– Дождь пошел, – сказал я.
Она не ответила.
Я снова уткнулся в газету. Но не выдержал.
– Дождь пошел, – повторил я.
– Да, – отозвалась она.
Ее губы растянула кислая улыбка.
– Такой дождь смоет весь город.
– Думаешь?
– Все исчезнет.
Она засмеялась.
Когда я расплачивался, она опустила глаза. В этом ракурсе она была похожа на пристыженного мальчишку. Не знаю почему, но мне хотелось, чтобы она подняла глаза и чтобы по ее лицу катились слезы.
Я быстро шел по городу.
У собора остановился возле скамейки. На ней сидел молодой человек. Его голова свесилась на грудь. Узкие глаза уставились в землю. Героинщик. Я присел перед ним на корточки:
– Хочешь, я тебе кое-что расскажу?
– Угу.
Он едва шевельнул губами. И даже не сделал попытки взглянуть на меня.
– Я совершил преступление, – сказал я.
– Все в порядке, – буркнул он.
– Нет, не в порядке.
– Да… да… Все… в порядке.
Он говорил медленно, нерешительно нажимая на слова.
Я встал. Он неожиданно поднял голову:
– Что ты хотел сказать?
– Ничего.
Его голова снова свесилась на грудь.
Я пошел дальше по направлению трамвайных путей. В сторону Грюнерлёкка. По улице медленно проехал полицейский автомобиль. Я остановился и посмотрел ему вслед. На перекрестке я обратил внимание на телефон-автомат. В будке я нашел телефонную книгу. Нашел фамилию Хенни. Глянул на часы. Почти десять. Я бросил в автомат монетку и набрал номер. Долго никто не отвечал. Наконец послышался сонный голос:
– Алло?…
– Хенни?
– Хенни спит. Кто это?
Голос немного шепелявил.
– Не думаю, что ты знаешь, кто я.
– Может, и нет…
– А кто ты?
– Подруга.
– Где Хенни?
– Она спит. С кем ты хотел говорить, с Эриком или с Хенни?
– У нее есть друг?
Голос на другом конце засмеялся.
– Можно тебе что-то сказать?
Она не ответила.
– Я сделал одну вещь…
– Что же такого ты сделал? – В голосе зажглась искорка любопытства.
– Нечто ужасное.
– Нечто ужасное?
Она передразнила меня, и мне стало смешно, но смех застрял у меня в горле.
– Я убил человека.
– Что?
– Я убил человека.
– Кого? Я не понимаю.
– Человека.
– Своего знакомого?
– Нет, я его не знал. Я познакомился с ним в автобусе. Это было в Колумбии. Он был швейцарец. Мы несколько дней ехали вместе. На ночь остановились в одной гостинице. Ночью я проснулся и не мог уснуть. Сидел на подоконнике и курил сигарету. Потом вышел в коридор и зашел к нему в номер. Швейцарец лежал на спине. Одна рука была прижата к боку. Он спал с открытым ртом. Я подошел к кровати и сел рядом с ним. Когда он открыл глаза, я схватил его за шею и сдавил ее. Он пустил слюну. По шее побежала струйка слюны.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Не знаю.
– Я не хочу больше этого слушать.
– Я понимаю.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Мне кажется, он влюбился в меня.
– И этого достаточно, чтобы убить человека?
– Нет, конечно.
– Ну а потом?
– Рано утром я уехал оттуда. Я ни разу не вспоминал об этом. Как будто ничего не было. До сегодняшней ночи. Я проснулся в чужой комнате. И тут вспомнил.
– Хватит, я не желаю больше слышать об этом.
– О'кей.
– Кто ты?
– Ты меня не знаешь.
– А Хенни знает?
– Я нашел этот номер в телефонной книге. Я звоню из автомата.
– Совершенно случайно?
– Да.
– Я вешаю трубку.
– Вешай.
На другом конце провода послышались короткие гудки.
Я пошел обратно в центр.
15
Дверь в квартиру Роберта была открыта, я прошел прямо на кухню. Он сидел за столом в синем в белую полоску халате и улыбался. Лицо у него отекло, как будто он спал головой в духовке. Веки слиплись от пота и выделений после наркотика. Но он улыбался, как ребенок.
Довольный.
– Где ты был?
Я сел напротив, заглянул в газету. Увидел снимки авиакатастрофы, случившейся в Белграде. На снимке, напечатанном на первой странице, были видны обломки корпуса, охваченные красным пламенем. Я налил себе чаю. В нос ударил запах мяты.
– Можно взять булочку?
– Пожалуйста.
Я намазал булочку мармеладом и ел, запивая чаем.
Снова поглядел на снимок горящего самолета на первой странице. Среди языков пламени из окна самолета выглядывала женщина. Сербка, лет пятидесяти. Она смотрела из самолета, лицо ее выражало апатию. Темные пряди свешивались на глаза. Меня обдало жаром. Будто похмелье побежало по нервам в мозг.
– Все в порядке?
Я кивнул, встал и подошел к кухонному столу. Там стоял пакет апельсинового сока. Я отер с лица пот и налил себе соку. Выпил его большими глотками и снова налил полный стакан.
Роберт не спускал с меня глаз. Он все еще улыбался, но теперь его улыбка уже не была такой убедительно довольной, как несколько минут назад. Теперь он был похож на мальчика, который не знал, как ему быть и что сказать.
– Погляди на это. – Он протянул мне газету. – Что скажешь?
Я бросил взгляд на снимок горящего самолета.
– Трагедия.
– Ты так думаешь?
– Да.
– А если это неправда?
– Что?
– А если никакой катастрофы не было?
Он подмигнул. И вдруг я понял, чего он добивается. Его действия были взаимосвязаны. Он был озабочен этим с той минуты, как появился в саду у мамы. И потом всю ночь. Он хотел показать мне «искусственность, рукотворность». Наркотик, который мы приняли, клуб, в котором мы были, – все это было частью единой стратегии. Болтовня о том, что мы братья, должна была только подчеркнуть, что все это игра. Все это было для Роберта кукольным театром. На лице у меня снова выступили капельки пота, я вытерся салфеткой.
– Почему же это должно быть неправдой? – спросил я не очень уверенно.
– Есть много причин, по которым сербское агентство новостей стремится преувеличить, исказить, создать свою новость. Новости создаются из тех материалов, которые редакции получают от журналистов или от агентств. Ведь так? И не обязательно они должны иметь отношение к тому, что случилось на самом деле.
Я забрал у него газету.
– Ты хочешь, чтобы я поверил, будто где-то сидят сумасшедшие и все это выдумывают?
Он засмеялся, навалившись грудью на стол.
– Что тебе так смешно?
– Ничего. Не обращай на меня внимания. Прости, пожалуйста.
– Что ты хотел этим сказать?
– Катастрофа, конечно, произошла, и гибель людей – это трагедия, никто с этим не спорит. Я только хотел показать, что новости вполне могут оказаться сфабрикованными. Мы это знаем по военным ситуациям. Есть много примеров того, как враждующие стороны фабрикуют и искажают новости. Фальсификации в прессе и в средствах массовой информации встречаются чаще, чем ты думаешь.
– А при чем тут я, черт побери?
Он закрыл глаза, и мне показалось, что его погрузили в воду, что его замкнутое лицо лежит на дне.
– Я тебе еще не все рассказал.
– Хочешь еще чем-то поразить меня?
– Кто знает.
– Что знает?
– Может, мне вообще не следует говорить тебе об этом…
Мне всегда хотелось чего-нибудь неожиданного. Это была любимая мечта. Я вхожу в комнату, и кто-то рассказывает мне, что отец и мама вовсе не мои родители. Что все это эксперимент. Меня отдали им на воспитание. Я не их ребенок. Кто-то поселил меня у них, чтобы во всех деталях изучать мои реакции, наблюдать, каким образом, так сказать, складывается личность. В детстве я часто ходил по дому и искал скрытые микрофоны и камеры.
Иногда мне чудилось в поведении родителей что-то не то, какая-то фальшь; они как будто слегка приоткрывали свое истинное «я». Мне хотелось так думать; я часто пытался понять, откуда у меня возникло такое желание, и пришел к мысли, что оно объяснялось тем, что мне хотелось быть не таким, как все. Меня преследовали страшные фантазии, будто меня забыли в супермаркете или на платной стоянке. Родители уехали, забыв обо мне, и их жизнь продолжается уже без меня. Это было страшно. Ведь мне всегда хотелось противоположного – хотелось оказаться избранным без каких-либо усилий с моей стороны. Эта мысль пугала и привлекала меня. Естественно, что с годами она исчезла. Теперь я ждал, когда случится неожиданное. Это были остатки идеи о том, что меня отдали на воспитание. Я подкарауливал, стараясь уловить неожиданный блеск в глазах отца. Но видел в них лишь неясную тень скрытых мыслей… Он всегда думал о чем-то другом.
Роберт снова откинулся на спинку стула и стал теребить губы. Была у него такая противная привычка, и она раздражала меня. Он скрутил нижнюю губу в комок и дергал его.
– Это долгая история, – сказал он и убрал руку от лица.
16
Он приготовил кофе и открыл коробку с лучшим итальянским шоколадом. Кусочки шоколада таяли во рту, шоколад имел вкус рома и граппы… Роберт говорил, жуя шоколад, и оживленно жестикулировал.
Я молчал, только слушал.
Он рассказывал:
– Однажды вечером, это было в ноябре, два года назад, мне позвонил Даг Халл, продюсер фирмы телевизионных программ, которая называлась «Real News». Они делали вставки последних известий для некоторых коммерческих телевизионных каналов. Даг сказал, что у него есть ко мне важный разговор, и попросил приехать завтра утром к нему в контору. Я поинтересовался, о чем идет речь, но он решительно отказался говорить об этом по телефону. Какое-то время назад я работал на этого продюсера, у нас с ним сохранились приятельские отношения, и потому я решил завтра же поехать к нему.
Роберт в деталях описал помещение фирмы, ковры, картины – контора как контора с передвижными стенами, отделяющими друг от друга столы сотрудников.
Кабинет продюсера был отделен от коридора стеной из дымчатого стекла.
Он все видел через это стекло, но его не видел никто.
Был видящий, но невидимый. Подглядывал, но не был эксгибиционистом. Его окружало и защищало стекло.
От высокого голоса продюсера у Роберта заложило уши. Даг Халл всегда нервничал. Он вертел перо и маленькими глотками отхлебывал кофе.
Никто не мог видеть его, но Роберт подумал, что дымчатое стекло все-таки заставляло продюсера нервничать и сбиваться.
– Даг предупредил, что все должно остаться между нами. Не хочу, чтобы кому-нибудь это стало известно, сказал он.
И вставил кассету в видеомагнитофон.
Роберт откинулся на стуле. С другой стороны письменного стола продюсер смерил его взглядом. Что-то тут не так, подумал Роберт, почему у него такие странные глаза? В них не было обычного беспокойства, Даг Халл просто сидел и смотрел на Роберта, пытаясь успокоить бушующий в голове вихрь.
Он показал Роберту видеорепортаж о семье, которая бесследно исчезла из одной усадьбы в Ломмедале. О безымянном молодом человеке, сообщившем в интервью, что ему стало известно о террористических планах неонацистов. Какая-то женщина рассказала журналисту о тайных разборках между пакистанскими молодежными группами. Истории из действительности, думал Роберт. Подобные материалы попадают на экраны телевизоров каждую неделю. То, что Роберт увидел, было не страшнее того, что он видел за последнее время. Каждый день можно было раскрыть газету или включить телевизор и найти более сенсационные истории.
– Я вопросительно смотрел на Дага. Он пил кофе, расплескивал его и вытирал рот салфеткой. Наконец, опять заговорил своим писклявым голосом. Ты не понимаешь, сказал он. Так объясни мне, попросил я.
Он сказал, что, по его мнению, это совсем не то, что кажется.
Обычная журналистика, сказал я Дагу.
Он сказал, что, по его мнению, это совсем другое.
И что же это, по-твоему? – спросил я.
Фальсификация, ответил он.
Роберт оглядел кабинет продюсера. В углу кресло из стальных трубок. Торшер на длинной ножке. Книжная полка из плексигласа. Любимым автором продюсера был один финский криминалист, который писал об убийцах и отщепенцах, продюсер никогда не упускал случая поговорить об этом писателе.
На другой части книжной полки в два ряда стояли маленькие бутылочки. Ром, виски, бренди, коньяк, кальвадос, джин, рикард, текила, кампари, гранд-марнье, куантро, калуа, московская, аквавит. Дат Халл не пил, но неутомимо собирал маленькие бутылочки с крепленым вином и водкой, золотистую и коричневую жидкость, которой предстояло стоять мертвым грузом. Глядя на бутылочки, Роберт вдруг подумал, что во всех знакомых ему коллекционерах было что-то невеселое. Коллекционеры всегда находились вне того, чем они восторгались, они предпочитали смотреть, чем избавиться от власти, которую имели над ними эти вещи.
Причиной, по которой Дат пригласил Роберта к себе, была его встреча с одним недоумевавшим зрителем. Этот зритель позвонил на телевидение, и его переадресовали в фирму Дага. Однажды утром он явился к Дагу с пачкой фотографий. На фотографиях была запечатлена усадьба в Вестфолле, принадлежавшая исчезнувшему хозяину. Даг вместе со зрителем просмотрел материал об исчезнувшей семье, и зритель разложил на столе свои фотографии. Не было никакого сомнения, на них была изображена одна и та же усадьба. Черепица, розовые кусты, цвет трактора – это была та самая усадьба. Хозяин усадьбы ездил на юг, но вернулся оттуда на неделю раньше положенного срока и увидел по телевизору репортаж о своей усадьбе.
Но я же никуда не исчезал, заикаясь, сказал хозяин.
Он объяснил, что никакой семьи у него не было. Те люди, у которых брали интервью для телевидения, никогда не были его соседями. Он их вообще в первый раз видит.
Даг постарался успокоить его.
Журналист, сделавший репортаж, был вольный художник и нигде в штате не состоял. Даг несколько раз пытался связаться с ним, но безуспешно. Он пришел в ужас и собрал весь имеющийся материал об этом журналисте и сделанные им фильмы.
Все его репортажи переписаны на одну видеокассету.
Даг сказал, что журналиста зовут Бент Алвер. Он вольный художник, работает быстро и дает хорошие материалы. По сравнению с другими бюджеты его фильмов очень малы.
Насколько мог понять Роберт, вся подборка представляла собою расчетливый обман. В репортажах шла речь о странных исчезновениях. Об экстремистских политических группировках и их планах по изменению мирового порядка или просто об уничтожении части мира. Несколько репортажей рассказывали о необычных людях. Людях, считавших, что они открыли неизвестные доселе истины. Например, один американский исследователь средств массовой информации хотел доказать, что сорок процентов всех новостей, которые нам преподносят, основаны на лжи и преувеличениях. Если прежние репортажи и в самом деле были фальшивками, то интервью с этим американским исследователем можно было трактовать как шутку, как метакомментарий к ним, как авторскую аннотацию.
Наклонившись к Роберту над столом, Даг не спускал с него проницательного и сострадательного взгляда.
Роберт прекрасно понимал, почему его посвятили в это дело. Не состоя в штате, он был независим. Раньше он показал себя толковым специалистом в области журналистского расследования, который работает быстро и обладает редкой работоспособностью. Он умел таить секреты.
Даг хотел получить подтверждение своим подозрениям прежде, чем он начнет выяснять отношения с телевидением, которое как-никак являлось его работодателем.
Он попросил Роберта подумать над репортажем о репортаже. Роберт не мог понять, зачем кому-то понадобилось делать фальшивые репортажи. Денег на этом не зашибешь. Достоверный репортаж сделать легче. Все это было загадкой.
Даг подошел к книжной полке. Снял миниатюрную бутылочку и протянул Роберту: хочешь выпить?
Роберт взглянул на бутылочку с коньяком и отрицательно помотал головой – нет.
Даг с улыбкой поставил бутылочку обратно на полку.
После встречи с продюсером Роберт долго сидел в машине и слушал, как по крыше стучит дождь, на мгновение ему представился разлетающийся на осколки стеклянный город.
Он вспомнил дело, о котором слышал несколько лет назад.
Одного немца приговорили к четырем годам тюрьмы за фальшивые документальные фильмы и репортажи для телевидения. Фальшивые интервью с педофилами из Таиланда и курдскими террористами, которые готовили бомбы для турецких туристов, показали по телевидению на весь мир. Но и террористы, и педофилы на самом деле были актерами, в этих репортажах не было вообще ничего настоящего. Журналист назвал свои репортажи «infofiction» и заявил, что он всего лишь делал то, что хотели получить телевизионные компании, – сенсационные и невероятные истории для информационных передач. Этот немец успел состряпать более двухсот таких фильмов, прежде чем его разоблачили. Вершиной его творчества был фильм о швейцарском наркомане, который кололся лягушачьей слизью и рассказывал о своих галлюцинациях лениво, но в то же время восторженно.
Роберт изучал репортажи норвежского журналиста в течение двух недель. Он взял интервью у крестьянина, который исчез, сам не ведая о том. Пытался найти женщину, заявлявшую, что она видела тайную бандитскую разборку, но нашел только запертый пансион, хозяин которого не мог сказать ничего внятного. Он не обнаружил никаких неонацистов и не узнал ни о каких террористических планах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19