– Все равно, поехали! Все вместе, а?
Подруги переглянулись.
– Лилька развеется, для Альбины тоже будет очень полезно – у нее же сердце и все такое... – нерешительно произнесла Рая.
– Ты от Колесова отдохнешь! – напомнила Альбина.
– И Надьке мы там жениха найдем! – с энтузиазмом произнесла Лиля.
– Да!
– Неплохая идея...
– Устроим себе каникулы!
Все пришли в волнение. Мысль провести неделю вместе на природе неожиданно овладела умами подруг – и сечас каждая из них уже рисовала себе в воображении прелести грядущего отдыха.
– Свежий воздух, природа... – пробормотала Надя.
– Мужчины! – с азартом произнесла Рая. – К черту Колесова, может быть, я там себе кого получше найду...
– Лиля же говорила – для Нади жениха...
– И Наде, и мне...
– Девочки, природа! Ведь не зря мы тут собрались, – Лиля повела рукой вокруг. – Это знак! Подсознание нам подсказывает, чего нам хочется: в лес, к воде, к своим корням... Хочется любви и обновления! Нет, мы потом, конечно, вернемся, каждая к своему корыту...
– Но зато посвежевшими и отдохнувшими, – закончила за нее фразу Альбина. – Надеюсь, Леон как-нибудь переживет. Всего неделю!
– Ярослав и Владимир с бабкой, на даче... – задумчиво пробормотала Рая, подумав о сыновьях. – Ну да, сейчас я совершенно свободна. Вот только Колесов... А, к черту его!
– Адам уехал, – напомнила сама себе Лиля. – И у Зины ремонт...
– Если я отдохну как следует, то, когда вернусь, закончу свою работу в два раза быстрее. С новыми-то силами... – засияла глазами Надя. – В самом деле, все уже так надоело тут... Проводить лето в городе – это самоубийство!
– Решено, – твердо произнесла Рая и залпом выпила бокал вина. – Едем.
– У меня знакомая в турагентстве, – деловито произнесла Лиля. – Она нам поможет хорошие путевки достать.
– Купальник новый куплю... – мечтательно пробормотала Альбина.
– А у меня уже есть! – обрадовалась Надя. – Приобрела зимой, на распродаже, за полцены. Еще пилила себя – зачем купила, все равно никуда не езжу... Вот и пригодится!
– У меня есть обалденные босоножки! – застонала Лиля. – Нет, девчонки, вы не представляете – пробковая подошва, а сверху свит такой ремешок – чтобы только большой палец просунуть, а на щиколотке...
Они забыли обо всем на свете. Их теперь волновало только одно – как замечательно они смогут провести время, вырвавшись на свободу. Красное вино ударило в голову, и даже примерная домохозяйка Альбина, которая не выпила ни капли, тоже словно захмелела...
Они разъехались только через два часа. Лиля на своей новенькой немецкой машинке бирюзового цвета, Альбина на подержанном, но чрезвычайно ухоженном авто японского производства, а Рая на «Жигулях» белого цвета, несколько помятых и с треснувшей фарой.
– Надька, садись ко мне, – пригласила Рая. – Нам все равно в одну сторону...
– Райка, ты пьяная!
– Я не пьяная, всего-то ничего выпила – один стакан... Садись!
Лиля мурлыкала себе под нос что-то легкомысленное. Она была хорошенькая, как ангел, со своими глазами, волосами и тонкими загорелыми ногами. Какой-то проходивший мимо мужчина загляделся на нее, споткнулся и едва не упал.
Подруги развеселились еще больше.
Лиля стала опять рассказывать про Зину Трубецкую, но ее никто не слушал – перебивая друг друга, говорили о своем.
– Ладно, поехали! – схватившись за голову, засмеялась Надя. – Чертовы болтушки... Рая!
Она уже залезла в «Жигули».
– Созвонимся! – крикнула Рая и послала воздушный поцелуй Лиле и Альбине. – Уф...
В машине было невыносимо душно, сиденья из кожзаменителя раскалены.
– Райка, только не гони! – попросила Надя. – Я боюсь...
– Дурочка, если едва тащиться, то точно остановят... Гаишники, они тоже не дураки.
Но все обошлось благополучно.
Они уже свернули на ту улицу, в начале которой жила Надя и после которой начиналась улица Раи, как «Жигули» вдруг резко затормозили.
– Что? – испугалась Надя. – Что случилось?
– Колесов... – прошептала Рая. – Вон, по той стороне Колесов идет...
– Ну и что? Посигналь ему...
– Нет, мы за ним сейчас проследим! – с азартом охотника произнесла Рая.
– Зачем?
– Затем! Он наверняка к бабе своей идет...
Рая судорожно стала переключать скорости.
– Райка, выпусти меня, а сама делай что хочешь! У меня нет никакого желания заниматься этой ерундой!
– Поздно... – трагическим голосом произнесла Рая. – Он сейчас свернет. За ним! Надя, я не буду останавливаться...
По опыту Надя знала, что с подругой спорить бесполезно, а иногда и небезопасно – если уж Рая решила что сделать, то она непременно доведет начатое до конца. Надя сложила руки на груди и обреченно вздохнула.
«Жигули» медленно, но неотвратимо ехали вслед за беспутным Райкиным мужем.
Гена Колесов работал в автосервисе. У него были золотые руки – об этом все говорили. Если бы он не пил, ему бы цены не было.
И, как уже упоминалось, он был от природы мучительно, дьявольски красив. Но не той лубочной, гламурной, неопределенно-лаковой красотой, которую тиражировали журналы и телевидение, а другой – той, что шла из народа, из глубины веков, от сохи, от земли, от древнего бога Перуна, от татаро-монгольского нашествия, от опричников Ивана Грозного, от партизан восемьсот двенадцатого года, от хлыстов, от Гришки Распутина... вообще, от всех тех, кто ни в грош не ценил забубенную свою жизнь и кто был способен как на подвиг, так и на предательство – смотря к чему толкали клубящиеся вокруг страсти. Бог знает что было намешано в генах Гены Колесова – и неистовство викингов, и безвольная славянская кротость, и хитрость степных кочевников, и казацкая гордость, и цыганский азарт, и даже прибалтийская медлительность...
Он мог показаться на людях в чем угодно, хоть немытый-нечесаный, хоть в опорках – все равно находилась женщина (или даже несколько), готовая идти за ним хоть на край света. Этой женской слабостью Гена, кстати, постоянно пользовался... Он был нежен и одновременно груб. О таких, как он, женщины помнили до самой смерти, помнили и проклинали, он же забывал своих подружек на следующее утро. Он любил только чужое – странная особенность жителей лесостепной полосы. Только то, что было для него недоступно...
Надя его боялась. Почему? Наверное, так пугает любая необузданная стихия, которая не может быть ни плохой, ни хорошей – она просто есть и все, и слабому человеку лучше не стоять на ее пути. Именно потому, что Надя его боялась, она не стала отвечать на его ухаживания в юности. Гена достался Рае.
Теперь он шел по улице усталой, шаркающей походкой, в потертых джинсах, джинсовой же жилетке нараспашку и пыльных сандалиях на босу ногу. Ему следовало бы давно побриться и подстричься, но он почему-то этого не делал. Разумеется, не из пижонских соображений – имидж знойного мачо, конечно, в моде, но Гене, скорее всего, было просто лень заниматься такой ерундой.
Брутальная личность, одним словом. И было в нем что-то такое...
– Урод... – с ненавистью и обожанием прошептала Рая, вцепившись в руль. «Эх, Рая, ну почему ты не чужая...» – буквально так озвучил однажды ее муж свое кредо. – К бабе идет... Второе свидание. Или третье...
– Как ты определила? – спросила Надя.
– На первое, я ж говорила, он цветы тащит и шампанское! – сквозь зубы произнесла Рая. – Ну ничего, я его новой зазнобе волосенки-то повыщипываю...
– Я при этом присутствовать не собираюсь, сразу предупреждаю!
– Да ради бога!
Рая упорно ехала за Колесовым.
Надя решила немного отвлечь ее.
– Нет, нам всем определенно нужны каникулы, – сказала она. – Всем четверым. Да, еще можно захватить и Зину Трубецкую...
Зина Трубецкая была подругой Лили, но, поскольку на дне рождения Лили все встречались и с Зиной, то, хоть и с натяжкой, ее можно было посчитать пятой в их компании.
– Я тогда повешусь, – заявила Рая. – Кто угодно, только не эта Зина...
– Она, конечно, довольно сложный человек, но ее тоже можно понять...
– Ты-то ее поймешь, а вот она нас – нет. Она и Лильку с трудом понимает – ну где-то так, на грани... Эта Трубецкая, кукла крашеная, еще та штучка. Недаром же она мужа своего, миллионера, в гроб свела.
О покойном муже Зины ходило много слухов, но никто ничего не знал точно. Он в самом деле был очень богатым человеком и оставил своей вдове солидный капитал.
– Она золото любит, а не людей, – в сердцах бросила Рая.
– Ты тоже любишь золото, как я погляжу! – засмеялась Надя. Она ничуть не преувеличивала. Пальцы у Раи были в перстнях, даже мизинцы окольцованы, тяжелый браслет на запястье, цепь с кулоном на шее, массивные серьги... Впрочем, все – низкой пробы, относительно дешевое, ширпотребное.
– Да я специально на себе все цацки ношу, – сказала Рая. – Знаешь, почему? Чтобы Колесов не пропил...
– А-а...
– Кстати, Зина Трубецкая – лысая. Абсолютно. От нервов. Как бильярдный шар, – злорадно сообщила Рая.
– Не может быть!
– Ей-богу.
Надя задумалась.
– Нет, Раечка, ты все-таки что-то путаешь, – наконец произнесла она. – Зина Трубецкая не может быть лысой. У нее средства, она может позволить себе пересадку волос и все такое...
– Не может! – ликующе произнесла Рая. – У нее на голове что-то вроде экземы – тоже от нервов. На больную кожу волосы не пересаживают – они на ней не удержатся.
– Какой ужас! Бедная Зина...
– Вот поэтому она все время в платке ходит. Навертит себе тюрбан до потолка... И в Испанию потому с Лилькой отказалась ехать – не в ремонте дело, а в том, что она лысая. Кстати, Колесов прямо к нашему дому направляется... Что бы это значило?
– Думаю, то, что человек просто идет домой! – с досадой воскликнула Надя. – Все, я выхожу...
– Нет, просто та баба ему надоела, – покачала головой Рая. – Все-таки он меня любит!
– Райка, я выхожу... – Надя разозлилась окончательно. – Ты просто сумасшедшая! Бред ревности – вот как твое состояние называется... Следить за собственным мужем...
Тем временем Гена скрылся в подъезде собственного дома. Рая припарковалась неподалеку.
– А ты разве за своим не следила? – спросила она, ставя машину на ручной тормоз.
– Нет, – отвернулась Надя.
– Погоди... – Рая вцепилась в ее руку своей пухлой ладошкой. – Так что же, ты до сих пор так и не знаешь, к кому он ушел?
Наде этот разговор был неприятен. А Рая как-то странно, испытующе смотрела на нее...
– Не знаю. И знать не хочу!
– Разве вы с Прохоровым не виделись после развода? – упорствовала Рая.
– Нет. А зачем?
– Ну... Слушай, Надежда, может, ты его и не любила вовсе?
– Наверное! Семь лет просто так вместе жили...
– Ты страшный человек, Надя, – заявила Рая, поправляя свои малиновые волосы, успевшие прилипнуть к влажной шее. – Я твоего Прохорова понимаю...
– А я тебя не понимаю! Ты столько лет живешь с этим чудовищем...
– Колесов нормальный мужик! – возмутилась Рая. От того, что муж на ее глазах вернулся домой, настроение у нее моментально улучшилось. – Ладно, Надежда, не переживай – мы тебе найдем нового мужа. Там, в доме отдыха...
– Мне никто не нужен!
– Я лучше знаю, – безапелляционно заявила Рая.
Надя заглянула в ее круглые карие глаза – дна у них не было... Два колодца в бездну. А что там, внизу, – неизвестно.
* * *
Солнце уже садилось за дома, когда она оказалась в своей квартире.
Было тихо, тепло и невыносимо тоскливо. «Надо хоть кошку завести...» – мелькнула мысль.
Раньше Надя не боялась одиночества, она даже мечтала о нем. О нем и о тишине. Егор Прохоров всегда включал телевизор на полную громкость, от которой закладывало уши, Егор Прохоров любил глупый футбол. Егор Прохоров, разговаривая с друзьями по телефону, орал в телефонную трубку: «Привет, старик...»
Потому что есть просто одиночество, когда рядом никого нет, и есть одиночество, когда рядом нет Егора Прохорова.
Райкин последний вопрос занозой сидел в мозгу.
В самом деле, почему она так и не увидела ту, к которой ушел ее бывший муж? «И слава богу, что не увидела, – тут же успокоила она себя. – Она бы снилась мне по ночам. Я бы представляла их вместе. А когда не знаешь, то и представить ничего нельзя!»
Она выпила чашку чаю, который моментально прогнал последние пары каберне, и села за письменный стол. Глянула на монитор: «...если бы мы каждую минуту своей жизни помнили о том, что в конце нашего существования стоит смерть, то сошли бы с ума еще в ранней юности, ибо предчувствие неотвратимого приговора способно отравить сознание, и любая радость теряет смысл в тени гробового входа...»
– Ужас какой! – вздохнула Надя, щелкая пальцами по клавиатуре компьютера. – В тени гробового входа...
Надя переводила роман современного культового писателя Гюнтера Клапке. Рукопись надо было сдать в издательство в конце сентября. Со сроками Надя вполне успевала, но мрачный пафос потомка древних тевтонцев ее угнетал, и от того работа продвигалась со скрипом, мучительно.
Егор Прохоров мешал Наде, когда жил здесь, – шумом, который он производил, щенячьим желанием привлечь к себе внимание («Наденька, да оторвись ты от своего монитора, поговори со мной!..»), самим фактом своего существования рядом. Она часто мечтала об одиночестве и тишине, когда битый час мучилась над каким-нибудь заковыристым словечком, которое надо было перевести в точном соответствии с авторским замыслом. Потому что рядом был Егор – пуп земли и центр вселенной.
Теперь Егора не было, но не было и долгожданного покоя.
«Нет, лучше бы я узнала все. Увидела бы ее. И не воображала бы сейчас всякой ерунды...»
Просидев до половины ночи над переводом, Надя легла спать.
* * *
Телефонный звонок взорвал черную тишину.
На часах – половина четвертого.
– Алло! – испуганным сонным голосом прошептала Надя в трубку.
– Наденька, я умираю... – затрепетал рядом с ухом плачущий голос.
– Господи, что случилось... Райка, ты, что ли?
– Я! Надя, ты не представляешь...
Страх моментально отлег от сердца. Это была Рая – а Рая время от времени любила разыграть трагедию, не хуже мрачного тевтонца Гюнтера Клапке.
– Да что случилось!
– Представляешь, поднимаюсь домой, а его там нет!
– Кого нет?
– Да Колесова же! – закричала Рая. – Ну, ты сама видела, что он в подъезд вошел...
Надя с трудом припомнила события вчерашнего вечера. Наконец сообразила, что говорит подруга: Гена Колесов вошел в подъезд, но в квартире его не оказалось.
– А куда же он девался? – удивленно спросила она, снова упав головой в подушки и закрывая глаза. Спать хотелось невыносимо. Может быть, инопланетяне похитили беспутного Райкиного мужа прямо из лифта, когда он поднимался наверх? Или он просто дематериализовался перед дверями своей квартиры, едва поднеся ключ к замку?
– Да у Катьки он был, у Катьки с третьего этажа! – взвизгнула Рая.
– Ты уверена? – пробормотала Надя, усилием не давая себе заснуть.
– Абсолютно! Я с ним через дверь говорила, с ним и с Катькой... Но они побоялись мне открыть. Вот, я выследила-таки эту гадину!
– Какой кошмар...
– Надька, ты должна ко мне срочно приехать, иначе я на себя руки наложу... – зарыдала Рая. – У меня такое состояние, ты просто не представляешь!
– Рая, успокойся... – забормотала Надя, не в силах открыть глаза. – Руки на себя накладывать не надо, у тебя дети как-никак... Ты должна расстаться с ним. Пусть остается у этой Катьки! Выпей валерьянки и ложись спать, а завтра подай на развод...
– Надя, так ты не придешь?!
– Господи, Рая, но я же ничем не смогу тебе помочь... – застонала Надя, думая про себя, что по-хорошему следовало бы бежать к подруге и спасать ее. Но сцены, подобные нынешней, разыгрывались уже неоднократно, и каждый раз Рая грозилась наложить на себя руки, но почему-то не накладывала... Может, сейчас тоже обойдется?
– Какая же ты подруга после этого!
– Раечка, я легла всего час назад, я дико хочу спать... Позвони Лиле – она не работает, она совершенно свободна, она за три секунды подъедет к тебе!
– Мне не нужна Лиля, мне нужна ты! – вопила Рая. – Нет, я точно на себя сейчас руки наложу...
– Раечка, я не могу. Я же говорю – позвони Лильке. Чем она хуже меня? – рассердилась Надя. – Почему именно я должна все время тебя спасать? Теперь ее очередь...
Рая замолчала. Надя слышала в трубке ее обиженное пыхтение.
– Все, Шелестова, ты мне не друг больше, – наконец зловеще произнесла она. – Между нами все кончено. И запомни – моя смерть будет лежать на твоей совести!
Надя положила трубку на рычаг и выдернула шнур из розетки. По опыту она знала, что Рая может перезвонить...
Они жили в соседних домах. Альбина, Рая, Лилия и Надежда.
Это называется – дворовая дружба.
Так получилось, что ходили в разные школы, но это ничего не значило – почти каждый день они встречали друг друга во дворе. Старые дома, в которых они жили, глядели друг другу в окна.
Надина семья считалась интеллигентной, оба ее родителя работали инженерами в НИИ. Лиля Лосева жила с мамой – завхозом на каком-то заводе. Мама Раи трудилась официанткой в кафе, отец то появлялся, то пропадал, и социальная принадлежность его была весьма неопределенной.
1 2 3 4 5