Тэйн, измученный и преданный той, кому верил, один в стане врагов, был предоставлен сам себе. Он старался не показывать своих чувств, надев маску холодного безразличия. По крайней мере, он увидит финал этой драмы. Искатель приключений ждал его с любопытством и скрытым сарказмом…
Мном находился на дальнем севере галактики, на окраине Ближайших звезд в центре созвездия Карина-Лебедя, что на самой границе Черной туманности. Солнце Мнома – Гхондалум – туманный Красный великан со спектром К5, аналогичным Альдебарану и, как и Альдебаран, раз в пятьдесят больше Солнца. В системе Гхондалума только две планеты, сама система считается одним из удивительных чудес Ближайших звезд.
Первая планета системы Гхондалума – это Йинглара, планета Света. Ее орбита лежит достаточно близко к ослепительному красному гиганту, догорающему напротив паукообразного темного облака, который испускает Черная туманность. Гхондалум – последний одинокий сигнальный огонь цитадели вечной ночи.
Сосед Йинглары по космосу, темный Мном, вечно блуждает по орбите, точь-в-точь соответствующей орбите планеты Света, но всегда находится в ее тени. Мном не знает света своей звезды. Подобно космической аллегории, как Добро и Зло сцеплены в бесконечной борьбе и бесконечном равновесии, так и планета Света и планета Тьмы кружатся вокруг пламенного красного глаза таинственного Гхондалума где-то на краю Черной туманности.

* * *

Яхта плыла в темном вакууме, неся в своем чреве экипаж – мужчин и женщин, с их страстями и устремлениями, ненавистью и подозрениями, и между ними нарастала скрытая напряженность. В этом путешествии на край неизведанного космического пространства они спали и ели и снова спали, практически не общаясь друг с другом. У Тэйна не было возможности переговорить с девушкой, даже если бы он решил сделать первый шаг. Иллара избегала его и не смотрела в его сторону, за исключением тех моментов, когда думала, что он ее не видит. Но он часто кожей ощущал настойчивый вопрос, светящийся в ее туманных лиловых глазах. Грустный неотвязный взгляд, полный печального осознания того, что может случиться. Но когда он поднимал глаза, она уже смотрела в другую сторону, и ему ничего не оставалось, как, вымученно улыбнувшись, приказать подать еще вина.
Каждый раз, когда Чан находился поблизости, он с интересом, едва различимым коварством и насмешкой наблюдал за ходом придуманной им комедии лжи. Его забавляло, как Тэйн пытался внушить себе, что Иллара его не интересует. Всякий раз на лице принца зажигалась ядовитая проницательная улыбка. Он многое знал, но молчал об этом. Его холодное железное сердце было давно заперто на замок, туда не проникали теплые чувства. Это было сердце, нуждающееся исключительно в кислом стерильном вине собственной значимости. А Тэйн сгорал от желания сжать обеими руками белое горло альбиноса, чтобы его холодные красные глаза распахнулись от ужаса и мольбы о пощаде.
Но воин не произносил ни слова. Усмехаясь и попивая вино, он клялся сам себе, что такой день настанет. Храня молчание, он выжидал и наблюдал…
Однажды, когда Шастар был один в командном отсеке, туда забрел Тэйн. Воин поинтересовался у вождя, когда они прибудут на призрачную планету, скрытую вечной тенью.
Шастар повернулся к Тэйну и встретился виноватым взглядом с холодными вопрошающими глазами.
– Достаточно скоро. Дня через два… или, самое большее, три. Ох, воин, я… – широкое лицо пирата исказила гримаса. – Клянусь бородой Арнама и копьем Таксиса, я за всю жизнь ни разу и ни у кого не просил прощения, но…
Тэйн беспечно улыбнулся и хлопнул его по плечу.
– Понимаю, вождь, не нужно ничего говорить. Ведь не такими методами ты привык сражаться, а?
– Клянусь всеми богами космоса, конечно же, нет! – с чувством поклялся Шастар. – Дайте мне меч в руки, поставьте меня перед противником, и у меня будет легко на сердце независимо от того, выиграю я или проиграю. Но здесь, в этом клубке лжи и притворства… Тьфу! Это война для женщин или евнухов, а не для мужчин.
Тэйн пожал плечами.
– Знаю. Мы оба похожи. Скажу больше…
Но Шастар не дал ему договорить. Он разразился словами, не вполне соответствующими его привычной лексике.
– И… эта девушка, воин! Не осуждай ее за то, что произошло. Ее, как и меня, впутали, этот грязный клубок…
Улыбка сползла с лица искателя приключений. В глазах появился холод.
– Возможно, да, а возможно, и нет. Единственное, что я знаю: на украденном корабле у нее был выбор, стрелять в меня из парализующего ружья или не стрелять… Ведь мы же достаточно далеко удрали от вас… Сейчас мы с ней могли бы быть на свободе, если бы не ее… преданность… своему хозяину со змеиным сердцем.
– Нет, ты не прав, воин! У девушки было еще меньше выбора, чем у меня! – запротестовал Шастар. Тэйн с удивлением посмотрел на него.
– Как это – еще меньше выбора?
Шастар нахмурился, поведя плечами под меховой накидкой.
– Это какой-то дьявольский трюк! Черная магия, наведенная Друу с Черной планеты! Этот желтый чародей открыл Чану какой-то колдовской секрет, посредством которого тот может подчинять себе ее волю и разум. Не вполне представляю, как он это сделал… Он что-то бормотал, глядя в мерцающие кристаллы, потом еще бормотал… Но принц наложил на нее печать своей воли. Его приказы заложены глубоко в подсознании девушки.
Тэйн никогда не слышал о гипнозе, но от впечатления, которое произвело на него это сверхъестественное искусство, используя которое беспринципный альбинос сумел поработить как ум, так и тело рабыни, у него на затылке волосы встали дыбом, озноб пробежал по жилам и разбудил в сердце варвара суеверный страх.
– Какие… команды? – спросил он.
– То есть, когда она услышала, как голос Чана повторяет определенную фразу, она не смогла не выстрелить в тебя из парализующего ружья, – объяснил Шастар, с печалью глядя на Тэйна. – Поверь мне, парень, когда она услышала ключевое слово, воля Чана подавила ее собственные желания. Когда девушка бралась за оружие и направляла на тебя его луч, она действовала как автомат, не способный думать. Не надо осуждать ее за то, что, сама того не осознавая, она исполнила волю Чана. А ведь все выглядело так, будто она сознательно предала тебя.
Тэйн медленно задал вопрос:
– А откуда ты знаешь обо всем этом?
Шастар честно посмотрел ему прямо в глаза.
– Я же его партнер. Змея-альбинос ничего от меня не скрывает. Нравится мне это или нет, я знал, что ты полюбил эту девушку. Но что я мог сделать? Я так же сильно хочу заполучить сокровище, как и принц Чан, а ключ к нему находится у тебя. Боги свидетели, что это не мой способ борьбы, но что я мог сделать? Мы все во власти Заргона, парень. Осуждай меня, если хочешь… Мне хотелось, чтобы ты узнал правду об Илларе…
Он вышел из кабины, оставив Тэйна, который получил новую пищу для размышлений.
Красный диск Гхондалума все ярче и шире светился на экране телескопа. Рвущийся вперед корабль серебряной стрелой рассекал черный вакуум. Темный мир становился все ближе… Пять человек приближались к финалу – окончательной развязке и возможному решению необычайной загадки…
Вряд ли они могли предположить, какая неожиданная судьба поджидает каждого из них в Башне на краю времени…

Глава 11
ПЛАНЕТА ВЕЧНОЙ НОЧИ

Наконец в телескопах корабля появился темный диск Мнома. Он увеличивался в размерах, покуда не закрыл все небо перед ними. Мном напоминал гигантский полированный шар черного дерева, и невозможно было проникнуть взглядом под его сверхъестественный покров. Тэйн вспомнил свое пребывание на этой планете, будто это было вчера… Удивительный Город храмов, его стены и бастионы из черного мрамора, темные улицы, по которым в плащах с капюшонами ходили жрецы, выполняя таинственные поручения… Огромные статуи Аэалимов, устремленные в темное небо, где не светили звезды и не бродила луна… Таинственные ступенчатые пирамиды Храма времени. В них безмолвные люди вечно охраняли непонятные реликвии ушедшей расы, которая давным-давно появилась, жила здесь и властвовала, а потом исчезла задолго до появления первого человека…
Странным и чужим был Темный мир жрецов времени, совсем не подходящий для человеческого обитания. Людям нужны свет и тепло, мощь зеленых лесов, холмистые долины под небом, освещенным золотыми лучами. Нужны голубые моря и волны с белыми барашками, по которым они плавают на огромных кораблях. Вряд ли человеку понравится гулять по черным холмам и таинственным лесам. Не для смертных бьют волнами о берег сверхъестественные черные моря мрачного Мнома, плывущего сквозь вечный мрак…

* * *

Корабль начал спускаться к северу от Города храмов, дрейфуя к месту посадки – выжженной равнине, окруженной кольцом черных скал, неровной площадке, усыпанной песком и камнями. Где-то среди этих холмов были спрятаны те удивительные ворота в другие века, которые назывались паутиной Аэалима. В распоряжении астронавтов имелись лишь смутные указания принца Чана относительно места их расположения. И вот охотники за сокровищами отправились в путь, нагрузив вьючных животных поклажей и сориентировавшись по грубому наброску карты, который много лет назад нарисовал для принца Чана изменник-жрец времени. Тогда альбинос отсыпал ему за это немало золотых монет.
Песок черными кристаллами скрипел и осыпался под ногами путешественников, карабкающихся вверх по склону холма. Над ними висело черное небо, а вокруг неясно вырисовывались скалы и утесы, напоминающие черные привидения, окруженные плотными тенями. В тусклом и призрачном свете понемногу стали вырисовываться детали окружающего ландшафта… постепенно, по мере того как глаза привыкали к темноте, люди стали замечать: с неба льется сумеречный свет, подобный слабому отражению далекого излучения, рассеянный и почти невидимый.
Призрачное излучение казалось зловещим. Было очень холодно, но Иллара, закутанная в меховую накидку, дрожала от страха, который внушал окружающий унылый пейзаж.
– Как может хоть кто-то жить в такой темноте? – чуть слышно прошептала она.
Слова девушки заставили Чана холодно рассмеяться. Его бледная фигура ясно вырисовывалась на фоне окружающего мрака.
– Человек выживает и в худших условиях, – насмешливо произнес он. – И никогда не перестает надеяться, что настанут лучшие времена. – Он перевел взгляд с Тэйна на девушку. – По-моему, вы не надеетесь на хороший исход, несмотря на все предательства… Оказавшись меж крепких зубов железной реальности, человек продолжает надеяться на лучшее: ожидает радости, тепла и любви… – улыбнулся он.
– Тот, кто потерял надежду, уже мертв, – хмуро произнес Тэйн.
Принц Чан только рассмеялся в ответ.
Несколько часов кряду они взбирались на холм и наконец, окончательно обессилев, решили остановиться на привал под укрытием черных скал, развести небольшой огонь и отдохнуть. Люди Шастара наспех приготовили простую еду.
Астронавты молча ужинали у костра. Все молчали. Их охватило какое-то невыразимое чувство. Казалось, что померк даже слабый призрачный свет, и наступила абсолютная темнота, отгородив их от мира мрачной слепой стеной. Горшанг – лейтенант Шастара – расставил караулы, и путники расположились на ночлег. Под защитой отвесного утеса они разбили термальные одноместные палатки из прорезиненной, удерживающей тепло ткани. Забравшись в тесную теплую палатку, Тэйн завернулся в огромный голубой плащ и быстро погрузился в беспокойный, тревожный сон без сновидений. Его крепкая нервная система варвара, привычного к трудностям и лишениям, давно освоилась с разного рода опасностями. Варвару комфортно везде, где бы он ни находился, его не беспокоят опасности грядущего дня, он спокойно спит где угодно, хоть на краю преисподней. Но в сны Тэйна странным образом вплетались странные едва различимые голоса. Казалось, они исходили из глубин времени… Искатель приключений ворочался и метался во сне, его разум переполняли беспокойные и едва ощутимые предостережения…
Тэйн плохо спал и проснулся в ужасном настроении, ожидая встретить черный пасмурный рассвет.

* * *

Путники торопливо взбирались на гору. Воздух становился все более разреженным и холодным, как лезвие острого меча. Он резал их легкие и иссушал губы, превращая теплое дыхание в облака замерзшего пара. Тяжелый бесконечный подъем по едва различимой тропе был утомительным, выводил из равновесия. Люди стали раздражительными, постоянно возникали яростные споры из-за мелочей. Всю дорогу Шастар шагал среди своих людей, изрыгая проклятия и размахивая мечом, то и дело нанося удары плашмя. Он удерживал порядок при помощи витиеватых угроз и тяжелой руки.
Тэйн всю дорогу был молчалив и держался чуть поодаль от остальных. Чан пытался раздразнить своего компаньона, поневоле вызвать в нем открытое сопротивление, но воин не обращал на принца никакого внимания. В конце концов альбиносу пришлось удовлетворять потребность в мелком садизме, обрушившись на Друу. Принц, не зная удержу, критиковал и передразнивал горбатого карлика-чародея, придумывая разнообразные словечки и жесты. Тэйн задумчиво наблюдал за ними, не произнося не слова. Крошка-чародей изо всех сил старался сохранять спокойствие, но в его узких холодных глазах проскальзывала холодная ярость, а когтистые лапки то и дело касались ножен кинжала. «Еще немного, и маленький колдун обнажит свой кривой кинжал, вонзит его меж лопаток Чана», – подумал искатель приключений. Принц это тоже почувствовал, но опасность только улучшила его настроение, и он продолжал травить колдуна ласковыми, насмешливыми и полными яда словами. Он походил на владельца опасного домашнего животного, обожающего терзать своего питомца до последнего, покуда тот не бросится на хозяина.
До сих пор Друу не нанес удара.
Возможно, он, как и Тэйн, тянул время. Ждал удобного момента, чтобы ударить наверняка и раз и навсегда избавиться от хозяина, чьи жестокость и высокомерие были ему ненавистны. Он служил принцу лишь потому, что не мог вырваться из крепких объятий вечного страха. Назревала напряженная, взрывоопасная ситуация, и Тэйна это радовало. Его время еще не пришло. Улыбаясь в полумраке, он представлял себе, что будет, если желтый колдун с Йот Зембиз в конце концов взорвется и исполнит собственными руками мстительный замысел Тэйна.

* * *

Мном был погружен в вечный мрак, но жизнь в любой ситуации старается приспособиться к условиям, в которых ей суждено возникнуть. Даже среди застывших скал и черных отвесных стен этой планеты она сражалась за существование. Над головами путников то и дело пролетали странные существа – это с громким ревом охотились голодные драконы. Их змееподобные тела в блестящей чешуе проносились в воздухе, хлопая крыльями как у летучих мышей. А из гнезд на высоких скалах на путников смотрели огромные круглые глаза гигантских ящериц, дрожащим языком пробующих на вкус ароматы холодного воздуха.
В этой бесплодной пустыне среди черных мраморных утесов и зыбучих песков даже росли растения – удивительные огненные цветы Мнома, испускающие фосфоресцирующий свет, будто протестуя против ночной темноты. Эти призрачные цветы, мерцающие среди мертвых камней, казались пришельцами из другого мира – фосфоресцирующие розы, горящие оттенками зелени и золота; огненные лилии бледно-кремового и молочно-голубого цветов… сверхъестественные и ужасные, но необыкновенно прекрасные, они радовали глаз, истосковавшийся по свету. Суровый Шастар нарвал букет огненных цветов и, ни слова не говоря, по-рыцарски преподнес их Илларе. Девушка прижала их к груди, и Тэйн увидел ее лицо, освещенное таинственным светом призрачно-зеленого цвета; глаза, из глубин которых, казалось, исходило сияние.
До сих пор никто из них не пытался начать разговор. Кирпичик за кирпичиком между путниками выросла стена молчания, и ни один из них не пытался первым разрушить ее. Тем не менее каждый из них мечтал, чтобы все сложилось иначе.
Ни слова не говоря, астронавты продолжили идти вперед…
Долгие часы после этого Иллара хранила букет, покуда последний волшебный огонек не увял и ее лицо снова не скрыла маска темноты ночи.

* * *

На третий день пути охотники за сокровищами поднялись на огромное плато на вершине холма. Перед ними открылась ровная каменная площадка, холодная и чисто выметенная частыми ветрами. Здесь не сел бы ни один корабль, потому что площадку густо обрамляли острые иглы черных скал, пронзающих черное небо подобно обнаженным клыкам в пасти огромного дракона. Ударяясь о каменные столбы, ветер пел жуткую бесконечную песню. При ее звуках оголялись нервы; она, казалось, подталкивала сознание все ближе к грани между рассудком и безумием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12