Священная река Юз Чаццерзул вилась под ними, огибая холмы, разливаясь
широким спокойным потоком среди лугов, дальше пенилась и бурлила в тесных
берегах, пресекая горную местность, а еще дальше на низменных равнинах
разливалась бескрайным озером.
Они летели в утреннем ярком свете вдоль реки. Под ними проплывали
каменные города со шпилями и башнями, величественные здания с медными
куполами. Мощеные улицы извивались в лабиринтах домов, построенных из
белого камня и покрытых розовой, кремовой или персиковой штукатуркой.
Мелькали сады, дворики, скверы, площади, кишащие людьми суматошные базары,
оживленные утренней торговлей.
С такой высоты дома казались игрушечными, а люди - маленькими
забавными лилипутами, оживленными веселым волшебником.
Они пролетели над Абхедом с его тенистыми деревнями и полями.
Крестьяне махали им руками, а домашние животные в панике разбегались от
призрачной стремительной тени.
Часом позже они пролетели над Ринаром, Городом Зулаев и увидели
красные башни с высеченными на них чудовищными дьявольскими ликами и
высокими мощными стенами вокруг.
Они миновали Пазоцду, чей народ поклонялся кошкам и присягал Великой
Тишине.
За ним последовали Иобашт, Помферт, Ногаз, Салинопес и Дарингерн, где
люди восхваляли львиноголовых идолов.

Ты можешь удивиться, почему костлявый маг во всем соглашался с
Амалриком, желал ли тот чего-то, или не хотел вообще. Ты можешь допустить,
что у него был все-таки небольшой шанс одержать верх над молодым
великаном, которого он считал сумасшедшим, хотя и недюжинной силы. Но ведь
он был, тем не менее, колдуном, и к тому же у него была путающая ноги
паутина, и землетрясное семя, зашитое в его сандалиях, и бесчисленные
заклинания в толстой черной книге по магии.
Причина его подчинения - хоть и с большим нежеланием - Амалрику
заключалась в слове КВАЗИД. Его можно перевести как "обязательство" или
"судьба". Амалрик, спасший его от гоблинов, автоматически попадал под
КВАЗИД Убенидуса, и колдун был обязан независимо от своих желаний
выполнять все его требования. И так будет до тех пор, пока он не станет
АКВАЗИД, то есть свободным от обязательства. Никто из них об этом не
говорил, все было ясно и так. Это было одно из тех само собой разумеющихся
правил, на которых базировалась вся социальная система Зураны. КВАЗИД
являлся общественной формой вежливости, дополняя социальные отношения, а
также кодексом формальных обязательств и чести, особой формой традиционной
культуры. В этом он напоминал любое другое общественное явление.
Убенидус был несчастен. Он находился под гнетом КВАЗИД, а Амалрику
требовался спутник для путешествия в южные края. Ему была нужна помощь в
борьбе против дьявольских хозяев Юзентиса. И Убенидус последовал за ним,
хотя и без особого энтузиазма.
Ранним вечером они достигли Оолимара. Уже почти наступило назначенное
время привала, и они все, включая глагоцита, устали и проголодались.
Оолимар, священный город всемогущих Пророков, лежал на самом краю
Безводных Земель и был удобным местом для ночлега странников, отважившихся
отправиться в путь через пустынную необитаемую страну.
Город был обнесен широкой стеной и состоял в основном из каменных
лабиринтов или уступчатых пирамид, возвышавшихся в центре гигантской,
окруженной стенами площади или плаца с аркадами каменных колонн. Трудно
было себе представить, как этот город может служить пристанищем для такого
гигантского населения. Каждый дом был по величине с целый квартал. С
внешней стороны удивительные тройные стены, смотревшие на засушливые
земли, казалось, возникали прямо из воздуха. И в то же время со всех
сторон к городу примыкали разношерстные домики и лачуги. Вот в них и
ютилось основное население. Ну, а Священные Пророки жили в
лабиринтоподобных храмах, во всяком случае так казалось на первый взгляд.
Они приземлились на одной из огороженных аркадами площадей. Глагоцита
отправили отдыхать на черно-белые кафельные плиты и он замер там в
неподвижности. Он только слегка свел свои передние усики перед ротовым
отверстием, давая понять, что ему требуется еда. Амалрик и Убенидус
отвязались и соскочили со своего двойного седла, с удовольствием разминая
ноги после продолжительного полета.
Амалрик быстро отвязал бурдюк с сиропом, распустил тесемки и поднес
его под морду глагоцита, который принялся сосать содержимое, пуская
пузыри. Занятый кормежкой глагоцита, Амалрик не заметил появления двадцати
девяти стражников, пока они не окружили его и Убенидуса кольцом копий с
бронзовыми наконечниками. Убенидус, который задрав голову и заложив руки
за спину, довольно покачивался на каблуках и разглядывал непонятного
назначения башни, тоже ничего не подозревал о появлении стражников, пока
наконечник копья не ткнул его правую ягодицу. Он взвизгнул, схватился
рукой за оскорбленную часть тела и поспешил привлечь внимание Амалрика к
столь радушному приему.
У стражников были угрюмые лица с длинными челюстями и носами, а в
пустых глазах, казавшихся продолжением серых сумерек, затаилась подлость.
Они носили длинные мантии из вязаной шерсти, украшенные красными и
зелеными перьями, и деревянные шлемы с гребнями-плюмажами. На шлемах были
вырезаны изображения птицы дьявольского вида, и на каждом под мантией были
рубахи и плащи из плотной дубленой кожи.
Их вооружение состояло из обоюдоострых мечей, булав, утыканных
острыми шипами и, конечно, копий с длинными наконечниками. Похоже,
противниками они были нешуточными.
Стражниками командовал маленький толстенький суетливый человечек в
удивительном одеянии самых пестрых цветов: зеленого, персикового,
лилового, красновато-коричневого, трех оттенков кремового, бирюзового и
оливкового - у этих последних были два оттенка, уникальных для зуранского
спектра и не существующих на Земле. Его одежда вся была в бахроме,
складочках, оборочках, плиссировке, вырезах, пуговичках, ремешках,
вышивках, керамических брелках, значках, крошечных жемчужинках, маленьких
пластинках янтаря, золотых бляхах, повязках, кисточках и тому подобных
безделицах.
Развернув тяжелый свиток пергамента, он с важным видом коротко
кашлянул и открыл рот. Пергамент весь был в печатях, подписях, восковых
оттисках, золотых шнурах и выглядел очень внушительно. Полностью завладев
вниманием, человечек начал быстро читать завывающим и визгливым голосом:
- По приказу Архиепископского Сената Направленного Против Впавших в
Ересь Безбожников, Департамент Святого Отдела Инквизиции во Имя Очищающей
Веры, Раздела Святых Верований, Моралей, Манер и Религий, Филиал
Высочайшего Конгресса Верности...
- Надо понимать, что мы арестованы? - не выдержав, рявкнул Амалрик.
Человечек замолчал и поднял один глаз на рассерженного молодого
гиганта.
- Не совсем. Мы будем просить Любви и Сострадания у Благословенного
Господа для тебя и твоего сообщника, целые кварталы сядут в стороне для
твоей же пользы в Священном Верхнем Суде во имя Святого Очищения твоих
грехов.
- А какие преступления мы совершили? - спросил Убенидус.
Постное официальное лицо осуждающе взглянуло на него.
- Преступление? Не преступление, вы впали в тяжкую ересь, но из любви
и сострадания мы желаем направить ваши мысли для радости и совместному с
нами восхвалению единства Братства с Верой.
Амалрик не выдержал.
- Возможно, эта штука и является для вас храмом или чем-то в этом
роде, - проворчал он, показывая толстым пальцем на лабиринт. - И если мы
что-то нарушили, приземлившись здесь, то просим прощения. Мы немедленно
уберем нашу лошадь в другое место, если вы соблаговолите указать, куда нам
следовало бы опуститься.
Чиновник, казалось, ужасно расстроился. Он покраснел, щеки его
втянулись, и он куснул нижнюю губу.
- Нет, нет, нет! Вы не поняли! Теперь вы не можете уехать. Вы впали в
одну из Высших Ересей! Вы не можете покинуть город, пока наши чувства и
братская забота не исцелит ваши заблудшие умы.
Убенидус снова попытался прервать чиновника.
- Иначе говоря, мы под арестом за совершение одного из Высших
Святотатств в вашей Религии? - воскликнул он. - Могу я попросить
объяснить, что же мы натворили? Только простыми, обычными словами.
Чиновник с трудом придал лицу надменное выражение. Наконец он сказал
придушенным голосом:
- Вы... летели! Только Божества Высших Сфер могут нарушать покой
Святого Небесного Царства! - сказав эту скверную и непристойную фразу, он
словно получил пощечину. Побледнев, он коснулся груди, губ и бровей,
совершая священный обряд очищения, потом, достав из-за пояса маленький
пузырек, он окропил все, до чего дотянулась его рука, святой водой.
Обыденную речь в Оолимаре, похоже, не жаловали.
Убенидус все же не оставлял попыток вразумить его. Замечательно
спокойным голосом он заметил:
- Но, досточтимый, мы даже не принадлежим к вашей религии. Я
приверженец Образманского Таинства, а мой молодой друг поклоняется
Сегастириенскому Пантеону...
Кажется, колдун сказал нечто еще более скверное и результат не
заставил себя долго ждать.
Он был поистине эффектен. Стражники все, как один, побросали свои
копья, пали ниц и закрыли уши руками. Потом они разбежались во все
стороны, стуча сандалиями по камням мостовой, да так, что только пятки
сверкали.
Что до суетливого маленького человечка, то он прижал свой пергамент к
сердцу, стал свинцово-серым, закатил глаза, явив миру налитые кровью белки
и рухнул замертво на мостовую.
Амалрик и Убенидус обменялись ничего не понимающими взглядами.
- Тем лучше, - проворчал человекобог. - Похоже, нам не стоит особо
задерживаться в священном городе Оолимаре. Наверное, стоит сейчас же
воспользоваться удобным случаем и убраться отсюда восвояси. Мы вполне
можем передохнуть сегодня вечером где-нибудь на холмах и наверстать
упущенное завтра.
- Полностью согласен, - просипел маленький колдун, беспокойно
оглядываясь, чтобы вовремя увидеть и предупредить новое нападение
стражников. - Теологические диспуты всегда были одним из самых любимых
моих занятий, но даже самый красноречивый, подготовленный и всезнающий
спорщик найдет свои способности весьма бледными перед убедительными
аргументами в виде крепких кулаков и воинов в латах. Давай поднимемся и
кончим обременять святую твердь Оолимара своим святотатственным
пребыванием.
- Смотри, что это? - воскликнул Амалрик, указывая рукой.
На гребне ближайшего зиккурата толпа людей с высокими плюмажами
суетились вокруг удивительного механизма. По виду он напоминал
обыкновенную катапульту, но был так разукрашен и увешан дьявольскими
масками, ликами демонов и гоблинов, разными священными амулетами, что
нельзя было сказать ничего более определенного. Два священника вытащили
откуда-то гигантский шар из белого стекла и осторожно положили его в чашу
катапульты - если это была катапульта.
Это была катапульта.
Поднявшийся вечерний ветер слабо донес до них сухой треск трения
канатов, скрип заводимого рычага, приказы и распоряжения.
Люди с плюмажами подались назад и их начальник с краткой молитвой
перерезал канат.
Дз-аннн. Кланц. Вз-з-ззз!
Молочно-белый шар поднялся в потемневшее и пламенеющее рубиновыми
сполохами небо, вспыхнув ярким солнечным огнем. Прочертив в воздухе крутую
дугу, он со свистом грохнулся наземь.
На мостовой он разлетелся звенящими осколками чистого стекла и из
кристаллических обломков, скрывая их, вырвалось клубящееся облако белого
пара. Оказалось, что сам шар был чистым и прозрачным, а белизну придавал
ему заполнявший его газ.
- Задержи дыхание, не дыши! - крикнул Амалрик, выхватывая свой
бронзовый жезл. Но он не понадобился.
То ли пары уже достигли путников, то ли колдовской газ действовал
прямо через кожу, но оба почувствовали головокружение и нарастающую
вялость и апатию. Белый пар был каким-то наркотиком, вызывающим сон
анестезиологического типа. Убенидус даже попытался классифицировать его, и
прикинуть, не этот ли усыпляющий газ применял колдун Джазедолиндан в войне
между Гадделлом и Гапривеем несколько поколений тому назад.
Некоторое время он ломал над этим голову, потом лег на черно-белую
мостовую и заснул.
Амалрик сопротивлялся несколько дольше. Услыхав осторожное шарканье,
приближавшееся с наветренной стороны, он вскинул жезл над головой, но тот
внезапно показался ужасно тяжелым. Амалрик зевнул и погрузился во тьму.

4. Удивительные заблуждения Квам Нам Чи
С точки зрения роскоши их камера казалась весьма комфортабельной.
Стены были отделаны благоуханными породами дерева, увешаны удивительно
красивыми вышивками из шелка, изображавшими аллегорические фигуры, повсюду
были разбросаны большие, богато изукрашенные подушки и черные низенькие
табуретки из полированного дерева, инструктированного яркими пластинками
даженовой работы.
Здесь в изобилии было спелых сочных фруктов в медных чашах, подносов
с хрустящим печеньем и маленькими, острыми на вкус пирожками с мясом,
тщательно приготовленных сладких конфет с кремовой начинкой.
В большом разнообразии были представлены крепкие вина -
лимонно-зеленого, пурпурного, огненно-красного и совершенно белого цвета.
Уж если и сидеть в тюрьме, то только в такой, усмехнулся про себя Амалрик.
Не во всех дворцах его так встречали даже в качестве гостя!
Их Восприемник объяснял такое обращение следующей аналогией - для
оолимарцев эта тюрьма была подобна госпиталю для инфекционных больных и
была намного лучше их общинной тюрьмы. И, считаясь ущербным, узник тут не
испытывал жестокости и неприятия со стороны окружающих.
Восприемника, который исполнял двойную обязанность, сначала как
наставник в религии Оолимара, а затем, после того, как их поведут на суд,
как помощник адвоката, звали Ллу Нам Пак. Он оказался пожилым, болтливым,
не в меру набожным, а в общем, неплохим человеком. Как и у всех его
земляков, у него были длинные челюсти и нос, и мрачные водянистые глаза
коричневого цвета на бледном пористом лице.
Обычно на нем была пышная мантия, полная всяких кармашков, оборочек,
складок и развивающихся шаров и лент. По своим манерам он был точной
копией суетливого маленького чиновника, который пытался арестовать их на
площади зиккурата.
Ллу Нам Пак навещал их трижды в день, и каждый визит длился по два
часа - по крайней мере так считали Амалрик с Убенидусом, которые не могли
определять время по движению солнца, так как в их обители не было никаких
окон.
Он учил их основам религии Оолимара, не влезая в дебри, а давая лишь
основные понятия Единственно Верной Всеобъемлющей Религии, как он сам
определил ее. В основном она состояла из открытий, сделанных ими на данный
момент. Тут, конечно, наши путники задали серию вопросов, каждый из
которых обычно повергал их наставника в непреодолимый ужас. Оолимарцы
верили, что все другие народы являются не более, чем случайной ошибкой
бога и способны только отстаивать упорную приверженность к своей вере, а
не к само собой разумеющейся Святой Правде из-за извращенности своих
мыслей.
Первые два или три дня он посвящал свои визиты перечислению
невероятных и особо опасных святотатственных заблуждений, вызванных
удивительными заблуждениями Квам Нам Чи. То был потенциальный источник
духовной заразы, и Ллу Нам Пак даже не отважился перечислять их вслух, а
только показал пергамент, испещренный поспешно написанными каракулями.
Передав его через стол дрожащей рукой, Ллу Нам Пак поспешно омыл ее святой
водой и энергично вытер, в страхе, как бы что не осквернило его
безупречную душу.
По его мнению удивительные заблуждения должны были произвести
страшное впечатление. Он дал им прочесть зловещий свиток, а потом поднял
костлявый палец и сказал:
- Ну? - и объяснил, что если они почувствовали отвращение и презрение
к указанному святотатству, то должны похлопать себя по лбу оолимарским
жестом, означающим "да", или коснуться носа, что будет означать "нет".
1 2 3 4 5 6