Аннотация
У этого романа есть две особенности. Во-первых, его герои — пожарные (отсюда и оригинальное название, которое можно приблизительно перевести как «Любовь высшей категории сложности». К сожалению, русский вариант названия подобран крайне неудачно). Во-вторых, главные герои — афроамериканцы. Если судить по всем остальным книгам, которые я переводила, можно было подумать, будто Америка населена исключительно людьми породы WASP (белый, англосакс, протестант).
Кэрол Бак
Несгораемая страсть
Пролог
Ральф Рэндалл по прозвищу Шкаф был из тех людей, которые верят в существование рая. А с адом, по крайней мере, с земным его вариантом, он сталкивался постоянно.
Шкаф был пожарным. Четырнадцать лет своей жизни он посвятил департаменту пожарной охраны города Атланты. И хотя он искренне полагал, что большая часть пожаров, с которыми ему приходилось бороться за эти годы, являлись следствием случайностей или поджогов, некоторые из них казались поистине дьявольскими.
Нельзя сказать, чтобы единственный ребенок Хелены Розы и последний из сыновей Вилли Лероя Рэндалла верил, что дьявол собственноручно чиркает спичками и разжигает костры в графстве Фултон штата Джорджия. Конечно, нет. Он понимал, что человеческая беспечность, глупость и жестокость частенько приводят к таким страшным последствиям, что дьяволу нет необходимости вмешиваться.
И все же полтора десятка лет службы научили Шкафа, что бывают пожары гораздо разрушительнее остальных. Как бы странно это ни звучало, но некоторые пожары действительно кажутся проявлением сил зла.
Такие пожары напоминают сыну Хелены Розы Рэндалл о картинке, которую он однажды увидел в воскресной школе много лет назад. Сопроводительный текст не сохранился в его памяти, хотя речь там шла наверняка о грехе, аде и вечном проклятии. Но картинка…
Ее он запомнил до мельчайших подробностей!
Этот рисунок перепугал его до полусмерти. С первого взгляда возникло впечатление, что столь ярко изображенное пламя хочет испепелить его
В его маленькой головке не возникло никаких сомнений по поводу смысла увиденного. Это пламя стремилось поглотить именно его — Ральфа Букера Рэндалла — и здесь не могло помочь даже божественное вмешательство.
Шкафу было около шести, когда он увидел этот рисунок. В последующие тридцать лет он говорил об этом только с двумя людьми.
Первым человеком была его мама. В детстве он не таил от нее секретов. Да и повзрослев, мало что скрывал.
Вторым человеком был пожарный, которому Шкаф, несмотря на разницу в их цвете кожи, доверял как брату. Звали пожарного Джексон Миллер.
Джексону не надо было объяснять, почему некоторые пожары напоминают Шкафу изображение ада, увиденное в детстве.
Почему Шкаф был уверен в этом? Что ж, он знал историю семьи Джексона. Он знал, что мужчины из рода Миллеров боролись с огнем в Атланте и за ее пределами начиная с прапрадедушки Джексона, добровольно вступившего в пожарную дружину в 1870 году. Веру в существование пожаров, противоречащих законам природы и как будто наделенных разумом, Джексон впитал с молоком матери.
— Для нас огонь — всегда враг, — заметил он, выслушав историю Шкафа. — Но я понимаю тебя, парень. Иногда это кажется чем-то… личным. Словно ты выходишь против живой, дышащей, думающей твари, которая стремится достать тебя любым путем. И такие пожары надо не просто гасить, их надо убивать.
Пожар на складе, с которым столкнулся Ральф Букер Рэндалл в четвертое воскресенье восьмого месяца четырнадцатого года своей службы, не показался ему личным врагом. По крайней мере… сначала.
Непонятно, почему он сразу не смог правильно оценить ситуацию. Возможно причина в том, что когда он прибыл на место происшествия, большая часть его мыслей все еще вертелась вокруг разговора, состоявшегося между ним и Джексоном незадолго до сигнала тревоги.
Они обсуждали своих любимых женщин. У Джексона это была умная и красивая северянка, врач-психиатр по профессии, Феба Донован. У Шкафа — его коллега Кизия Кэрью, яркая и независимая.
Эти совершенно разные женщины сходились в одном — в своей способности морочить голову любящим их мужчинам.
— Я говорил это раньше и повторю снова, — сказал Шкаф, глядя в усыпанное звездами небо. Прошедшие пятнадцать часов дежурства были необычайно спокойными. Пока остальные пожарные из первой смены посапывали на своих койках, они с Джексоном вышли на улицу подышать воздухом. — Если бы Бог хотел, чтобы мужчины научились понимать женщин, он дал бы нам письменные инструкции.
Его друг и коллега усмехнулся.
— Кажется, ты неплохо понимаешь Кизию.
— Да, я прекрасно ее понимаю, когда она на работе, — согласился Шкаф с гордостью. — Но в остальное время? — Он поморщился, вспомнив дюжину особенно трудных случаев. Чего в действительности хочет Кизия? Знает ли она сама? — С ней я чувствую себя так, словно иду по минному полю в темноте.
По минному полю в темноте…
Странно, но именно эта фраза вспомнилась Шкафу за пятнадцать секунд до первого взрыва, унесшего жизнь практиканта Дуайта Дэниэлса.
В момент взрыва они с Джексоном разыскивали в горящем складе двадцатидвухлетнего новичка. Они только что спустились с крыши здания, когда прозвучало сообщение о пропаже Дэниэлса. Они не единственные вызвались искать его, просто оказались самыми быстрыми.
Можно сказать, что они шли вслепую. Склад был наполнен плотным, густым дымом. Шкаф знал, что не сможет смыть с себя этот запах несколько дней.
Он старался не думать о том, что случится, если выйдет из строя его дыхательный аппарат. И молился, чтобы Дэниэлс с перепугу не израсходовал разом весь запас воздуха. Ему приходилось видеть, как у таких вот новичков баллоны, рассчитанные на двадцать минут, заканчивались меньше чем за половину времени.
Шкаф осторожно двигался вперед, отматывая стальной трос, другой конец которого был закреплен у выхода из здания. Джексон, находящийся в метре слева, был оснащен точно так же. Держась за эту путеводную нить, они смогут отыскать обратную дорогу.
По крайней мере, так гласит инструкция. Если же выход окажется перекрыт пламенем, придется искать другой путь.
Становилось все жарче. Шкаф сильно вспотел под тяжелой защитной одеждой. Его коротко остриженные волосы и усы совсем промокли. Облизав губы, он почувствовал вкус соли.
Внезапно в его памяти всплыла фраза, услышанная во время обучения: «Интенсивность пламени удваивается с повышением температуры на семнадцать градусов…»
Ба-бах!
Взрыв донесся с задней части склада. Скорее от неожиданности, чем под действием ударной волны, Шкаф упал на колени. То, что надо держаться ближе к полу, вбили ему в голову с самого первого дня учебы в академии.
Пригнись ниже, и ты выживешь, — вот совет, который проще всего запомнить.
— Шкаф! — это был голос Джексона. Он казался чуть сдавленным.
— Порядок, парень! — ответил Шкаф, поднимаясь на ноги. Он мысленно проанализировал свое состояние и решил, что отделался легким испугом. — А ты?
— Хорошо. Но я потерял свой…
Ба-бах!
От второго взрыва у Шкафа щелкнули зубы, и он упал ничком. Его каска слетела. Рот наполнился кровью.
Он с трудом поднялся на четвереньки, пытаясь нащупать каску. Его уши начали покрываться пузырями. И затылок сейчас поджарится. Он ничего не видел. Ничегошеньки.
Он позвал Джексона.
Ответа не было.
И тогда затрещало все здание.
Что-то сейчас случится, — мрачно подумал Шкаф. Он снова позвал Джексона. Именно эта безвыходная ситуация снилась его другу в кошмарных снах. Его отец так погиб. Капитан Натан Миллер вошел в горящее здание с полуторадюймовым шлангом, когда рухнула крыша. У него не было шанса спастись.
Шкаф отыскал каску. Он надел ее и пополз в том направлении, где, по его мнению, должен был находиться Джексон.
Спустя мгновение случилось то, чего он боялся. Что-то тяжелое ударило Шкафа по спине и придавило к бетонному полу склада. Боль была такой сильной, что он не смог даже закричать.
Он попытался шевельнуться. В ноги словно впились тысячи ножей. В желудке заурчало. Он испугался, что сейчас блеванет. Судорожно сглотнув, он снова попытался сдвинуться с места. Раздался треск. Спину пронзила острая боль.
Спустя секунду Шкаф увидел что-то красное. Сперва он подумал, что это кровь — его собственная кровь на внутренней стороне маски. Затем понял, что это лепестки подступающего пламени.
Он попался. Боже милостивый, он угодил в ловушку и поджарится, как поросенок на вертеле.
— Шкаф?
Это был Джексон. Крик раздался где-то очень далеко. Или так показалось сыну Хелены Розы Рэндалл, уже начавшему терять сознание.
— Шкаф? — злой и встревоженный голос. — Ответь мне, черт бы тебя побрал! Где же ты!
— Здесь…
Возможно, он произнес это вслух. Возможно, слово прозвучало только у него в голове. Шкаф не узнал этого. Вряд ли это что-то меняло.
Его скрутил новый приступ боли. Он закрыл глаза, чтобы не видеть кровожадное пламя. Это мой личный пожар, — подумал он с мрачным юмором. — Очень, очень личный.
Он не хотел умирать. Но раз его время пришло, он готов к встрече с Создателем. Он очень старался быть хорошим человеком, жить по совести. И, хоть не сразу, но все же ему посчастливилось встретить хорошую женщину.
Если бы только его любви к ней хватило, чтобы изгнать страх из глубины ее незабываемых топазовых глаз.
Если бы только она смогла ему довериться.
Смогла бы довериться себе.
— Кизия, — выдохнул Шкаф, произнося ее имя, как молитву. — Ох… Кизия.
Первая глава
За четыре месяца до этого
Ко всем своим прочим талантам он еще и танцевать умеет.
Кизия Лоррейн Кэрью была удивлена, хотя и ожидала чего-то подобного. Все-таки она видела, как умеет двигаться Шкаф. Она тысячу раз могла наблюдать его за работой. Несмотря на почти двухметровый рост и сто килограммов мощных мышц, этот парень был легок на ногу. Грациозен, как огромная черная пантера. Даже в защитном костюме, с дыхательным аппаратом он не шел, а скользил над землей. И умудрялся двигаться в том же железном ритме, когда остальные валились с ног от усталости.
И вне работы она его тоже видела. Но не проявляла к нему сексуального интереса. Он был просто ее другом! Более того, он был пожарным. Если бы она искала себе мужчину — хотя не испытывала ни малейшего желания заниматься этим в ближайшем будущем — у нее хватило бы ума держаться подальше от сослуживцев.
Все же Кизия знала, что Шкаф ей нравится. Она не понимала, в чем секрет его привлекательности, если не считать полнейшего несходства с парнями, которые встречались ей в прошлом. Он не задирает нос. Не строит из себя важную шишку. В действительности он из тех религиозных и хорошо воспитанных чернокожих мужчин, которых она всегда находила невероятно скучными. Но теперь…
Что можно сказать? Ральф Рэндалл заинтриговал ее. И, что самое обидное, помимо ее воли.
Кизия отхлебнула пива, которым угостил ее кто-то из коллег в разукрашенном зале, где несколько десятков сотрудников департамента пожарной охраны Атланты провожали на пенсию одного из своих сослуживцев. Она не любила спиртного, но знала правила. Если бы она отказалась от пива и попросила бы чего-нибудь безалкогольного, ей бы пришлось носить ярлык «трезвенницы-язвенницы» до конца своих дней.
Слегка покачиваясь в ритм старой популярной мелодии, доносящейся из колонок, Кизия обвела взглядом собравшуюся толпу. В зале было шумно. Дух товарищества казался почти осязаемым. Кизия ощутила знакомое и приятное чувство: «один за всех и все за одного».
Она снова взглянула на Шкафа. Он был одет в темные джинсы и белую футболку. Черный пиджак свободного покроя, который был на нем до начала танцев, теперь висел на спинке стула. Футболка так плотно облегала его мощные мускулы, что казалась нарисованной. А джинсы…
Кизия сглотнула и переступила с ноги на ногу, стараясь не обращать внимания на внезапно возникшую дрожь.
Следующей песней была классическая композиция «Роллинг Стоунз». Шкаф танцевал с расфуфыренной девицей, которой, по мнению Кизии, вместо того, чтобы тратиться на прическу, следовало бы купить себе бюстгальтер.
И что у нее за ногти? — фыркнула Кизия. Хороший маникюр — дело конечно нужное. Мужчинам нравится, когда женщины умеют следить за собой. Но кроваво-красные когти, выглядящие так, словно эта девица только что вскрыла кому-то вены? Какой ужас.
Кизия постучала короткими, ненакрашенными ногтями по почти опустевшей бутылке. Я была лучшего мнения о пожарном Ральфе Рэндалле, — сказала она себе. — Кто бы мог подумать, что он способен связаться с такой дешевкой. А что будет, если он потащит эту девицу знакомиться с мамочкой!
То, что Хелена Роза Рэндалл мечтает поскорее женить своего единственного ребенка, известно каждому. Но вряд ли ее устроит такая вот Салли, Джейн или ЛаТойя в качестве невестки. Нет, конечно. Миз Хелена знает, чего хочет. Стоит ей только взглянуть на…
Юная щеголиха что-то произнесла. Кизия решила, что ее замечание было довольно смешным, потому что Шкаф ухмыльнулся в ответ, сверкнув белыми зубами. Несколько секунд спустя он закрутил в танце свою партнершу, подражая Майклу Джексону.
Его физическое превосходство, выразившееся в этом движении, заставило Кизию вздрогнуть. В глазах у нее потемнело, ладони вспотели. Рот наполнился вязкой слюной.
«Сука! — знакомый мужской голос прогремел у нее в мозгу — Ты будешь делать только то, что я скажу. Думаешь, я позволю какой-то…»
— Эй, Киз!
Кизия подскочила на месте, едва не выронив пивную бутылку. Только что пережитое ощущение лишило ее мужества. Она понимала, что никогда не избавится от своего прошлого, но верила, что худшее позади. Прошло уже несколько месяцев с последнего такого прилива воспоминаний. И именно Шкаф воскресил в ее памяти страх, стыд и безнадежность, которые она клялась себе никогда больше не испытывать в жизни.
— Кизия?
— Ты в порядке?
— Эй, может, ей надо присесть.
— Во даешь, Киз. Ты прямо почти побледнела.
Кизия усилием воли овладела собой. Она обернулась, приветствуя четверых приятелей-пожарных. Двое из них были афроамериканцами, как и она сама. Один — высокий, стройный и совершенно лысый; второй — низенький и приземистый, с огромными бицепсами. Третий парень щеголял модно остриженными светлыми волосами, голубыми глазами и легким загаром. Четвертый был рыжим и жилистым, и его слегка остекленевшие глаза свидетельствовали о чрезмерном увлечении пивом. Все четверо глазели на Кизию сочувственно и смущенно.
— Простите, — сказала она, улыбнувшись через силу. Видимо, ее улыбка оказалась не такой уж неискренней, поскольку лица коллег заметно просветлели. — Я… э… задумалась.
— Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? — спросил высокий чернокожий парень. Его звали Сэм Филдс. Он помогал Кизии, когда она проходила практику.
— Конечно, Сэм. Все нормально.
Четверо мужчин обменялись взглядами и, похоже, решили поверить ей на слово.
— Прости, что отвлекли тебя, — сказал коротышка. — Мы тут околачивались поблизости, потому что не дело, когда самый красивый пожарный в Атланте скучает в одиночестве.
Кизии пришлось сделать над собой усилие, чтобы перенять их непринужденную манеру общения. Поначалу ей не хватало смелости участвовать в словесных перепалках. За время замужества она совсем разучилась выражать свое мнение.
Когда Кизия впервые сумела отшутиться в ответ на чьи-то нападки, она почувствовала себя победительницей. Не потому, что сказала что-то умное. Отнюдь, ее острота казалась плоской в сравнении с «шуточками» некоторых ребят. Но это не важно. Она сказала это сама.
— Забавно, Джей Ти, — протянула она, изогнув бровь. — А я вроде бы слышала, что ты считаешь самым красивым пожарным в Атланте самого себя.
Белокурый пожарный насмешливо присвистнул.
— Ага, — с иронией согласился он. — Джон Томас считает себя местным Дензелом Вашингтоном.
— Давай не будем о том, кто что думает о своей внешности, Бобби, — огрызнулся Джей Ти, задиристо вскинув голову. — И я говорил об Уэсли Снайпсе, парень. А не о Дензеле.
— Что? — Бобби свистнул снова. — Чокнуться можно! Ты так же похож на Уэсли Снайпса, как Митч на этого, как его… который в «Обратной тяге» снимался.
Рыжий Митч, поглощенный какими-то своими мыслями, внезапно встрепенулся.
— «Обратная тяга»? — повторил он заплетающимся языком. — Ой, как я люблю это кино! Лучший фильм о пожарных. Смотрел? Моя девушка подарила мне кассету на прошлое Рождество. Сказала, что ее заводит этот фильм, когда она смотрит его со мной.
— Ты говоришь о Роне Ховарде, Бобби? — спросил Сэм Филдс, по-видимому решивший, что пьяные разглагольствования Митча можно пропустить мимо ушей. — О рыжем конопатом пареньке, который снимался в «Счастливых днях»?
Бобби покачал головой.
— Нет, не о…
— А знаешь, Сэм, — перебил его Джей Ти, разглядывая Митча с таким пристальным вниманием, словно он был образцом новой купюры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15