будто над шуткой, известной лишь им двоим.
* * *
Ту ночь я помню с живой ясностью, рожденной страхом. Я не знала, что делать, и не могла поверить, что увязла в этой истории с Ямой настолько глубоко, что никак не могу на нее повлиять. В прошлом я всегда сама отвечала за свои поступки; мне приходилось постоянно сохранять осторожность и здравый смысл, думать о будущем и заботиться о себе. И вот я стала жертвой столь бездушного замысла, что должна была сразу его разгадать. Я не могла простить себе это; поддаться его обаянию и потерять голову мог кто угодно, только не я. Но так оно и произошло. И когда я оглядываюсь и вижу, что вместе со мной Мартин задурил мозги всей школе, я, возможно, отчасти понимаю, что случилось. Понимаю, но простить не могу.
Есть кое-что похуже, чем расплачиваться за свою неосмотрительность. Чем больше я анализировала нашу ситуацию, тем яснее осознавала, что Яма была соркестрирована со зловещей четкостью; в плане Мартина не было ни одного огреха; мы влипли, попались в ловушку. Это угнетало, и даже мне, человеку, который привык проводить много времени наедине с собой, было очень одиноко.
* * *
Рано утром беспокойный сон Майка наконец прервался. На короткий миг он почти смог представить, что находится в другом месте, за пределами Ямы, вдали от кошмара, которым она постепенно становилась. Но жесткий пол погреба и неизменная темнота, блокирующая зрение, навязывали ему реальность происходящего. Тихо, боясь потревожить остальных, он встал и прокрался в уборную. Он мочился и чувствовал холодный фарфоровый ободок унитаза, упирающийся в колени.
— Майк?
Неожиданный шепот заставил его вздрогнуть. Торопливо натягивая трусы, он обернулся. Короткий коридор был непроглядно темным.
— Кто это?
— Это я. — Пауза. — Лиз. Извини.
— Господи. Не надо так пугать.
— Ммм. Не сливай воду, ладно?
— Хорошо, — недоуменно согласился он, продолжая говорить шепотом. — Я тебя разбудил?
— Не совсем. Я много думала.
— Я заметил.
Раздался щелчок, и из карманного фонарика Лиз хлынул поток желтого света, заливая пол. Ее волосы спутанной копной падали на плечи; на ней была пижама, и выглядела она уставшей. Майк заметил, что в другой руке она держит пустую бутылку из-под лимонада; пришлось приложить немалое усилие, чтобы не рассмеяться.
— Что ты собралась с этим делать? — спросил он. — Устроить пир среди ночи?
— Послушай, может, пойдем туда? Не хочу будить остальных, а мне нужно с тобой поговорить. — Она направила фонарик на маленькую кладовку наискосок от уборной.
— Хорошо. — Майк последовал за ней, и они смущенно сели лицом друг к другу.
— Фонарик почти выдохся. Надо было взять запасные батарейки. — Лиз положила фонарь на пол, и конус тусклого света высветил длинные ложбины трещин между плитами. — Много чего надо было взять.
Майк кивнул.
— Как думаешь, что будет? — спросил он.
— Я надеялась услышать это от тебя, — вздохнула она. — Джефф начинает понимать, что происходит, и, кажется, Фрэнки уже на полпути. Но, по-моему, Джефф уже потерял надежду а Фрэнки... — Она замялась. — Фрэнки вообще ни на что не годится.
— Что происходит? — выдавил Майк через силу. И понял, что не хочет слышать ответ. Лиз улыбнулась — странной улыбкой, в которой не было радости.
— Это как посмотреть. Мне кажется, я знаю, что ждет нас на следующей стадии, но я... я еще сомневаюсь. Хотя скоро мы все узнаем.
— Как?
— Сейчас скажу. Ты сам еще не поделился со мной... своими мыслями по этому поводу.
— Я считаю, что что-то пошло не так, — ответил Майк. — Произошла страшная ошибка. Все пытаюсь найти способ выбраться, но выхода нет. Это ужасно.
Лиз молча на него посмотрела. И наконец произнесла:
— Ты прав. Это ужасно. Но я не думаю, что произошла ошибка. И это пугает меня больше всего.
— Значит, по-твоему, все это — часть дурацкого розыгрыша?
Опять та же улыбка.
— Нет. Вряд ли. — Потом, после паузы: — Майк... Мне действительно страшно.
— Мне тоже, — тихо ответил он. И тут же осознал, что это на самом деле так.
Луч фонарика резко потускнел, а потом снова вспыхнул с прежней яркостью. Лиз взглянула на него и тряхнула головой, будто ход ее мыслей был нарушен.
— Тогда пойдем, — сказала она. — Наверное, лучше выяснить, права я или нет.
Заинтригованный Майк последовал за ней; она пробралась обратно в уборную. Встав на колени там, где кран выступал из камня, Лиз поставила на землю бутылку из-под лимонада.
— Подержи, ладно? — прошептала она, протягивая Майку фонарик. — Посвети, чтобы мне было видно. Черт, зря я не взяла запасные батарейки. Они бы нам пригодились.
Она подставила горлышко пластиковой бутылки под носик крана. Майк наблюдал за ней. «Два литра», — пробормотала она про себя и медленно повернула кран. В бутылку беззвучно скользнула струйка воды; потом, когда она плавно увеличила напор, из крана донеслось едва различимое шипение. Майк смотрел, как уровень воды в бутылке повышается — треть, половина. Кран внезапно чихнул, и к ногам Майка брызнул маленький фонтанчик. Лиз не шевелилась. Вода поднялась выше половины, почти перекрывая широкую зеленую этикетку; и тут резко плеснул еще один фонтан, и мерная струйка капля за каплей исчезла. Так же медленно Лиз вывернула кран на полную мощность.
— Вот и все, — проговорила она. — Вода кончилась.
— Кончилась? — ошеломленным шепотом спросил Майк.
— Воду перекрыли, — поправилась она и крепко завинтила крышку бутылки. — Ты так до сих пор и не понял, правда?
— Что? — спросил он, и слова раздались как бы издалека, потому что ответ был ему уже известен.
Они вернулись в комнату напротив. Лиз сказала:
— Я поняла это сегодня вечером. Я сама сказала кое-что, что заставило меня задуматься.
— Что мы сможем долго прожить без еды, — подхватил Майк, вспомнив ее слова.
— Да. Но без воды не так долго... и я подумала: если Мартин действительно делает это, если он до сих пор управляет ситуацией, таким должен быть его следующий шаг.
— И он так и сделал, — ответил Майк. — Это... — Он попытался нащупать подходящее определение. — Это невероятно. Это безумие.
— Мартин сумасшедший, — Лиз просто кивнула.
— Я знаю. Ни один человек в здравом уме не выкинет такую штуку.
— Я серьезно, — проговорила она. Майк посмотрел на нее. — Мартин не просто выкинул штуку. Это же вполне очевидно, разве нет? Мы не должны отсюда выйти. Это замысел нездорового ума, Майк.
Майк оперся подбородком о ладони.
— Тогда какого черта нам делать? — спросил он. — Этот ублюдок всегда опережает нас на шаг. Нам нечем ему ответить.
— Ну... — протянула Лиз. — Возможно. Но я уже подобралась близко к... — Она замолкла. — Мы должны вычислить, что, по его мнению, должно произойти дальше. Если мы сможем... проникнуть в мысли Мартина, стать Мартином, возможно, найдем и выход.
— Ты правда так считаешь?
— Нет. Вообще-то, нет. — Она вздохнула, уткнув лицо в колени, и на мгновение показалась ему совсем юной и испуганной. — Но по крайней мере, я начинаю понимать... Я же догадалась про воду, сумела опередить его.
— Но нам некогда играть в игры, — горячо перебил ее Майк. — Что у нас есть? Всего литр воды. Как долго мы продержимся впятером?
— Нет. У нас есть больше.
— Вряд ли, — Майк с сомнением приподнял бутылку.
— Есть еще вода в бачке, — сказала Лиз. — Там должно быть немало. Интересно, об этом он подумал?
Майк осознал, как мало он анализировал ситуацию. А Лиз, весь вечер тихонько сидевшая в сторонке, сумела предсказать развитие событий и искала способы выкрутиться. В ужасе он представил, с какой легкостью, без колебаний, он мог бы смыть воду в унитазе, лишив их того небольшого запаса воды, что остался.
— Зачем ты рассказываешь все это мне? — спросил он.
— Не знаю. Мне почему-то кажется, что так правильно... Может, потому что мы оба видели замочную скважину. По крайней мере, мы думаем об этом.
— Замочная скважина мне подмигнула, готов поклясться, — вспомнил Майк и хихикнул.
— Что?
— Перед тем как я заснул. Она мне подмигнула.
— Не сходи с ума, — предупредила Лиз.
— Что скажем остальным? — спросил он и устыдился, что пришлось задать такой вопрос.
— Про воду придется рассказать, конечно, — ответила Лиз. — Но если ты не против, я бы лучше сказала, что где-то есть накопительный бак, и вода просто кончилась, а не говорить, что кто-то ее выключил. Думаю, Мартин рассчитывал, что мы додумаемся до этого дня через три. Нам надо собрать всю воду из бачка в бутылки. У Джеффа их навалом.
— По-твоему, они поверят?
— Джефф не поверит. Фрэнки и Алекс — возможно. — Она дунула, чтобы прогнать прядь волос с лица. — Придется быть поубедительнее.
— Понятно, — глухо ответил Майк.
* * *
Утро только начинается, но я откладываю ручку и отодвигаю стул от стола. Далеко внизу распахивается и хлопает входная дверь, и с подножия лестницы доносятся голоса.
— Майк?
Это не он. Разочарованная, я возвращаюсь на чердак. Сейчас мне бы пригодилось присутствие другого человека; того, кто тоже был там. Я знала, что это будет нелегко, еще до того, как начать, но суть от этого не меняется: чем больше я пишу, тем острее ощущаю собственную незначительность. Это очень непросто. Присутствие друга мне необходимо.
Я опять сажусь, беру ручку и начинаю рассеянно вырисовывать круги. Смотрю в окно на дроздов, облепивших деревья, и пытаюсь отогнать все то, о чем еще предстоит написать.
* * *
Когда наступил следующий день, они рассказали другим про кран и наполнили оставшиеся бутылки водой из бачка в уборной.
Майку пришло в голову, что могут работать подводящие к бачку трубы. Но они не работали; из клапана вытекло немного жидкости, самая малость. Атмосфера еще больше сгустилась; узнав о воде, все с легкостью купились на выдумку о накопительном баке, но все же в Яме повисло настроение, все сильнее напоминающее панику.
— Я есть хочу, — тихо призналась Алекс, когда они закончили. — Что будем делать? Поедим сейчас или оставим на потом?
— Оставим, — решила Лиз. — И будем хранить как можно дольше.
Остатки еды казались Майку насмешкой. Ее едва хватило бы на закуску, не говоря уж об обеде на пятерых. Бутылки с водой, расставленные в ряд вдоль стены, немного успокаивали. Он все время напоминал себе, что хотя бы в этом они были на шаг впереди.
— Придется проследить, чтобы порции еды и жидкости были как можно меньше, — сказала Фрэнки. — И чтобы всем досталось поровну.
Лиз оторвалась от блокнота.
— Это не так уж просто, — заметила она.
— Почему?
— Я хочу перебрать пакеты с провизией и распределить еду с точки зрения содержания питательных веществ. Думаю, у меня получится. Кто-нибудь из вас занимался биологией?
Никто.
— Жаль, — мягко проговорила Лиз. — Есть какое-то важное правило о том, как соблюдать водно-солевой баланс. Но моих знаний не хватит, чтобы понять, каким образом спланировать питание. По-моему, нельзя есть соленое.
— Великолепно, — огрызнулся Джефф. — По-твоему. Значит, мы можем отравиться и умереть от обезвоживания, потому что ты не в состоянии припомнить, что можно есть, а что нельзя?
Лиз молча вернулась к своим записям. Спустя пару минут Фрэнки тихо собрала остатки еды и отнесла к тому месту, где сидела Лиз.
— Держи, — сказала она. И добавила: — Зря я съела весь рахат-лукум. В нем же сахар. Он мог бы нам пригодиться.
— Не переживай. — Лиз коротко улыбнулась. — По крайней мере, мы все здесь здоровы.
— Не понимаю, чего ты добиваешься, — заговорил Джефф. — Ты же не знаешь, что творишь. Сама сказала. И почему мы должны верить, что ты все сделаешь правильно?
— Я просто хочу убедиться, что каждый получит то, что необходимо, — терпеливо объяснила Лиз. — Я делаю все возможное. Конечно, я бы хотела, чтобы с нами здесь был ученый; жизнь стала бы намного проще. Но раз его нет, вам придется положиться на меня.
— Что значит, ты убедишься, что каждый получит то, что необходимо? — взорвался Джефф. — Это же просто. Каждому равная порция. Вот и все.
— Равная порция и одинаковая порция — это не одно и то же, — заметила Лиз и впервые за время разговора подняла голову и посмотрела Джеффу в глаза. — Надеюсь, с этим ты не станешь спорить.
Последовало молчание. Лиз и Джефф неподвижно сидели, не отводя глаз друг от друга. Потом Джефф отвернулся, и сразу заговорила Фрэнки.
— Я рада, что хоть кто-то что-то делает, — решительно заявила она. — Мне все равно, сколько еды мне достанется. Лиз знает больше, чем все мы, и мне кажется, она здорово справляется с ситуацией. — Она засмеялась. — Думаю, мы очень скоро отсюда выберемся.
— Как будто кому-то есть дело до того, что ты думаешь, — процедил Джефф вполголоса.
Фрэнки перевела дыхание и собралась ответить, но осеклась; по ее лицу промелькнуло выражение растерянности, и она жалобно спросила:
— Лиз? Мы же выкарабкаемся, правда?
— Конечно, — ответила Лиз.
— Я так и знала. — Фрэнки повернулась на бок, спиной ко всем; но даже Майк видел, что она плачет.
* * *
Мартин был сама осторожность. Помню, как он готовился к некоторым своим розыгрышам, и меня поражает только одно: странно, ведь каждый раз мы понимали суть происходившего гораздо позже. Пока все готовилось, нам было смешно; прежде чем шутка разыгрывалась, она казалась наполовину забавой, наполовину детским дурачеством. Но потом, когда веселость проходила и мы видели истинный смысл розыгрыша, последствия всегда оказывались неожиданными для нас. Гиббон ушел в конце того же семестра и больше не вернулся; остальные жертвы тоже резко изменились. Последствия были более катастрофичны, чем сам инцидент.
Мне до сих пор кажется непростительной глупостью, что я позволила такому человеку, как Мартин, полностью, безраздельно контролировать мою жизнь. Но никто из нас не представлял, чем обернется Яма, — просто потому, что мысль об этом была слишком ужасна, слишком невозможна. И слишком непостижима. Никто не анализирует каждую деталь розыгрыша, придуманного школьным клоуном; не проверяет, будет ли это стоить тебе жизни; зачем?
Если бы мы хоть что-то почуяли! Если бы один из нас — неважно, почему — решил не участвовать в эксперименте, сущность замысла стала бы для Мартина бесполезной. Кто-то наверху знал бы о Яме, и это было бы опасно. Если бы только мы кому-нибудь рассказали, куда идем. Но, конечно же, мы не сказали никому; и поздравляли себя с тем, что вовлечены в проделку, которая, несомненно, станет одной из многочисленных легенд Нашей Любимой Школы.
Передо мной лежит картонная коробка. Наверху — девять кассет, две стопки, связанные резинками. Семь из них помечены моим почерком, черной ручкой на обложке написано «Лиза». Записанные на них беседы позволяют посмотреть на Мартина с другой стороны, с той, которую мы никогда не видели в школе. Если бы мы с Лизой поговорили тогда, до Ямы, я бы никогда не позволила Мартину использовать меня, использовать нас всех. Две другие кассеты в отдельной стопке не помечены. Конечно, их должно быть намного больше, но они пропали, и нам никогда их не найти. К тому же на них нет ничего нового для меня. Возможно, если бы у нас были другие кассеты, мы могли бы показать, что произошло на самом деле; раскрыть, кем в действительности был Мартин. Но в конце концов Мартин все же опередил нас, всего на один шаг.
Глава 9
К полудню Майк почувствовал, что в голове мутнеет от голода. К гложущей боли в животе, появившейся накануне вечером, добавилась сильная жажда, игнорировать которую было невозможно. Наступило время обеда; мысль об обеде, о том, что они должны есть и пить, преследовала Майка. Разумеется, он молчал. Он пообещал себе, что не заговорит о еде первым.
Лиз избавила их всех от этой необходимости.
— Нам нужно что-то съесть, — сказала она. — Хотя бы немножко.
Они разделили оставшуюся еду на крошечные порции: лапша быстрого приготовления, немного консервированного мяса. Вода на донышке стакана. Сколько воды полагается выпивать ежедневно? Около двух литров, подумал Майк. Ребята могли позволить себе всего один маленький стакан. Майк невольно задумался: кто из них первым поставит под сомнение установленный размер порций, кто по той или иной причине потребует больше? Рано или поздно это произойдет. Но пусть это будет не он.
Съев жалкую порцию, Майк еще острее ощутил голод. Забавно: пища влекла за собой отчетливое напоминание о том, что есть необходимо. Он улыбнулся проделкам своего организма, но шутка его не утешила.
— Когда мы выберемся, можно всем вместе пойти в ресторан, — предложила Фрэнки. — Мне хочется чего-нибудь очень сытного... стейк, например, или пирог с почками.
— Не надо, — взмолилась Алекс.
— Ой, извини, — ответила Фрэнки. Но Майку не показалось, что у нее был виноватый вид. Выражение на лице Фрэнки с трудом поддавалось определению. — Я так люблю поесть, и так странно, что еды не хватает. — Она улыбнулась сама себе. — Дома у нас полный морозильник всякой всячины.
— Заткнись, — прошипел Джефф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
* * *
Ту ночь я помню с живой ясностью, рожденной страхом. Я не знала, что делать, и не могла поверить, что увязла в этой истории с Ямой настолько глубоко, что никак не могу на нее повлиять. В прошлом я всегда сама отвечала за свои поступки; мне приходилось постоянно сохранять осторожность и здравый смысл, думать о будущем и заботиться о себе. И вот я стала жертвой столь бездушного замысла, что должна была сразу его разгадать. Я не могла простить себе это; поддаться его обаянию и потерять голову мог кто угодно, только не я. Но так оно и произошло. И когда я оглядываюсь и вижу, что вместе со мной Мартин задурил мозги всей школе, я, возможно, отчасти понимаю, что случилось. Понимаю, но простить не могу.
Есть кое-что похуже, чем расплачиваться за свою неосмотрительность. Чем больше я анализировала нашу ситуацию, тем яснее осознавала, что Яма была соркестрирована со зловещей четкостью; в плане Мартина не было ни одного огреха; мы влипли, попались в ловушку. Это угнетало, и даже мне, человеку, который привык проводить много времени наедине с собой, было очень одиноко.
* * *
Рано утром беспокойный сон Майка наконец прервался. На короткий миг он почти смог представить, что находится в другом месте, за пределами Ямы, вдали от кошмара, которым она постепенно становилась. Но жесткий пол погреба и неизменная темнота, блокирующая зрение, навязывали ему реальность происходящего. Тихо, боясь потревожить остальных, он встал и прокрался в уборную. Он мочился и чувствовал холодный фарфоровый ободок унитаза, упирающийся в колени.
— Майк?
Неожиданный шепот заставил его вздрогнуть. Торопливо натягивая трусы, он обернулся. Короткий коридор был непроглядно темным.
— Кто это?
— Это я. — Пауза. — Лиз. Извини.
— Господи. Не надо так пугать.
— Ммм. Не сливай воду, ладно?
— Хорошо, — недоуменно согласился он, продолжая говорить шепотом. — Я тебя разбудил?
— Не совсем. Я много думала.
— Я заметил.
Раздался щелчок, и из карманного фонарика Лиз хлынул поток желтого света, заливая пол. Ее волосы спутанной копной падали на плечи; на ней была пижама, и выглядела она уставшей. Майк заметил, что в другой руке она держит пустую бутылку из-под лимонада; пришлось приложить немалое усилие, чтобы не рассмеяться.
— Что ты собралась с этим делать? — спросил он. — Устроить пир среди ночи?
— Послушай, может, пойдем туда? Не хочу будить остальных, а мне нужно с тобой поговорить. — Она направила фонарик на маленькую кладовку наискосок от уборной.
— Хорошо. — Майк последовал за ней, и они смущенно сели лицом друг к другу.
— Фонарик почти выдохся. Надо было взять запасные батарейки. — Лиз положила фонарь на пол, и конус тусклого света высветил длинные ложбины трещин между плитами. — Много чего надо было взять.
Майк кивнул.
— Как думаешь, что будет? — спросил он.
— Я надеялась услышать это от тебя, — вздохнула она. — Джефф начинает понимать, что происходит, и, кажется, Фрэнки уже на полпути. Но, по-моему, Джефф уже потерял надежду а Фрэнки... — Она замялась. — Фрэнки вообще ни на что не годится.
— Что происходит? — выдавил Майк через силу. И понял, что не хочет слышать ответ. Лиз улыбнулась — странной улыбкой, в которой не было радости.
— Это как посмотреть. Мне кажется, я знаю, что ждет нас на следующей стадии, но я... я еще сомневаюсь. Хотя скоро мы все узнаем.
— Как?
— Сейчас скажу. Ты сам еще не поделился со мной... своими мыслями по этому поводу.
— Я считаю, что что-то пошло не так, — ответил Майк. — Произошла страшная ошибка. Все пытаюсь найти способ выбраться, но выхода нет. Это ужасно.
Лиз молча на него посмотрела. И наконец произнесла:
— Ты прав. Это ужасно. Но я не думаю, что произошла ошибка. И это пугает меня больше всего.
— Значит, по-твоему, все это — часть дурацкого розыгрыша?
Опять та же улыбка.
— Нет. Вряд ли. — Потом, после паузы: — Майк... Мне действительно страшно.
— Мне тоже, — тихо ответил он. И тут же осознал, что это на самом деле так.
Луч фонарика резко потускнел, а потом снова вспыхнул с прежней яркостью. Лиз взглянула на него и тряхнула головой, будто ход ее мыслей был нарушен.
— Тогда пойдем, — сказала она. — Наверное, лучше выяснить, права я или нет.
Заинтригованный Майк последовал за ней; она пробралась обратно в уборную. Встав на колени там, где кран выступал из камня, Лиз поставила на землю бутылку из-под лимонада.
— Подержи, ладно? — прошептала она, протягивая Майку фонарик. — Посвети, чтобы мне было видно. Черт, зря я не взяла запасные батарейки. Они бы нам пригодились.
Она подставила горлышко пластиковой бутылки под носик крана. Майк наблюдал за ней. «Два литра», — пробормотала она про себя и медленно повернула кран. В бутылку беззвучно скользнула струйка воды; потом, когда она плавно увеличила напор, из крана донеслось едва различимое шипение. Майк смотрел, как уровень воды в бутылке повышается — треть, половина. Кран внезапно чихнул, и к ногам Майка брызнул маленький фонтанчик. Лиз не шевелилась. Вода поднялась выше половины, почти перекрывая широкую зеленую этикетку; и тут резко плеснул еще один фонтан, и мерная струйка капля за каплей исчезла. Так же медленно Лиз вывернула кран на полную мощность.
— Вот и все, — проговорила она. — Вода кончилась.
— Кончилась? — ошеломленным шепотом спросил Майк.
— Воду перекрыли, — поправилась она и крепко завинтила крышку бутылки. — Ты так до сих пор и не понял, правда?
— Что? — спросил он, и слова раздались как бы издалека, потому что ответ был ему уже известен.
Они вернулись в комнату напротив. Лиз сказала:
— Я поняла это сегодня вечером. Я сама сказала кое-что, что заставило меня задуматься.
— Что мы сможем долго прожить без еды, — подхватил Майк, вспомнив ее слова.
— Да. Но без воды не так долго... и я подумала: если Мартин действительно делает это, если он до сих пор управляет ситуацией, таким должен быть его следующий шаг.
— И он так и сделал, — ответил Майк. — Это... — Он попытался нащупать подходящее определение. — Это невероятно. Это безумие.
— Мартин сумасшедший, — Лиз просто кивнула.
— Я знаю. Ни один человек в здравом уме не выкинет такую штуку.
— Я серьезно, — проговорила она. Майк посмотрел на нее. — Мартин не просто выкинул штуку. Это же вполне очевидно, разве нет? Мы не должны отсюда выйти. Это замысел нездорового ума, Майк.
Майк оперся подбородком о ладони.
— Тогда какого черта нам делать? — спросил он. — Этот ублюдок всегда опережает нас на шаг. Нам нечем ему ответить.
— Ну... — протянула Лиз. — Возможно. Но я уже подобралась близко к... — Она замолкла. — Мы должны вычислить, что, по его мнению, должно произойти дальше. Если мы сможем... проникнуть в мысли Мартина, стать Мартином, возможно, найдем и выход.
— Ты правда так считаешь?
— Нет. Вообще-то, нет. — Она вздохнула, уткнув лицо в колени, и на мгновение показалась ему совсем юной и испуганной. — Но по крайней мере, я начинаю понимать... Я же догадалась про воду, сумела опередить его.
— Но нам некогда играть в игры, — горячо перебил ее Майк. — Что у нас есть? Всего литр воды. Как долго мы продержимся впятером?
— Нет. У нас есть больше.
— Вряд ли, — Майк с сомнением приподнял бутылку.
— Есть еще вода в бачке, — сказала Лиз. — Там должно быть немало. Интересно, об этом он подумал?
Майк осознал, как мало он анализировал ситуацию. А Лиз, весь вечер тихонько сидевшая в сторонке, сумела предсказать развитие событий и искала способы выкрутиться. В ужасе он представил, с какой легкостью, без колебаний, он мог бы смыть воду в унитазе, лишив их того небольшого запаса воды, что остался.
— Зачем ты рассказываешь все это мне? — спросил он.
— Не знаю. Мне почему-то кажется, что так правильно... Может, потому что мы оба видели замочную скважину. По крайней мере, мы думаем об этом.
— Замочная скважина мне подмигнула, готов поклясться, — вспомнил Майк и хихикнул.
— Что?
— Перед тем как я заснул. Она мне подмигнула.
— Не сходи с ума, — предупредила Лиз.
— Что скажем остальным? — спросил он и устыдился, что пришлось задать такой вопрос.
— Про воду придется рассказать, конечно, — ответила Лиз. — Но если ты не против, я бы лучше сказала, что где-то есть накопительный бак, и вода просто кончилась, а не говорить, что кто-то ее выключил. Думаю, Мартин рассчитывал, что мы додумаемся до этого дня через три. Нам надо собрать всю воду из бачка в бутылки. У Джеффа их навалом.
— По-твоему, они поверят?
— Джефф не поверит. Фрэнки и Алекс — возможно. — Она дунула, чтобы прогнать прядь волос с лица. — Придется быть поубедительнее.
— Понятно, — глухо ответил Майк.
* * *
Утро только начинается, но я откладываю ручку и отодвигаю стул от стола. Далеко внизу распахивается и хлопает входная дверь, и с подножия лестницы доносятся голоса.
— Майк?
Это не он. Разочарованная, я возвращаюсь на чердак. Сейчас мне бы пригодилось присутствие другого человека; того, кто тоже был там. Я знала, что это будет нелегко, еще до того, как начать, но суть от этого не меняется: чем больше я пишу, тем острее ощущаю собственную незначительность. Это очень непросто. Присутствие друга мне необходимо.
Я опять сажусь, беру ручку и начинаю рассеянно вырисовывать круги. Смотрю в окно на дроздов, облепивших деревья, и пытаюсь отогнать все то, о чем еще предстоит написать.
* * *
Когда наступил следующий день, они рассказали другим про кран и наполнили оставшиеся бутылки водой из бачка в уборной.
Майку пришло в голову, что могут работать подводящие к бачку трубы. Но они не работали; из клапана вытекло немного жидкости, самая малость. Атмосфера еще больше сгустилась; узнав о воде, все с легкостью купились на выдумку о накопительном баке, но все же в Яме повисло настроение, все сильнее напоминающее панику.
— Я есть хочу, — тихо призналась Алекс, когда они закончили. — Что будем делать? Поедим сейчас или оставим на потом?
— Оставим, — решила Лиз. — И будем хранить как можно дольше.
Остатки еды казались Майку насмешкой. Ее едва хватило бы на закуску, не говоря уж об обеде на пятерых. Бутылки с водой, расставленные в ряд вдоль стены, немного успокаивали. Он все время напоминал себе, что хотя бы в этом они были на шаг впереди.
— Придется проследить, чтобы порции еды и жидкости были как можно меньше, — сказала Фрэнки. — И чтобы всем досталось поровну.
Лиз оторвалась от блокнота.
— Это не так уж просто, — заметила она.
— Почему?
— Я хочу перебрать пакеты с провизией и распределить еду с точки зрения содержания питательных веществ. Думаю, у меня получится. Кто-нибудь из вас занимался биологией?
Никто.
— Жаль, — мягко проговорила Лиз. — Есть какое-то важное правило о том, как соблюдать водно-солевой баланс. Но моих знаний не хватит, чтобы понять, каким образом спланировать питание. По-моему, нельзя есть соленое.
— Великолепно, — огрызнулся Джефф. — По-твоему. Значит, мы можем отравиться и умереть от обезвоживания, потому что ты не в состоянии припомнить, что можно есть, а что нельзя?
Лиз молча вернулась к своим записям. Спустя пару минут Фрэнки тихо собрала остатки еды и отнесла к тому месту, где сидела Лиз.
— Держи, — сказала она. И добавила: — Зря я съела весь рахат-лукум. В нем же сахар. Он мог бы нам пригодиться.
— Не переживай. — Лиз коротко улыбнулась. — По крайней мере, мы все здесь здоровы.
— Не понимаю, чего ты добиваешься, — заговорил Джефф. — Ты же не знаешь, что творишь. Сама сказала. И почему мы должны верить, что ты все сделаешь правильно?
— Я просто хочу убедиться, что каждый получит то, что необходимо, — терпеливо объяснила Лиз. — Я делаю все возможное. Конечно, я бы хотела, чтобы с нами здесь был ученый; жизнь стала бы намного проще. Но раз его нет, вам придется положиться на меня.
— Что значит, ты убедишься, что каждый получит то, что необходимо? — взорвался Джефф. — Это же просто. Каждому равная порция. Вот и все.
— Равная порция и одинаковая порция — это не одно и то же, — заметила Лиз и впервые за время разговора подняла голову и посмотрела Джеффу в глаза. — Надеюсь, с этим ты не станешь спорить.
Последовало молчание. Лиз и Джефф неподвижно сидели, не отводя глаз друг от друга. Потом Джефф отвернулся, и сразу заговорила Фрэнки.
— Я рада, что хоть кто-то что-то делает, — решительно заявила она. — Мне все равно, сколько еды мне достанется. Лиз знает больше, чем все мы, и мне кажется, она здорово справляется с ситуацией. — Она засмеялась. — Думаю, мы очень скоро отсюда выберемся.
— Как будто кому-то есть дело до того, что ты думаешь, — процедил Джефф вполголоса.
Фрэнки перевела дыхание и собралась ответить, но осеклась; по ее лицу промелькнуло выражение растерянности, и она жалобно спросила:
— Лиз? Мы же выкарабкаемся, правда?
— Конечно, — ответила Лиз.
— Я так и знала. — Фрэнки повернулась на бок, спиной ко всем; но даже Майк видел, что она плачет.
* * *
Мартин был сама осторожность. Помню, как он готовился к некоторым своим розыгрышам, и меня поражает только одно: странно, ведь каждый раз мы понимали суть происходившего гораздо позже. Пока все готовилось, нам было смешно; прежде чем шутка разыгрывалась, она казалась наполовину забавой, наполовину детским дурачеством. Но потом, когда веселость проходила и мы видели истинный смысл розыгрыша, последствия всегда оказывались неожиданными для нас. Гиббон ушел в конце того же семестра и больше не вернулся; остальные жертвы тоже резко изменились. Последствия были более катастрофичны, чем сам инцидент.
Мне до сих пор кажется непростительной глупостью, что я позволила такому человеку, как Мартин, полностью, безраздельно контролировать мою жизнь. Но никто из нас не представлял, чем обернется Яма, — просто потому, что мысль об этом была слишком ужасна, слишком невозможна. И слишком непостижима. Никто не анализирует каждую деталь розыгрыша, придуманного школьным клоуном; не проверяет, будет ли это стоить тебе жизни; зачем?
Если бы мы хоть что-то почуяли! Если бы один из нас — неважно, почему — решил не участвовать в эксперименте, сущность замысла стала бы для Мартина бесполезной. Кто-то наверху знал бы о Яме, и это было бы опасно. Если бы только мы кому-нибудь рассказали, куда идем. Но, конечно же, мы не сказали никому; и поздравляли себя с тем, что вовлечены в проделку, которая, несомненно, станет одной из многочисленных легенд Нашей Любимой Школы.
Передо мной лежит картонная коробка. Наверху — девять кассет, две стопки, связанные резинками. Семь из них помечены моим почерком, черной ручкой на обложке написано «Лиза». Записанные на них беседы позволяют посмотреть на Мартина с другой стороны, с той, которую мы никогда не видели в школе. Если бы мы с Лизой поговорили тогда, до Ямы, я бы никогда не позволила Мартину использовать меня, использовать нас всех. Две другие кассеты в отдельной стопке не помечены. Конечно, их должно быть намного больше, но они пропали, и нам никогда их не найти. К тому же на них нет ничего нового для меня. Возможно, если бы у нас были другие кассеты, мы могли бы показать, что произошло на самом деле; раскрыть, кем в действительности был Мартин. Но в конце концов Мартин все же опередил нас, всего на один шаг.
Глава 9
К полудню Майк почувствовал, что в голове мутнеет от голода. К гложущей боли в животе, появившейся накануне вечером, добавилась сильная жажда, игнорировать которую было невозможно. Наступило время обеда; мысль об обеде, о том, что они должны есть и пить, преследовала Майка. Разумеется, он молчал. Он пообещал себе, что не заговорит о еде первым.
Лиз избавила их всех от этой необходимости.
— Нам нужно что-то съесть, — сказала она. — Хотя бы немножко.
Они разделили оставшуюся еду на крошечные порции: лапша быстрого приготовления, немного консервированного мяса. Вода на донышке стакана. Сколько воды полагается выпивать ежедневно? Около двух литров, подумал Майк. Ребята могли позволить себе всего один маленький стакан. Майк невольно задумался: кто из них первым поставит под сомнение установленный размер порций, кто по той или иной причине потребует больше? Рано или поздно это произойдет. Но пусть это будет не он.
Съев жалкую порцию, Майк еще острее ощутил голод. Забавно: пища влекла за собой отчетливое напоминание о том, что есть необходимо. Он улыбнулся проделкам своего организма, но шутка его не утешила.
— Когда мы выберемся, можно всем вместе пойти в ресторан, — предложила Фрэнки. — Мне хочется чего-нибудь очень сытного... стейк, например, или пирог с почками.
— Не надо, — взмолилась Алекс.
— Ой, извини, — ответила Фрэнки. Но Майку не показалось, что у нее был виноватый вид. Выражение на лице Фрэнки с трудом поддавалось определению. — Я так люблю поесть, и так странно, что еды не хватает. — Она улыбнулась сама себе. — Дома у нас полный морозильник всякой всячины.
— Заткнись, — прошипел Джефф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13