Не потерять рассудок в этом обезумевшем мире.
Позади себя она услышала шаги Инги и Тамары, выходящих из детской, и обернулась. Инга несла в обеих руках по небольшому коричневому чемодану, обе они были одеты; на шее у каждой висела шаль, которую оставалось лишь завязать, когда они окажутся внизу.
– Вы дозвонились? – тревожно спросила Инга.
– Нет, – скупо ответила Сенда, качая головой. – Связь по-прежнему не работает.
– Ничего удивительного, судя по тому, что творится вокруг. Мир рушится. – Инга помолчала и с тоской добавила: – Это заставляет еще больше ценить то, как мы жили раньше, правда? Хотела бы я знать, будет ли когда-нибудь все по-старому.
– Я бы не стала на это рассчитывать, – с сожалением ответила Сенда.
Инга поставила на пол чемоданы.
– Я упаковала минимум необходимой одежды, как вы и сказали.
Сенда взглянула на чемоданы.
– Хорошо. Но… чемоданы выглядят чересчур новыми, ты так не думаешь? – Она посмотрела на Ингу.
– Это потому, что я берегу свои вещи, – ответила та.
– Я знаю, но весь смысл состоит именно в том, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. Думаю, было бы не плохо, если бы они выглядели… ну, немного более неряшливо.
Инга взглянула на Сенду, чтобы убедиться, не шутит ли она. На ее лице появилось страдальческое выражение.
– Ладно, когда мы выйдем на улицу, я немного протащу их по мостовой, чтобы они поистерлись и запачкались.
Сенда кивнула головой.
– Наверное, этого будет достаточно.
– Имейте в виду, мне все это не по нутру. Сенда улыбнулась.
– Мне тоже, Инга, но, чтобы выжить, иногда приходится приспосабливаться к происходящим вокруг переменам.
– И все же очень больно разрушать то немногое, что у нас осталось. Не могу представить, что мы бросим здесь все ваши дорогие вещи. И хорошую одежду. Но больше всего… тяжелее всего мне становится при мысли о тех ценных вещах… – Невнятно закончила она, любовно обводя взглядом салон. – Вы столько работали ради всего этого! – неожиданно выпалила Инга, в ее глазах стояли слезы. – И все ради чего, спрашиваю я вас?
– Я знаю, ради чего, и тебе это тоже известно, – прошептала Сенда, хотя сама тоже начинала задаваться этим вопросом. – Последние несколько лет мы жили очень хорошо.
– Да.
– И даже сейчас все не так плохо, как тебе кажется. Мне не в первый раз приходится начинать с нуля. – Сенда невесело рассмеялась. – Где бы мы ни оказались, обещаю тебе, что ты не успеешь оглянуться, как все уже образуется. Я становлюсь настоящим профессионалом в таких делах. Ладно, пойду-ка я лучше одеваться. Мы и так уже долго собираемся. Чем скорее доберемся до Даниловского дворца, тем лучше.
Инга последовала за ней в прихожую.
– А что, если Даниловы уже уехали? – робко спросила она, снимая с полированной латунной вешалки пальто Сенды. – Или если они не смогут нам помочь?
У Сенды непроизвольно задергалась щека.
– Об этом мы станем беспокоиться, только если это в самом деле случится, – решительно ответила она, но, несмотря на фальшивую ноту оптимизма, прозвучавшего в ее голосе, Инга затронула самое больное место, самое трудное препятствие, которое может возникнуть на их пути.
Вполне возможно, что Даниловы уже отбыли в неизвестном направлении. А если это так, то как ей узнать куда? В России не было уголка, где бы не простирались их владения, так же как нельзя было сосчитать европейские страны, в которых у них были свои дома. Кто им поможет, если Вацлав уже уехал? Где она возьмет деньги на дорогу? Кто еще сможет ей помочь пересечь раздираемые войной границы?
Вздохнув, Сенда надела пальто, которое подала ей Инга. Это была не одна из ее шести бесценных меховых шуб, к которым она так привыкла, а толстое шерстяное пальто угольно-серого цвета. Но Сенда утешала себя тем, что подстежка из овечьей шерсти не даст ей замерзнуть. И все же она ничего не смогла поделать с горькой мыслью, непроизвольно возникшей в ее голове: кому теперь достанутся ее, таким трудом заработанные манто? Кто станет кутаться в их дорогой пышный мех? Кто-то, кто, без сомнения, никогда не оценит их; кто-то, кто позволит моли пировать на их вышитой вручную подкладке, кто будет волочить изумительно подобранные шкурки по грязи, а может быть, просто изорвет и испачкает их.
Сенда обернулась к зеркалу, чтобы проверить, как она выглядит, – еще одно ненужное действие, порожденное привычкой. Даже в шерстяном пальто она смотрелась слишком респектабельно и элегантно для такого смутного времени. Растрепав кончиками пальцев свои прекрасно уложенные медные волосы, чтобы они казались спутанными, она подумала, что пальто, так же как и два чемодана, следовало бы немного испачкать. Оно было слишком новым и красивым, несмотря на простой покрой.
– Принеси ножницы, – попросила она Ингу.
Инга торопливо пошла к столику со швейными принадлежностями, и, когда возвратилась, Сенда повернулась к ней спиной.
– Быстро распори боковые швы и шов сзади на талии, – проинструктировала она Ингу, наклоняясь, чтобы приподнять подол, доходящий до ее красивых щиколоток. Вцепившись зубами в шов и потянув пальцами нитку, Сенда надорвала подкладку, в то время как Инга подпорола аккуратные ручные стежки на талии. Сенда снова взглянула на себя в зеркало и удовлетворенно кивнула головой. Теперь пальто казалось сшитым намного хуже. По крайней мере, в нем она не будет казаться утонченной и элегантной в глазах разъяренной толпы, рыщущей по улицам в поисках добычи.
Скорбно качая головой, она не сразу отвела от зеркала взгляд. Казалось невероятным, что эти скромные пальто на их плечах и скудное содержимое двух дешевых чемоданов Инги составляют итог нескольких последних лет. Денег у них не было, если не считать немного наличных на домашние расходы, которые Инга припрятала от любопытных глаз Поленьки.
Не говоря ни слова, Инга наклонилась и подняла с полу свой чемодан.
– Хотела бы я знать, что станет теперь с Россией. – Она покачала головой. – Не могу поверить, что царь отрекся от престола.
– Полагаю, у него не было выбора, – пожала плечами Сенда. – Я не думаю, что теперь это имеет какое-то значение. Приходится рассчитывать лишь на человеческую природу, а люди очень жадны, независимо от того, к какому слою они принадлежат. Поленька это доказала. Если «народ», как они себя называют, отберет у аристократии все, значит, деньги, ценности и привилегии по-прежнему останутся здесь. – Она криво улыбнулась. – Только перейдут из одного кармана в другой.
– Наверное, вы правы, – согласилась Инга.
По дороге к выходу Сенда в последний раз глубоко и жадно вдохнула такой знакомый запах полированной мебели и печеных яблок, в последний раз окинула взглядом свое уютное жилище. Затем погасила свет. Это было еще одно мирское действие, рожденное привычкой. Захлопывая за собой дверь и грустно улыбаясь, она подумала, что ей ведь незачем беспокоиться о счете за электричество. И вообще просто поразительно, почему электричество все еще не отключили. Все остальное, казалось, перестало работать.
Когда они подошли к входной двери, Сенда повернулась к Инге.
– Это твой последний шанс, – боязливо сказала она. – Если ты хочешь остаться или отправиться куда-то в одиночку, не обременяя себя ни мной, ни Тамарой… мы поймем. – Она храбро улыбнулась сквозь неожиданно навернувшиеся на глаза слезы. За последние несколько лет Инга стала такой неотъемлемой частью их жизни, что существование без нее казалось немыслимым. Она стала для Тамары второй матерью, а для Сенды – сестрой.
– Я уже приняла решение, – не колеблясь, ответила девушка. – Мне кажется, мы договорились, что я последую за вами, куда бы вы ни пошли.
– Возможно, нас ждут тяжелые времена, – предупредила ее Сенда.
– И что? Вы с Тамарой – моя единственная семья, – просто сказала Инга. – Несмотря ни на что, я не представляю, как бы смогла покинуть тех, кого люблю. Мы или выплывем вместе, или утонем вместе. Все очень просто.
– Спасибо, Инга, – растроганно проговорила Сенда. Опустив чемодан, она обняла ее. Женщины долго молчали. Наконец Сенда высвободилась из объятий. – А теперь запомните, если мы наткнемся на толпу, надо держаться за руки. Не важно, если из-за этого нам придется потерять один из чемоданов. Гораздо важнее, чтобы нас не разлучили.
Инга посмотрела на нее.
– Все это мы уже обсуждали, – мягко сказала она, печально улыбаясь. – Теперь, кажется, вы нас задерживаете.
– Если мы потеряем друг друга, встречаемся у Даниловского дворца. – Сенда взглянула на Тамару. – Ты готова, золотко?
Тамара подняла на мать широко раскрытые изумрудные глаза, лицо ее казалось особенно уязвимым и нежным. Они храбро кивнула головой.
Сенда решительно вздернула подбородок.
– Инга?
Инга помогла Тамаре закутать горло шарфом, затем сама повязала свою деревенскую шаль и глубоко вздохнула.
– Я готова.
– Да сопутствует нам удача, – прошептала Сенда. отворяя массивную, тяжелую резную дверь в холодную мартовскую ночь.
– Аминь, – тихо сказала Инга, и, инстинктивно наклоняясь вперед навстречу ветру, они направились пешком вдоль освещенной набережной.
– Быстро! В кусты! – шепотом приказала Сенда, когда они подошли к воротам Даниловского дворца. Инга без слов потащила Тамару в колючие заросли по-зимнему голого кустарника. До сих пор, несмотря на то что они добирались сюда пешком, их путешествие протекало на удивление скоро и, по счастью, не было отмечено никакими приключениями. По очереди неся на руках Тамару, чтобы не приноравливаться к ее более медленному шагу, они пересекли мост через Неву и вскоре добрались до грозных дворцовых стен.
– Что такое? – с тревогой спросила Инга. – Что вы увидели?
– Шшш! – прошипела Сенда, сжимая Инге запястье. Отодвинув в сторону ветку, она стала вглядываться в темноту. Из будки привратника вышли два человека. У одного из них в руках была лестница, а второй, прежде чем отпереть ворота, осторожно выглянул на улицу сквозь кованую железную решетку. Их вороватые движения смутили ее, и при свете чугунных фонарей, установленных на каменных столбах по обе стороны от ворот, она безмолвно наблюдала за тем, как они быстро начали работать. Прежде всего они развернули длинные красные знамена.
У нее засосало под ложечкой. «Красные, – с невольной дрожью подумала Сенда. – Почему этот яркий алый цвет вселяет в меня такой ужас?» Несмотря на холод, капельки пота проступили на ее лице.
Повесив знамена, мужчины принялись прикреплять на решетчатые ворота какую-то деревянную табличку. Хотя Сенда и находилась достаточно близко, но написанных на табличке слов разобрать не могла. Она видела только, что они намалеваны красной краской.
Инга потянула ее за рукав.
– Может, нам лучше уйти? – с присвистом прошептала она. – Вдруг нас заметят?
Сенда ничего не ответила. Ее взгляд был устремлен на мужчин. Неожиданно она поняла, почему они так осторожно себя вели, и тихо рассмеялась себе под нос. Напряженные мускулы расслабились, и ее захлестнула теплая волна облегчения: она узнала одного из мужчин. Высокая, худая, благообразная фигура несомненно принадлежала графу Коковцову.
– Ну, скажу я вам! – восхитилась она, удивленно качая головой. – Умно. Очень умно.
– Шшш! – Теперь настал черед Инги шикнуть на нее.
– Нам больше незачем разговаривать шепотом, – проговорила Сенда вполголоса. – Думаю, сейчас мы спокойно можем подойти ближе. Побудь здесь с Тамарой еще немного, пока я с ними поговорю.
– Вы уверены? – с надеждой спросила Инга.
Сенда кивнула головой и, шелестя ветками, выбралась из зарослей. Отряхнув руками пальто, она поспешила к воротам.
Заслышав приближающиеся к нему торопливые шаги, граф Коковцов медленно обернулся. Сенда услышала, как он охнул, и при свете фонарей увидела его вопросительно поднятую бровь.
– Граф Коковцов, – приветливо сказала она.
– Мадам Бора, – натянуто проговорил он. Какое-то время граф пребывал в растерянности; ее он совсем не ожидал здесь увидеть. – Какой… какой… приятный сюрприз.
Сенда заставила себя улыбнуться.
– Мне тоже очень приятно, граф, – вежливо ответила она, сознавая заключенную в ее словах иронию. Она вопросительно взглянула на дородного, коротко остриженного человека, стоящего рядом с ним.
– Иван, мой слуга, – ответил граф на ее вопросительный взгляд.
Она кивнула и, засунув руки в карманы и обернувшись к вывеске, которую они прикрепили к воротам, прочла грубо намалеванные красные буквы:
ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!
ЗДАНИЕ ЯВЛЯЕТСЯ СОБСТВЕННОСТЬЮ ПЕТРОГРАДСКОГО СОВЕТА!
КНЯЗЬ ВАЦЛАВ ДАНИЛОВ С КНЯГИНЕЙ ИРИНОЙ ЗАКЛЮЧЕНЫ В ПЕТРОПАВЛОВСКУЮ КРЕПОСТЬ!
Заложив руку за спину, граф с непроницаемым видом смотрел на Сенду. По обе стороны от них развевались и надувались, как паруса на ветру, длинные красные знамена. Граф обернулся к слуге.
– Можешь идти, Иван, – сказал он. Поклонившись, тот подхватил лестницу и понес ее через открытые ворота.
Граф устремил на Сенду надменный взгляд.
– Господин граф, – мягко произнесла она, – я пришла повидаться с князем.
Взгляд его был по-прежнему непроницаемым.
– Мадам Бора, – терпеливым голосом изрек он, – вы, конечно, умеете читать; вывеска говорит сама за себя.
Сенда распрямила плечи. Она не позволит ему запугать себя этим надменным превосходством. Схватив графа за руку, она настойчиво прошептала:
– Я должна его увидеть!
– Как вы сами можете убедиться, мадам, – ответил он, высвобождая руку, – я никак не могу вам помочь. Мне очень жаль. – Изящным движением он указал на вывеску. – Советую вам полагаться на свои, скажем так, вполне внушительные средства. Возможно, вы желаете нанести ему визит в крепость?
– Граф Коковцов, – укоризненно улыбнулась она, – за кого вы меня принимаете? Я знаю, что это не более чем хитрость. Вывеска… красные флаги, заколоченные окна. Это уловка для того, чтобы сбить с толку революционеров, которые в противном случае не преминули бы разграбить дворец и, без сомнения, арестовали бы вас.
Он казался удивленным.
– Зачем нам это делать?
– Чтобы выиграть время для того, чтобы бежать. – Она кивнула головой. – Остроумно. Очень хитро.
– Думайте что хотите. – Он раздраженно отвернулся от нее и направился к воротам.
– Я видела, как вы с Иваном вешали флаги и вывеску.
Он начал закрывать перед ней ворота. Голос ее стал громче.
– Не смейте запирать ворота! Я хочу поговорить с Вацлавом.
– Значит, теперь он уже Вацлав? – ухмыльнулся граф. – Ну и ну, оказывается, вы с ним на короткой ноге.
– Я должна его увидеть. – В ее голосе звучало предостережение.
– А если вам это не удастся? – оскалился он. «Должно быть, так ухмыляется смерть», – подумала Сенда и мрачно улыбнулась.
– В таком случае, граф Коковцов, мне придется здесь задержаться… и сорвать ваши драгоценные знамена и вывеску.
– Вы не посмеете.
Она упрямо вздернула подбородок.
– Посмотрим…
Его глаза зажглись ненавистью, щеки задергались, но – надо отдать должное его самообладанию – ему удалось обуздать свою гордость и сдержанно ответить:
– Очень хорошо, мадам Бора. – Он понизил голос. – Вы не оставили мне выбора. Однако я не возьму на себя ответственность за то, что впустил вас.
– Я сама готова взять на себя ответственность за свои действия.
Он распахнул ворота.
– Насколько я вижу, с вами ваша дочь и служанка. Вам троим придется подождать в Яшмовом вестибюле, пока я предупрежу князя о вашем приходе. Он у княгини. Надеюсь, вы не захотите помешать им.
– Благодарю вас, граф Коковцов. – Ей было приятно, что, несмотря на то что мир рушился, здесь по-прежнему царили этикет и благоразумие. Повернувшись, она сделала знак Инге и Тамаре идти следом и скользнула в ворота. Граф Коковцов запер за ними дверь и быстро пошел по изогнутой подъездной дороге, а они поспешили следом, стараясь не отстать от него.
По пути Сенда огляделась по сторонам. Казалось, тут ничто не изменилось с тех пор, как она три года назад впервые побывала здесь. За исключением закрытых ставнями окон все выглядело прежним. По обеим сторонам от нее стояли голые, как скелеты, деревья, а впереди неясно вырисовывался огромный дворец, и пять его куполов-луковок казались совершенно черными на фоне темно-пурпурного бархата ночного неба. Территория дворца выглядела обманчиво спокойной, и Сенде казалось, что его толстые стены смогут навсегда спрятать ее от окружающего безумного мира. Над ее головой посреди ярко мерцающих на небесном куполе звезд, подобно сверкающему ожерелью, повисли коралловые нити северного сияния. Впервые с начала революции ее охватило чувство покоя. Навалившееся тяжелое бремя было сброшено.
«Вацлав поможет нам», – подумала она.
Граф Коковцов прикрыл дверь, ведущую в Яшмовый вестибюль, и улыбнулся Ивану своей лишенной веселости улыбкой.
– Отлично. Это должно на какое-то время убрать их с нашей дороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Позади себя она услышала шаги Инги и Тамары, выходящих из детской, и обернулась. Инга несла в обеих руках по небольшому коричневому чемодану, обе они были одеты; на шее у каждой висела шаль, которую оставалось лишь завязать, когда они окажутся внизу.
– Вы дозвонились? – тревожно спросила Инга.
– Нет, – скупо ответила Сенда, качая головой. – Связь по-прежнему не работает.
– Ничего удивительного, судя по тому, что творится вокруг. Мир рушится. – Инга помолчала и с тоской добавила: – Это заставляет еще больше ценить то, как мы жили раньше, правда? Хотела бы я знать, будет ли когда-нибудь все по-старому.
– Я бы не стала на это рассчитывать, – с сожалением ответила Сенда.
Инга поставила на пол чемоданы.
– Я упаковала минимум необходимой одежды, как вы и сказали.
Сенда взглянула на чемоданы.
– Хорошо. Но… чемоданы выглядят чересчур новыми, ты так не думаешь? – Она посмотрела на Ингу.
– Это потому, что я берегу свои вещи, – ответила та.
– Я знаю, но весь смысл состоит именно в том, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. Думаю, было бы не плохо, если бы они выглядели… ну, немного более неряшливо.
Инга взглянула на Сенду, чтобы убедиться, не шутит ли она. На ее лице появилось страдальческое выражение.
– Ладно, когда мы выйдем на улицу, я немного протащу их по мостовой, чтобы они поистерлись и запачкались.
Сенда кивнула головой.
– Наверное, этого будет достаточно.
– Имейте в виду, мне все это не по нутру. Сенда улыбнулась.
– Мне тоже, Инга, но, чтобы выжить, иногда приходится приспосабливаться к происходящим вокруг переменам.
– И все же очень больно разрушать то немногое, что у нас осталось. Не могу представить, что мы бросим здесь все ваши дорогие вещи. И хорошую одежду. Но больше всего… тяжелее всего мне становится при мысли о тех ценных вещах… – Невнятно закончила она, любовно обводя взглядом салон. – Вы столько работали ради всего этого! – неожиданно выпалила Инга, в ее глазах стояли слезы. – И все ради чего, спрашиваю я вас?
– Я знаю, ради чего, и тебе это тоже известно, – прошептала Сенда, хотя сама тоже начинала задаваться этим вопросом. – Последние несколько лет мы жили очень хорошо.
– Да.
– И даже сейчас все не так плохо, как тебе кажется. Мне не в первый раз приходится начинать с нуля. – Сенда невесело рассмеялась. – Где бы мы ни оказались, обещаю тебе, что ты не успеешь оглянуться, как все уже образуется. Я становлюсь настоящим профессионалом в таких делах. Ладно, пойду-ка я лучше одеваться. Мы и так уже долго собираемся. Чем скорее доберемся до Даниловского дворца, тем лучше.
Инга последовала за ней в прихожую.
– А что, если Даниловы уже уехали? – робко спросила она, снимая с полированной латунной вешалки пальто Сенды. – Или если они не смогут нам помочь?
У Сенды непроизвольно задергалась щека.
– Об этом мы станем беспокоиться, только если это в самом деле случится, – решительно ответила она, но, несмотря на фальшивую ноту оптимизма, прозвучавшего в ее голосе, Инга затронула самое больное место, самое трудное препятствие, которое может возникнуть на их пути.
Вполне возможно, что Даниловы уже отбыли в неизвестном направлении. А если это так, то как ей узнать куда? В России не было уголка, где бы не простирались их владения, так же как нельзя было сосчитать европейские страны, в которых у них были свои дома. Кто им поможет, если Вацлав уже уехал? Где она возьмет деньги на дорогу? Кто еще сможет ей помочь пересечь раздираемые войной границы?
Вздохнув, Сенда надела пальто, которое подала ей Инга. Это была не одна из ее шести бесценных меховых шуб, к которым она так привыкла, а толстое шерстяное пальто угольно-серого цвета. Но Сенда утешала себя тем, что подстежка из овечьей шерсти не даст ей замерзнуть. И все же она ничего не смогла поделать с горькой мыслью, непроизвольно возникшей в ее голове: кому теперь достанутся ее, таким трудом заработанные манто? Кто станет кутаться в их дорогой пышный мех? Кто-то, кто, без сомнения, никогда не оценит их; кто-то, кто позволит моли пировать на их вышитой вручную подкладке, кто будет волочить изумительно подобранные шкурки по грязи, а может быть, просто изорвет и испачкает их.
Сенда обернулась к зеркалу, чтобы проверить, как она выглядит, – еще одно ненужное действие, порожденное привычкой. Даже в шерстяном пальто она смотрелась слишком респектабельно и элегантно для такого смутного времени. Растрепав кончиками пальцев свои прекрасно уложенные медные волосы, чтобы они казались спутанными, она подумала, что пальто, так же как и два чемодана, следовало бы немного испачкать. Оно было слишком новым и красивым, несмотря на простой покрой.
– Принеси ножницы, – попросила она Ингу.
Инга торопливо пошла к столику со швейными принадлежностями, и, когда возвратилась, Сенда повернулась к ней спиной.
– Быстро распори боковые швы и шов сзади на талии, – проинструктировала она Ингу, наклоняясь, чтобы приподнять подол, доходящий до ее красивых щиколоток. Вцепившись зубами в шов и потянув пальцами нитку, Сенда надорвала подкладку, в то время как Инга подпорола аккуратные ручные стежки на талии. Сенда снова взглянула на себя в зеркало и удовлетворенно кивнула головой. Теперь пальто казалось сшитым намного хуже. По крайней мере, в нем она не будет казаться утонченной и элегантной в глазах разъяренной толпы, рыщущей по улицам в поисках добычи.
Скорбно качая головой, она не сразу отвела от зеркала взгляд. Казалось невероятным, что эти скромные пальто на их плечах и скудное содержимое двух дешевых чемоданов Инги составляют итог нескольких последних лет. Денег у них не было, если не считать немного наличных на домашние расходы, которые Инга припрятала от любопытных глаз Поленьки.
Не говоря ни слова, Инга наклонилась и подняла с полу свой чемодан.
– Хотела бы я знать, что станет теперь с Россией. – Она покачала головой. – Не могу поверить, что царь отрекся от престола.
– Полагаю, у него не было выбора, – пожала плечами Сенда. – Я не думаю, что теперь это имеет какое-то значение. Приходится рассчитывать лишь на человеческую природу, а люди очень жадны, независимо от того, к какому слою они принадлежат. Поленька это доказала. Если «народ», как они себя называют, отберет у аристократии все, значит, деньги, ценности и привилегии по-прежнему останутся здесь. – Она криво улыбнулась. – Только перейдут из одного кармана в другой.
– Наверное, вы правы, – согласилась Инга.
По дороге к выходу Сенда в последний раз глубоко и жадно вдохнула такой знакомый запах полированной мебели и печеных яблок, в последний раз окинула взглядом свое уютное жилище. Затем погасила свет. Это было еще одно мирское действие, рожденное привычкой. Захлопывая за собой дверь и грустно улыбаясь, она подумала, что ей ведь незачем беспокоиться о счете за электричество. И вообще просто поразительно, почему электричество все еще не отключили. Все остальное, казалось, перестало работать.
Когда они подошли к входной двери, Сенда повернулась к Инге.
– Это твой последний шанс, – боязливо сказала она. – Если ты хочешь остаться или отправиться куда-то в одиночку, не обременяя себя ни мной, ни Тамарой… мы поймем. – Она храбро улыбнулась сквозь неожиданно навернувшиеся на глаза слезы. За последние несколько лет Инга стала такой неотъемлемой частью их жизни, что существование без нее казалось немыслимым. Она стала для Тамары второй матерью, а для Сенды – сестрой.
– Я уже приняла решение, – не колеблясь, ответила девушка. – Мне кажется, мы договорились, что я последую за вами, куда бы вы ни пошли.
– Возможно, нас ждут тяжелые времена, – предупредила ее Сенда.
– И что? Вы с Тамарой – моя единственная семья, – просто сказала Инга. – Несмотря ни на что, я не представляю, как бы смогла покинуть тех, кого люблю. Мы или выплывем вместе, или утонем вместе. Все очень просто.
– Спасибо, Инга, – растроганно проговорила Сенда. Опустив чемодан, она обняла ее. Женщины долго молчали. Наконец Сенда высвободилась из объятий. – А теперь запомните, если мы наткнемся на толпу, надо держаться за руки. Не важно, если из-за этого нам придется потерять один из чемоданов. Гораздо важнее, чтобы нас не разлучили.
Инга посмотрела на нее.
– Все это мы уже обсуждали, – мягко сказала она, печально улыбаясь. – Теперь, кажется, вы нас задерживаете.
– Если мы потеряем друг друга, встречаемся у Даниловского дворца. – Сенда взглянула на Тамару. – Ты готова, золотко?
Тамара подняла на мать широко раскрытые изумрудные глаза, лицо ее казалось особенно уязвимым и нежным. Они храбро кивнула головой.
Сенда решительно вздернула подбородок.
– Инга?
Инга помогла Тамаре закутать горло шарфом, затем сама повязала свою деревенскую шаль и глубоко вздохнула.
– Я готова.
– Да сопутствует нам удача, – прошептала Сенда. отворяя массивную, тяжелую резную дверь в холодную мартовскую ночь.
– Аминь, – тихо сказала Инга, и, инстинктивно наклоняясь вперед навстречу ветру, они направились пешком вдоль освещенной набережной.
– Быстро! В кусты! – шепотом приказала Сенда, когда они подошли к воротам Даниловского дворца. Инга без слов потащила Тамару в колючие заросли по-зимнему голого кустарника. До сих пор, несмотря на то что они добирались сюда пешком, их путешествие протекало на удивление скоро и, по счастью, не было отмечено никакими приключениями. По очереди неся на руках Тамару, чтобы не приноравливаться к ее более медленному шагу, они пересекли мост через Неву и вскоре добрались до грозных дворцовых стен.
– Что такое? – с тревогой спросила Инга. – Что вы увидели?
– Шшш! – прошипела Сенда, сжимая Инге запястье. Отодвинув в сторону ветку, она стала вглядываться в темноту. Из будки привратника вышли два человека. У одного из них в руках была лестница, а второй, прежде чем отпереть ворота, осторожно выглянул на улицу сквозь кованую железную решетку. Их вороватые движения смутили ее, и при свете чугунных фонарей, установленных на каменных столбах по обе стороны от ворот, она безмолвно наблюдала за тем, как они быстро начали работать. Прежде всего они развернули длинные красные знамена.
У нее засосало под ложечкой. «Красные, – с невольной дрожью подумала Сенда. – Почему этот яркий алый цвет вселяет в меня такой ужас?» Несмотря на холод, капельки пота проступили на ее лице.
Повесив знамена, мужчины принялись прикреплять на решетчатые ворота какую-то деревянную табличку. Хотя Сенда и находилась достаточно близко, но написанных на табличке слов разобрать не могла. Она видела только, что они намалеваны красной краской.
Инга потянула ее за рукав.
– Может, нам лучше уйти? – с присвистом прошептала она. – Вдруг нас заметят?
Сенда ничего не ответила. Ее взгляд был устремлен на мужчин. Неожиданно она поняла, почему они так осторожно себя вели, и тихо рассмеялась себе под нос. Напряженные мускулы расслабились, и ее захлестнула теплая волна облегчения: она узнала одного из мужчин. Высокая, худая, благообразная фигура несомненно принадлежала графу Коковцову.
– Ну, скажу я вам! – восхитилась она, удивленно качая головой. – Умно. Очень умно.
– Шшш! – Теперь настал черед Инги шикнуть на нее.
– Нам больше незачем разговаривать шепотом, – проговорила Сенда вполголоса. – Думаю, сейчас мы спокойно можем подойти ближе. Побудь здесь с Тамарой еще немного, пока я с ними поговорю.
– Вы уверены? – с надеждой спросила Инга.
Сенда кивнула головой и, шелестя ветками, выбралась из зарослей. Отряхнув руками пальто, она поспешила к воротам.
Заслышав приближающиеся к нему торопливые шаги, граф Коковцов медленно обернулся. Сенда услышала, как он охнул, и при свете фонарей увидела его вопросительно поднятую бровь.
– Граф Коковцов, – приветливо сказала она.
– Мадам Бора, – натянуто проговорил он. Какое-то время граф пребывал в растерянности; ее он совсем не ожидал здесь увидеть. – Какой… какой… приятный сюрприз.
Сенда заставила себя улыбнуться.
– Мне тоже очень приятно, граф, – вежливо ответила она, сознавая заключенную в ее словах иронию. Она вопросительно взглянула на дородного, коротко остриженного человека, стоящего рядом с ним.
– Иван, мой слуга, – ответил граф на ее вопросительный взгляд.
Она кивнула и, засунув руки в карманы и обернувшись к вывеске, которую они прикрепили к воротам, прочла грубо намалеванные красные буквы:
ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!
ЗДАНИЕ ЯВЛЯЕТСЯ СОБСТВЕННОСТЬЮ ПЕТРОГРАДСКОГО СОВЕТА!
КНЯЗЬ ВАЦЛАВ ДАНИЛОВ С КНЯГИНЕЙ ИРИНОЙ ЗАКЛЮЧЕНЫ В ПЕТРОПАВЛОВСКУЮ КРЕПОСТЬ!
Заложив руку за спину, граф с непроницаемым видом смотрел на Сенду. По обе стороны от них развевались и надувались, как паруса на ветру, длинные красные знамена. Граф обернулся к слуге.
– Можешь идти, Иван, – сказал он. Поклонившись, тот подхватил лестницу и понес ее через открытые ворота.
Граф устремил на Сенду надменный взгляд.
– Господин граф, – мягко произнесла она, – я пришла повидаться с князем.
Взгляд его был по-прежнему непроницаемым.
– Мадам Бора, – терпеливым голосом изрек он, – вы, конечно, умеете читать; вывеска говорит сама за себя.
Сенда распрямила плечи. Она не позволит ему запугать себя этим надменным превосходством. Схватив графа за руку, она настойчиво прошептала:
– Я должна его увидеть!
– Как вы сами можете убедиться, мадам, – ответил он, высвобождая руку, – я никак не могу вам помочь. Мне очень жаль. – Изящным движением он указал на вывеску. – Советую вам полагаться на свои, скажем так, вполне внушительные средства. Возможно, вы желаете нанести ему визит в крепость?
– Граф Коковцов, – укоризненно улыбнулась она, – за кого вы меня принимаете? Я знаю, что это не более чем хитрость. Вывеска… красные флаги, заколоченные окна. Это уловка для того, чтобы сбить с толку революционеров, которые в противном случае не преминули бы разграбить дворец и, без сомнения, арестовали бы вас.
Он казался удивленным.
– Зачем нам это делать?
– Чтобы выиграть время для того, чтобы бежать. – Она кивнула головой. – Остроумно. Очень хитро.
– Думайте что хотите. – Он раздраженно отвернулся от нее и направился к воротам.
– Я видела, как вы с Иваном вешали флаги и вывеску.
Он начал закрывать перед ней ворота. Голос ее стал громче.
– Не смейте запирать ворота! Я хочу поговорить с Вацлавом.
– Значит, теперь он уже Вацлав? – ухмыльнулся граф. – Ну и ну, оказывается, вы с ним на короткой ноге.
– Я должна его увидеть. – В ее голосе звучало предостережение.
– А если вам это не удастся? – оскалился он. «Должно быть, так ухмыляется смерть», – подумала Сенда и мрачно улыбнулась.
– В таком случае, граф Коковцов, мне придется здесь задержаться… и сорвать ваши драгоценные знамена и вывеску.
– Вы не посмеете.
Она упрямо вздернула подбородок.
– Посмотрим…
Его глаза зажглись ненавистью, щеки задергались, но – надо отдать должное его самообладанию – ему удалось обуздать свою гордость и сдержанно ответить:
– Очень хорошо, мадам Бора. – Он понизил голос. – Вы не оставили мне выбора. Однако я не возьму на себя ответственность за то, что впустил вас.
– Я сама готова взять на себя ответственность за свои действия.
Он распахнул ворота.
– Насколько я вижу, с вами ваша дочь и служанка. Вам троим придется подождать в Яшмовом вестибюле, пока я предупрежу князя о вашем приходе. Он у княгини. Надеюсь, вы не захотите помешать им.
– Благодарю вас, граф Коковцов. – Ей было приятно, что, несмотря на то что мир рушился, здесь по-прежнему царили этикет и благоразумие. Повернувшись, она сделала знак Инге и Тамаре идти следом и скользнула в ворота. Граф Коковцов запер за ними дверь и быстро пошел по изогнутой подъездной дороге, а они поспешили следом, стараясь не отстать от него.
По пути Сенда огляделась по сторонам. Казалось, тут ничто не изменилось с тех пор, как она три года назад впервые побывала здесь. За исключением закрытых ставнями окон все выглядело прежним. По обеим сторонам от нее стояли голые, как скелеты, деревья, а впереди неясно вырисовывался огромный дворец, и пять его куполов-луковок казались совершенно черными на фоне темно-пурпурного бархата ночного неба. Территория дворца выглядела обманчиво спокойной, и Сенде казалось, что его толстые стены смогут навсегда спрятать ее от окружающего безумного мира. Над ее головой посреди ярко мерцающих на небесном куполе звезд, подобно сверкающему ожерелью, повисли коралловые нити северного сияния. Впервые с начала революции ее охватило чувство покоя. Навалившееся тяжелое бремя было сброшено.
«Вацлав поможет нам», – подумала она.
Граф Коковцов прикрыл дверь, ведущую в Яшмовый вестибюль, и улыбнулся Ивану своей лишенной веселости улыбкой.
– Отлично. Это должно на какое-то время убрать их с нашей дороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59