Но в Селиванове оставаться было невозможно, а больше ехать было некуда.В Челябинске нежданную родственницу встретили довольно прохладно – семья у дядьки оказалась большая, и жить там было негде. С трудом удалось ей прописаться. Ольга хотела устроиться на какой-нибудь завод, но встретила единодушный отказ – никому не хотелось возиться с шестнадцатилетней девчонкой, ничего не умеющей делать. Все-таки, наконец, повезло – приняли ее в почтальоны.За тот год немало километров отшагала Ольга по грязным и дымным челябинским окраинам. Особенно плохо пришлось зимой – Ольга жестоко страдала от холода и несколько раз довольно сильно обмораживалась, и всю зиму ходила с черными пятнами на щеках, с жирным, блестящим от мази лицом. Жила она в другом конце города, снимала койку в проходной комнате, и приходилось вставать в шесть часов, чтобы к восьми успеть на работу. По вечерам ходила в школу, и, хотя до начала занятий обычно немного удавалось подремать в котельной, все равно на уроках невыносимо хотелось спать, н иногда, если становилось совсем уж невмоготу, она уходила домой раньше обычного. А обычно возвращалась Ольга к часу ночи, с последним трамваем. Вагон был всегда переполнен, и никогда не удавалось занять место, но очень быстро Ольга выучилась спать стоя, прислонившись к железной, насквозь промерзшей стенке.Зато как необыкновенно радовалась она наступившей весне, теплу, солнцу, а больше всего – тому, что предстояло ей. А предстояла ей – в это Ольга верила непоколебимо – жизнь необыкновенная и интересная, большая и хорошая...Из Челябинска Ольга никому не писала – ни в Селиванове, ни домой. Написала только после того, как уехала в Москву и поступила в университет. Ответа пришлось ждать долго. Писал Коля. Письмо было коротенькое, и можно было понять, что мать – долго еще проболевшая после отъезда Ольги – так и не простила ее. Не простила и потом – за все эти годы ни слова не передавала Ольге в письмах, да и Коля писал очень редко.Ольга несколько раз собиралась съездить в деревню, но так и не отважилась.А потом забыла все. Забыла? Тогда почему же это «забытое» так хорошо помнится до сих пор? Да и как можно забыть такое? Значит, только внушила себе, что забыла.И вот теперь поезд медленно тащил ее на восток, навстречу солнцу и времени, и колеса отстукивали не минуты и часы, а месяцы и годы...
Ольга лежала на верхней полке, отвернувшись к стене. Тяжело было вспоминать это давнее прошлое, и она приходила в отчаяние при мысли о том, что так будет продолжаться не один день, – двое суток до Селиванова, а там – что будет там? Застанет ли мать живой и от чего умирает она? Коля не написал об этом ничего вразумительного. Даже телеграмму не стал давать – почему? Не думал, что она приедет? Или мать не велела? И что она скажет матери?Ольга пыталась не думать об этом, стала прислушиваться к разговору внизу, но говорили что-то скучное, обыденное. Тогда она слезла с полки, вышла в тамбур, закурила. Вагон был в хвосте поезда, его сильно трясло на стыках, и сидеть на маленькой откидной скамеечке было неудобно. Ольга встала, взялась за железные прутья двери. За пыльным стеклом быстро мелькала яркая зеленая земля, пыльное солнце ударило Ольге в глаза. Она зажмурилась и опять села на скамеечку. На руках у нее остались грязные полосы, и она с отвращением стала вытирать их платком. Трудно было сидеть здесь, и не хотелось возвращаться в свое купе, и Ольга встала и пошла в вагон-ресторан. Противно было открывать и закрывать столько тяжелых дверей, их ручки были липкими оттого, что за них хватались тысячи рук. «Надо попытаться перебраться в купейный», – вяло подумала Ольга и по пути спрашивала у проводниц, не скоро ли освободится место. Несколько человек ехали до Куйбышева, и Ольга договорилась, что потом переберется в купейный вагон.В ресторане она заказала обед и взяла немного вина, и, когда выпила, сразу стало легче. И теперь уже удавалось не думать о том, что ждет ее в деревне.«Может быть, действительно было бы лучше, если бы поехал Юрий? – подумала она. – Да нет, все правильно».Ольга подумала об этом без горечи – она уже успела привыкнуть к мысли, что самые близкие люди редко по-настоящему понимают друг друга, даже если они и бывали в примерно одинаковых обстоятельствах. А тут уж и вовсе к Юрию претензий быть не может – ведь ему и отдаленно не приходилось испытывать того, что выпало на ее долю... Ольга вспомнила о том, как Юрий вел себя вчера, как старался понять ее и помочь, – и подумала о нем с внезапной нежностью: «Какой он хороший... И добрый. И почему я до сих пор не выхожу за него?»Юрий уже несколько раз делал ей предложение, и Ольга не говорила ему «нет», только просила немного подождать, и сама толком не понимала, что заставляет ее откладывать замужество. Они встречались уже два года, и в последнее время были очень близки, и Ольга не ждала других встреч, ей было хорошо с ним, и про себя она давно уже решила, что выйдет за него, и смотрела на Юрия не только как на любимого человека, но и как на отца своих детей, и с удовольствием думала о том, что у них должны быть здоровые, красивые дети. Но все как-то не решалась расстаться со своей свободой, и иногда ей приходилось напоминать себе, какой ценой досталась ей эта свобода... «Опять о том же? К черту!» – решила Ольга, тряхнув головой, закурила и стала смотреть в окно. «Да, теперь все кончится само собой... Приеду оттуда и скажу Юре, чтобы готовился к свадьбе. Хватит ждать», – решила Ольга. «Рожать тебе надо, девка», – с улыбкой вспомнила она ворчливые слова старушки-гинеколога, сказанные полгода назад. «Да, надо рожать...»Ей давно уже хотелось ребенка, и она не раз представляла себе, как по утрам просыпается ее девочка – обязательно девочка – и спросонья тянется к ней мягкими пухлыми ручками и как она бегает по квартире, весело топая ножками... Особенно нравились ей трех-четырехлетние девчушки, с бантиками в волосах, и Ольга с невольной грустью прикинула, что когда ее девочке будет четыре, ей самой будет по меньшей мере уже тридцать. «Да, нечего откладывать. Тебе уже не семнадцать...» Когда она уходила из дома, Верочке тоже было четыре. Значит, сейчас ей тринадцать. Всего на год меньше, чем было Ольге, когда она уезжала в Селиваново. Интересно, какая она сейчас? А сколько же лет Коле?Она так и не могла точно вспомнить, когда родился Коля, и только потом сообразила – в сорок втором году, ведь мать вышла замуж весной сорок первого. Значит, ему сейчас девятнадцать и в этом году, наверно, в армию. Вот так... А ты говоришь, что теперь все кончится само собой. Даже не подумала о том, что станет с Верочкой... О господи, как медленно тянется время...Она долго еще сидела, курила и смотрела в окно. Потом напротив нее сел молодой человек, одетый с той элегантной небрежностью, которая вырабатывается годами. Он потянулся за листочками меню, спросил Ольгу:– Разрешите?– Да, пожалуйста, – ответила Ольга и мельком взглянула на него. Тот ответил ей откровенно заинтересованным взглядом. «Ну вот, – с досадой подумала Ольга, – теперь придется еще обрывать ухаживание этого петушка».Официантка подошла к их столику, и молодой человек уверенным, небрежным голосом сделал заказ – с коньяком, сухим вином и бутербродом с черной икрой. Ожидая, пока подадут обед, он тоже закурил и стал смотреть в окно, изредка поглядывая на Ольгу. Ольга, погасив сигарету, внимательно посмотрела на него – тот заметил ее взгляд и призывно улыбнулся. Он был довольно красив, у него были хорошо вычищенные ногти и безукоризненно повязанный галстук, у него наверняка приятные манеры – и все-таки было в нем что-то такое, что неприятно задело Ольгу, и она не могла понять – почему?Скоро ему принесли обед. Молодой человек ел так, словно откуда-то издалека следил за каждым движением своих рук, чтобы – боже упаси – ни в чем не сфальшивить. И коньяк он пил изысканно – маленькими глотками, из рюмки, налитой на три четверти.«Все-таки, – подумала Ольга, – почему он так не нравится мне? Неужели только потому, что он так хорошо воспитан и происходит явно из интеллигентной семьи? А, при чем тут хорошее воспитание и интеллигентная семья?»Ольга допила свое вино, и следом выпил молодой человек, чуть подавшись вперед, безмолвно приглашая ее к знакомству. «Господи, как они все одинаковы в этом... Чего он хочет? Маленькая дорожная интрижка, поцелуи в тамбуре, павлиний хвост своего „я“, горячее прощание и неизбежные обещания писать, приехать, за тобой – хоть на край света... А потом похвастаться в компании подвыпивших приятелей – мальчики, с какой я женщиной ехал... Как глупо и пошло все...»Когда Ольга достала сигарету, он торопливо зажег спичку и дал ей прикурить. Ольга кивком поблагодарила – он нагнулся к ней через стол и сказал приятным баритоном:– Между прочим, меня зовут Сергеем... Может быть, выпьем вместе, так сказать, ради знакомства?И потянулся со своим графинчиком с коньяком к ее рюмке.Ольга безразлично спросила:– Зачем?– Что «зачем»? – не понял ее Сергей.– Зачем нам знакомиться?– Ну, то есть как это зачем? – искренне удивился Сергей. – Чтобы приятно провести время, поговорить, так сказать, развеять дорожную скуку.– А мне не скучно, – сказала Ольга, и Сергей обескураженно промолчал, убрал руку с графинчиком.– Вы куда едете? – спросила Ольга.– В Челябинск, – воспрянул духом Сергей.– А я дальше. Так какой смысл в нашем знакомстве?Ольга говорила спокойно, поигрывая коробкой сигарет, и Сергей явно не понимал, говорит она серьезно или шутит, и в замешательстве смотрел на нее.У Ольги мелькнула неожиданная мысль. Она улыбнулась, и Сергей сразу приободрился, когда услышал:– Хорошо, я выпью с вами, но с условием – сначала вы откровенно ответите мне на некоторые вопросы.– О, пожалуйста, – с готовностью согласился Сергей. Очевидно, в его представлении откровенный разговор означал неминуемое сближение.– Ну что ж... – сказала Ольга. – Сколько вам лет – двадцать три, двадцать четыре?Она намеренно занизила его возраст – Сергею было не меньше двадцати пяти.– Двадцать шесть, – ответил Сергей, явно обескураженный этим вопросом и чуть-чуть обиженный.– Даже так... Вы кончили институт – какой?– МАИ.– Работаете инженером?– Да.– Работа у вас интересная, вы человек удачливый, начальство вас ценит, с сослуживцами вы никогда не ссоритесь – не так ли?– Пожалуй, – не сразу ответил Сергей, – но к чему эти вопросы, не понимаю.– Мы же договорились...– Ну хорошо, спрашивайте дальше.– И крупных неприятностей, больших неудач – этого у вас тоже не было?– Как будто нет...– Вы, разумеется, холостяк?Сергей, окончательно сбитый с толку, кивнул.– Еще один вопрос: сколько вы получаете?– Сто двадцать.– А почему вы заказываете себе обед, который обойдется вам почти в десять рублей?Сергей раздраженно дернул плечами и потянулся за сигаретой:– Ну, знаете ли...– Не сердитесь, – примиряюще улыбнулась Ольга, – и на этот вопрос можете не отвечать. Я сама знаю почему. Вы живете с родителями, а они неплохо обеспечены, так что вам не приходится особенно экономить. Кто ваши родители?– Отец – юрист, мать преподает в институте, – сухо ответил Сергей.– Что-то в этом роде я и предполагала... – медленно сказала Ольга. – Ну, а теперь давайте выпьем.Сергей облегченно вздохнул, налил обе рюмки, спросил с улыбкой:– Ну, так как же вас зовут?– А никак, – не сразу ответила Ольга. Ей вдруг стало смешно – и зачем она затеяла этот разговор? Только испортила человеку аппетит. – Я не хочу с вами знакомиться. Но давайте все-таки выпьем. И знаете, за что? За вашу неудачу. За ваши поражения. За то, чтобы вы скорее повзрослели... Что же вы не пьете?– Странная вы какая... – произнес Сергей, чуть покраснев, и отставил рюмку.– Возможно, – согласилась Ольга. – Но говорю я вполне серьезно. Так что, будете пить?– Буду, – со злым блеском в глазах сказал Сергей и опрокинул рюмку. Видимо, теперь ему было не до изысканности.– Ну, вот и хорошо, – сказала Ольга и тоже выпила. Потом подозвала официантку, рассчиталась и сказала Сергею: – Не сердитесь на меня.Тот ничего не ответил.Шагая по качающимся коридорам вагонов и открывая все те же бесконечные двери, неприятно пахнущие железом, Ольга думала: «Все-таки почему он так не понравился мне?» И вдруг – отчетливая неприятная мысль: а ведь его жизнь поразительно похожа на жизнь Юрия. Внешне, по крайней мере... Разница только в возрасте...
Ольга добралась до своего купе, легла на полку и стала вспоминать.В ту компанию Ольгу привел Игорь, ее шеф. Шел шефу всего двадцать седьмой год, но был он уже кандидатом наук и руководителем темы. Когда Ольгу представили ему, он небрежно оглядел ее и сказал:– Кажется, в таких случаях принято говорить – «очень приятно познакомиться»? Ну что ж, приятно... так приятно... – Он сильно тряхнул ее руку и театрально вздохнул: – Увы, это пока все. Анафемски занят – и прошу с недельку меня не беспокоить. Присмотритесь пока, что, как и с чем едят, потом уже поговорим.Присматривалась Ольга два дня, а потом не выдержала:– Игорь Александрович, можно вас на минутку?– На минутку – можно, – снисходительно разрешил Игорь. – Даже, вероятно, на две. Разговор что – кон-фи-ден-ци-аль-ный?– Да.– Ну что ж, придется уединиться.Он отвел ее на лестничную площадку и сказал:– Весь внимание.– Я все-таки хотела бы поскорее узнать, чем мне предстоит заняться. Вы не могли бы...– Мы – нет, – с улыбкой перебил ее Игорь. – За два дня ты могла бы заметить, что в группе все обращаются ко мне на «ты». Вряд ли ты захочешь быть белой вороной... Сей вопрос исчерпан?– Да, – невольно улыбнулась и Ольга, обезоруженная непринужденностью Игоря.– Отлично, – с явным одобрением посмотрел он на нее. – Будем считать, что проблема церемониала решена... Ну, а по существу разговора... Ты не забыла, что я просил подождать неделю?– Нет.– Мне действительно чертовски некогда. – Игорь сразу стал серьезным. – И хочешь не хочешь, а подождать тебе придется. Это, между прочим, в твоих же интересах. Я не хочу давать тебе первое попавшееся задание, которых, кстати, у меня множество. Освобожусь – поговорим как следует и тогда уже решим. Договорились?– Да.– Ну и лады...И Ольге пришлось ждать пять дней. Именно пять – ни больше и ни меньше. И хотя Игорь явно еще не освободился, в конце пятого дня он попросил ее задержаться после работы. Когда они остались одни, Ольга сказала:– Если ты еще занят, я могу подождать.– Вероятно, можешь. Но я очень не люблю без крайней необходимости отступать от своих слов. Неделя прошла – так что давай говорить.Он с полчаса умело выспрашивал ее, задавал самые неожиданные вопросы и, наконец, сказал:– Допрос окончен. Хочешь резюме?– Конечно.– Чуть лучше того, что я ожидал, и значительно хуже того, что мне хотелось бы. Первую часть этого утверждения можешь принять как комплимент, вторую – как реальную оценку твоих нынешних возможностей... Обиделась?– Немножко, – призналась Ольга.– Вполне естественная реакция, – испытывающе посмотрел на нее Игорь. – Я мог бы обойтись первой частью своего резюме, но счел нужным сказать и вторую. Потому что я намерен дать тебе задание, которое, если рассматривать объективно, тебе пока не по силам. И все же советую взяться за него.– Но если оно мне не по силам, как же я его выполню? – с недоумением спросила Ольга.– Но ведь я сказал – «пока не по силам». Думаю, что если основательно поработаешь, в конце концов справишься... С моей и божьей помощью.– Я согласна.– Даже не узнав, какое задание?– Да.– Ну что ж, недурно... Приступим.Они просидели в пустой комнате три часа, и Ольга наконец взмолилась:– Хватит, я уже ничего не соображаю.– Это можно было сказать еще минут сорок назад, – невозмутимо сказал Игорь, взглянув на часы. – Точнее – сорок две...– Зачем же ты тогда возился со мной эти сорок две минуты? – сердито спросила Ольга.– Надо же было проверить твою способность критически оценивать реальное положение вещей.– Проверил?– Конечно.– Ну и как?– Неплохо. Ты упряма, но почти в меру. Как раз то, что мне нужно.– Ты говоришь, как барышник на конском базаре, – попробовала возмутиться Ольга.– А ты была на конском базаре? – спросил Игорь, не обращая внимания на ее тон.– Да.– Ну и как, интересно?– Представь себе, да.– Представить не могу, лошадей видел только на выставке, но там барышников, по-видимому, не было...– Кстати, – небрежным тоном задала Ольга вопрос, давно занимавший ее, – как получилось, что я оказалась в твоей группе? Ведь я уже почти распределилась в Долинск.– Ты думаешь, здесь тебе будет хуже?– Нет, но... кому я этим обязана?– Мне, – просто сказал Игорь. – Я был на защите твоего диплома – и ты мне понравилась.– Я или моя работа?– Ты. В работе не было ничего особенного.– Ты что, всех так подбираешь?– Ну, зачем же... не так уж много людей, которые мне нравятся.– И чем же я тебе... понравилась?Ольгу и смущал, и забавлял этот не совсем обычный разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11