Наверное, ей нужно позвонить в газету. Она уткнулась лицом в колени.
– Пожалуйста, Боже, – зашептала она, крестясь, чего не делала после окончания средней школы. – Я этого не хотела. Честное слово, в глубине души я лишь надеялась отдохнуть от нее, но никогда, никогда, никогда не думала, что она может умереть.
И тут прорезался тихий ехидный голосок: Кик не слышала его с того дня, когда он посоветовал ей пойти на работу к Лолли.
Прозвучав в первый раз, этот голос порекомендовал ей бросить женатого профессора, с которым у нее был стойкий любовный роман. Слово „стойкий" означало, что они занимались любовью лишь стоя: в пустой кладовке заброшенного холла, а однажды у капота его маленького „фольксвагена", в темноте на стоянке у стадиона. Голос обитал в недрах ее сознания и всегда раздавался в критические минуты. Именно этот голос заставил ее отправиться к редактору газеты в Спрингфилде и потребовать, чтобы под написанным ею материалом крупными буквами значилась ее фамилия. Голос предупредил Кик буквально за минуту до того, как ее угораздило влюбиться в человека, который чуть не разрушил ее карьеру и не разбил сердце; подчинившись ему, она исчезла с глаз людских и обрекла себя на изгнание.
И вот теперь, испытывая безмерное чувство вины, она вновь услышала этот голос. Проведя несколько месяцев бок о бок с Лолли, усвоив все ее ухищрения, Кик стала мечтать, что когда-нибудь ей разрешат вести свою собственную колонку. Ведь она профессиональный опытный журналист. Все чаще и чаще Лолли использовала для своих статей информацию, почерпнутую из списков Кик. Порой по ночам она шепталась с безгласной Тельмой и размышляла о том, как развернутся события, если Лолли исчезнет со сцены.
– Я этого не хотела, – снова заплакала она. – В самом деле, я никогда не хотела, чтобы такое случилось.
Тихий ехидный голосок спросил:
– Ты уверена?
2
Джо Стоун, главный редактор „Нью-Йорк Курьер", уселся на продавленный диван. Он поискал глазами простыню, чтобы прикрыться, ибо кондиционер, стоящий в ногах кровати, подавал холодный воздух. Это, пожалуй, было единственное работающее приспособление в квартире Бэби Байер на нижнем этаже, поскольку она служила ей не столько домом, сколько местом для ночлега.
Как он и предполагал, простыни не оказалось. Ее редко удавалось обнаружить на постели Бэби.
Обнаженная женщина рядом с ним раздраженно потерлась лицом о жесткое стеганое одеяло и застонала.
Джо посмотрел через плечо, спит ли она. Если ему повезет, он успеет принять душ и одеться до того, как она проснется.
Бэби стала сводить его с ума, едва только он появился в газете два года назад. Тогда он был женат на Бэт, но та все определеннее давала ему понять, что для нее нет смысла бросать работу в Вашингтоне и перебираться к Джо в Нью-Йорк. Но и теперь, когда он решил развестись с Бэт, Бэби все еще сводила его с ума. Стоило только бросить взгляд на Бэби Байер, как у любого мужчины начинали играть гормоны. Ее хотелось или как следует оттрахать, или задушить. Проблема в том, что Джо, как правило, хотел и того, и другого.
Он прокрался в ванную, не разбудив ее, и тихонько прикрыл за собой дверь. Телефон на стене рядом с аптечкой напомнил ему, что он должен позвонить Лолли и проверить, как дела с ее колонкой. Заметки не было на его столе, когда он отправлялся к Бэби. Если он будет медлить и дальше, на него обрушится масса проблем, а решать их придется ему самому.
О, черт, ведь Сэм знает, где он. Добрый старый Сэм. Единственный человек из отдела репортажа, да и во всей газете, с которым он мог поделиться этой историей с Бэби, а ведь она тянется вот уже два месяца. Бэби считала, что ее непосредственная начальница Петра Вимс, редактор полосы „Виноградинка", что-то подозревает, но Бэби никогда не утруждала себя доказательствами. Тем не менее все старались не нарушать правил, установленных владельцем и председателем совета директоров компании „Курьер Паблишинг" Таннером Дайсоном.
Джо вздрогнул, услышав телефонный звонок, тотчас схватил трубку, отошел в дальний угол просторной старой ванной и только тогда пробормотал:
– Алло.
– Джо? Это Сэм. Прости, что... беспокою тебя. У нас проблема.
– О, черт побери! В чем дело?
– Лолли Пайнс умерла.
Джо опустился на крышку стульчака.
– Что? – изумленно переспросил он. – Я же только говорил с ней утром. Она была в порядке. Господи Иисусе, Сэм. Проклятье, что же случилось?
– Она погибла в своей квартире. Я еще не знаю подробностей. Звонила ее помощница. Мы только что послали туда машину.
Джо Стоун встал и прижал телефон плечом к уху, благодаря Бога за то, что может расхаживать по просторной ванной.
– Вы уже звонили старику?
– Еще нет. Дайсон уехал к себе на ранчо. Сомневаюсь, что следует нарушать отдых издателя, если только никто не выстрелит в Президента.
– Ну, эта ситуация не многим лучше. Так что, пожалуй, позвони ему, пока он не узнал об этом из других источников.
– Не напишешь ли несколько слов для некролога, если вдруг я с ним не свяжусь?
– Попытайся первым делом найти Таннера, – сказал Джо, обдумывая все это на ходу. – Что с ее статьей? Только не говори мне, что она не успела ее написать.
Сэм выразительно помолчал, потом ответил:
– Она ее не написала.
– Проклятье! – взорвался Стоун. – Она же знала, что мне нужна эта чертова статья к четырем. Что же мне теперь делать?
– Ты на редкость отзывчив, – саркастически заметил Сэм. – Кажется, смерть вполне уважительная причина. Впрочем, можешь вынести ей выговор за срыв материала.
– Мда... Что ж, Лолли скончалась, а мы с тобой живы, Сэм, – философски произнес Джо.
– Что ты имеешь в виду?
– Только то, что у Лолли больше нет никаких проблем, а у нас они есть, – устало отозвался Джо. – Похоже, что с этой колонкой нам придется расстаться.
Вешая трубку, Джо пнул ногой табурет на колесиках, и он загремел по кафельному полу.
Из-за двери послышался детский голосок Бэби: она всегда говорила им, когда чего-то хотела.
– Джо... ох... ох. Скорее, ми-и-илый. Мне ужасно хочется...
О, Господи, только не это, подумал Джо, закрывая глаза.
– ...сделать пипи.
– Вот дерьмо, – прошипел он сквозь зубы. – Секундочку, Бэби. Я только что закончил разговор. Потерпи немного.
Встав над унитазом, Джо помочился, стараясь делать это по возможности шумно, чтобы заглушить голос Бэби. Похоже, что она приникла к дверной щели.
Покончив со своими делами, Джо открыл дверь.
– Отливай, Бэби, – бросил он. – Я ухожу.
– Но ведь ты мог воспользоваться телефоном и на кухне, – фыркнула она, проскользнув мимо него.
Рухнув на диван, Джо поискал на ночном столике сигареты. Мятая пачка лежала в лужице вина: рядом с ней в беспорядке, свойственном Бэби, валялись флакончики лака для ногтей, наушники, журналы „Космополитен", сережки и браслеты.
Он вытащил последнюю сигарету из пачки, начатой после завтрака. „Господи, – подумал он, – закуривая: целая пачка, три бутылки содовой и две вина – и все это после ленча. С ума сойти".
Взглянув на часы, он прикинул, что они занимались любовью не меньше трех раз, после того как, закончив ленч, оказались в этой квартире. Во всяком случае, три раза он кончил, а как Бэби, не знал. На людях она вела себя так, словно ей вечно не хватало. Она всегда со всеми заигрывала, то вскидывая брови, то опуская ресницы. О чем бы ни заходил разговор, Бэби неизменно сводила его к сексу.
В ресторане Бэби всегда наклонялась и укладывала свою внушительную грудь на край стола. Из всех, кого он знал, только Бэби могла пальцами ноги расстегнуть ему молнию на брюках.
За то недолгое время, что он спал с Бэби, Джо так и не понял, в самом деле она обожает заниматься сексом или, пуская в ход разные уловки, умело изображает страсть, а при этом отлично владеет собой. Она позволяла себе в постели любые непристойные выражения, и все сходило ей с рук, ибо его они возбуждали так же, как и ее.
Даже на первых порах, когда она изображала оргазм, орала, металась и чуть не лезла на стенку, он подозревал, что она притворяется. Конечно, она любила предварительные любовные игры, когда в ход идут язык, губы и пальцы. Тут он был мастером и изо всех сил старался доставить ей удовольствие. Но какое-то шестое чувство подсказывало ему, что, едва он входил в нее, она остывала, хотя изображала стоны, скрежетала зубами и закидывала ноги ему на плечи. Убедившись, что он получил свое, она обычно вскакивала с постели и бежала в туалет, на кухню или, что хуже всего, возвращалась в ту же секунду к какой-нибудь истории, которую он заставил ее прервать на полуслове.
Взбив тощую подушку у себя за спиной, он еще раз крепко затянулся.
Его жизнь совершенно вышла из-под контроля. Он это понимал. Его коллеги в газете тоже замечали это, как и его друзья. Даже бывшая жена, с которой Джо заключил временное вооруженное перемирие, знала это.
Бэт недавно приезжала из Вашингтона, и они вместе пообедали. Бросив лишь один взгляд на него, некогда считавшегося душой компании, она спросила:
– Что, черт побери, с тобой случилось?
Мог ли он рассказать ей об этом? Мог ли объяснить, что его бледность и помятый вид вызваны душевной смутой? Он тосковал о доступном, но очень ценном: о пунктуальности, чистых носках, твердом слове. Все это ушло из его жизни. Осталось лишь возбуждение, напряжение и эротические интерлюдии. Но поэзия духа и нежность исчезли.
Сразу же после развода, когда он погрузился в хаос, тяга к Бэби стала неодолимой. Но, черт побери, Бэби Байер не только не решила его проблем, но и сама оказалась проблемой. Он совсем выбился из колеи, не устояв перед ее кокетством и начав спать с ней.
Повернувшись на бок, он бросил сигарету в пепельницу и увидел, как Бэби выскользнула из ванной, протанцевала по ковру и скрылась на кухне.
Волосы на лобке покрывали у нее всю нижнюю часть живота, доходя чуть ли не до пупка. Они были темными и жесткими, тогда как взлохмаченная голова отливала рыжиной. Впрочем, через неделю Бэби превратится в платиновую блондинку или в жгучую брюнетку. В сравнении с тонкой талией ее ягодицы казались большими, бедра – широкими, а ноги – мускулистыми. Верхняя часть тела была более пропорциональна: покатые сильные плечи и высокая крепкая грудь. Такой профиль, как у нее, мог бы изобразить на поздравительной открытке очаровательный четырехлетний малыш. Анфас у нее была довольно симпатичная мордашка с широко расставленными фиалковыми глазами, однако уголки рта, изогнутого, как лук Купидона, показывали, что она способна впадать в гнев. Из-за ее инфантильной внешности весьма сообразительной Бэби постоянно приходилось бороться за то, чтобы к ней относились серьезно. Кое-кто к ней так и относился. Единственной особенностью Бэби, которая привлекала внимание Джо, было то, что находилось у нее между ног. Он заметил также, что она способна причинять боль тем, кто ей возражает. И то и другое внушало ему опасения, отчасти даже страх.
Но все эти проблемы отступили перед тем, что сообщил ему Сэм о Лолли. Он понимал, что, узнав об этом, Таннер Дайсон тотчас начнет разыскивать его.
Именно Дайсон предложил Лолли два года назад умопомрачительный контракт, чтобы удержать ее, и с того самого дня начал использовать ее колонку в своих целях; самым вопиющим было то, что Лолли предстояло создать привлекательный имидж его второй жене Джорджине, красивой блондинке, в прошлом сотруднице журнала „Восхитительная пища".
Конечно же, за Дайсоном останется последнее слово, когда придется решать, кто займет место Лолли, что вызовет массу проблем. Джо понял это в ту же минуту, как услышал о ее смерти.
Речь пойдет не о том, чтобы привлечь в „Курьер" журналистку с именем. Они все наперечет: у Лиз Смит солидный контракт с „Нью-Йорк Ньюсдей", Билли Норвич блаженствует в „Нью-Йорк Пост", заполучив такую звезду, как Синди Адамс. Есть возможность перетащить Ричарда Джонсона из „Дейли Ньюс", но Дайсону придется тогда выкладывать деньги, которые запросит Джонсон. В журналах и еженедельниках есть, конечно, восходящие звезды, но они не достигли пока той общенациональной известности, которая позарез нужна Дайсону. Журналист силен источниками информации и связями. Дайсон захочет, чтобы место Лолли занял человек, имеющий столько же связей, если не больше. Людей, отвечающих запросам Дайсона, притом таких, кого он хотел бы взять в штат, по всему свету наберется не более полудюжины, но мало кто из них согласится занять место, где придется подчиняться капризам издателя.
Проблемы не исчерпывались общением с Дайсоном. Едва узнав новость, Бэби потребует, чтобы это место Джо предоставил ей. Амбиции и тщеславие Бэби столь же ненасытны, как и другие ее запросы. Джо поежился при мысли о том, что его ждет.
Он услышал, как кубики льда со звоном посыпались в раковину и тут же раздался голос Бэби:
– Джо, ми-и-лый! Я приготовила тебе питье. Сейчас та-а-ак жарко.
Джо тихо застонал и поднял голову.
– Спасибо, Бэби, но мне надо вернуться в контору.
Усевшись, он увидел, что Бэби прислонилась к кухонному столу и держит два стакана с темной жидкостью, в которой плавают кубики льда.
– А я думала, что ты свободен весь день, – сказала она, приближаясь к нему.
Она поставила стаканы на пол возле дивана и, опустившись на колени, примостилась между его ног.
– Должно быть, все это из-за звонка Сэма, не так ли, дорогой? – Она подняла на него глаза. – Что ему нужно?
– Хм, – произнес он, откинув с ее лба рыжий завиток. Он не хотел начинать все сначала. На сегодня с них вполне хватит секса. Его мысли были заняты смертью Лолли, голова гудела, и ему совсем не хотелось обсуждать все это с Бэби.
Она взяла стакан и извлекла из него кубик льда. Не спуская глаз с Джо, она легкими привычными движениями натерла льдом соски, отчего те мгновенно напряглись.
– Чего ради он позвонил сюда? – спросила она.
Джо положил руки ей на плечи и попытался отстранить ее, высвободив колени.
– Да ничего особенного. Какая-то мура, с которой мне придется разбираться, – сказал он. – Бэби, мне в самом деле надо бежать.
Поставив напиток, она внезапно толкнула Джо на диван и уперлась руками ему в грудь.
– Что там у тебя такое важное, Джо? – вкрадчиво спросила она, вращая бедрами. – Нет ничего важнее этого.
– Бэби, брось, не надо, – слабо запротестовал он, придерживая ее за талию, чтобы она не слишком возбуждалась. Против воли он начал реагировать на нее. – Я не могу. Мне надо идти.
– Почему, Джо? – простонала она. – Разве ты больше не хочешь? Мммм...
– Конечно, хочу, Бэби, но...
Оседлав его, Бэби приподнялась, слегка откинулась назад и заставила его войти в нее. Он попытался увернуться, но не смог. Она сжала его коленями, как тисками.
– Так что там случилось в конторе, Джо? – настаивала она, уставившись на него сверху и закинув руки ему за голову, так что ее локти торчали в обе стороны. – Не выпущу тебя, пока не скажешь.
– Тебе лучше отпустить меня, радость моя, – хмыкнул он. – А то я сойду с ума.
– Скажи мне, что случилось, Джо, – повторила она, стиснув зубы.
– О'кей, о'кей, – согласился он, тяжело дыша. Она ослабила хватку, и он глубже вошел в нее.
– Звонил Сэм, – начал Джо, ритмично двигаясь.
– Ну и?.. – спросила она; по телу ее прошла легкая дрожь.
Какого черта, подумал он, все равно она скоро узнает. Так почему не сказать ей сейчас?
– Лолли Пайнс умерла, – пробормотал он, чувствуя приближение оргазма.
Бэби перестала подскакивать и снова уставилась на него. Лицо ее горело от возбуждения, рот приоткрылся, и Джо услышал звук, которого она никогда прежде не издавала: низкий гортанный стон. При этом Бэби снова начала двигаться, сначала медленно, а потом с такой безудержной страстью, что Джо сомневался, сможет ли удержаться в ней.
– Скажи еще раз, – задыхаясь, потребовала она. – Скажи еще раз, Джо!
– Что сказать? – выдохнул он, изумленно глядя на нее.
– О Лолли.
– Она... умерла, – еле вымолвил он, задыхаясь и все глубже и глубже проникая в нее.
Бэби замерла. Он чувствовал, как его член сжимают подергивающиеся мышцы. Вдруг она откинула назад голову и завопила в экстазе:
– О, Господи, Джо... это невероятно! Сдерживаться было уже не обязательно, и он дал себе волю. Но внезапно Джо понял, что никогда еще не испытывал с Бэби такого, как сейчас. Наконец-то он довел ее до оргазма.
3
Полицейский участок был недалеко, в центре парка, так что всего через несколько минут после звонка по „911" Кик услышала сирены. Вместе с полицией прибыли управляющий домом, швейцар Эдди, бригада „скорой помощи", а затем появился симпатичный человек лет пятидесяти из редакции по имени Сэм Николс. Он сказал, что знаком с Лолли более двадцати лет и возьмет на себя организацию похорон, а также сделает все необходимые звонки и даст объявления.
Кик провела всех в кабинет. Они столпились у тела Лолли, тихо и серьезно переговариваясь друг с другом. Поняв, что большой черный резиновый предмет предназначен для перевозки трупов, Кик отвела взгляд от санитара, расстелившего его на полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Пожалуйста, Боже, – зашептала она, крестясь, чего не делала после окончания средней школы. – Я этого не хотела. Честное слово, в глубине души я лишь надеялась отдохнуть от нее, но никогда, никогда, никогда не думала, что она может умереть.
И тут прорезался тихий ехидный голосок: Кик не слышала его с того дня, когда он посоветовал ей пойти на работу к Лолли.
Прозвучав в первый раз, этот голос порекомендовал ей бросить женатого профессора, с которым у нее был стойкий любовный роман. Слово „стойкий" означало, что они занимались любовью лишь стоя: в пустой кладовке заброшенного холла, а однажды у капота его маленького „фольксвагена", в темноте на стоянке у стадиона. Голос обитал в недрах ее сознания и всегда раздавался в критические минуты. Именно этот голос заставил ее отправиться к редактору газеты в Спрингфилде и потребовать, чтобы под написанным ею материалом крупными буквами значилась ее фамилия. Голос предупредил Кик буквально за минуту до того, как ее угораздило влюбиться в человека, который чуть не разрушил ее карьеру и не разбил сердце; подчинившись ему, она исчезла с глаз людских и обрекла себя на изгнание.
И вот теперь, испытывая безмерное чувство вины, она вновь услышала этот голос. Проведя несколько месяцев бок о бок с Лолли, усвоив все ее ухищрения, Кик стала мечтать, что когда-нибудь ей разрешат вести свою собственную колонку. Ведь она профессиональный опытный журналист. Все чаще и чаще Лолли использовала для своих статей информацию, почерпнутую из списков Кик. Порой по ночам она шепталась с безгласной Тельмой и размышляла о том, как развернутся события, если Лолли исчезнет со сцены.
– Я этого не хотела, – снова заплакала она. – В самом деле, я никогда не хотела, чтобы такое случилось.
Тихий ехидный голосок спросил:
– Ты уверена?
2
Джо Стоун, главный редактор „Нью-Йорк Курьер", уселся на продавленный диван. Он поискал глазами простыню, чтобы прикрыться, ибо кондиционер, стоящий в ногах кровати, подавал холодный воздух. Это, пожалуй, было единственное работающее приспособление в квартире Бэби Байер на нижнем этаже, поскольку она служила ей не столько домом, сколько местом для ночлега.
Как он и предполагал, простыни не оказалось. Ее редко удавалось обнаружить на постели Бэби.
Обнаженная женщина рядом с ним раздраженно потерлась лицом о жесткое стеганое одеяло и застонала.
Джо посмотрел через плечо, спит ли она. Если ему повезет, он успеет принять душ и одеться до того, как она проснется.
Бэби стала сводить его с ума, едва только он появился в газете два года назад. Тогда он был женат на Бэт, но та все определеннее давала ему понять, что для нее нет смысла бросать работу в Вашингтоне и перебираться к Джо в Нью-Йорк. Но и теперь, когда он решил развестись с Бэт, Бэби все еще сводила его с ума. Стоило только бросить взгляд на Бэби Байер, как у любого мужчины начинали играть гормоны. Ее хотелось или как следует оттрахать, или задушить. Проблема в том, что Джо, как правило, хотел и того, и другого.
Он прокрался в ванную, не разбудив ее, и тихонько прикрыл за собой дверь. Телефон на стене рядом с аптечкой напомнил ему, что он должен позвонить Лолли и проверить, как дела с ее колонкой. Заметки не было на его столе, когда он отправлялся к Бэби. Если он будет медлить и дальше, на него обрушится масса проблем, а решать их придется ему самому.
О, черт, ведь Сэм знает, где он. Добрый старый Сэм. Единственный человек из отдела репортажа, да и во всей газете, с которым он мог поделиться этой историей с Бэби, а ведь она тянется вот уже два месяца. Бэби считала, что ее непосредственная начальница Петра Вимс, редактор полосы „Виноградинка", что-то подозревает, но Бэби никогда не утруждала себя доказательствами. Тем не менее все старались не нарушать правил, установленных владельцем и председателем совета директоров компании „Курьер Паблишинг" Таннером Дайсоном.
Джо вздрогнул, услышав телефонный звонок, тотчас схватил трубку, отошел в дальний угол просторной старой ванной и только тогда пробормотал:
– Алло.
– Джо? Это Сэм. Прости, что... беспокою тебя. У нас проблема.
– О, черт побери! В чем дело?
– Лолли Пайнс умерла.
Джо опустился на крышку стульчака.
– Что? – изумленно переспросил он. – Я же только говорил с ней утром. Она была в порядке. Господи Иисусе, Сэм. Проклятье, что же случилось?
– Она погибла в своей квартире. Я еще не знаю подробностей. Звонила ее помощница. Мы только что послали туда машину.
Джо Стоун встал и прижал телефон плечом к уху, благодаря Бога за то, что может расхаживать по просторной ванной.
– Вы уже звонили старику?
– Еще нет. Дайсон уехал к себе на ранчо. Сомневаюсь, что следует нарушать отдых издателя, если только никто не выстрелит в Президента.
– Ну, эта ситуация не многим лучше. Так что, пожалуй, позвони ему, пока он не узнал об этом из других источников.
– Не напишешь ли несколько слов для некролога, если вдруг я с ним не свяжусь?
– Попытайся первым делом найти Таннера, – сказал Джо, обдумывая все это на ходу. – Что с ее статьей? Только не говори мне, что она не успела ее написать.
Сэм выразительно помолчал, потом ответил:
– Она ее не написала.
– Проклятье! – взорвался Стоун. – Она же знала, что мне нужна эта чертова статья к четырем. Что же мне теперь делать?
– Ты на редкость отзывчив, – саркастически заметил Сэм. – Кажется, смерть вполне уважительная причина. Впрочем, можешь вынести ей выговор за срыв материала.
– Мда... Что ж, Лолли скончалась, а мы с тобой живы, Сэм, – философски произнес Джо.
– Что ты имеешь в виду?
– Только то, что у Лолли больше нет никаких проблем, а у нас они есть, – устало отозвался Джо. – Похоже, что с этой колонкой нам придется расстаться.
Вешая трубку, Джо пнул ногой табурет на колесиках, и он загремел по кафельному полу.
Из-за двери послышался детский голосок Бэби: она всегда говорила им, когда чего-то хотела.
– Джо... ох... ох. Скорее, ми-и-илый. Мне ужасно хочется...
О, Господи, только не это, подумал Джо, закрывая глаза.
– ...сделать пипи.
– Вот дерьмо, – прошипел он сквозь зубы. – Секундочку, Бэби. Я только что закончил разговор. Потерпи немного.
Встав над унитазом, Джо помочился, стараясь делать это по возможности шумно, чтобы заглушить голос Бэби. Похоже, что она приникла к дверной щели.
Покончив со своими делами, Джо открыл дверь.
– Отливай, Бэби, – бросил он. – Я ухожу.
– Но ведь ты мог воспользоваться телефоном и на кухне, – фыркнула она, проскользнув мимо него.
Рухнув на диван, Джо поискал на ночном столике сигареты. Мятая пачка лежала в лужице вина: рядом с ней в беспорядке, свойственном Бэби, валялись флакончики лака для ногтей, наушники, журналы „Космополитен", сережки и браслеты.
Он вытащил последнюю сигарету из пачки, начатой после завтрака. „Господи, – подумал он, – закуривая: целая пачка, три бутылки содовой и две вина – и все это после ленча. С ума сойти".
Взглянув на часы, он прикинул, что они занимались любовью не меньше трех раз, после того как, закончив ленч, оказались в этой квартире. Во всяком случае, три раза он кончил, а как Бэби, не знал. На людях она вела себя так, словно ей вечно не хватало. Она всегда со всеми заигрывала, то вскидывая брови, то опуская ресницы. О чем бы ни заходил разговор, Бэби неизменно сводила его к сексу.
В ресторане Бэби всегда наклонялась и укладывала свою внушительную грудь на край стола. Из всех, кого он знал, только Бэби могла пальцами ноги расстегнуть ему молнию на брюках.
За то недолгое время, что он спал с Бэби, Джо так и не понял, в самом деле она обожает заниматься сексом или, пуская в ход разные уловки, умело изображает страсть, а при этом отлично владеет собой. Она позволяла себе в постели любые непристойные выражения, и все сходило ей с рук, ибо его они возбуждали так же, как и ее.
Даже на первых порах, когда она изображала оргазм, орала, металась и чуть не лезла на стенку, он подозревал, что она притворяется. Конечно, она любила предварительные любовные игры, когда в ход идут язык, губы и пальцы. Тут он был мастером и изо всех сил старался доставить ей удовольствие. Но какое-то шестое чувство подсказывало ему, что, едва он входил в нее, она остывала, хотя изображала стоны, скрежетала зубами и закидывала ноги ему на плечи. Убедившись, что он получил свое, она обычно вскакивала с постели и бежала в туалет, на кухню или, что хуже всего, возвращалась в ту же секунду к какой-нибудь истории, которую он заставил ее прервать на полуслове.
Взбив тощую подушку у себя за спиной, он еще раз крепко затянулся.
Его жизнь совершенно вышла из-под контроля. Он это понимал. Его коллеги в газете тоже замечали это, как и его друзья. Даже бывшая жена, с которой Джо заключил временное вооруженное перемирие, знала это.
Бэт недавно приезжала из Вашингтона, и они вместе пообедали. Бросив лишь один взгляд на него, некогда считавшегося душой компании, она спросила:
– Что, черт побери, с тобой случилось?
Мог ли он рассказать ей об этом? Мог ли объяснить, что его бледность и помятый вид вызваны душевной смутой? Он тосковал о доступном, но очень ценном: о пунктуальности, чистых носках, твердом слове. Все это ушло из его жизни. Осталось лишь возбуждение, напряжение и эротические интерлюдии. Но поэзия духа и нежность исчезли.
Сразу же после развода, когда он погрузился в хаос, тяга к Бэби стала неодолимой. Но, черт побери, Бэби Байер не только не решила его проблем, но и сама оказалась проблемой. Он совсем выбился из колеи, не устояв перед ее кокетством и начав спать с ней.
Повернувшись на бок, он бросил сигарету в пепельницу и увидел, как Бэби выскользнула из ванной, протанцевала по ковру и скрылась на кухне.
Волосы на лобке покрывали у нее всю нижнюю часть живота, доходя чуть ли не до пупка. Они были темными и жесткими, тогда как взлохмаченная голова отливала рыжиной. Впрочем, через неделю Бэби превратится в платиновую блондинку или в жгучую брюнетку. В сравнении с тонкой талией ее ягодицы казались большими, бедра – широкими, а ноги – мускулистыми. Верхняя часть тела была более пропорциональна: покатые сильные плечи и высокая крепкая грудь. Такой профиль, как у нее, мог бы изобразить на поздравительной открытке очаровательный четырехлетний малыш. Анфас у нее была довольно симпатичная мордашка с широко расставленными фиалковыми глазами, однако уголки рта, изогнутого, как лук Купидона, показывали, что она способна впадать в гнев. Из-за ее инфантильной внешности весьма сообразительной Бэби постоянно приходилось бороться за то, чтобы к ней относились серьезно. Кое-кто к ней так и относился. Единственной особенностью Бэби, которая привлекала внимание Джо, было то, что находилось у нее между ног. Он заметил также, что она способна причинять боль тем, кто ей возражает. И то и другое внушало ему опасения, отчасти даже страх.
Но все эти проблемы отступили перед тем, что сообщил ему Сэм о Лолли. Он понимал, что, узнав об этом, Таннер Дайсон тотчас начнет разыскивать его.
Именно Дайсон предложил Лолли два года назад умопомрачительный контракт, чтобы удержать ее, и с того самого дня начал использовать ее колонку в своих целях; самым вопиющим было то, что Лолли предстояло создать привлекательный имидж его второй жене Джорджине, красивой блондинке, в прошлом сотруднице журнала „Восхитительная пища".
Конечно же, за Дайсоном останется последнее слово, когда придется решать, кто займет место Лолли, что вызовет массу проблем. Джо понял это в ту же минуту, как услышал о ее смерти.
Речь пойдет не о том, чтобы привлечь в „Курьер" журналистку с именем. Они все наперечет: у Лиз Смит солидный контракт с „Нью-Йорк Ньюсдей", Билли Норвич блаженствует в „Нью-Йорк Пост", заполучив такую звезду, как Синди Адамс. Есть возможность перетащить Ричарда Джонсона из „Дейли Ньюс", но Дайсону придется тогда выкладывать деньги, которые запросит Джонсон. В журналах и еженедельниках есть, конечно, восходящие звезды, но они не достигли пока той общенациональной известности, которая позарез нужна Дайсону. Журналист силен источниками информации и связями. Дайсон захочет, чтобы место Лолли занял человек, имеющий столько же связей, если не больше. Людей, отвечающих запросам Дайсона, притом таких, кого он хотел бы взять в штат, по всему свету наберется не более полудюжины, но мало кто из них согласится занять место, где придется подчиняться капризам издателя.
Проблемы не исчерпывались общением с Дайсоном. Едва узнав новость, Бэби потребует, чтобы это место Джо предоставил ей. Амбиции и тщеславие Бэби столь же ненасытны, как и другие ее запросы. Джо поежился при мысли о том, что его ждет.
Он услышал, как кубики льда со звоном посыпались в раковину и тут же раздался голос Бэби:
– Джо, ми-и-лый! Я приготовила тебе питье. Сейчас та-а-ак жарко.
Джо тихо застонал и поднял голову.
– Спасибо, Бэби, но мне надо вернуться в контору.
Усевшись, он увидел, что Бэби прислонилась к кухонному столу и держит два стакана с темной жидкостью, в которой плавают кубики льда.
– А я думала, что ты свободен весь день, – сказала она, приближаясь к нему.
Она поставила стаканы на пол возле дивана и, опустившись на колени, примостилась между его ног.
– Должно быть, все это из-за звонка Сэма, не так ли, дорогой? – Она подняла на него глаза. – Что ему нужно?
– Хм, – произнес он, откинув с ее лба рыжий завиток. Он не хотел начинать все сначала. На сегодня с них вполне хватит секса. Его мысли были заняты смертью Лолли, голова гудела, и ему совсем не хотелось обсуждать все это с Бэби.
Она взяла стакан и извлекла из него кубик льда. Не спуская глаз с Джо, она легкими привычными движениями натерла льдом соски, отчего те мгновенно напряглись.
– Чего ради он позвонил сюда? – спросила она.
Джо положил руки ей на плечи и попытался отстранить ее, высвободив колени.
– Да ничего особенного. Какая-то мура, с которой мне придется разбираться, – сказал он. – Бэби, мне в самом деле надо бежать.
Поставив напиток, она внезапно толкнула Джо на диван и уперлась руками ему в грудь.
– Что там у тебя такое важное, Джо? – вкрадчиво спросила она, вращая бедрами. – Нет ничего важнее этого.
– Бэби, брось, не надо, – слабо запротестовал он, придерживая ее за талию, чтобы она не слишком возбуждалась. Против воли он начал реагировать на нее. – Я не могу. Мне надо идти.
– Почему, Джо? – простонала она. – Разве ты больше не хочешь? Мммм...
– Конечно, хочу, Бэби, но...
Оседлав его, Бэби приподнялась, слегка откинулась назад и заставила его войти в нее. Он попытался увернуться, но не смог. Она сжала его коленями, как тисками.
– Так что там случилось в конторе, Джо? – настаивала она, уставившись на него сверху и закинув руки ему за голову, так что ее локти торчали в обе стороны. – Не выпущу тебя, пока не скажешь.
– Тебе лучше отпустить меня, радость моя, – хмыкнул он. – А то я сойду с ума.
– Скажи мне, что случилось, Джо, – повторила она, стиснув зубы.
– О'кей, о'кей, – согласился он, тяжело дыша. Она ослабила хватку, и он глубже вошел в нее.
– Звонил Сэм, – начал Джо, ритмично двигаясь.
– Ну и?.. – спросила она; по телу ее прошла легкая дрожь.
Какого черта, подумал он, все равно она скоро узнает. Так почему не сказать ей сейчас?
– Лолли Пайнс умерла, – пробормотал он, чувствуя приближение оргазма.
Бэби перестала подскакивать и снова уставилась на него. Лицо ее горело от возбуждения, рот приоткрылся, и Джо услышал звук, которого она никогда прежде не издавала: низкий гортанный стон. При этом Бэби снова начала двигаться, сначала медленно, а потом с такой безудержной страстью, что Джо сомневался, сможет ли удержаться в ней.
– Скажи еще раз, – задыхаясь, потребовала она. – Скажи еще раз, Джо!
– Что сказать? – выдохнул он, изумленно глядя на нее.
– О Лолли.
– Она... умерла, – еле вымолвил он, задыхаясь и все глубже и глубже проникая в нее.
Бэби замерла. Он чувствовал, как его член сжимают подергивающиеся мышцы. Вдруг она откинула назад голову и завопила в экстазе:
– О, Господи, Джо... это невероятно! Сдерживаться было уже не обязательно, и он дал себе волю. Но внезапно Джо понял, что никогда еще не испытывал с Бэби такого, как сейчас. Наконец-то он довел ее до оргазма.
3
Полицейский участок был недалеко, в центре парка, так что всего через несколько минут после звонка по „911" Кик услышала сирены. Вместе с полицией прибыли управляющий домом, швейцар Эдди, бригада „скорой помощи", а затем появился симпатичный человек лет пятидесяти из редакции по имени Сэм Николс. Он сказал, что знаком с Лолли более двадцати лет и возьмет на себя организацию похорон, а также сделает все необходимые звонки и даст объявления.
Кик провела всех в кабинет. Они столпились у тела Лолли, тихо и серьезно переговариваясь друг с другом. Поняв, что большой черный резиновый предмет предназначен для перевозки трупов, Кик отвела взгляд от санитара, расстелившего его на полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38