будет за ним по дороге присматривать? – Горько усмехнулся начальник. – Вы возьмете это на себя?
– Чего за ним присматривать! – удивился Ноликов. Если и заблудится, так не жалко.
– А вы не учитываете того, что он по дороге может передать принадлежность нежелательным элементам? Или просто потерять. А кто-нибудь поднимет и передаст, допустим, в бюро находок. Объявят розыск. Представляете, как это подорвет престиж товарища Ковшова? Не только наша, а все двадцать областей будут знать об этом!
– Можно послать с Флоровым Балдаева! – развил своё предложение Ноликов. – Он человек надёжный.
– Ишь ты! – огрызнулся Балдаев. – Сам иди до Владивостока! У меня мозоль на ноге.
– Ну, почему же я? – возразил Ноликов. – Моё отсутствие вредно скажется на качестве поздравлений, рассылаемых нашим отделом…
– Не будем торговаться, товарищи! – одёрнул их Макаронский. – Эту идею слишком сложно осуществить. Для сопровождения Флорова пришлось бы выделить не менее двух человек – ведь наблюдать нужно будет не только днём, но и ночью. А этого вам не позволит штатное расписание.
– Да, наблюдать за ним легче всего, когда он при вас, – вздохнул Кондрактов. – Тогда можно по очереди дежурить возле дома и иметь полную гарантию того, что фа… что предмет никуда не денется…
– А вдруг Флоров передаст его соседу? – сказал Ноликов.
– Мда, это верно, – нахмурился Кондрактов. – Что же делать?
Все помолчали. Наконец Макаронский поднял голову и сквозь зубы проговорил:
– Я не вижу выхода. Остается одно: прибегнуть к крайней мере!
– Ну?! – испугался Ноликов. – А… без этого… никак… нельзя?
– Нельзя! – жёстко ответил Макаронский. Обстоятельства вынуждают нас пойти на крайнюю меру: предоставить Флорову отдельную квартиру…
Глава V
ПОЛУНОЧНАЯ КЛЯТВА
Ночь Юрий Никитич спал беспокойно. Ему снилось, будто он проглотил товарища Макаронского, а Анкетова хочет послать Якову Сергеевичу открытое письмо и требует, чтобы Флоров переправил его адресату.
Юрий Никитич повернулся на другой бок, скрипнул зубами и проснулся. Часы показывали половину четвёртого. Флоров зевнул, поправил сбившееся одеяло и снова закрыл глаза. И вдруг он услышал странный звук, исходивший от окна. Юрий Никитич нехотя приоткрыл один глаз и замер. Створки окна медленно отворились, и в его проёме мелькнула какая-то тень. Кто-то невысокий и подвижный бесшумно спрыгнул на пол и крадущейся походкой приблизился к платяному шкафу. Через мгновение с подоконника, кряхтя, спустился в комнату ещё один непрошеный гость и осторожно направился к серванту.
Флоров, затаив дыхание, лежал с открытым глазом, боясь открыть второй, чтобы шуршанием века не привлечь к себе внимания грабителей. А те бесцеремонно принялись шарить по полкам и ящикам, зачем-то заглянули в холодильник и наконец полезли под кровать.
– Здесь ничего нет, – приглушённо сказал из-под кровати первый пришелец.
– И тут нету, – отозвался второй, ковыряя вилкой в кастрюле с гречневой кашей.
«Только бы до письменного стола не добрались! – Молитвенно поднял к потолку открытый глаз Флоров. – Только бы там не искали…»
Но его надеждам не суждено было сбыться. Грабители ещё минут пять послонялись по комнате, а потом, словно сговорившись, направились к письменному столу. Юрий Никитич лежал неестественно прямой и неподвижный, как гладильная доска, и с нарастающим ужасом думал о том, что будет дальше. Выдержка оставила его.
– Стой! – заорал он что есть мочи. – Стойте, мерзавцы!
Он соскочил с кровати, в два прыжка настиг воров и набросил им на головы одеяло. Грабители обмякли и беспомощно опустились на пол.
– Извините, – жалобно сказал один из них. – Мы больше не будем…
– Не надо поднимать шума, – попросил второй.
– Да, да, не надо, – поддержал его первый. – Мы порядочные люди. Может, характеристики представить?
Он выбрался из-под одеяла, и Флоров узнал Ноликова.
– Доброе утро, – поклонился Ноликов. – Вы на нас не сердитесь, мы общественное поручение выполняли…
– Предмет этот проклятый искали, – поднимаясь с пола, подтвердил Балдаев.
– Как вы можете так говорить о принадлежности товарища Ковшова? – осуждающе заметил Ноликов. – Тем более в присутствии посторонних лиц…
– Ничего, ничего, – успокоил его начинающий приходить в себя Флоров. – Какой же я посторонний? Я скорее… так сказать, участник…
– И вы её не обнаружили, не перепрятывали? – Недоверчиво прищурился Балдаев.
– Конечно, нет, – заверил Юрий Никитич. – Зачем она мне нужна? Однако что это за фокусы? Врываетесь ночью, шарите по всем углам. – Голос Флорова звучал всё увереннее. – Безобразие! Я вот сообщу в милицию! Вы нанесли мне… нанесли моральный убыток! Я потерпел из-за вас нравственный ущерб!
– В милицию нельзя, – возразил Балдаев. – Если бы вы чепуху какую-нибудь проглотили: расчёску или там запонки, – тогда другое дело! А за такую вещь вас в милиции по головке не погладят.
Пыл Флорова несколько угас.
– Но всё-таки, – проворчал Юрий Никитич, – залезать в чужую комнату…
– Ну чего уж там, – примирительно сказал Балдаев. Нас тоже понять можно: думаете, приятно тратить на вас свободное время? Что поделаешь – общественная работа! Представьте себе, что мы тут у вас макулатуру собирали…
– Или… или пришли взносы в кассу взаимопомощи получать, – добавил Ноликов.
– Ладно, представлю, – недовольно согласился Флоров. Но только чтоб это было в последний раз!
– Это мы вам обещаем, – прочувствованно произнёс Ноликов.
– А вы только поклянитесь, что этот предмет не перепрятывали! – потребовал Балдаев.
– Клянусь, – стукнул себя в грудь Юрий Никитич.
– Чем? – деловито поинтересовался Балдаев. – Чем клянётесь?
– Самым дорогим! – патетически воскликнул Флоров.
– А что у вас самое дорогое? – потребовал уточнить Балдаев.
Юрий Никитич задумался, пошевелил губами, посмотрел на шкаф и наконец уверенно сказал:
– Габардиновое пальто.
– Идёт, – согласился Балдаев. – Клянитесь…
Глава VI
ФЛОРОВ МЕНЯЕТ ОБЛИК
Новоселье было мрачным, как похороны. Только на Флорове была легкомысленная рубашка цветочками, все остальные пришли в чёрном. Гости были все свои, проверенные. Первое слово было предоставлено товарищу Макаронскому.
– Мы собрались здесь, – сказал он строго и торжественно, – чтобы проводить на новое, более надёжное местожительство известную вам принадлежность товарища Ковшова в лице нашего сотрудника Флорова. Мы хорошо знали товарища Флорова как неважного, несерьёзного работника, пустого и легкомысленного человека. Однако за период, прошедший с момента нашего последнего совещания, обстоятельства несколько изменились. За отчётный отрезок времени мне удалось согласовать с определёнными инстанциями вопрос об этичности глотания принадлежностей руководящих товарищей.
В частности, я имел беседы по этому вопросу с заместителем товарища Ковшова – товарищем Моралюком. Он сообщил мне, что, возможно, товарищ Ковшов захочет сам лично увидеть человека, который проглотил его вещь. В связи с этим нам надлежит подготовиться к такой встрече соответствующим образом. Надо полагать, товарищ Ковшов вряд ли поймёт нас, если узнает, что человек, пошедший на такой шаг, является каким-то заурядным работником, не имеющим даже учёной степени. Товарища Ковшова может задеть это обстоятельство, он может подумать, что мы демонстративно доверяем его принадлежности кому попало. Чтобы этого не произошло, Флорову придется срочно поступить в заочную аспирантуру.
– Я туда не попаду! – замахал руками Юрий Никитич. У меня способностей нет к научной работе!
– Изыщем! – многозначительно сказал Макаронский.
– Но я всё забыл, что в институте изучал!
– Напомним!
– Всё равно я не пройду по конкурсу, – покачал головой Флоров.
– Проведём! – заверил начальник отдела.
– Как это? – не понял Юрий Никитич.
– А так. Напишем ходатайство, рекомендацию дадим. Будете стипендиатом нашего отдела.
– Раз такое дело, надо бы ему репетитора нанять, внёс предложение Ноликов.
– Подождите вы с пустяками, – перебил его Балдаев. Сперва надо выяснить, кто за Флоровым в аспирантуре наблюдать будет. Придётся, видно, и кому-то из нас вместе с ним поступать.
– Это не обязательно, – осадил его Макаронский. Флоров ведь будет заочным аспирантом. Что же касается репетитора, то это предложение мне представляется дельным. Теперь дальше. Видите вы хорошо? – обратился он к Юрию Никитичу.
– Да… – растерялся тот, – не жалуюсь.
– Досадно! – поморщился Яков Сергеевич. – Вид у вас не очень интеллигентный. В очках вы выглядели бы культурнее. Ну, ладно, ничего не попишешь! Попробуйте тогда причёску изменить. Лоб закройте, он у вас какой-то невыразительный. А глаза загородите ладонью, будто вы о чём-то задумались… Вот так, хорошо… Сделаете так, когда будете беседовать с товарищем Ковшовым. У вас получается самоуглублённый вид, и в то же время ваши черты будет трудно разглядеть.
– А вдруг товарищ Ковшов спросит, какое у него хобби! – предположил Ноликов, поддевая вилкой солёный огурец.
– Вполне вероятно, – поддержал его товарищ Макаронский. – И тут надо не ударить в грязь лицом. Человек, проглотивший предмет товарища Ковшова, должен обладать широким кругом интересов.
– Может, Флорову начать иконы собирать? – развил свою мысль ободрённый поддержкой начальства Ноликов. – Сейчас это модно. Некоторые интеллигенты увлекаются…
– Да вы что? – постучал себя пальцем по лбу Кондрактов. – Товарищ Ковшов двухгодичные курсы научного атеизма недавно окончил! Он не поймёт такого увлечения!
– Нет, нет, никаких икон!
1 2 3 4
– Товарищи! – объявил он. – Сегодня нам предстоит решить судьбу нашего бывшего товарища, осмелившегося на неслыханный поступок. Прошло три дня. Схлынула первая горечь, и теперь мы можем обсуждать этот вопрос спокойно. У кого есть конкретные предложения?
– Разрешите мне, – поднялась красная, как трамвайный вагон, Анкетова.
– Говорите, – разрешил Макаронский.
– Я тут подготовилась и решила зачитать открытое письмо Флорову.
– Какое ещё письмо? – встревожился начальник. – От чьего имени?
– От моего, – пояснила Анкетова, сделавшись бордовой.
– А-а, – успокоился Яков Сергеевич. – Ну, читайте, только скорее…
– «То, что случилось с вами, Юрий Никитич, – начала чтение Анкетова, – не явилось для меня неожиданностью. Я знала, что рано или поздно это должно произойти. Всё ваше поведение, ваш образ мыслей уже давно настораживали меня. Вспомните, как однажды, абсолютно не страдая насморком, будучи в полном здравии, вы демонстративно чихнули на важную бумагу, подготовленную отделом. Вспомните, как называли вы нашего руководителя, товарища Макаронского…»
– А как он меня называл? – грозно спросил Макаронский.
– Он называл вас просто Яша! – возмущённо сказала Анкетова и снова углубилась в чтение. – «Вспомните, Юрий Никитич, как в часы, отведённые для обеда, вы дважды вместо буфета ходили в кино и возвращались на сорок минут позже положенного времени. Вы шли к своему последнему безответственному поступку давно и подготовили его всем вашим предыдущим антиобщественным поведением!»
Анкетова аккуратно сложила листок и села.
– Ну что ж, – одобрил начальник отдела, – образ Флорова обрисован очень убедительно.
– Меня немножко смущает форма выступления товарища Анкетовой, – поделился своими опасениями Кондрактов. Пусть лучше это письмо будет закрытым…
– Да, да, конечно, – поддержал Макаронский. Переделайте!
– Хорошо, – кивнула Анкетова, – я учту ваши замечания.
– Кто ещё… – начал было начальник, но в этот момент зазвонил телефон.
– Слушаю, – раздражённо сказал в трубку Яков Сергеевич, и вдруг лицо его вытянулось. – Минутку, вкрадчиво произнёс он и протянул трубку Флорову: Спрашивают вас…
В комнате воцарилась абсолютная тишина.
Наконец Флоров подошёл к телефону и робко вымолвил:
– Алло… Это ты, Галя!.. Извини, у нас сейчас собрание, я тебе позже позвоню…
– Та-а-а-к, – недобрым голосом произнёс Макаронский, едва Флоров успел положить трубку. – Кто ж это вам звонил, позвольте узнать?
– З-знакомая, – пробормотал Юрий Никитич.
– Понимаю, что знакомая. Хотелось бы знать фамилию, имя, отчество…
– Каледина Галина Петровна, – выдавил из себя Флоров.
– Каледина? – переспросил Кондрактов. – Как вы сказали? Каледина? Уж не родственница ли белогвардейского генерала?!
– Нет, нет, – поспешно возразил Флоров. – Даже не его знакомая!
– Гм, гм! – выразительно покашлял Кондрактов. Странное совпадение! И давно вы с ней познакомились?
– Да… то есть нет… Не очень…
– Это не ответ! Нас интересует, произошло это до того, как вы проглотили факси…
– Товарищ Кондрактов! – укоризненно покачал головой Макаронский. – Мы же условились…
– Простите, – прижал руку к груди Кондрактов. – Так вот, гражданин Флоров, общественность хочет знать, когда именно состоялся факт вашего знакомства с гражданкой Калединой: до того, как вы проглотили известный вам предмет или после?
– До того, – заверил Юрий Никитич. – Честное слово, до того! Она здесь ни при чём! Я сам проглотил, по своей инициативе!
– Что-то вы слишком её защищаете, – подозрительно посмотрел на него Макаронский. – С чего бы это? А?
– Это моё личное дело! – встрепенулся Флоров.
– Нет, гражданин Флоров, теперь уже не личное! Можете ли вы дать гарантию, что эта ваша знакомая не имеет намерения воспользоваться проглоченной вами принадлежностью в корыстных, чуждых нашему учреждению целях?!
– Вот именно, – поддержал Кондрактов. – Это ещё вопрос: вы ей нужны или ваше фа… кхе-кхе… вы понимаете, о чём я говорю. Так что вы обязаны сообщить нам об этой женщине всё! Всё, что знаете сами.
– Ну… что сообщить?.. – растерялся Флоров. Симпатичная такая, ну… курносенькая…
– Эти данные можете оставить при себе! – строго заметил товарищ Макаронский. – Нас не нос её интересует, а анкетные данные.
– А-а… – кивнул Юрий Никитич. – Тогда так. Родилась, кажется, в сорок втором году… Образование высшее…
– Сколько получает? – полюбопытствовал Ноликов.
– Я не спрашивал, – пожал плечами Флоров.
– Ну и дурак! – сказал Ноликов.
– Товарищ Ноликов! – постучал карандашом по столу начальник отдела. – Не отвлекайтесь. А вы, гражданин Флоров, припомните, не предлагала ли вам ваша загадочная знакомая крупных сумм взаймы, не делала ли дорогих подарков?
– Да вроде нет, – развёл руками Юрий Никитич. – Вот только галстук она мне недавно подарила, из-за границы привезла…
– От-ку-да? – холодея, переспросил товарищ Макаронский.
– Из-за границы. Она по туристической путевке на восемнадцать дней ездила…
– И вы можете говорить об этом так спокойно?! – Грохнул кулаком по телефону начальник. – Да как вы после этого за неё можете ручаться? Может, она там связи установила и теперь только и ждёт удобного случая, чтобы переправить туда проглоченный вами предмет!
– Да нет, что вы! – горячо возразил Флоров. – Она совсем не такая. Она же в социалистическую страну ездила!
– Всё равно вам больше не следует с ней встречаться! – категорически заявил Макаронский. – Вам сейчас следует быть очень осторожным в выборе знакомств. Необходимо свести их к минимуму.
– Но она мне нравится, – пробормотал Юрий Никитич. Мне бы не хотелось…
– Время эмоций для вас прошло! – внушительно сказал Кондрактов. – Отныне вы должны ставить во главу угла осторожность и предусмотрительность!
– Совершенно верно, – согласился товарищ Макаронский. – Интересы учреждения для каждого из нас должны быть выше личных! А теперь выйдите на минутку! Мы должны поговорить без вас. Товарищ Анкетова вас проводит и поможет избежать ненужных встреч и разговоров с непосвящёнными людьми.
Флоров в сопровождении Анкетовой вышел из кабинета. Макаронский сам, никому не доверяя, плотно прикрыл за ним дверь и вернулся на место.
– Что будем делать, товарищи? Нам нужно решить проблему надёжной сохранности проглоченного предмета. Поскольку получить его нам пока не удалось, следует продумать способ изоляции Флорова от всех не имеющих отношения к делу людей. Прошу вносить предложения.
– Может, посадить его на пятнадцать суток за мелкое хулиганство? – выдвинул идею Балдаев.
– Не годится, – поморщился Кондрактов. – Тогда придётся объяснять в милиции, что именно он проглотил.
– А если в переход его отправить? – предложил Ноликов.
– В какой переход? – не понял Макаронский.
– В пеший, – пояснил Ноликов. – Сейчас это модно. Скажем, пешком от нашего города до Владивостока и обратно. И посвятим этот переход надвигающемуся Дню работника торговли. Даже заметку в газету можно дать: «Пешком по дорогам двадцати областей!» И Флорова изолируем, и мероприятие проведём.
– А кто будет за ним по дороге присматривать? – Горько усмехнулся начальник. – Вы возьмете это на себя?
– Чего за ним присматривать! – удивился Ноликов. Если и заблудится, так не жалко.
– А вы не учитываете того, что он по дороге может передать принадлежность нежелательным элементам? Или просто потерять. А кто-нибудь поднимет и передаст, допустим, в бюро находок. Объявят розыск. Представляете, как это подорвет престиж товарища Ковшова? Не только наша, а все двадцать областей будут знать об этом!
– Можно послать с Флоровым Балдаева! – развил своё предложение Ноликов. – Он человек надёжный.
– Ишь ты! – огрызнулся Балдаев. – Сам иди до Владивостока! У меня мозоль на ноге.
– Ну, почему же я? – возразил Ноликов. – Моё отсутствие вредно скажется на качестве поздравлений, рассылаемых нашим отделом…
– Не будем торговаться, товарищи! – одёрнул их Макаронский. – Эту идею слишком сложно осуществить. Для сопровождения Флорова пришлось бы выделить не менее двух человек – ведь наблюдать нужно будет не только днём, но и ночью. А этого вам не позволит штатное расписание.
– Да, наблюдать за ним легче всего, когда он при вас, – вздохнул Кондрактов. – Тогда можно по очереди дежурить возле дома и иметь полную гарантию того, что фа… что предмет никуда не денется…
– А вдруг Флоров передаст его соседу? – сказал Ноликов.
– Мда, это верно, – нахмурился Кондрактов. – Что же делать?
Все помолчали. Наконец Макаронский поднял голову и сквозь зубы проговорил:
– Я не вижу выхода. Остается одно: прибегнуть к крайней мере!
– Ну?! – испугался Ноликов. – А… без этого… никак… нельзя?
– Нельзя! – жёстко ответил Макаронский. Обстоятельства вынуждают нас пойти на крайнюю меру: предоставить Флорову отдельную квартиру…
Глава V
ПОЛУНОЧНАЯ КЛЯТВА
Ночь Юрий Никитич спал беспокойно. Ему снилось, будто он проглотил товарища Макаронского, а Анкетова хочет послать Якову Сергеевичу открытое письмо и требует, чтобы Флоров переправил его адресату.
Юрий Никитич повернулся на другой бок, скрипнул зубами и проснулся. Часы показывали половину четвёртого. Флоров зевнул, поправил сбившееся одеяло и снова закрыл глаза. И вдруг он услышал странный звук, исходивший от окна. Юрий Никитич нехотя приоткрыл один глаз и замер. Створки окна медленно отворились, и в его проёме мелькнула какая-то тень. Кто-то невысокий и подвижный бесшумно спрыгнул на пол и крадущейся походкой приблизился к платяному шкафу. Через мгновение с подоконника, кряхтя, спустился в комнату ещё один непрошеный гость и осторожно направился к серванту.
Флоров, затаив дыхание, лежал с открытым глазом, боясь открыть второй, чтобы шуршанием века не привлечь к себе внимания грабителей. А те бесцеремонно принялись шарить по полкам и ящикам, зачем-то заглянули в холодильник и наконец полезли под кровать.
– Здесь ничего нет, – приглушённо сказал из-под кровати первый пришелец.
– И тут нету, – отозвался второй, ковыряя вилкой в кастрюле с гречневой кашей.
«Только бы до письменного стола не добрались! – Молитвенно поднял к потолку открытый глаз Флоров. – Только бы там не искали…»
Но его надеждам не суждено было сбыться. Грабители ещё минут пять послонялись по комнате, а потом, словно сговорившись, направились к письменному столу. Юрий Никитич лежал неестественно прямой и неподвижный, как гладильная доска, и с нарастающим ужасом думал о том, что будет дальше. Выдержка оставила его.
– Стой! – заорал он что есть мочи. – Стойте, мерзавцы!
Он соскочил с кровати, в два прыжка настиг воров и набросил им на головы одеяло. Грабители обмякли и беспомощно опустились на пол.
– Извините, – жалобно сказал один из них. – Мы больше не будем…
– Не надо поднимать шума, – попросил второй.
– Да, да, не надо, – поддержал его первый. – Мы порядочные люди. Может, характеристики представить?
Он выбрался из-под одеяла, и Флоров узнал Ноликова.
– Доброе утро, – поклонился Ноликов. – Вы на нас не сердитесь, мы общественное поручение выполняли…
– Предмет этот проклятый искали, – поднимаясь с пола, подтвердил Балдаев.
– Как вы можете так говорить о принадлежности товарища Ковшова? – осуждающе заметил Ноликов. – Тем более в присутствии посторонних лиц…
– Ничего, ничего, – успокоил его начинающий приходить в себя Флоров. – Какой же я посторонний? Я скорее… так сказать, участник…
– И вы её не обнаружили, не перепрятывали? – Недоверчиво прищурился Балдаев.
– Конечно, нет, – заверил Юрий Никитич. – Зачем она мне нужна? Однако что это за фокусы? Врываетесь ночью, шарите по всем углам. – Голос Флорова звучал всё увереннее. – Безобразие! Я вот сообщу в милицию! Вы нанесли мне… нанесли моральный убыток! Я потерпел из-за вас нравственный ущерб!
– В милицию нельзя, – возразил Балдаев. – Если бы вы чепуху какую-нибудь проглотили: расчёску или там запонки, – тогда другое дело! А за такую вещь вас в милиции по головке не погладят.
Пыл Флорова несколько угас.
– Но всё-таки, – проворчал Юрий Никитич, – залезать в чужую комнату…
– Ну чего уж там, – примирительно сказал Балдаев. Нас тоже понять можно: думаете, приятно тратить на вас свободное время? Что поделаешь – общественная работа! Представьте себе, что мы тут у вас макулатуру собирали…
– Или… или пришли взносы в кассу взаимопомощи получать, – добавил Ноликов.
– Ладно, представлю, – недовольно согласился Флоров. Но только чтоб это было в последний раз!
– Это мы вам обещаем, – прочувствованно произнёс Ноликов.
– А вы только поклянитесь, что этот предмет не перепрятывали! – потребовал Балдаев.
– Клянусь, – стукнул себя в грудь Юрий Никитич.
– Чем? – деловито поинтересовался Балдаев. – Чем клянётесь?
– Самым дорогим! – патетически воскликнул Флоров.
– А что у вас самое дорогое? – потребовал уточнить Балдаев.
Юрий Никитич задумался, пошевелил губами, посмотрел на шкаф и наконец уверенно сказал:
– Габардиновое пальто.
– Идёт, – согласился Балдаев. – Клянитесь…
Глава VI
ФЛОРОВ МЕНЯЕТ ОБЛИК
Новоселье было мрачным, как похороны. Только на Флорове была легкомысленная рубашка цветочками, все остальные пришли в чёрном. Гости были все свои, проверенные. Первое слово было предоставлено товарищу Макаронскому.
– Мы собрались здесь, – сказал он строго и торжественно, – чтобы проводить на новое, более надёжное местожительство известную вам принадлежность товарища Ковшова в лице нашего сотрудника Флорова. Мы хорошо знали товарища Флорова как неважного, несерьёзного работника, пустого и легкомысленного человека. Однако за период, прошедший с момента нашего последнего совещания, обстоятельства несколько изменились. За отчётный отрезок времени мне удалось согласовать с определёнными инстанциями вопрос об этичности глотания принадлежностей руководящих товарищей.
В частности, я имел беседы по этому вопросу с заместителем товарища Ковшова – товарищем Моралюком. Он сообщил мне, что, возможно, товарищ Ковшов захочет сам лично увидеть человека, который проглотил его вещь. В связи с этим нам надлежит подготовиться к такой встрече соответствующим образом. Надо полагать, товарищ Ковшов вряд ли поймёт нас, если узнает, что человек, пошедший на такой шаг, является каким-то заурядным работником, не имеющим даже учёной степени. Товарища Ковшова может задеть это обстоятельство, он может подумать, что мы демонстративно доверяем его принадлежности кому попало. Чтобы этого не произошло, Флорову придется срочно поступить в заочную аспирантуру.
– Я туда не попаду! – замахал руками Юрий Никитич. У меня способностей нет к научной работе!
– Изыщем! – многозначительно сказал Макаронский.
– Но я всё забыл, что в институте изучал!
– Напомним!
– Всё равно я не пройду по конкурсу, – покачал головой Флоров.
– Проведём! – заверил начальник отдела.
– Как это? – не понял Юрий Никитич.
– А так. Напишем ходатайство, рекомендацию дадим. Будете стипендиатом нашего отдела.
– Раз такое дело, надо бы ему репетитора нанять, внёс предложение Ноликов.
– Подождите вы с пустяками, – перебил его Балдаев. Сперва надо выяснить, кто за Флоровым в аспирантуре наблюдать будет. Придётся, видно, и кому-то из нас вместе с ним поступать.
– Это не обязательно, – осадил его Макаронский. Флоров ведь будет заочным аспирантом. Что же касается репетитора, то это предложение мне представляется дельным. Теперь дальше. Видите вы хорошо? – обратился он к Юрию Никитичу.
– Да… – растерялся тот, – не жалуюсь.
– Досадно! – поморщился Яков Сергеевич. – Вид у вас не очень интеллигентный. В очках вы выглядели бы культурнее. Ну, ладно, ничего не попишешь! Попробуйте тогда причёску изменить. Лоб закройте, он у вас какой-то невыразительный. А глаза загородите ладонью, будто вы о чём-то задумались… Вот так, хорошо… Сделаете так, когда будете беседовать с товарищем Ковшовым. У вас получается самоуглублённый вид, и в то же время ваши черты будет трудно разглядеть.
– А вдруг товарищ Ковшов спросит, какое у него хобби! – предположил Ноликов, поддевая вилкой солёный огурец.
– Вполне вероятно, – поддержал его товарищ Макаронский. – И тут надо не ударить в грязь лицом. Человек, проглотивший предмет товарища Ковшова, должен обладать широким кругом интересов.
– Может, Флорову начать иконы собирать? – развил свою мысль ободрённый поддержкой начальства Ноликов. – Сейчас это модно. Некоторые интеллигенты увлекаются…
– Да вы что? – постучал себя пальцем по лбу Кондрактов. – Товарищ Ковшов двухгодичные курсы научного атеизма недавно окончил! Он не поймёт такого увлечения!
– Нет, нет, никаких икон!
1 2 3 4