— Позолоти ручку, всю правду расскажу.Ирина отрицательно замотала головой и быстро зашагала к перекрестку. С самого детства она терпеть не могла цыган. Когда-то давно одна из таких попрошаек чуть не увела ее от матери на базаре. Ирина смутно помнила этот случай, свой отчаянный рев, после того как поняла, что ее тащит за руку вместо мамы золотозубая, смуглолицая тетка в ярком, пестром наряде, помнила полный злобы голос: «А ну заткнись немедленно!» — и ненавидящий взгляд черных глаз из-под цветастого платка. «Никогда не будет тебе счастья», — прошипела цыганка напоследок и, плюнув в сторону Ирины, скрылась в базарной толпе. Ирина потом почти год с плачем просыпалась по ночам. Ей каждую ночь снилось, что цыганка уводит ее все дальше и дальше — туда, где страшно и темно…— От себя не убежишь, красавица, — несся ей вслед каркающий, хриплый голос. — Треснуло зеркало у тебя, треснуло зеркало у него — плохая примета, очень плохая…Услышав слова цыганки, Ирина остановилась как вкопанная. Старуха тут же оказалась рядом:— На беду вы встретились, много тебе придется пережить, красавица, сильной надо быть, очень сильной, чтобы сквозь треснувшее зеркало любимого увидеть, чтобы трещинам душу свою не отдать… Никто тебе не поможет, старый друг — сам человек подневольный, может, и хотел бы, да власть не та. Позолоти ручку, красавица, не жалей…Старуха протянула сморщенную обезьянью ладошку.— Что ты знаешь? — спросила Ирина, протягивая цыганке монету.Но старуха ловко схватила деньги, мгновенным движением сунула за щеку и, продолжая бормотать что-то себе под нос, засеменила в сторону.Ирина вздохнула, пытаясь осмыслить услышанное, и неожиданно поняла, что рука ее, еще минуту назад сжимавшая визитку Андрея, пуста. Она огляделась по сторонам, но увидела только сугробы и несущуюся поземку…Дома было тихо и пусто. Ирина поразилась этой тишине. Сколько раз она возвращалась домой с работы, и тишина казалась ей уютной и теплой, хотелось отдыхать, хотелось жить, хотелось забраться с книжкой в любимое кресло, хотелось ждать мужа… Теперь тишина стала другой — холодной, словно сторонний наблюдатель, который подглядывает в окна за происходящим внутри квартиры, любопытствующий и праздный, которому нет дела до того, что он увидит, ему просто нужно убить время…Ко всему прочему, в квартире вместе с этой жуткой тишиной поселился холод. Окна изнутри покрылись снежными узорами — намерзшим льдом. Ирина выдохнула, и в холодном воздухе повисло облачко пара. Она коснулась рукой батареи — еле заметное тепло даже не согрело ее пальцы.Чиркнула спичкой, засинели газом все четыре конфорки. Ирина закрыла кухонную дверь и устало опустилась на табуретку.Не зря говорят, что беда не приходит одна… Теперь она еще и без работы. Конечно, работу давно пора было менять, но уходить вот так, в никуда… Раньше Ирина никогда не позволила бы себе этого… Следовало сначала найти что-нибудь подходящее, а уж потом хлопать дверью… Но что сделано, того уже не вернешь… Только что будет теперь… Думай! Ты всегда реально смотрела на вещи! Никогда не зависела от других людей, сделала свою жизнь сама. Сделала такой, какая она есть, и, значит, что-то сделала не так… Значит, ты этого заслужила…«Заслужила предательство?! — возразила сама себе Ирина. — Чем? Тем, что старалась отдать любимому человеку все, что у меня есть? Тем, что буквально на части разрывалась, работая и учась одновременно?»Значит, ему не это было надо… А тебе? Что нужно тебе?Прежде всего — согреться.Ирина поднялась и поставила на газ джезву. Сейчас горячего кофе — и в постель. Утро вечера мудренее, и главное, — попытаться уснуть до того, как вернется Игорь, чтобы не видеть его и не разговаривать с ним… Хотя, кто знает, вернется ли он сегодня вообще…Что-то странное сказала ей цыганка… Откуда она могла знать про треснувшее зеркало? Кстати, его обязательно нужно выкинуть, и как можно быстрее, как это Ирина не сообразила раньше? Что-то еще… Ах да, на беду вы встретились… Надо быть сильной, чтобы трещинам душу свою не отдать… Бред какой-то… Никакого Андрея в ее жизни не будет… Вступать в новые отношения, когда как в паутине барахтаешься в старых, равносильно самоубийству…Возмущенно зашипел газ, залитый кофейной жижей, Ирина перелила кофе в чашку и грустно огляделась по сторонам. Как старательно она приводила в порядок эту старенькую квартиру, как любовно выбирала обои, покупала всевозможные безделушки, как напевала от счастья, расставляя все приобретенное по своим местам, как ждала с репетиций Игоря, чтобы похвастаться ему каждой новой вещью, как радостно было ощущать себя хозяйкой и хранительницей очага… В этот дом она десять лет по капельке вкладывала свою душу, а теперь даже он предал ее своей тишиной и холодом. Глава 4 Андрей смотрел в окно своего кабинета, слегка приподнимаясь на носки и опускаясь на пятки. Знакомый психолог как-то посоветовал ему таким образом сбрасывать напряжение, накопившееся за день. С утра крупными хлопьями на город падал снег, и купола церквей, пробиваясь сквозь несущуюся белую пелену, казались медленно проявляющимся негативом чуть недодержанной фотографии. Колокольный звон заставил его вздрогнуть. «Нервы ни к черту», — с досадой подумал Андрей, отходя от окна.В свои тридцать лет он знал о жизни практически все.Он был единственным и очень поздним ребенком в профессорской семье. Родители — оба потомственные педагоги местного университета — уже отчаялись дождаться детей и даже поговаривали о том, чтобы взять на воспитание мальчика или девочку из детского дома. Матери было сорок четыре года, когда нечаянной, но столь долгожданной радостью появился Андрюша.С самого детства он был окружен вниманием и заботой. Но не той сюсюкающей заботой, которая обычно портит поздних детей, превращая их в законченных эгоистов, не слепой любовью, в которой чадо вырастает без глаз и без рук, а настоящей любовью, строящейся на доверии и строгости, на уважении чувств близких людей, на взаимной вежливости и понимании.Его родители безумно любили друг друга, а когда появился Андрюша, отец стал относиться к матери еще более трепетно и нежно, угадывая все ее желания и всеми своими поступками доказывая и показывая, как он благодарен ей за сына. Сколько Андрей помнил себя, родители никогда не ссорились. Атмосфера в доме царила благостная и спокойная. Андрей очень удивлялся, когда, попадая в гости к кому-нибудь из сверстников и сидя на полу за игрой в неизменные солдатики, слышал из-за стены громкие голоса родителей. «Не обращай внимания, — махал рукой приятель. — Это мама с папой ругаются…» Для Андрея эта фраза звучала настолько дико, словно ему сказали, что летом пошел снег.Впитавший в себя эту благостную обстановку с самого детства, Андрей старался никогда не огорчать родителей. В классе он был одним из первых учеников — учеба давалась ему легко, почти играючи, но занудой-отличником он не стал и с радостью давал списывать своим менее одаренным одноклассникам домашние работы и контрольные. Его любили все — от учителей до однокашников, педагоги пророчили ему великое будущее, разбившись на два клана — гуманитарии бились за то, что после окончания школы Андрей обязан поступить в самый престижный гуманитарный вуз, а представители точных наук с пеной у рта доказывали, что ни о каких гуманитарных науках не может быть и речи — Андрею прямая дорога на физико-математический или математический факультет, в физике, химии или математике такие одаренные студенты очень нужны — и не пройдет и пары лет после окончания вуза, как он запросто станет доцентом, а там и до докторской диссертации недалеко.Но судьба распорядилась иначе. Утром после выпускного бала, когда Андрей, счастливый и слегка хмельной, прогулявший всю ночь до утра, окруженный вниманием самых красивых девочек их класса, вернулся домой, дверь ему открыл почерневший отец. Весь хмель и веселье слетели с Андрея, как опадает с замерзших деревьев последняя листва.«Инфаркт, — разводил руками приехавший врач — бывший мамин ученик, — протирая очки и пряча заплаканные глаза. — Обширный инфаркт…»Отец в одночасье превратился из полного сил мужчины в сгорбленного, трясущегося старика. Похороны матери легли на плечи Андрея. Он раздавал какие-то распоряжения, договаривался насчет кладбища, заказывал гроб, звонил нужным людям, ходил по инстанциям и за все это время не проронил и слезинки, стараясь всем своим видом поддержать безутешного отца. Лишь в холодном зале морга, куда он приехал забирать мать, при виде ее застывшего, воскового лица, которое он так любил и которое при жизни излучало свет и доброту, Андрею сделалось дурно. Он сполз по холодной стене под понимающим взглядом санитара, повидавшего на своем веку и не такое. Санитар сунул ему под нос ватку, пропитанную нашатырным спиртом, Андрей открыл глаза, отвел от лица холодную руку.— Любил бабушку-то? — с заученной долей участия осведомился санитар. — Что же, родственники кого постарше прислать не могли?— Это моя мать, — непослушными губами ответил Андрей.— Держись, пацан, — сказал санитар и добавил избитое: — Все там будем.В день похорон лил проливной дождь, словно небо плакало вместе со скорбящими, было очень много людей: бывших маминых учеников, частенько забегавших к ним домой, чтобы поделиться с любимыми преподавателями своими успехами, сослуживцев по университету и просто старых друзей. Каждый подходил к отцу, говорил утешительные слова, потом пожимал руку Андрею и в любом пожатии Андрей чувствовал неизменное: «Держись, пацан!»Когда гроб опускали в раскисшую землю, отец опустился на колени и заплакал навзрыд, словно маленький ребенок. Андрей поднял его, прижал к груди и в первый раз в жизни поразился тому, какой он сморщенный и легкий, как будто какая-то ржа за несколько дней съела изнутри большого и сильного человека, и он сдулся, как сдувается проколотый воздушный шарик, осталась лишь немощная, старческая оболочка…Отец вышел на пенсию сразу же после похорон и все дни проводил в любимом матерью кресле-качалке, погруженный в воспоминания, лишь изредка вскидывая на Андрея постоянно слезящиеся глаза, в которых плескалась неимоверная боль.Когда все его одноклассники радостной ватагой поступали в институты, Андрей устроился работать санитаром на «скорую помощь»: нужно было зарабатывать деньги и ухаживать за отцом, который сам уже ничего делать не мог.Отец пережил мать ровно на полгода. Он тихо догорел в своем неизменном кресле, так и не сумев простить этому миру смерть единственной любимой женщины…После похорон отца Андрей остался совсем один. Жить в квартире, где прошло столько счастливых часов их семейной жизни, было выше его сил. Любая вещь, на которую бы он ни посмотрел, напоминала ему о родителях, заставляя проглатывать подкативший к горлу ком.Вариант обмена квартиры с доплатой нашелся очень быстро — профессорский дом, отличная планировка, Андрей переехал в однокомнатную квартиру совершенно в другом районе, а довольно внушительную денежную компенсацию вложил в создание маленькой фирмы, занимающейся продажей медицинского оборудования.С тех пор прошло почти двенадцать лет…Преуспевающий бизнесмен, владелец собственной фирмы и шикарного ресторана в центре города, Андрей Леонидович Витебский отошел от окна кабинета и уселся за заваленный бумагами стол.Вторую неделю, после того как вручил Ирине свою визитную карточку, он ждал ее звонка. Андрей никогда не был обделен женским вниманием: умный, представительный, состоятельный, он пользовался успехом у женской половины человечества, порой даже излишне назойливым. Но ни одна из его многочисленных знакомых не могла похвастаться, что стала для него чем-то большим, нежели просто знакомая. С Ириной все было не так с самого начала. Конечно, первое, на что он обратил внимание, была ее внешность. Ирина как раз встала из-за стола, чтобы положить в шкаф какие-то бумаги, и Андрей удивленно замер: с такой фигурой впору было выступать на подиуме, демонстрируя изысканные наряды, а не сидеть в приемной у довольно стервозной бабы, о которой в деловых кругах ходили, мягко говоря, не совсем приятные отзывы. Андрей навел кое-какие справки по своим каналам и был удивлен еще больше: помимо привлекательного лица Ирина имеет два высших образования с двумя красными дипломами. В следующее посещение его поразили достоинство, с которым она держится, и безупречный вкус в выборе одежды. А то, что она обращала на него внимания не больше, чем на остальных посетителей (все предельно вежливо от первой улыбки, встречающей на пороге приемной, до доброжелательного «До свидания» у выхода, при этом было ясно, что ни твою внешность, ни манеры эта женщина, в отличие от многих секретарш, ни с кем обсуждать не будет), еще больше подстегнуло его любопытство.И вот знакомство состоялось… Только где же она теперь?..Запиликал селектор.— Андрей Леонидович, — раздался голос секретарши Леночки, — вас спрашивает Владислав Юльевич.«Черт!» — поморщился Андрей.— Соединяй.— Как наши дела? — вместо приветствия осведомился Влад.— Насколько я помню, у меня еще неделя. — Андрей в сердцах сломал карандаш, который машинально вертел в руке.— Правильно. — Было слышно, что Влад улыбается. — Но напомнить никогда не мешает… Мало ли… Ужинать-то сегодня где будешь? У себя в ресторации? Ну тогда увидимся. — Влад повесил трубку.Андрей нахмурился: полгода назад ему срочно понадобилась крупная сумма — подвернулась выгодная сделка, и он не хотел ее упускать. Влад — его недавний знакомый по ресторанному бизнесу — любезно выручил, и с тех пор Андрей ни на минуту не забывал об этом долге. Почти все деньги были уже собраны и лежали в сейфе, не хватало пятой части, на поиск которой у него оставалась ровно неделя. Андрей уже жалел, что взял деньги именно у Влада — о нем поговаривали, что он плотно связан с бандитами, да и свой ресторанный бизнес приобрел как-то очень странно. Была запутанная история по этому поводу, правда, толком никто ничего не знал, но большинство Андреевых коллег предпочитали дел с Владом не иметь.Андрей вызвал секретаршу. Когда в кабинет впорхнула эфирная Леночка, благоухая, как цветочная клумба, в платье, вобравшем в себя цвета всех попугаев, Андрей снова невольно вспомнил Ирину. Леночка была дочерью старого друга его отца, отказать которому Андрей не мог. Провалив все мыслимые и немыслимые экзамены, Леночка трудилась на секретарском поприще и готовилась к следующему учебному году, чтобы вновь штурмовать высоты образования. Папа ее тем временем старательно зарабатывал деньги, чтобы на этот раз поступление любимой и единственной дочки прошло без сучка без задоринки.— Леночка, Софью Ивановну пригласи, пожалуйста.Леночка улыбнулась и крутанулась на месте:— Андрей Леонидович, как вам мое новое платье?По причине молодости, непроходимой глупости и на правах помнящей Андрея чуть ли не со своих пеленок, Леночка вела себя несколько фамильярно, когда они оставались одни. Андрей смотрел на это сквозь пальцы, потому что свои обязанности Леночка по тем же самым причинам выполняла безукоризненно: была исполнительной и послушной. Андрей улыбнулся:— Сногсшибательно!— Вам правда нравится? — расцвела Леночка. — Это мне подруга из Лондона привезла.— А я думал, откуда-нибудь из дебрей Африки. Дикари любят украшать себя перьями всевозможных расцветок и разнокалиберными безделушками.Улыбка сползла с Леночкиного лица, и глаза сразу наполнились слезами.— Да шучу я, шучу, — рассмеялся Андрей. — Великолепное платье, ты что, шуток не понимаешь?!Леночка снова расцвела улыбкой и исчезла за дверью.Главный бухгалтер Софья Ивановна была «старым и проверенным бойцом», она работала у Андрея почти десять лет и ни разу не предоставила ему случая пожалеть об этом. Соседка по лестничной площадке, которая когда-то училась у его матери, она относилась к Андрею как к родному сыну, тем более что своих детей у нее не было. Она много раз помогала Андрею и советом и делом, и когда его фирме понадобился опытный бухгалтер, Андрей, не раздумывая, пригласил на это место Софью Ивановну.Она вплыла в кабинет, заняла привычное место и выложила на стол принесенные бумаги.День медленно и плавно перетек в вечер, не принеся никаких особых хлопот. Андрей подъехал к ресторану и вышел из машины, решая про себя, остаться ужинать или взять ужин домой, чтобы съесть его в тишине и спокойствии. Он вошел в ресторан и обвел зал пристальным хозяйским взглядом. Первое, что бросилось ему в глаза и заставило скрипнуть зубами, был столик у окна, за которым сидели Влад и… Ирина.Андрей двинулся к столику, чувствуя, как в груди его медленно закипает бешенство. Влад заметил его первым.— Какие люди! — развел он руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29