Будет весело. Больше, чем просто весело, — чудесно. В ней росло позабытое радостное возбуждение. Да, она сделает праздник совершенно особенным для этого замерзшего душой незнакомца, который так нуждается в теплоте и заботе.
Но реакция Кигана на все ее усилия несколько разочаровывала и охлаждала ее пыл. Впрочем, чего она ожидала? Что он внезапно сбросит свою маску отчуждения и пустится в пляс? Или поприветствует ее бурными аплодисментами?
Глупая женщина, прошептала себе под нос Рен. Она перестаралась. Нельзя заставлять радоваться насильно.
Но она не должна сдаваться. Если уж кто и нуждается в рождественском чуде, то это Киган Уинслоу. Рен не знала его истории, не могла понять его страданий и боли, но та фотография, которая выпала из его рюкзака, и страшный шрам позволяли о кое о чем догадываться.
Рен сложила намыленные ладони. Она не знала точно, о чем будет молиться, но слова сами рвались наружу.
— Милый Боже, — произнесла она. — Пожалуйста, выведи Кигана из тьмы к свету.
И именно эти слова как нельзя лучше вы разили ее желания. Рен сразу почувствовала себя легче. Она не могла сказать, что с ней происходит, но впервые за долгие годы в ее сердце затеплился огонек надежды.

* * *
Быстро спускаясь по лестнице, Киган глубоко вздохнул. Морозный воздух обжег ему легкие. Но Киган только приветствовал боль, с легким сердцем принимая ее как наказание. Он должен был помнить о том, кто он такой и зачем появился в этом маленьком техасском поселке. Пока Хеллер не будет мертв или за решеткой, он не успокоится. И не сможет позволить себе провести канун Рождества в компании прелестной молодой женщины. Позволить себе такую роскошь будет прямым предательством Мэгги. Гибель его жены должна быть отмщена. И пока он не достигнет этой главной цели, остальная жизнь для него закрыта.
Самым страшным в Рен Мэттьюс было то, что она заставила его снова обрести надежду. До встречи с ней он думал, что все надежды его умерли вместе с женой и дочкой. И то неясное чувство, что начало зарождаться в самой глубине сердца, одно временно пугало и беспокоило Кигана.
— Тебе надо сосредоточиться, — пробормотал он. Дыхание вырывалось изо рта клубами белого пара. — Подумай о Хеллере.
Он знал, что этот человек где-то здесь, поблизости. Может быть, он приехал домой в отпуск. Хотя Хеллер и его брат выросли в южном Чикаго, оба родились в Техасе. И отец Коннора все еще жил в Стефенвилле, недалеко от фермы Рен. По этому Киган считал, что Хеллер уже почти у него в руках. Так близко он не подбирался к своему врагу еще ни разу за последние полгода. И все же сейчас он не в силах был что-либо сделать. Но это сейчас. Пока. А когда погода улучшится, восстановятся силы. Киган мог рассчитывать, что ураган и Хеллера заставил сидеть дома и не высовываться.
Хеллер был слишком осторожен. Он уже не раз ускользал из-под носа своего преследователя. Киган решил сделать все, чтобы на этот раз Хеллер не ушел. Теперь ему нужен был только разработанный план. Надо как-то выманить Хеллера из его убежища.
Покачав головой, Киган толкнул дверь сарая. Коровы встретили его дружным мычанием, выражая недовольство. Только часть из них лежала на соломе и мирно жевала жвачку.
Большинство нагревателей отключилось. Киган решил заняться этим немедленно. Глаза его тем временем осматривали сарай. Он нуждался в ремонте. Доильные агрегаты были старыми, а деревянные стойла перекосились. Крыша протекала, и струйки воды стекали по стенам сарая, кое-где превращаясь в сосульки. Лампы, освещающие помещение, надо было перевесить. Да и пара ведер краски тоже не помешала бы.
С таким небольшим поголовьем Рен вряд ли могла рассчитывать на большую прибыль, решил он. Кигану стало тревожно при мысли, что бедняга мучительно пытается делать работу, которая ей не по силам.
Она просто недостаточно сильна физически для такого рода работы. И ей очень нужна по мощь.
Он удивился, почему Рен так старается сохранить эту ферму. Со всех точек зрения было гораздо разумнее продать ее, чем вкладывать большие деньги в поддержание жизни в явно захиревшем предприятии. Киган пожал плечами. Возможно, у нее такое хобби — молочная ферма. Впрочем, для хобби здесь явно набиралось слишком много работы.
Как же она живет, эта Рен Мэттьюс? Разве у него есть время беспокоиться о Рен? Ни к чему хорошему это не приведет.
С этой мыслью Киган вышел из сарая и обошел его кругом в поисках баллона с газом. Слава богу, что у нее было два баллона. Перетащить их в сарай и подключить к нагревателю займет со всем немного времени.
Все эти операции заняли у Кигана несколько минут. Уже собираясь обратно в дом, он заметил нечто встревожившее его.
Свежие следы. Они четко отпечатались на снегу.
Он осторожно подошел поближе.
Следы были от большого ботинка, по крайней мере сорок пятого размера.
Хеллер носит сорок пятый размер, подумал он. Тише, Уинслоу, не спеши. Не стоит делать поспешных выводов.
И все же факт был налицо.
Следы вели через двор и направлялись прямо к окну гостиной.
Очевидно, ночью здесь кто-то побывал. Кто-то очень любопытный.
Кигана охватила волна ярости. Кто-то шпионил за Рен. Но кто? И главное, зачем? Он по чувствовал что-то похожее на ревность при мысли, что этот неизвестный смотрел, как она украшает гостиную, пока сам Киган спал.
Может быть, у Рен есть тайный поклонник. Слишком застенчивый, чтобы заговорить с ней. Или еще хуже. Некто знающий, что она живет од на и совершенно беззащитна. Это тоже возможно.
Кулаки Кигана сжались сами собой от нарисованной его воображением картины. Он повернулся и прошел по следам до самого леса, где они почти терялись в снегу. Но черт его побери, если он не узнает, кому они принадлежат! Это самое малое, что он может сделать для Рен, желая убедиться в ее безопасности.
Пробираясь среди поваленных стволов и кустарника, Киган временами терял след, но продолжал искать его, пока снова не находил.
Он прошел уже с четверть мили, когда болезнь дала о себе знать. Ему пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание.
Через несколько минут он продолжил свой путь, но вскоре его ожидал новый подвох. На этот раз подвели ноги. Они стали какими-то ватными. Теперь перед ним встал выбор: продолжать идти по следу или вернуться и помочь Рен с дойкой. И то и другое ему было явно не под силу.
Ты не можешь оставить Рен одну, Уинслоу, всплыла в его голове настойчивая мысль. Что, если этот любопытный вернется и не ограничится подсматриванием в окно?
Ему тут же вспомнилось, что он уже однажды оставил женщину одну, когда не должен был это го делать. Теперь выбора просто не оставалось.
Сдерживая дыхание, он пошел обратно по своим же следам, пока не вышел к ферме.
Он скажет Рен, что она забыла про нагреватели и коровы на время остались без тепла, а потом примется за дойку. Он решил пока не говорить ей о странных следах. Не стоит пугать ее.
Киган вернулся к дому и, хотя постучал в дверь, не стал ждать ответа и сразу вошел. Кухня была пуста. Где же Рен? Но потом из гостиной послышалось пение, и все стало ясно.
Рен напевала «Рождественские колокольчики».
Киган улыбнулся. Мэгги никогда не отличалась хорошим слухом.
Тут его улыбка исчезла. Это не Мэгги! Надо помнить об этом. Да, определенное сходство было. Обе они были добрыми, заботливыми, милыми и нежными. Но там, где Мэгги полностью зависела от него, Рен шла своей дорогой и не нуждалась в помощи, ни на кого, кроме себя, не полагаясь. Живя одна в глуши, в одиночку ухаживая за животными, она была готова пустить в ход ружье, защищаясь от вторжения незваных гостей. Мэгги и Рен были сделаны из одного теста, но жизнь закалила Рен гораздо сильнее.
Киган снова улыбнулся, вспомнив, с каким серьезным выражением лица она пугала его своей крохотной винтовкой. Вспомнив об оружии, он невольно потянулся к наплечной кобуре и «магнуму», которых там не было. Вот так. Рен все же удалось его разоружить. И это было свидетельство ее мужества.
Он остановился в проходе, ведущем из кухни в гостиную. Рен не заметила, как он вошел, увлеченная собственным пением. Она покачивалась на верхней ступеньке стремянки, придвинутой к елке, прилаживая на ее верхушку белого с золотом ангела.
Скрестив руки на груди, Киган наблюдал за этим.
Она и сама выглядела как ангел. Легкие пряди ее волос, казалось, взлетали, лицо светилось мягкой улыбкой. Она не из тех женщин у которых нет отбоя от кавалеров. Зато у нее было замечательное качество: к таким женщинам можно прийти, когда тебе больно.
Прекрати сейчас же, Уинслоу, приказал себе Киган. Прекрати!
Он тряхнул головой, отгоняя наваждение. Он не мог, не должен был ни в чем исповедоваться этой женщине. Даже представить себе такую возможность было глупо. Он должен зализывать свои раны в одиночестве.
Рен встала на цыпочки и наконец водрузила фигурку на верхнюю ветку.
Осторожнее, прошептал про себя Киган.
Она, должно быть, почувствовала на себе его взгляд, потому что обернулась, широко улыбнулась и подняла руку в приветствии.
— Киган!
Ее глаза так и лучились радостью.
Она подалась вперед, перенося весь свой вес на уголок тонкой железной ступеньки.
И ступенька не выдержала.
Рот Рен округлился, как маленькая буква «о». Она уронила ангела. Он упал на пол и закатился под елку. Она попыталась удержать равновесие, но колени подогнулись.
Киган бросился к ней через комнату, протягивая руки.
— Ой, — вскрикнула Рен.
Лестница под ней закачалась и рухнула. Рен взмахнула руками в воздухе, словно собираясь лететь.
Киган успел подхватить ее, и она упала ему на руки, словно зрелое яблоко с дерева.
Он посмотрел на нее.
Рен подняла на него глаза, быстро и отрывисто дыша.
Его глаза расширились, он не мог оторвать от нее взгляда. Киган прижал ее к себе еще крепче, словно боясь, что она исчезнет.
Ее запах, кружащая голову смесь яблок, кардамона, лаванды и ванили, заставила сердце Кигана сладко замереть.
Ее губы были похожи на влажные от росы лепестки розы. Нежный цветок, всего в нескольких дюймах от его губ. Мягкие волосы ласкали его кожу, ее грудь прижата была к его груди. Руки Кигана обвивали ее спину и бедра.
Он не ожидал, что это объятие так сильно его взволнует. Киган смотрел в ее лицо, застигнутый врасплох. Она привлекала его, тянула к себе как сильный магнит.
Глаза Рен, широко распахнутые и доверчивые, пьянили его сильнее вина.
Она не должна ему доверять. Никогда! Мэгги доверилась ему, и погибла! Ему нечего предложить Рен Мэттьюс. И никому нечего предложить, кроме злости, ненависти и жажды мести.
Она протянула ему руку помощи, когда он в этом нуждался. Он был ей очень благодарен, и это все.
Но какая-то часть его отчаянно хотела, чтобы все было по-другому. Чтобы он был свободен и мог связать свою судьбу с ней. Просто смешно. Он был связан, скован. Крепкими цепями прикован к прошлому, и убийца его жены и ребенка будет наказан.
Даже если бы смог отказаться от преследования Хеллера, Киган не мог представить себе их совместной жизни с Рен. Рен была хрупким, нежным существом, свежим, как весна. Киган же был холоден и жесток, как зимние морозы. Она — воплощенная невинность, он — грех и грязь. Рен верила, что люди добры и честны; Киган знал, что это не так.
Неважно, насколько разными они были, не важно, что ему хорошо удавалось прятать расту щее чувство к ней… Что-то светлое проснулось в его душе, нежное и оттого уязвимое. И это пугало его даже больше, чем перспектива прожить оста ток жизни в тоске и одиночестве. Он хотел защитить ее.
И это желание более всего сдерживало Кигана. Как он может защитить Рен, когда не смог уберечь даже собственную семью?
Глава седьмая
— Меня уже можно отпустить, — прошептала Рен. Ее сердце билось, как крылышки ба бочки.
Киган смотрел мимо нее, словно видел какие-то отдаленные в пространстве и времени места. О чем же он думает? — гадала Рен. Борется ли он с тем же самым желанием, которое пылает в ее груди? И огонь этот можно потушить только поцелуем?
На ее щеках выступила краска. Какая же она дура! С чего она взяла, что Киган хоть немного разделяет эти ощущения.
— Не стоило вам карабкаться на эту стремянку. Она слишком неустойчивая, — упрекнул он ее, ничем не показывая, что его размышления полностью совпадали с тем, о чем думала она. — Почему вы не попросили меня повесить ангела на дерево?
— Но вы были заняты.
— Можно было подождать.
— Не думаю, что вы жаждете включиться во все эти новогодние приготовления. Он взглянул на нее.
— Я уже говорил, что мне безразличны праздники, но я не хотел бы, чтобы вы сломали себе шею.
Его темные волосы упали на лоб. На высоких скулах залегли тени. По телу Рен пробежала дрожь, она прижала руки к груди. Ее реакция на этого человека была абсурдна и необъяснима. Но она ничего не могла с собой поделать. Назовите это магией, химией или как угодно иначе, этот загадочный человек со шрамом на плече, заставлял ее кровь закипать. Ничего подобного она никогда раньше не испытывала.
Киган нагнулся, чтобы достать закатившегося под елку ангела, и стряхнул с ее юбки налипшие блестки. Он легко дотянулся до верхушки дерева и водрузил на нее игрушку.
— Я, пожалуй, вернусь и подою коров. Есть маленькая проблема.
— Проблема? — Рен поджала губы.
— Нагреватели в сарае отключились. Баллон с газом оказался пустым, так что я подключил но вый.
— О, боже мой! — вздохнула она. — Надо было заказать побольше газа, но на учительское жалованье не особенно разгуляешься.
— Вы еще и учительница? — Рен улыбнулась.
— Преподаю английский в старших классах. — Киган недовольно поморщился.
— Мой самый нелюбимый предмет. Я больше всего любил математику.
Но Рен не обиделась. Наоборот, ее обрадовало, что этот угрюмец хоть что-то сказал о себе.
— Боюсь, в математике я почти ничего не смыслю. А работаете вы в области, связанной с математикой? — спросила Рен, пытаясь закрепить успех.
Челюсти Кигана тут же сжались, и она пожалела о своей попытке. Она сама ненавидела, когда посторонние начинали ее расспрашивать. Надо было держать рот на замке и ничего у него не выпытывать.
— На данный момент я вообще нигде не работаю, — жестко произнес Киган.
Рен прикусила язык, чтобы не спросить, почему. Ведь она же и в самом деле не хочет узнать, замешан ли он в чем-то противозаконном.
— Я помогу вам с дойкой, — сказала она. — Только оденусь.
Она натянула плащ, и они вышли на улицу. Было уже не так холодно, как вчера. Ветер утих, и беспокойное мычание явственно доносилось из сарая.
Как заметила Рен, Киган быстро выздоравливал. Он шел на шаг впереди нее, как будто боялся, что она его обгонит. Стоило ли его винить? Она ведь хромала, значит, не могла идти так быстро. Киган постоянно бросал встревоженные взгляды на деревья. Что это с ним? — удивилась Рен.
Они вошли в сарай, перед их глазам предстал настоящий хаос.
Шедшая под самым потолком сарая труба для подачи воды была пробита. Вода мощным потоком хлестала на коров сверху и уже залила пол так, что Рен и Киган тут же утонули по щиколотку. Вода смешалась с соломой и навозом. Босси в ярости бодала головой стенку стойла; разлетались куски дерева. Рен стояла с открытым ртом, не зная, что делать.
— Где отключающий воду клапан? — спросил Киган, стараясь перекричать царящий кругом оглушающий шум.
Рен повернулась. Струя воды ударила ей прямо в лицо, и она упала.
Киган тут же оказался рядом и поднял ее.
— Все в порядке? — Он зачем-то начал ее отряхивать.
Она кивнула, дрожа больше от его прикосновений, чем от холодной воды, которая промочила насквозь ее плащ.
— Где клапан? — повторил он.
— Мы можем добраться до него с чердака.
Он взял ее за руку и повел через хаос погнувшихся труб. Даже через перчатки Рен согревало тепло его руки.
— Наверное, трубы лопнули вчера ночью, когда выключились обогреватели, — сказал Киган, пробираясь к лестнице. — А когда я подключил баллон и нагреватели включились, трубы разорвало.
— Господи, какой беспорядок!
— Не волнуйтесь, я помогу вам все убрать здесь. — Он взглянул на нее, и сердце Рен замерло. Ее борьба с собой была бесплодной: эти темные горящие глаза заставляли ее дрожать.
— Я так рада, что вы здесь, — сказала она. — Без вас это была бы просто катастрофа.
Он дошел до чердака, обернулся и протянул ей руку, чтобы помочь подняться.
— Как же вы справляетесь со всем одна?
— Так себе. До последнего времени один из моих учеников помогал мне после школы, но он сломал ногу, играя в футбол, и с тех пор я предоставлена самой себе.
Киган отпустил ее руку и начал осматривать трубы. Рен наблюдала за его движениями. Он шел легко. Неожиданно она поняла, что завидует ему. После аварии она не могла ходить свободно. И тем более грациозно.
Он быстро нашел и перекрыл нужный вентиль.
— Пойдемте, — позвал он.
Они вернулись в сарай, в котором стало заметно тише, хотя коровы и стояли мокрые, замерзшие и жалкие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14