Обычно Лукас никому не рассказывал о себе, но этот мальчик должен убедиться, что он, Лукас, знает, о чем говорит:
— Я появился здесь, когда был таким, как Русс, потому что у меня не было отца, а моя мама погибла в катастрофе. Мим и Уатт взяли меня, точно так же, как они взяли тебя, Русса, Джерри или Курта. Я знаю, каково это, лежать всю ночь с открытыми глазами и думать, что ждет тебя завтра. Я хочу сказать тебе только одно: здесь ты в безопасности, пока твоя мама не сможет снова быть с тобой, заботиться о тебе. И если ты сдружишься с мальчиками, тебе, возможно, еще понравится жить здесь. На глаза Тревора навернулись слезы.
— Я хочу домой.
— Знаю. И ты вернешься домой, только через какое-то время.
Подбородок мальчика задрожал, и он вывернулся из рук Лукаса.
Лукас поднялся, дал ему несколько секунд, чтобы прийти в себя, а затем протянул мальчику щетку для чистки лошадей. Тревор должен работать наравне с другими, чтобы разобраться, что к чему, чтобы понять — его помощь нужна здесь. Тогда, быть может, он смирится с тем, что ранчо, хотя бы на короткое время, станет его домом.
Дом.
Лукасу очень хотелось создать семью с Оливией. Он еще не сказал Мим и Уатту, что скоро станет отцом. Он надеялся, что вечером, когда мальчики уснут, для этого найдется несколько спокойных минут.
Оливия задумчиво ковыряла ложкой в вазочке с клубничным мороженым. Они с мамой решили пройтись по магазинам и по пути заглянули в кафе, поесть мороженого, как в старые времена.
— Ты хочешь о чем-то сказать, не так ли? — спросила мать.
Несмотря на то, что Розмари Макговерн было уже за пятьдесят, она оставалась красивой женщиной.
— О чем сказать? — Оливия поняла, что произнести «я беременна» будет много труднее, чем она ожидала.
— Почему ты съела лишь кусочек тоста за завтраком. Почему ты заказала лимонад, а не кока-колу. Почему я обнаружила новые витамины в твоем шкафчике. Если бы я не знала тебя так хорошо, то подумала бы…
— Я беременна. — Опередила ее Оливия. Мать дважды моргнула, но спросила вполне спокойно:
— Это тот мужчина, который взял трубку, когда я звонила?
— Его зовут Лукас Хантер. Он тоже работает в «Баррингтоне».
После короткой паузы мать вопросительно посмотрела на дочь:
— А как же Стенли Уиткомб? Мне казалось, ты положила на него глаз.
— Мама…
— Ну что «мама»? Ты достаточно часто упоминала его.
— Я думала, что из Стенли получится прекрасный муж, потому и была увлечена им. — Оливия никогда не врала матери и не собиралась делать это сейчас.
— Была? Что же произошло?
— Произошел Лукас. На праздновании Рождества. Я до сих пор не понимаю, как я… как я… позволила этому произойти.
— Какой он? — мягко спросила ее мать. Теплые чувства наполнили сердце Оливии.
— Он высокий, симпатичный и такой… — в конце концов, она должна признать это, — сексуальный. Мать улыбнулась:
— А еще?
Оливия съела немного мороженого.
— Он может быть упрямым и решительным и в то же время нежным.
— И что он думает о твоей беременности?
— Он хочет, чтобы я вышла за него замуж, он хочет стать отцом. Но, мамочка, он не такой надежный и стабильный, как Стенли. Ему, может быть, даже не захочется оставаться в Финиксе. У него собственный самолет, он может улететь по делам или по собственной прихоти куда угодно и, боюсь, может оказаться таким же, как папа, хотя и не решаюсь себе в этом признаться.
— Очень важно знать, о чем мечтает мужчина, дорогая. Мечты твоего отца были и до сих пор остаются призрачными.
— Я даже не знаю, о чем он мечтает, — призналась Оливия и, отрешенно мешая ложечкой мороженое, добавила:
— Я переехала к Лукасу, чтобы узнать его лучше. Никаких обязательств, никаких уз. Пока. Я живу у него всего лишь неделю. Он очень сложный.
— Ты тоже не простая, — мать взяла руку Оливии. — Дорогая, скучный мужчина не является залогом счастья в будущем, а страсть может создать прочный союз. Только твое сердце знает верный ответ на этот вопрос. Не нужно принимать решение сломя голову, только потому, что ты беременна.
— Я знаю. Я и не буду. Просто все произошло так быстро.
— Дай страстям в твоей душе улечься. И знай: если я буду нужна, я всегда приду тебе на помощь.
Оливия понимала, какое это счастье, когда мать готова прийти на помощь в любой ситуации. Пока отец ее гонялся за призрачными мечтами, мама делала все возможное, чтобы реалистичные мечты Оливии претворились в жизнь.
Лукас вошел в свой дом, думая только об Оливии. Он не увидел ее машины на привычном месте. А войдя в гостиную, почти осязаемо ощутил ее отсутствие. Он возвратился раньше обычного. Такое рвение было ему несвойственно.
Он попытался читать воскресные газеты, но мысленно возвращался к разговору с Мим и Уаттом. Они загорелись желанием познакомиться с Оливией, но отнеслись с пониманием к тому, что он не хотел торопиться с этим, памятуя об истории с Селестой. Что, если Оливии все это будет не нужно? Вот когда они с Оливией станут ближе друг другу…
Когда открылась дверь, он сделал глубокий вдох и небрежно отложил газету.
— О, ты уже вернулся, — произнесла Оливия, увидев его.
Он надеялся на более эмоциональное приветствие. Неужели их разговор со Стенли перерос во что-либо большее?
В джинсах и футболке, с волосами, собранными в конский хвост, она выглядела как подросток.
— Мама уехала? — поинтересовался он.
Оливия опустила сумку рядом с софой.
— Мы прошлись по магазинам, а затем она отправилась домой. Мама настояла на том, чтобы купить что-нибудь для ребенка.
— Как она отреагировала на известие?
— Моя мама, Лукас, исключительная женщина. Она была удивлена, но… поддержала меня, как всегда. Лишь предостерегла от скоропалительного решения.
— Относительно меня?
— Относительно всего. Как прошел твой уикенд?
— Нормально.
— Нормально. И это все?
— Приятно отвлечься от дел. Флагстафф сильно отличается от Финикса, там даже снег еще не растаял.
— Ты катался на лыжах?
В получасе езды от ранчо была горнолыжная база и хороший сервис по обслуживанию туристов. Но ранчо влекло его больше, чем лыжные спуски.
— В этот раз нет. — Потянувшись к софе, он подхватил сумку. — Можно посмотреть?
— Конечно.
Желтые рубашечка, штанишки и крошечные ботиночки выглядели словно кукольная одежка.
— Какие малюсенькие! Она засмеялась:
— Они рассчитаны на трехмесячного ребенка. Мама сказала, что одежду нужно покупать на вырост.
— На вырост? О боже…
— Не верится, правда? — Она положила руку на живот, и в ее глазах появилось мечтательное выражение. — Я еще не чувствовала, как он шевелится и, наверно, еще пару месяцев не почувствую, но каждый миг осознаю, что внутри меня новая жизнь. Мне даже кажется, что я ощущаю биение крошечного сердечка.
Лукас встал. Его сердце было переполнено эмоциями.
— Ты ведь действительно хочешь этого ребенка?
— Хочу ли я его? Больше всего на свете! — воскликнула она с жаром. Он заглянул ей в глаза:
— Прошла неделя. Что ты решила насчет нас? Несколько секунд она колебалась:
— Я по-прежнему считаю, что нам еще нужно пройти долгий путь.
В его груди все сжалось. Он понимал, что она может уйти из его жизни в любую минуту и забрать их ребенка с собой. Возможно, прямо к Стенли Уиткомбу.
Глава 5
По выражению лица Лукаса Оливия поняла, что ему не понравился ее ответ.
— Пройти долгий путь до чего? — спросил он. — Пока ты не забудешь о жизни, которую планировала до беременности? Я уже начинаю думать, сможешь ли ты о ней забыть.
— Да, я все еще думаю о карьере, — ответила она после напряженной паузы. — Я хочу сдать экзамен и заниматься частной практикой… — Зазвонил телефон, прервав их, но Оливия не обратила на него внимания, ей нужно было высказать все, что у нее накопилось на сердце. — И, между прочим, я до сих пор ничего не знаю о тебе. О твоем прошлом, о твоих мечтах. Мы… Телефон не затихал.
— Я лучше возьму, — сказал Лукас, дотягиваясь до него.
Ей показалось, что на его лице мелькнуло облегчение оттого, что их прервали. Что он от нее скрывает? Куда уезжал на выходные и с кем их провел? Ответы на эти вопросы ей нужны были сейчас, прежде чем их взаимоотношения будут развиваться дальше.
Лукас напряженно слушал говорящего. Наконец он произнес:
— Мы потратили на это дело слишком много времени и сил, чтобы позволить переговорам развалиться. Не беспокойтесь. Я уже выезжаю.
— Неприятности? — спросила она, когда Лукас , положил трубку.
— Это Рекс. Сделка проваливается и нужно выработать новую стратегию. — Он направился к лестнице. — Мне нужно переодеться. Скорее всего, я пробуду на заседании до утра.
Он уже поднялся на три ступеньки, когда Оливия окликнула его:
— Лукас? — Он остановился. — Но нам нужно договорить.
Держась одной рукой за перила, он обернулся.
Оливия не могла понять, что выражал его взгляд.
— Завтра вечером. Мы пойдем куда-нибудь в тихое местечко поужинать.
— Я не могу завтра. Стенли обещал помочь мне подготовиться к экзамену. У меня осталась всего неделя.
Лукас стиснул зубы.
— Понятно. Что ж, тогда дай мне знать, когда у тебя появится время для меня. А сейчас у меня нет времени. — Он поднялся наверх и закрыл дверь в свою комнату.
Мать Оливии всегда говорила, что приличным женщинам ругаться непозволительно. Но Оливия помнила, как ругался ее отец. И громким шепотом с яростью произнесла его ругательства. Потом решила, что Лукас Хантер — самый несносный человек на земле.
И она в него влюблена.
Всю ночь Оливия пролежала без сна, прислушиваясь, не пришел ли Лукас, но ничего не услышала. На рассвете, выскользнув из постели и набросив на себя халат, она направилась к его спальне. Дверь была закрыта. Она постучала, но ответа не последовало. Открыв дверь, она увидела, что постель не смята. Нигде не было и следа его присутствия.
Наспех одевшись, она съела кусочек тоста и поспешила к своей машине. Уже в машине ей пришло в голову, что нужно было ему позвонить. Но ей не хотелось, чтобы он думал, будто она шпионит за ним. Лучше подойти к его кабинету и незаметно выяснить, там ли он. И в «Баррингтоне» ли он вообще… Может быть, он снова улетел навестить своего «друга»…
Войдя в здание, Оливия почти сразу же направилась к лифту восточного крыла. Она приехала рано, поэтому служащих было немного. Ее сердце глухо стучало, когда она вышла из лифта и прямиком направилась к офису Лукаса. Около его кабинета она заставила себя замедлить шаг, сделала глубокий вдох, постучала в дверь и, не дождавшись ответа, повернула круглую ручку. Дверь была не заперта.
Сначала ей показалось, что в кабинете никого нет. Но затем ее взгляд наткнулся на ноги в носках, свешивающиеся с дивана. Лукас лежал на кушетке в одежде. Манжеты расстегнуты, белая рубашка помята, узел на галстуке приспущен и сбился на бок. Когда она тихонько обогнула стол и подошла к нему, Лукас открыл глаза. Взгляд его был затуманен со сна.
— Доброе утро, — мягко произнесла Оливия, не зная, какой ответ ее ждет.
Он спустил ноги с дивана и сел, взъерошенный и такой сексуальный… Посмотрел на часы, потянулся:
— Ты сегодня рано.
— Я волновалась. Не знала, что думать, то ли ты работаешь, то ли решил не приходить домой.
— Мы собрались поздно ночью, а потом мне нужно было продумать условия будущего контракта. Наверно, следовало позвонить, но я боялся, что ты уже спишь.
— Я плохо спала этой ночью потому, что тебя не было, — призналась она.
Какое-то время он внимательно смотрел на нее, затем покрутил шеей и поморщился.
— Давай помассирую, — предложила Оливия.
— Все в порядке, — отозвался он хрипло.
— Все же позволь. — Ей необходимо было почувствовать его рядом, снять напряжение не только в его мышцах, но и в их отношениях. Оливия подошла к нему и положила руки ему на плечи. — Повернись боком. — На этот раз он не сопротивлялся. — Если ты снимешь рубашку, мне будет удобнее.
— Ты совсем не думаешь о последствиях, пробормотал он, стягивая галстук. Затем одним движением выдернул рубашку из брюк, расстегнул и скинул ее.
Размах плеч и широкая спина Лукаса, чувственная сила туго натянутых мышц и загорелая кожа притягивали Оливию как магнит, манили ее прикоснуться к нему, вызывая приятную и томительную тяжесть внизу живота. Жар его тела передался ей, когда кончики ее пальцев коснулись его плеч. Большими пальцами она начала разминать узлы его мышц, с наслаждением вдыхая запах его кожи…
Лукас тихонько постанывал. Он наклонил голову, чтобы ей было удобнее массировать. Глядя на его шею, ей хотелось прекратить массаж и покрыть ее поцелуями. Что с ней происходит? Что за чувства бурлят в ней, разливаясь по всему телу подобно жидкому огню?.. Когда пальцы Оливии скользнули в его волосы, чтобы добраться до затылка, он выпрямился и, повернувшись, перехватил ее руку.
— Хватит, — его голос был хриплым.
— Я еще не закончила, — пролепетала она, не в состоянии ни двигаться, ни дышать. Она не понимала, что заставило ее отдаться импульсу, страстно захотеть того, что могло навредить ее планам и просто противоречило здравому смыслу.
— Если я позволю тебе закончить, то ни один из нас не приступит к работе в ближайший час.
В его глазах горело желание, и перед Оливией возникла картина рождественской ночи: разбросанная в спешке одежда и яростные поцелуи, которые породили шквал страсти, пугающий и одновременно сметающий все на своем пути. Пытаясь обуздать свое воображение и свои воспоминания, она спросила:
— Ты поедешь домой?
Он встал и снова посмотрел на часы.
— Нет. У меня в шкафу есть чистые рубашки и бритва. Через пятнадцать минут я должен быть в кабинете у руководства, будет еще одно совещание.
Она не могла оторвать взгляда от волос на его груди, они завораживали ее.
— Ты приедешь домой к ужину, или это включено в твои уроки? — спросил он ровным голосом.
— Стенли знает магазин, который доставляет заказы на дом.
— Не сомневаюсь, — огрызнулся Лукас и, подойдя к шкафчику, стянул рубашку с вешалки. Вешалка упала на пол, но он не стал ее поднимать. — И когда тебя ждать домой?
— Около девяти.
— Тогда до вечера. — И он стал застегивать рубашку, намеренно игнорируя ее присутствие.
Напряжение между ними возросло до предела. Оливия развернулась и вышла. Она слишком долго и упорно добивалась адвокатской карьеры, чтобы позволить одному сексапильному мужчине в одну секунду спутать все ее жизненные планы.
Лукас сидел на кухне перед раскрытым компьютером, то и дело посматривая на часы. Было уже больше девяти, когда он его выключил и принялся расхаживать по квартире. Оливия пришла в девять тридцать, и он не знал, то ли схватить пульт и притвориться, что смотрит телевизор, то ли забросать ее вопросами, на которые она, возможно, и не захочет отвечать.
Он выбрал ворчание:
— Что, урок затянулся?
Положив учебник и тетради на край стола, она посмотрела на него:
— Это был последний урок. У меня осталась эта неделя и выходные, чтобы убедиться, что я ничего не забыла с лета.
— Ты все прекрасно сдашь.
— Я в этом не уверена, Лукас, пока не придет уведомление. — И с опаской взглянув на него, добавила:
— Стенли считает, что мне следует накануне экзамена переехать в отель, поближе к тому месту, где он будет проходить. И, я думаю, он прав.
— Но это совсем недалеко отсюда.
— Невозможно предвидеть всего, что может произойти. Я несколько лет готовилась к этому моменту, но по прихоти судьбы в августе не попала на экзамен и пришлось ждать еще шесть месяцев. Стенли говорит, известны случаи, когда люди застревали в лифте по дороге на экзамен. Я не позволю чему-либо помешать мне на этот раз.
— Он делает из тебя параноика, — оборвал ее Лукас. Ему не нравилась идея переезда в отель, не нравилось, что советы Стенли для нее имеют силу закона.
— Он вовсе не делает из меня параноика. Ты должен понять, что значит для меня этот экзамен.
И без Стенли…
Должно быть, ее остановило выражение его лица, хотя он всегда считал, что прекрасно умеет контролировать свои чувства. До этого момента.
— Продолжай, Оливия. Что без Стенли? Как ты полагаешь, сможешь ли ты жить без него?
— Что ты хочешь этим сказать? — Оливия распрямила плечи.
Он приблизился к ней:
— Если мы думаем о создании семьи, а мне казалось, что именно этим мы и занимаемся, раз живем вместе, негоже выставлять напоказ свои чувства к Стенли.
— Я не выставляю.
— Я прекрасно вижу, какие взгляды ты на него бросаешь. Я наблюдал ваш интимный разговор во время танца. Вы были так увлечены друг другом, что, казалось, и землетрясение не разлучит вас. Что же мне сделать, чтобы заставить тебя забыть его?
Оливия стояла в растерянности, не в состоянии произнести что-либо, но Лукас сам решил, что делать. С чувством собственника, от которого он никак не мог избавиться, он смял ее в своих объятиях и страстно поцеловал.
Целовать Оливию всегда было неземным блаженством для Лукаса, но этой ночью взрыв чувств был такой силы, что это потрясло и даже испугало Лукаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13