Рейнер хищно сощурился.— Опять?— У меня просто выхода не было. Мне завтра очередную статью сдавать, а я ее закончить не могу без сегодняшних записей. Я случайно рассыпала содержимое сумочки в твоей машине, и диктофон, видимо, завалился под сиденье…Рейнер вздохнул, задумчиво потер нос.— Ладно, — протянул он, роясь в кармане в поисках ключей.Склонив голову набок, Ноэль внимательно пригляделась к нему.— С тобой все в порядке? Вид у тебя… гмм… ужасный.— Спасибо за любезность, — саркастически хмыкнул он.Она подошла чуть ближе. На лице ее отражалась искренняя тревога и еще что-то, чему Рейнер затруднился бы подобрать название.— Семейные проблемы? Стряслось что-то серьезное?Рейнер стиснул зубы, в сотый раз напоминая себе: Ноэль — журналистка.— Я не хочу это обсуждать.Молодая женщина смущенно потупилась. — Это твое право. Но… час уже поздний. Может, тебе поехать домой и отдохнуть немного?Ноздри ему щекотал легкий, еле уловимый аромат жасмина и роз. Такой манящий, такой соблазнительный. Досадуя на себя, Рейнер ответил резче, чем следовало бы:— Опять ты со своими вопросами! Да сколько можно, право слово! Интервью окончено!Ноэль нахмурилась, засунула руки в карманы джинсов.— Послушай, я всего лишь хотела сказать, что… Нет, нет, ты, конечно, прав. Интервью окончено. — Молодая женщина отвернулась, губы ее дрожали.Ну и дурак же он! Непроходимый, непрошибаемый дуралей!— Ноэль, прости меня, пожалуйста. Ночь выдалась кошмарная.Она покачала головой.— Я не собиралась тебе досаждать.— Знаю.Ноэль коснулась рукой его плеча, и он вздрогнул, словно от разряда электрического тока.— Сдается мне, время посещения истекает. Сейчас непрошеных гостей отсюда “попросят”.Рейнер устало кивнул, гоня мысль о том, как ему приятны ее прикосновения, как хочется заключить Ноэль в объятия и рассказать обо всех своих проблемах — “выплакаться в жилетку”, как говорится. Боже, да что на него нашло?— Тогда зачем задерживаться? С утра пораньше ты сюда вернешься. — Ноэль помолчала. — Кроме того, ты мог бы меня подбросить до дома моей подруги Розаны. Она согласилась одолжить мне машину. Я не знала, долго ли здесь пробуду, поэтому отпустила такси.Ну нет, Долли он одну не оставит. Об этом не может быть и речи. Что, если девочка проснется и испугается, а его рядом не будет?— Извини, но я должен остаться. Я провожу тебя до парковки, мы найдем твой диктофон, я вызову такси. Только давай заключим джентльменский договор. Никаких вопросов!— Как скажешь, — кивнула Ноэль. — Мне бы только заполучить обратно диктофон… а там хоть трава не расти.Они молча шли к парковочной площадке. Рейнер отпер машину, Ноэль отыскала диктофон — он и впрямь завалился под сиденье, — и они так же молча вернулись в больницу.— А я думал, ты пришла за пикантными подробностями для скандальной статейки, — виновато обронил наконец Рейнер.— С чего ты взял? — недоуменно спросила Ноэль.— Ну ты же журналистка, — дернув плечом, пояснил он.Молодая женщина кивнула.— Да, я журналистка, отрицать не стану. У нас, папарацци, репутация та еще. Тем более что я специализируюсь на публикациях, интересных для широкой публики. Серьезных тем мне пока не дают. Мне бы, что называется, показать, на что я способна… Ну, знаешь, откопать какую-нибудь действительно сногсшибательную сенсацию, чтобы босс понял: мне можно поручать и то, что потруднее!Ах, сногсшибательную сенсацию, значит? Например, про богатенького холостяка, удочерившего двойняшек своей покойной сестры, кинозвезды со скандальной репутацией… И про то, что отец из этого самого холостяка никудышный: пока он в ресторане прохлаждается с очередной поклонницей, одна из малюток получает серьезную травму! Каждая минута, проведенная наедине с Ноэль, вдруг показалась Рейнеру преступлением.Молодые люди вошли в лифт — и вновь Рейнера окутало незримое облако тонкого аромата жасмина и роз. Мысли приняли новый оборот: всезнании вновь воскресли картинки пикника в парке, “хулиганского” ужина в ресторане в обществе миссис Лайсетт. От милой улыбки Ноэль на сердце становилось теплее. А ее поцелуи — жизнь за них отдать, и то мало…Черт подери! Ему полагается думать о бедняжке Долли, а не о благоухающей розами журналистке, которая вполне способна растрепать подробности жизни его семьи на страницах желтой прессы. Между прочим, Ноэль уже произвела некие изыскания и узнала про близняшек. Надо бежать от этой женщины… Однако попробуй объясни это собственному телу, которое наотрез отказывается внимать голосу здравого смысла! К тому времени, когда лифт остановился на нужном этаже, от былой апатичной усталости не осталось и следа, он весь изнывал от жгучего, неутолимого желания. Заключить Ноэль в объятия, шепнуть ей на ухо о том, что она для него значит!..Двери лифта разошлись в разные стороны. Нечеловеческим усилием воли Рейнер взял себя в руки. Приказал себе остыть, успокоиться, позабыть об аромате жасмина и роз…— Рейнер, — Ноэль встревоженно всматривалась в его лицо, — тебе нездоровится?— Со мной все в порядке, — буркнул он.Она погладила его по плечу.— Ты уверен? Расскажи, что с тобой происходит, поделись со мной, и тебе сразу ста нет легче.Ах вот как! На откровенность вызывает! Рейнер скрипнул зубами — легкое прикосновение тонких пальцев обжигало даже сквозь рубашку. В груди нарастал гнев. Стало быть, она и впрямь охотится за сенсацией!— Не твое дело.— Знаю, — вздохнула Ноэль. — Но ты расстроен, тебе плохо. Может, я бы могла тебе чем-то помочь?Рейнер досадливо отвернулся, скрывая обуревающее его волнение.— Помочь? — Он с трудом сдержал истерический смех. Эта женщина способна лишь еще больше распалить испепеляющее его желание. — О какой помощи ты говоришь?Ноэль так и не убрала руки — ее ладонь по-прежнему невесомо покоилась на его плече.— Иногда человеку необходимо выговориться, знаешь ли.Не в состоянии долее сопротивляться, Рейнер посмотрел на нежную, миниатюрную руку. Ах, если бы эта рука скользнула ниже, под рубашку, легла ему на грудь…Невнятно выругавшись, он заставил себя отвести взгляд. “Выговориться…” Да уж, конечно! Ей только это и надо! Хитрая, пронырливая особа наверняка хочет знать, что он делает в больнице в такой час, что у него за “семейные проблемы”. Черт бы ее подрал! Да она врет не моргнув глазом, беззастенчиво пытается им манипулировать! Отчего бы тогда и не поцеловать ее. Если Ноэль бессовестно пользуется им в своих целях, то и ему не грех последовать ее примеру!Один-единственный поцелуй — ничего серьезного! Твердая решимость Рейнера сопротивляться чарам кареглазой красавицы таяла, точно снег под солнцем. Он окинул взглядом безлюдный полутемный коридор, а затем неуловимым движением схватил Ноэль за руку, рванул к себе так, что лица их оказались на расстоянии какого-нибудь дюйма.— Мне никакой помощи от тебя не нужно, кроме этой.И Рейнер припал к ее губам. Он целовал Ноэль медленно, неспешно и жарко, сплетая язык с языком, наслаждаясь каждым мгновением, каждым неуловимым оттенком вкуса, аромата, касания.Ноэль льнула к нему, щедро возвращая поцелуи. Она казалась такой теплой, такой податливой, такой… такой настоящей и удивительной. И, как ни странно, тревога за Долли отчего-то временно улеглась, ноющая боль сменилась смутным дискомфортным ощущением где-то в глубине подсознания.Рейнер попытался воскресить в себе гнев, напомнить, зачем и почему он целует эту женщину. Увы, не сработало. Она им манипулирует… Он ею пользуется… Что за чепуха! Вздорные мысли растаяли, растеклись неуловимым туманом. Все утратило значение, осталась только Ноэль — такая покорная и уступчивая в его объятиях, — и испепеляющее, сводящее с ума желание. Ом притянул молодую женщину ближе, мечтая об одном: затеряться в благоухании жасмина и роз, забыть обо всем на свете…Неожиданно Ноэль уперлась ладонями в его грудь.— Перестань, пожалуйста.Перестать? Он резко отстранился. Здравый смысл властно заявил о себе, а вместе с ним пришло и чувство вины. Да что он себе позволяет, целуется с журналисткой едва ли не на пороге больничной палаты Долли?Рейнер взглянул на Ноэль. Та в ужасе прикрыла рот ладонью, пальцы ее заметно дрожали. В расширенных карих глазах читалась паника. И он с трудом подавил безумное желание вновь обнять ее, но уже затем, чтобы успокоить, утешить…— Извини, — пробормотал Рейнер, глядя в пол. — Мне не следовало так забываться. Давай распрощаемся… и забудем о том, что было.Ноэль кивнула.— Статья почти готова, так что… Ну, словом, больше я тебе вопросов задавать не стану.— Да. — При мысли о том, что он никогда больше не увидит эту женщину, Рейнер испытал горькое разочарование, но не дал ему воли.— И вот еще что: я о тебе думаю как о хорошем друге и ни за что не стану копаться в твоей личной жизни и выносить ее на суд публики, так что можешь спать спокойно, — серьезно добавила Ноэль, словно прочитав мыс ли собеседника.Рейнер кивнул, в очередной раз поражаясь чуткости этой женщины.— Спасибо.— Пока. — И, грустно улыбнувшись, Ноэль повернулась и направилась к лифту.Ему отчаянно хотелось окликнуть ее, позвать, попросить остаться. Но он сдержался. Хотя ему до смерти жаль расставаться с Ноэль, то, что произошло, — к лучшему. Явно к лучшему.Пусть даже глупое сердце нашептывает ему совсем другое. 7 Просидев за письменным столом до полуночи, Ноэль состряпала вполне приличную статью — ее последний вклад в проект “Знакомьтесь: Мистер Холостяк”. Да, свидание Рейнера и Мертл Клэм прошло не слишком удачно, однако Ноэль, призвав на помощь воображение, изложила события в наиболее выгодном свете, благоразумно опустив ряд подробностей, в том числе и отпечаток грязной собачьей лапы на “пятой точке” мисс Клэм.Оставшуюся часть ночи она заново переживала их с Рейнером жгучий, одурманивающий поцелуй и прокручивала в голове те нелепые байки, которыми он потчевал ее снобку-матушку. Неужели он напридумывал всю ту забавную чушь только ради нее, Ноэль? Если бы только не ложка дегтя в бочке меда — упрямое нежелание Рейнера говорить о дочках. Ведь наверняка он оказался в больнице в связи с девочками… Увы, Рейнер Тиндалл ей не довернет, считает ее беспринципной интриганкой и лгуньей, не желает говорить с ней откровенно. Ох, как это гадко!Ладно, неважно. Редакторское задание выполнено, статья написана, Рейнера она больше не увидит. Никогда в жизни.
В офис Ноэль явилась на час раньше, благоразумно сбежав из дому до того, как мать встанет. Ей вовсе не улыбалась перспектива выслушивать за завтраком рассуждения миссис Лайсетт о подходящих молодых людях и новомодных диетах. Ноэль бросила портфель на стол, внушая себе, что на самом деле она рада счастливому завершению проекта, который обернулся для нее сильной эмоциональной встряской. Теперь наконец она вольна выбросить Рейнера Тиндалла из головы и вернуться к нормальной жизни. Пусть эта жизнь одинока и тосклива… зато свободна от потрясений и катастроф, которые в изобилии обеспечил ей мерзавец Руперт.— Ноэль! — прогремел на весь офис гулкий голос Гордона, главного редактора “Ботани-Бей”. — Пойди-ка сюда!Ноэль извлекла из портфеля последнюю порцию “Мистера Холостяка” и последовала за боссом в его кабинет.— Вот, пожалуйста. Все готово, — не без тайной гордости произнесла она, кладя рукопись на стол.Гордон, не глядя, сдвинул стопку листов в сторону.— Это я на досуге прогляжу. Есть вещи и поважнее. — Он жестом указал на стул. — Присаживайся.Озадаченная Ноэль повиновалась. Да какая муха укусила Гордона? “Знакомьтесь: Мистер Холостяк” — его любимое детище; босс над каждой новой статьей так и трясся, а теперь даже не взглянул.— Я вся внимание.— Ты знаешь, что у Рейнера Тиндалла есть дочери?— Ну да, а что?— К нам только что поступил анонимный звонок. Говорят, одна из дочек Тиндалла угодила в больницу, вроде бы по недосмотру няни.О нет! Худшие подозрения Ноэль подтвердились. Вот отчего Рейнер был как на иголках, вот отчего нервничал и злился на весь белый свет и на нее тоже — до тех пор, пока они не поцеловались…— В самом деле? — Она постаралась, чтобы голос ее звучал ровно, как если бы не столкнулась с Рейнером в этой самой больнице не далее как вчера вечером, как если бы семейные дела мистера Тиндалла оставляли ее глубоко равнодушной.Да знай Гордон о вчерашней их встрече, он бы разбушевался не на шутку: с какой стати она тут же не ухватилась за пикантную историйку, с какой стати не раскрутила многообещающий сюжет? А что ей на это сказать? Что ей было любопытно, но это личный интерес, не профессиональный… При одном взгляде на измученное лицо Рейнера о работе и о газете Ноэль позабыла напрочь.А вот Рейнер, напротив, подумал о ней самое худшее. Стоило ей появиться в больнице, и он решил, что пронырливая журналистка пронюхала о его несчастье и уже готова воспользоваться случившимся в корыстных целях. Сколько же боли причиняла эта мысль! Гордон с энтузиазмом закивал.— Вот именно. А ты знаешь, кто бабушка этих девчонок?— Что-то такое слышала… Кажется, фото-модель Джорджиана Кэссиди.Гордон ослабил галстук и с довольным видом подмигнул.— Вроде бы этот Тиндалл удочерил двойняшек своей сводной сестрицы, после того как она разбилась на мотоцикле. Это была сенсация та еще: бабушка близнецов вся из себя знаменитость, да и семейство Тиндалл в городе хорошо известно. Но прежде, чем что-то удалось опубликовать, Тиндалл позатыкал всем рты, одного репортера чуть на месте не пришиб, а потом сдал на руки полиции “за нарушение частных владений”, и шумиха как-то сама собой улеглась. Теперь вот одна из девчонок угодила в больницу, и мы — первые, кто об этом прослышал. Из этой истории такую конфетку можно сделать — пальчики оближешь!Ноэль похолодела, в душе ее что-то оборвалось. Разговор с боссом принял самое что ни на есть нежелательное для нее направление. Но журналистка ощущала себя беспомощной марионеткой в чужих руках. — Словом, отправляйся в больницу святого Павла и все там разведай. Ты ведь с Тиндаллом уже знакома, верно? Это нам только на руку. Надави на него, если надо, пусти в ход свои чары… И помни: мы должны любой ценой опередить конкурентов.Да, но Ноэль меньше всего на свете хотела “давить” на Рейнера или выведывать его тайны. Она пообещала не делать его личную жизнь достоянием прессы и обещание свое собиралась сдержать. Любая скандальная публикация такого рода способна навредить Рейнеру и его дочкам. Маленьким, ни в чем не повинным девочкам.Ноэль в замешательстве грызла ноготь большого пальца.— Гордон, знаешь, боюсь, что с этим заданием я не справлюсь.— Как это не справишься? — возмущенно взревел босс. — Не ты ли уже полгода умоляешь, чтобы тебе поручили что-нибудь серьезное? Вот твой шанс. Смотри не упусти его, слышишь!Но она не может, никак не может. Даже ради того, чтобы пробиться в “большую журналистику”, вырвавшись из порочного круга “газетных сплетен”. Нет, это задание не для нее!Как яростно накинулся на нее Рейнер вчера вечером. И это только прелюдия к тому, что ее ждет, если у нее действительно хватит храбрости заявиться к нему с утра пораньше с диктофоном в руках.“Кстати, Рейнер, расскажи-ка мне поподробнее про твоих удочеренных близняшек, и про их алкоголичку-мать, и про бестолковую няню. А то я как раз пишу заметку для колонки “Сплетни”!”В груди у Ноэль стеснилось. Да он ее на кусочки разорвет, это уж как пить дать! Но она журналистка, и там, где речь идет о работе, личным чувствам и пристрастиям не место. Однако и глубине души Ноэль знала: всякий человек, а уж тем более Рейнер Тиндалл имеет право на неприкосновенность личной жизни. Тем более сейчас, когда его маленькая дочурка угодила в больницу…Но работа есть работа, ее нужно делать, хочешь ты того или нет. А Ноэль свою работу любила, не говоря уже о том, что остро в ней нуждалась. Так что придется забыть о своих чувствах и о том, как неловко ей тревожить Рейнера в такой тяжелый момент жизни.Может, удастся убедить, что для него же лучше, если статью напишет она, а не кто-нибудь другой? Слабый лучик надежды замерцал и снова погас. Она сгладит острые углы, подаст материал под его собственным углом зрения, воспрепятствует искажению фактов… Да только пойди объясни это Рейнеру — он же ничего и слушать не станет!— Ну? — нетерпеливо осведомился Гордон. — Ты здесь до второго пришествия будешь сидеть и думать?— Ладно, уже иду. — Ноэль удрученно встала, поднесла руку к пылающему лбу. — Но заранее скажу: Тиндаллу это ой как не понравится, Гордон!— Ах, жалость-то какая! — небрежно отмахнулся главный редактор. — И отчего это никто не любит, когда о его личной жизни в газетах пропечатывают? Так что не робей, вперед! И грязи, побольше грязи.“Побольше грязи”. Гадость какая! Возможно. Но только это ее шанс получить прибавку к жалованью и продвинугься в редакционной иерархии на ступеньку выше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15