— Он владелец этой компании, — нехотя сказала Мерседес. — Мы встретились на приеме.
— И я был потрясен красотой вашей дочери, вставил Джейк, осторожно уводя разговор от своего имени и прошлого.
Какое счастье, что его мать вышла за Ральфа Тавернера после смерти своей сестры! Поэтому Хуан Алколар не имел оснований связывать Маргариту Дарио и ее сестру Элизабет Дженсен с медиаимперией Тавернеров.
— К сожалению, между нами пробежала черная кошка…
— Какая черная кошка? — взорвалась Мерседес. Зачем ты?..
— Тише, дорогая! — Джейк любовно закрыл рот Мерседес ладонью. — Я знаю, что тебе тягостно от этого…
Стоявший позади них Хоакин Алколар вышел вперед.
— Я думаю, всем пора вернуться в дом и продолжать веселиться, — сказал он твердо. — Это свадьба, в конце концов. Мы оставим тебя и Мерседес наедине, Тавернер. Мне кажется, вам есть что выяснить.
Зная характер сестры, Хоакин не завидовал Джейку.
— Вы идите, — сказал Джейк оставшимся гостям. — Мы присоединимся к вам через минуту.
Джейк на мгновение отвлекся, глядя, как ее отец и братья идут в особняк, и Мерседес воспользовалась ситуацией. Освободившись от его ладони, закрывающей рот, она крикнула:
— Стойте! Не уходите…
Ей не удалось закончить. Схватив Мерседес за подбородок, Джейк заглушил ее слова сильным и страстным поцелуем. Он удерживал ее, легко подавляя сопротивление, и только когда она перестала вырываться, ослабил объятия, а потом поцеловал, как хотел.
Поцеловал, как в первый раз в Лондоне в гостиной своего дома, как требовало его измучившееся от желания тело, когда он вышел в сад и увидел ее в объятиях мерзавца Мигеля.
— Мерседес… — хрипло проговорил он, и она лишь тихо вздохнула в ответ.
Почувствовав удивительный вкус ее поцелуя, Джейк позабыл обо всем. И когда она внезапно перестала бороться с ним, призывно раскрыла губы, он почувствовал нестерпимое желание, распаляющее его кровь.
Он готов был повалить ее на твердую, холодную землю и овладеть ею здесь и сейчас. Джейк прижал ее крепче, впиваясь в этот сладостный рот…
Реакция Мерседес оказалась катастрофической — она внезапно вернулась в реальность, перестав быть податливой и отзывчивой. Она напряглась и отодвинулась от него, яростно крутя головой, пытаясь прервать поцелуй.
Сердце бешено стучало, но нужно проявить сдержанность — сейчас не время и не место.
Он подождет, это того стоит.
Сейчас же необходимо завоевать расположение ее семьи. В качестве жениха Мерседес его приняли, но сдержанно. Сообщение о том, что он владелец «Тавернер Телекоммуникейшнс», было в его пользу. Но если бы они узнали, что он не только друг Рамона, но и его кузен, племянник Маргариты, любовницы Хуана Алколара и мамы Рамона, тогда все изменилось бы. Двери этой семьи закрылись бы перед его носом.
Прохладное приглашение — это все, что он получил сейчас, но это лучше, чем ничего.
Он оторвался от губ Мерседес.
— Я думаю, нам лучше идти за ними. Если я правильно понял, твой отец предоставил нам немного времени, хотя мы помолвлены…
— Мы не помолвлены, и ты знаешь это! Ты солгал.
— Никакой лжи, сеньорита, — покачал он головой. — Я никогда не говорил ничего такого… просто спросил: а что, если мы помолвлены? Твой отец воспринял это как надо.
— И ты рассчитывал на это!
Мерседес знала, что в глубине души она злилась на себя, а не на него.
— Я не хочу быть помолвленной с тобой! Я не желаю иметь с тобой никаких дел!
— Ты предпочла бы, чтобы я сказал твоему отцу, братьям, друзьям и соседям, что ты прыгнула в мою постель на одну ночь? Нет, — ответил он за нее. — Конечно, ты не хотела бы этого. Так что мы помолвлены. Это устраивает меня и тебя.
— Вот этого-то я и не понимаю! Почему это должно устраивать тебя?
Джейк скривил губы и потер руки.
— Если бы тебя держали два здоровенных парня с желанием убить при одной лишь мысли, что честь их драгоценной сестренки опорочена, поверь мне, ты сказала бы все что угодно, лишь бы они отпустили тебя.
Крошечная, только что вспыхнувшая надежда в ее сердце растаяла, и Мерседес спросила себя, не глупо ли было ей даже думать о том, что Джейк действительно хочет на ней жениться или хотя бы спасти от позора.
Она, должно быть, законченная дура, если так считала! Он действовал только из личных интересов, защищая себя от мести ее отца и братьев. О ней он даже не думал.
— И ты поцеловал меня, только чтобы избавиться от моих братьев?
На суровом лице Джейка заиграла дьявольская усмешка.
— Нет, еще чтобы ты прекратила кричать и все не испортила. Как, ты думаешь, это выглядело бы? Я только что убедил их в нашей помолвке и нашей безумной влюбленности, а ты боишься оставаться со мной наедине?
Но каковы его планы? Что он собирается делать с их придуманной помолвкой?
— Почему я должна поддерживать тебя? Что не даст мне войти в дом и сказать правду?
Джейк скрестил руки на груди и прислонился к дереву, изучая ее возмущенное лицо, светящиеся злостью глаза.
— Твоя репутация, — провозгласил он наконец. Твое доброе имя, положение семьи в обществе.
Одобрение твоего отца.
Он задел ее за живое, призналась себе Мерседес.
— Мы не можем сделать этого! Я не могу! Это все притворство… все ложь.
— Но они не знают этого, — Джейк кивнул в сторону особняка. — И до тех пор, пока мы будем вести нашу игру, никто не узнает.
Мерседес уставилась на него в замешательстве и сомнении. Что за мысли кружатся в его голове?
Какие думы приходили в голову этому бездушному, язвительному человеку, когда он действовал настолько быстро, что смог разрядить взрывоопасную обстановку?
— И… и как долго мы будем играть?
— Столько, сколько потребуется.
— Для чего?
— Для того, чтобы приобрести желаемое.
— А что ты хочешь приобрести?
На этот раз он не сдержал усмешки — широкая дьявольская улыбка обнажила его белые зубы, блеснувшие в лунном свете.
— О, Мерседес, до тебя еще не дошло? Я думал, что это очевидно.
— Не для меня, — раздраженно огрызнулась Мерседес. — Ты должен объяснить точнее.
— Чего я хочу, моя дорогая Мерседес, так это тебя. Я жажду, чтобы ты стала моей любовницей.
Я к этому стремился с нашей первой встречи и намерен добиться тебя любым способом.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Мерседес зевнула, потянулась и с ожесточением стала тереть глаза, пытаясь проснуться и прийти в себя.
Напрасная попытка — пробудиться полностью не удается. Сказывается напряжение бессонных ночей. Она беспокойно ворочалась с боку на бок, даже не задремав, порой лежала на спине, уставившись в белый потолок, пытаясь найти выход из создавшейся ситуации и не думать о Джейке.
Но именно мысль о Джейке не давала ей заснуть.
С того мгновения, как она вернулась в танцевальную комнату в день свадьбы Рамона, она пыталась любым способом забыть Джейка Тавернера. Пришла пора признать — она потерпела поражение.
Джейк настойчиво требовал разыгрывать помолвленную пару, и она оказалась вынуждена находиться рядом с ним бок о бок. Избавиться от него было невозможно.
Она танцевала с ним, разговаривала, вынуждала себя улыбаться и с притворным интересом смотреть на него. Она пила с ним шампанское слишком много, что оказалось кстати, потому что, к ее ужасу, отец решил сделать объявление.
— Вы знаете, что сегодня мы вообще-то празднуем свадьбу моего сына Рамона и его прекрасной невесты Эстреллы, — сказал Хуан, стоя на возвышении в центре просторного танцевального зала, где располагался оркестр. — Но некоторые из вас могут не знать, что у моей семьи есть еще один повод для праздника…
— О, нет! — пробормотала Мерседес. — Пожалуйста, нет! Папа, не надо!
Но, конечно, отец ее не слышал. А если бы и слышал, то, вне сомнения, не обратил бы внимания. Он решил объявить об их помолвке, и ничто не могло бы его остановить.
— Теперь я могу объявить, к моему большому удовольствию, что моя любимая единственная дочь Мерседес помолвлена с Джейком Тавернером — владельцем компании «Тавернер Телекоммуникейшнс».
— Улыбайся! — услышала она шепот, понимая, что это Джейк.
— Я не хочу, — пробормотала Мерседес сквозь зубы, зная, что ее слова услышит только он, так как сразу после речи отца раздались аплодисменты.
— Мне тоже не хочется, но они ждут этого от нас, так что улыбайся!
Он обнял ее за талию, прижал к себе, и краем глаза она увидела, что Джейк поднял бокал с шампанским в ответ на тосты и поздравления, адресованные им.
Она с трудом пыталась делать то же самое, заставляя себя растягивать губы, изображая улыбку, как потребовал Джейк.
Джейк Тавернер — владелец крупной компании. Конечно, ее отец посчитал это за честь. Брак Рамона и Эстреллы принес отцу телевизионную компанию, теперь предстояло объединить медиаимперию «Алколар» с громадным английским предприятием.
По крайней мере отец верил в это. Глубоко в душе Мерседес слегка вздрогнула при мысли, что произойдет, когда он узнает правду.
Дрожь усилилась, когда она почувствовала теплое дыхание Джейка на своем затылке. Мгновение спустя он прикоснулся губами к этому чувствительному месту, отчего у нее чуть не подкосились ноги. Ее удержала в вертикальном положении только сильная рука Джейка, обхватившая ее за талию.
— Мы виртуозно избежали опасности, — пробормотал он, не отстраняя от нее губ. — На случай, если у кого-то остались сомнения после той суматохи снаружи, твой папа убедил всех в подлинности истории.
— Но это не правдивая история! — прошипела Мерседес. Ее сознание, казалось, раздвоилось желание вырваться из его объятий ослабевало от напора другого желания — запрокинуть голову и позволить ему целовать себя. — И ты хорошо это знаешь!
— Сейчас это правдивая история, — сообщил Джейк, беспечно игнорируя яростный протест в ее голосе. — И могу предположить, что теперь ты будешь доказывать это всем.
— Я была бы счастлива рассказать всем правду!
— Лгунья, — упрекнул ее Джейк с убийственной нежностью в голосе. — Сейчас ты лучше умрешь, чем примешь оскорбление общества. Но почему бы тебе не попытаться взглянуть на все с практической точки зрения? И тогда, если ты в самом деле преуспеешь в этом, я позволю тебе наказать меня позже… наедине.
Глубокая чувственность в его голосе не оставила у Мерседес сомнений, что именно он вообразил под наказанием. Мысленный образ был настолько чувственным, что она на мгновение потеряла голову.
Пытаясь контролировать мысли, она прикусила нижнюю губу, сдерживая предательский стон, который угрожал вырваться из ее груди.
Откуда он настолько хорошо ее знает? Она провела только три коротких дня — и притом не полных — в его обществе, а он уже читает ее как книгу. Он читал ее мысли, предсказывал ее слова, все знал о ее чувствах. И безжалостно пользовался этим знанием, управляя ситуацией и ею так, как хотел.
Он знал, как страстно она желала опустить голову ему на плечо, как жаждала, чтобы его губы целовали ее. Он чувствовал, как она хотела, чтобы этот зал и люди в нем исчезли и в мире остались только она и мужчина, делающий ее совсем другим, неизвестным для нее человеком. В его объятиях обычно рациональная и сдержанная Мерседес исчезала, и ее место занимала необузданная, чувственная, страстная женщина, чьи желания едва сдерживались.
Теперь, ворочаясь в своей постели, Мерседес не могла отделаться от воспоминания о том, какие чувства она испытывала тогда. Она хотела большего, а не только объятий Джейка, и была настолько уверена в его стремлении к тому же, что в следующее мгновение уступила бы своему желанию повернуться к нему лицом, прижаться, потянуться губами…
Но не сделала этого. Каким-то непостижимым образом переборов себя, Мерседес стояла неподвижно, в то время как каждая клеточка ее тела вопила и протестовала против пытки, которой она подвергала себя. Мерседес не поддалась чувственному искушению и теперь могла только благодарить Бога за сдержанность, ибо последующие слова Джейка ясно охарактеризовали природу его поступков, а ей указали, насколько глупой она могла бы оказаться, раскрыв ему свои чувства.
— Может быть, тебе следует знать, где я остановился? Будет странно, если моя предполагаемая невеста понятия не имеет, где меня найти. Получится некая Золушка наоборот.
— Конечно, — вздохнула она, зная, что он прав, но не желая это признавать. — Где ты будешь? В каком отеле?
— Никакого отеля. Я остановился у Рамона.
— У Рамона? О, конечно, он пригласил тебя. Как ты с ним познакомился? Ты никогда не говорил об этом.
— У нас общий бизнес, — уклонился от ответа Джейк. Иначе она поймет, насколько хорошо он знает Рамона, начнет сопоставлять факты и догадается обо всем, что нежелательно.
— И как долго он разрешил тебе жить у него?
— Пока не закончится его свадебное путешествие.
— Но они с Эстреллой уехали на месяц!
— Значит, я буду жить в его квартире месяц.
Этого не может быть! Пожалуйста, пусть это будет не правдой!
Одолеваемая беспокойством. Мерседес вылезла из кровати и подошла к окну, проведя рукой по своим длинным, черным, шелковым волосам.
Она думала, что Джейк останется только на день, максимум на три, и ей придется играть его невесту только несколько часов в день, а потом он вернется в Англию и она станет свободной.
Ну, а затем они могли бы поиграть еще немного, не стали бы торопиться, пока люди не забыли бы о той сцене ночью в саду, подождали бы, пока какой-нибудь другой скандал не займет их внимание. Тогда она могла бы начать намекать всем, что дела идут не очень хорошо, они ссорятся, у них есть проблемы. Она могла бы даже поехать в Англию, якобы попытаться уладить их отношения, но, конечно, ничего бы не получилось.
Она даже не должна была бы встречаться с Джейком — могла просто сказать, что видела его.
И потом она приехала бы домой, рассказала, что все испортилось, они расстались и исправить ничего нельзя. Можно было бы недолгое время выглядеть слегка бледной и печальной.
И затем все закончилось бы, и она была бы свободна.
Сейчас эта идея казалась некой безнадежной, глупой мечтой. Теперь она вынуждена играть роль невесты Джейка оставшиеся четыре недели, пока он живет в квартире ее брата, в десяти минутах езды на автомобиле от ее собственного дома.
И вот уже пять дней она играла эту роль. И если вечер помолвки был ужасным, то дни, которые последовали за ним, казались подобием ада на земле. Джейк появлялся в ее доме каждый день, играя преданного, внимательного жениха, и она должна была следовать его инициативе во всем.
Наихудшее состояло в том, что ее семья, казалось, приняла Джейка. Хоакин и Алекс общались с ним как старые друзья, и даже отец, всегда такой холодный и малообщительный с незнакомыми людьми, казался необычно учтивым.
Она не собиралась больше выносить это!
Приняв решение, Мерседес отошла от окна и направилась к гардеробу.
Хватит! Сегодня она встретится с Джейком и скажет ему, что игра закончена и пора искать некий выход из этой ситуации.
Джейк стоял у окна гостиной в квартире Рамона, держа в руке чашку с кофе, и пристально смотрел на город, постепенно пробуждающийся ото сна при холодных проблесках рассвета. Пройдет несколько часов, и снова будет жарко, солнце ярко осветит заполненные людьми шумные улицы.
Но сейчас спокойно и тихо, и у него есть время подумать о Мерседес.
В эти дни он мог думать только о ней, не в силах забыть свою чаровницу.
Казалось, что чем сильнее он пытался надавить на Мерседес, тем больше она ускользала из-под его власти. Общение с ней было похоже на попытку прикоснуться к радуге — она просто проскальзывала между его пальцами и исчезала. И все, что у него осталось, — это ряд мимолетных образов, расплывчатых, неуловимых, раздражающе разочаровывающих.
Он думал, что, когда объявит себя ее женихом, у него появится возможность узнать настоящую Мерседес, скрытую под множеством чужих образов. Но она стала еще более неуловимой.
Эта женщина казалась великолепно ограненным алмазом — яркая, блестящая, красивая, — но с таким количеством разных черт характера, что каждая из них поражала его.
Он все еще ее не понимал.
Гул приближающегося автомобиля на улице отвлек внимание Джейка. Так, значит, не он один проснулся в Барселоне в этот ранний час. На краткий миг он задался вопросом, что вытащило другого человека из кровати до восхода солнца. Хорошие новости или плохие? Он уже выехал куда-то, начиная новый день, или возвращается домой после ночного гулянья?
Он криво усмехнулся, вспоминая, как часто возвращался домой в то время, когда молочник уже приносил молоко. Молодость дана для наслаждений, Джейк всегда это чувствовал и пользовался этим сполна. В его жизни было много женщин, которые хотели тех же развлечений, что и он, и никогда не просили от него никаких обещаний. Он и не загадывал, как сложатся их отношения. Если они портились, следовало спокойное прощание, после чего каждый шел своей дорогой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12