Когда вы сидите в позе для медитации, вы в совершенстве подобны описанному ранее нагому человеку, сидящему между небом и землей. Сгорбившись, вы стараетесь прикрыть свое сердце, предохранить его, для чего и наклоняетесь вперед. Если же вы сидите прямо, но без напряжения, приняв позу медитации, ваше сердце обнажено. Все ваше существо открыто — прежде всего для самого себя, но также и для других. И эта практика, когда вы спокойно сидите и следите за тем, как дыхание выходит и рассеивается, обеспечивает вам связь с собственным сердцем. Позволив себе быть таким как есть, вы развиваете подлинную симпатию к самому себе.
Когда вы таким образом пробудите свое сердце, то, к великому изумлению, найдете это сердце пустым! Вы обнаружите, что смотрите в открытое пространство. Где вы? кто вы? где ваше сердце? Всматриваясь в него по-настоящему, вы не найдете там ничего ощутимого, ничего прочного. То есть, конечно, там может оказаться нечто вполне прочное — если вы злитесь на кого-то или если вы влюблены и стремитесь к обладанию. Но тогда это нельзя назвать пробужденным сердцем. Если вы ищете пробужденное сердце, если вы просунете руку сквозь ребра, внутрь грудной клетки, и попытаетесь нащупать его, то не найдете ничего, кроме... нежности. Вы ощутите щемящую боль и мягкость. И когда откроете глаза на весь мир, вы почувствуете огромную печаль. Печаль подобного рода приходит не потому, что к вам плохо относятся; вам грустно не потому, что кто-то вас оскорбил, не потому, что вы чувствуете себя глубоко несчастным. Эту печаль можно назвать безусловной. Она возникает из-за того, что ваше сердце полностью открыто. Нет кожи, не существует такой ткани, чтобы прикрыть его; это чистый кусок обнаженного мяса. Если на него садится даже крошечный комар, его прикосновение ранит. Ваше переживание будет свежим, нежным и глубоко личным.
Подлинно печальное сердце рождается из ощущения полноты вашего несуществующего сердца. Вам хотелось бы пролить его кровь, отдать это сердце другим. Именно переживание воином печального и чуткого сердца порождает бесстрашие. В общепринятом понимании бесстрашие означает, что вы не боитесь удара, что вы в состоянии возвратить удар. Однако мы говорим не о таком «бесстрашии» на уровне уличной драки. Действительное бесстрашие — продукт чуткости. Оно приходит, когда вы даете миру возможность коснуться вашего сердца, вашего обнаженного и прекрасного сердца. Вы хотите раскрыться навстречу миру без сопротивления и без робости. Вы хотите поделиться своим сердцем с другими людьми.
Глава 4
Страх и бестрашие
Признать существование страха — ещё не причина для разочарования или подавленности. Поскольку мы испытываем такой страх, то обладаем потенциальной возможностью испытывать и бесстрашие. Истинное бесстрашие — не устранение страха, а выход за пределы страха.
Для того чтобы ощутить бесстрашие, необходимо ощутить страх. Сущность трусости — это непризнание реальности страха. Страх может принимать разнообразные формы. Логически мы знаем, что не можем жить вечно, знаем, что должны умереть, и поэтому боимся; страх смерти превращает нас в камень. На другом уровне мы боимся, что не сумеем справиться с требованиями мира; этот страх выражается в виде чувства неполноценности. Мы чувствуем, что подавлены собственной жизнью; ещё более тяжелым оказывается столкновение с окружающим миром — страх и паника возникают в каждой неожиданной ситуации. Когда нам кажется, что мы не в состоянии справиться с новой ситуацией, мы отскакиваем или сжимаемся. Иногда страх проявляется в форме беспокойства — тогда мы рисуем каракули в блокноте, хрустим пальцами или ерзаем на стуле. Мы испытываем потребность все время двигаться как мотор автомобиля, поршни которого непрерывно перемещаются вверх-вниз. Пока продолжается движение, мы чувствуем себя в безопасности; без движения мы боимся умереть на месте
Существуют бесчисленные хитрости, которыми мы пользуемся, чтобы отвлечь ум от страха. Некоторые люди принимают успокоительные средства, другие занимаются йогой, третьи смотрят телевизор или читают журналы, четвертые отправляются в бар пить пиво... С точки зрения труса, следует избегать скуки, потому что в состоянии скуки он начинает чувствовать озабоченность. Он приближается к собственному страху — а поэтому стремится к развлечениям и избегает мыслей о смерти. То есть трусость — это попытки прожить жизнь так, как если бы смерти совсем не существовало. В истории были периоды, когда люди искали эликсир долголетия. Но если бы такая возможность и существовала, большинство людей нашло бы её невероятно отталкивающей. И если бы им пришлось жить в этом мире тысячу лет, они, по всей вероятности, покончили бы с собой задолго до своего тысячного дня рождения. Но даже если бы вы жили вечно, то не смогли бы избежать реальности смерти и страданий в окружающем вас мире.
Необходимо признать существование страха. Мы должны понять свой страх и примириться с ним. Мы должны обратить внимание на то, как мы движемся, как разговариваем, как ведем себя, как грызем ногти, как иногда без необходимости прячем руки в карманы. Тогда мы узнаем немного о том, как страх выражается в форме беспокойства. Нам следует честно признать тот факт, что страх таится в нашей жизни — он присутствует всегда и во всем, что бы мы ни делали.
С другой стороны, признать существование страха — ещё не причина для подавленности или разочарования. Если мы испытываем страх, то обладаем потенциальной возможностью познать и бесстрашие. Истинное бесстрашие — это не устранение страха: это выход за пределы страха. К сожалению, в английском языке нет ни одного слова, обозначающего это состояние; наиболее близким термином оказывается «бесстрашие»; но мы будем подразумевать под «бесстрашием» не отсутствие страха, а состояние превыше страха.
Выход за пределы страха начинается тогда, когда мы рассматриваем его: мы изучаем свой страх, озабоченность, нервозность, беспокойство, свои тревоги. Всматриваясь в глубину страха, заглядывая под его внешнюю оболочку — нервозность, мы обнаруживаем печаль. Нервозность все время резко звучит, вибрирует. Когда мы замедляем свой темп и уменьшаем напряженность страха, на поверхность всплывает печаль, мягкая и спокойная. Печаль ударяет нас в самое сердце, и наше тело изливает слезы. Прежде чем вы заплачете, в вашей груди возникает некое чувство, а затем на глазах появляются слезы; вы готовы разразиться дождем или водопадом; вы чувствуете печаль и одиночество; но есть в этом состоянии, пожалуй, и нечто романтическое. Это первый намек на бесстрашие, первый признак истинного воина. Вы, может быть, считаете, что, переживая состояние бесстрашия, человек слышит увертюру к Пятой симфонии Бетховена или видит огромный взрыв на небесах; но бесстрашие так не проявляется. В традиции Шамбалы открытие бесстрашия приходит в процессе работы с мягкостью человеческого сердца.
Рождение воина подобно первому появлению рогов у северного оленя. Сперва эти рога очень мягки, почти эластичны; на них растут редкие волоски. Это ещё не рога как таковые; это просто выросты, наполненные кровью. Затем, когда олень подрастает, рога становятся крепче, на них развиваются четыре, десять или даже сорок отростков. Бесстрашие в своем начале подобно этим мягким рогам: вроде бы рога как рога, но по-настоящему пользоваться ими нельзя; когда они впервые вырастают у оленя, он не знает, что с ними делать; он, должно быть, чувствует себя очень неловко, обнаружив на своей голове эти мягкие, неуклюжие выросты. Но вскоре олень начинает понимать, что рога нужны ему, что они — естественная часть его существа. Точно таким же образом, когда у человека впервые рождается чуткое сердце воина, он может испытать чрезвычайную неловкость и неуверенность, не представляя, как относиться к этому виду бесстрашия. Но со временем, все сильнее и сильнее ощущая эту печаль, вы понимаете, что человеческие существа должны быть чуткими и открытыми. И что вам незачем стесняться и смущаться своей мягкости. И тогда ваша мягкость постепенно становится страстной. Вам хочется расшириться, коснуться других людей, общаться с ними.
Когда чуткость развивается в этом направлении, вы действительно можете понять окружающий вас мир. Чувственные восприятия сильно обостряются. Вы настолько чутки, что уже не можете не раскрыться навстречу тому, что происходит вокруг вас. Когда вы видите что-то красное, или зеленое, или желтое, или черное, вы реагируете из глубины своего сердца. Когда вы видите, как кто-то плачет, смеется или боится, вы не остаетесь равнодушными к этим переживаниям. На этом этапе ваше первоначальное бесстрашие развивается в новое состояние — вы становитесь воином. Когда вы почувствуете, как это здорово — быть мягким и скромным человеком, на оленьих рогах уже не будет нежного пушка, они станут настоящими рогами. Ситуации приобретают отчетливость и реальность, а с другой стороны — становятся вполне обычными. Страх превращается в бесстрашие, и происходит это естественно и очень просто.
Идеал заключается в том, чтобы воин был печальным и чутким; именно благодаря этому он способен проявить и настоящую храбрость. Без печали сердца храбрость оказывается хрупкой, как фарфоровая чашка: уроните её, и она треснет или разобьется. А храбрость воина подобна лакированной чаше, у которой под лаком скрывается деревянная основа; если такая чашка упадет, она подскочит, но не разобьется; покрытая слоями лака, она одновременно мягка и прочна.
Глава 5
Синхронизирование ума и тела
Синхронизирование ума и тела — это не какая-то концепция и не произвольная техника, придуманная кем-то для самосовершенствования. Это скорее основная предпосылка для того, чтобы быть человеческим существом, чтобы гармонично пользоваться чувственным восприятием, разумом и телом.
Выражение глубинного блага всегда связано с мягкостью — не слабенькой, тепленькой и приторной, а чистосердечной и бодрой мягкостью с высоко поднятой головой и крепкими плечами. Мягкость — в этом смысле — основана на уверенности, отсутствии сомнения. Отсутствие сомнений не означает признания и принятия какой-то философии или концепции. Дело не в том, чтобы обратиться в какую-то веру, стать участником чьего-то крестового похода и искоренять всякие сомнения относительно своих убеждений. Мы не говорим о евангелистах-крестоносцах, не знающих колебаний и готовых отдать жизнь за свои верования. Отсутствие сомнений — это доверие к сердцу, доверие к самому себе. Не иметь сомнения — значит находиться в контакте с самим собой, чувствовать свои ум и тело синхронизированными. Когда ум и тело синхронизированы, никаким сомнениям нет места.
Синхронизирование ума и тела — это не какая-то концепция и не произвольная техника, придуманная кем-то для самосовершенствования. Это скорее Основная предпосылка для того, чтобы быть человеческим существом, чтобы гармонично пользоваться чувственным восприятием, разумом и телом. Тело можно уподобить фотоаппарату, а разум — фотопленке внутри камеры. Вопрос заключается в том, как пользоваться ими вместе. Когда фокус объектива и отверстие диафрагмы установлены правильно, в соответствии со временем выдержки, вы сможете получить хорошие снимки, точные фотографии, потому что вы синхронизировали, согласовали аппарат и пленку. Подобным же образом, когда правильно синхронизированы разум и тело, вы обладаете ясным восприятием, обладаете особым ощущением несомненности; вы не испытываете дрожи, колебаний и близорукой озабоченности, способных превратить ваше поведение в цепь сплошных ошибок.
Если разум и тело не синхронизированы, то временами разум оказывается слишком коротким, а тело длинным; иногда же разум слишком растягивается, а тело коротко. Поэтому у вас нет уверенности даже в том, как взять со стола стакан воды: вы протягиваете руку или слишком далеко, или не дотягиваетесь — а взять стакан как следует не можете. Если разум и тело не синхронизированы, вы, стреляя из лука, не сумеете попасть в цель, а занимаясь каллиграфией, не сможете даже окунуть кисть в баночку с тушью, не говоря уже о том, чтобы положить правильный мазок.
Синхронизирование ума и тела имеет отношение и к тому, как мы согласованы или связаны с окружающим миром, как мы вообще с ним работаем. Этот процесс имеет две стадии, которые мы могли бы назвать смотреть и видеть. Мы могли бы с таким же успехом употребить выражения слушать и слышать, касаться и осязать; но легче будет объяснить этот процесс синхронизации в терминах визуального восприятия. Смотреть — это ваша первая проекция; и если у вас есть какое-то сомнение, в вашем взгляде может появиться неустойчивость, дрожь. Вы начинаете смотреть и неожиданно чувствуете колебание или тревогу — вы не доверяете зрению. Поэтому иногда вам даже захочется закрыть глаза, не смотреть. А все дело в том, чтобы смотреть правильно!.Чтобы видеть цвета — белый, черный, синий, желтый, красный, зеленый, фиолетовый. Посмотрите — это ваш мир! Как можно не смотреть на
него? Другого мира нет. Это ваш мир, это ваше наслаждение. Вы получили все это в наследство — эти глаза и этот красочный мир. Взгляните на величие мира, всмотритесь! Смотрите без колебаний! Откройте глаза. Не мигайте, смотрите, смотрите и ещё раз — смотрите!
Тогда вы, может быть, и увидите нечто, и это будет вторая стадия. Чем дольше вы смотрите, тем сильнее ваша любознательность, тем больше вам хочется ещё увидеть. Процесс смотрения не ограничен, потому что вы — подлинный человек, чуткий, вам нечего терять, не с чем бороться. Вы можете смотреть шире, смотреть дальше — и тогда вы увидите нечто прекрасное. Да, вы сможете почувствовать теплоту красного цвета, прохладу синего, богатство желтого, проникновенность зеленого — все сразу. Вы по-настоящему почувствуете окружающий вас мир. Это будет невероятным новым открытием мира. Вам захочется исследовать всю Вселенную.
Иногда, воспринимая мир, мы не пользуемся языком. Мы воспринимаем его спонтанно, с помощью доязыковой системы. Но иногда, глядя на мир, мы сперва произносим в уме слово, а потом воспринимаем. Иными словами, в первом случае имеет место непосредственное ощущение или восприятие, во втором — мы говорим себе, какой именно мы видим Вселенную. Таким образом, вы либо глядите и видите без помощи языка, либо видите мир сквозь фильтр своих мыслей, как бы разговаривая с собой. Каждый знает, на что это похоже — воспринимать вещи непосредственно. Напряженные эмоции — страсть, агрессивность, зависть — не пользуются языком; они чрезвычайно интенсивны в первой вспышке. И только после этой первой вспышки вы начинаете думать: «Я вас ненавижу» или «Я вас люблю», или же размышляете: «Следует ли мне любить вас так сильно?», — то есть в вашем уме начинается небольшой разговор.
Синхронизировать ум и тело означает смотреть и видеть непосредственно, не пользуясь языком. Это необходимо не из-за недостатка уважения к языку, а из-за того, что ваш внутренний диалог превращается в подсознательную болтовню. Вы создаете собственную поэзию и сны наяву, формулируете собственные клятвы, ведете мысленные разговоры с самим собой, с любимым человеком, с учителем, — все это происходит в вашем уме. Напротив, когда вы чувствуете, что можете позволить себе освободиться от напряжения и воспринимать мир непосредственно, ваше зрение расширяется. И вы действительно способны видеть непосредственно, находясь в состоянии про-бужденности. Ваши глаза раскрываются все шире и шире, вы замечаете, как красочен, свеж и безупречен мир, каждый новый ракурс оказывается необычайным.
В определенном смысле, синхронизирование ума и тела связано также с развитием бесстрашия. Говоря о бесстрашии, мы не имеем в виду желание прыгнуть со скалы или сунуть палец в огонь. Бесстрашие скорее означает способность точно реагировать на мир явлений в целом — вы просто проявляете абсолютную прямоту по отношению к реальному миру, пользуясь чувственным восприятием, умом, зрением. Это бесстрашное видение действует отраженным образом и на вас — на то, как вы видите самих себя Когда вы смотрите на себя в зеркало — на свои волосы, зубы, усы, на пиджак, рубашку, галстук или на свои платья и украшения, — вы видите, что все это находится здесь, и вы, такой (или такая) как есть, тоже находитесь здесь. Вы начинаете понимать, что имеете полное право находиться в этой Вселенной, существовать в ней именно таким образом; вы видите, что этот мир проявляет по отношению к вам глубинное гостеприимство. Вы посмотрели и увидели; и вам нет нужды извиняться за то, что вы родились на этой Земле.
Это открытие представляет собой первый проблеск того, что называют Великим Солнцем Востока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Когда вы таким образом пробудите свое сердце, то, к великому изумлению, найдете это сердце пустым! Вы обнаружите, что смотрите в открытое пространство. Где вы? кто вы? где ваше сердце? Всматриваясь в него по-настоящему, вы не найдете там ничего ощутимого, ничего прочного. То есть, конечно, там может оказаться нечто вполне прочное — если вы злитесь на кого-то или если вы влюблены и стремитесь к обладанию. Но тогда это нельзя назвать пробужденным сердцем. Если вы ищете пробужденное сердце, если вы просунете руку сквозь ребра, внутрь грудной клетки, и попытаетесь нащупать его, то не найдете ничего, кроме... нежности. Вы ощутите щемящую боль и мягкость. И когда откроете глаза на весь мир, вы почувствуете огромную печаль. Печаль подобного рода приходит не потому, что к вам плохо относятся; вам грустно не потому, что кто-то вас оскорбил, не потому, что вы чувствуете себя глубоко несчастным. Эту печаль можно назвать безусловной. Она возникает из-за того, что ваше сердце полностью открыто. Нет кожи, не существует такой ткани, чтобы прикрыть его; это чистый кусок обнаженного мяса. Если на него садится даже крошечный комар, его прикосновение ранит. Ваше переживание будет свежим, нежным и глубоко личным.
Подлинно печальное сердце рождается из ощущения полноты вашего несуществующего сердца. Вам хотелось бы пролить его кровь, отдать это сердце другим. Именно переживание воином печального и чуткого сердца порождает бесстрашие. В общепринятом понимании бесстрашие означает, что вы не боитесь удара, что вы в состоянии возвратить удар. Однако мы говорим не о таком «бесстрашии» на уровне уличной драки. Действительное бесстрашие — продукт чуткости. Оно приходит, когда вы даете миру возможность коснуться вашего сердца, вашего обнаженного и прекрасного сердца. Вы хотите раскрыться навстречу миру без сопротивления и без робости. Вы хотите поделиться своим сердцем с другими людьми.
Глава 4
Страх и бестрашие
Признать существование страха — ещё не причина для разочарования или подавленности. Поскольку мы испытываем такой страх, то обладаем потенциальной возможностью испытывать и бесстрашие. Истинное бесстрашие — не устранение страха, а выход за пределы страха.
Для того чтобы ощутить бесстрашие, необходимо ощутить страх. Сущность трусости — это непризнание реальности страха. Страх может принимать разнообразные формы. Логически мы знаем, что не можем жить вечно, знаем, что должны умереть, и поэтому боимся; страх смерти превращает нас в камень. На другом уровне мы боимся, что не сумеем справиться с требованиями мира; этот страх выражается в виде чувства неполноценности. Мы чувствуем, что подавлены собственной жизнью; ещё более тяжелым оказывается столкновение с окружающим миром — страх и паника возникают в каждой неожиданной ситуации. Когда нам кажется, что мы не в состоянии справиться с новой ситуацией, мы отскакиваем или сжимаемся. Иногда страх проявляется в форме беспокойства — тогда мы рисуем каракули в блокноте, хрустим пальцами или ерзаем на стуле. Мы испытываем потребность все время двигаться как мотор автомобиля, поршни которого непрерывно перемещаются вверх-вниз. Пока продолжается движение, мы чувствуем себя в безопасности; без движения мы боимся умереть на месте
Существуют бесчисленные хитрости, которыми мы пользуемся, чтобы отвлечь ум от страха. Некоторые люди принимают успокоительные средства, другие занимаются йогой, третьи смотрят телевизор или читают журналы, четвертые отправляются в бар пить пиво... С точки зрения труса, следует избегать скуки, потому что в состоянии скуки он начинает чувствовать озабоченность. Он приближается к собственному страху — а поэтому стремится к развлечениям и избегает мыслей о смерти. То есть трусость — это попытки прожить жизнь так, как если бы смерти совсем не существовало. В истории были периоды, когда люди искали эликсир долголетия. Но если бы такая возможность и существовала, большинство людей нашло бы её невероятно отталкивающей. И если бы им пришлось жить в этом мире тысячу лет, они, по всей вероятности, покончили бы с собой задолго до своего тысячного дня рождения. Но даже если бы вы жили вечно, то не смогли бы избежать реальности смерти и страданий в окружающем вас мире.
Необходимо признать существование страха. Мы должны понять свой страх и примириться с ним. Мы должны обратить внимание на то, как мы движемся, как разговариваем, как ведем себя, как грызем ногти, как иногда без необходимости прячем руки в карманы. Тогда мы узнаем немного о том, как страх выражается в форме беспокойства. Нам следует честно признать тот факт, что страх таится в нашей жизни — он присутствует всегда и во всем, что бы мы ни делали.
С другой стороны, признать существование страха — ещё не причина для подавленности или разочарования. Если мы испытываем страх, то обладаем потенциальной возможностью познать и бесстрашие. Истинное бесстрашие — это не устранение страха: это выход за пределы страха. К сожалению, в английском языке нет ни одного слова, обозначающего это состояние; наиболее близким термином оказывается «бесстрашие»; но мы будем подразумевать под «бесстрашием» не отсутствие страха, а состояние превыше страха.
Выход за пределы страха начинается тогда, когда мы рассматриваем его: мы изучаем свой страх, озабоченность, нервозность, беспокойство, свои тревоги. Всматриваясь в глубину страха, заглядывая под его внешнюю оболочку — нервозность, мы обнаруживаем печаль. Нервозность все время резко звучит, вибрирует. Когда мы замедляем свой темп и уменьшаем напряженность страха, на поверхность всплывает печаль, мягкая и спокойная. Печаль ударяет нас в самое сердце, и наше тело изливает слезы. Прежде чем вы заплачете, в вашей груди возникает некое чувство, а затем на глазах появляются слезы; вы готовы разразиться дождем или водопадом; вы чувствуете печаль и одиночество; но есть в этом состоянии, пожалуй, и нечто романтическое. Это первый намек на бесстрашие, первый признак истинного воина. Вы, может быть, считаете, что, переживая состояние бесстрашия, человек слышит увертюру к Пятой симфонии Бетховена или видит огромный взрыв на небесах; но бесстрашие так не проявляется. В традиции Шамбалы открытие бесстрашия приходит в процессе работы с мягкостью человеческого сердца.
Рождение воина подобно первому появлению рогов у северного оленя. Сперва эти рога очень мягки, почти эластичны; на них растут редкие волоски. Это ещё не рога как таковые; это просто выросты, наполненные кровью. Затем, когда олень подрастает, рога становятся крепче, на них развиваются четыре, десять или даже сорок отростков. Бесстрашие в своем начале подобно этим мягким рогам: вроде бы рога как рога, но по-настоящему пользоваться ими нельзя; когда они впервые вырастают у оленя, он не знает, что с ними делать; он, должно быть, чувствует себя очень неловко, обнаружив на своей голове эти мягкие, неуклюжие выросты. Но вскоре олень начинает понимать, что рога нужны ему, что они — естественная часть его существа. Точно таким же образом, когда у человека впервые рождается чуткое сердце воина, он может испытать чрезвычайную неловкость и неуверенность, не представляя, как относиться к этому виду бесстрашия. Но со временем, все сильнее и сильнее ощущая эту печаль, вы понимаете, что человеческие существа должны быть чуткими и открытыми. И что вам незачем стесняться и смущаться своей мягкости. И тогда ваша мягкость постепенно становится страстной. Вам хочется расшириться, коснуться других людей, общаться с ними.
Когда чуткость развивается в этом направлении, вы действительно можете понять окружающий вас мир. Чувственные восприятия сильно обостряются. Вы настолько чутки, что уже не можете не раскрыться навстречу тому, что происходит вокруг вас. Когда вы видите что-то красное, или зеленое, или желтое, или черное, вы реагируете из глубины своего сердца. Когда вы видите, как кто-то плачет, смеется или боится, вы не остаетесь равнодушными к этим переживаниям. На этом этапе ваше первоначальное бесстрашие развивается в новое состояние — вы становитесь воином. Когда вы почувствуете, как это здорово — быть мягким и скромным человеком, на оленьих рогах уже не будет нежного пушка, они станут настоящими рогами. Ситуации приобретают отчетливость и реальность, а с другой стороны — становятся вполне обычными. Страх превращается в бесстрашие, и происходит это естественно и очень просто.
Идеал заключается в том, чтобы воин был печальным и чутким; именно благодаря этому он способен проявить и настоящую храбрость. Без печали сердца храбрость оказывается хрупкой, как фарфоровая чашка: уроните её, и она треснет или разобьется. А храбрость воина подобна лакированной чаше, у которой под лаком скрывается деревянная основа; если такая чашка упадет, она подскочит, но не разобьется; покрытая слоями лака, она одновременно мягка и прочна.
Глава 5
Синхронизирование ума и тела
Синхронизирование ума и тела — это не какая-то концепция и не произвольная техника, придуманная кем-то для самосовершенствования. Это скорее основная предпосылка для того, чтобы быть человеческим существом, чтобы гармонично пользоваться чувственным восприятием, разумом и телом.
Выражение глубинного блага всегда связано с мягкостью — не слабенькой, тепленькой и приторной, а чистосердечной и бодрой мягкостью с высоко поднятой головой и крепкими плечами. Мягкость — в этом смысле — основана на уверенности, отсутствии сомнения. Отсутствие сомнений не означает признания и принятия какой-то философии или концепции. Дело не в том, чтобы обратиться в какую-то веру, стать участником чьего-то крестового похода и искоренять всякие сомнения относительно своих убеждений. Мы не говорим о евангелистах-крестоносцах, не знающих колебаний и готовых отдать жизнь за свои верования. Отсутствие сомнений — это доверие к сердцу, доверие к самому себе. Не иметь сомнения — значит находиться в контакте с самим собой, чувствовать свои ум и тело синхронизированными. Когда ум и тело синхронизированы, никаким сомнениям нет места.
Синхронизирование ума и тела — это не какая-то концепция и не произвольная техника, придуманная кем-то для самосовершенствования. Это скорее Основная предпосылка для того, чтобы быть человеческим существом, чтобы гармонично пользоваться чувственным восприятием, разумом и телом. Тело можно уподобить фотоаппарату, а разум — фотопленке внутри камеры. Вопрос заключается в том, как пользоваться ими вместе. Когда фокус объектива и отверстие диафрагмы установлены правильно, в соответствии со временем выдержки, вы сможете получить хорошие снимки, точные фотографии, потому что вы синхронизировали, согласовали аппарат и пленку. Подобным же образом, когда правильно синхронизированы разум и тело, вы обладаете ясным восприятием, обладаете особым ощущением несомненности; вы не испытываете дрожи, колебаний и близорукой озабоченности, способных превратить ваше поведение в цепь сплошных ошибок.
Если разум и тело не синхронизированы, то временами разум оказывается слишком коротким, а тело длинным; иногда же разум слишком растягивается, а тело коротко. Поэтому у вас нет уверенности даже в том, как взять со стола стакан воды: вы протягиваете руку или слишком далеко, или не дотягиваетесь — а взять стакан как следует не можете. Если разум и тело не синхронизированы, вы, стреляя из лука, не сумеете попасть в цель, а занимаясь каллиграфией, не сможете даже окунуть кисть в баночку с тушью, не говоря уже о том, чтобы положить правильный мазок.
Синхронизирование ума и тела имеет отношение и к тому, как мы согласованы или связаны с окружающим миром, как мы вообще с ним работаем. Этот процесс имеет две стадии, которые мы могли бы назвать смотреть и видеть. Мы могли бы с таким же успехом употребить выражения слушать и слышать, касаться и осязать; но легче будет объяснить этот процесс синхронизации в терминах визуального восприятия. Смотреть — это ваша первая проекция; и если у вас есть какое-то сомнение, в вашем взгляде может появиться неустойчивость, дрожь. Вы начинаете смотреть и неожиданно чувствуете колебание или тревогу — вы не доверяете зрению. Поэтому иногда вам даже захочется закрыть глаза, не смотреть. А все дело в том, чтобы смотреть правильно!.Чтобы видеть цвета — белый, черный, синий, желтый, красный, зеленый, фиолетовый. Посмотрите — это ваш мир! Как можно не смотреть на
него? Другого мира нет. Это ваш мир, это ваше наслаждение. Вы получили все это в наследство — эти глаза и этот красочный мир. Взгляните на величие мира, всмотритесь! Смотрите без колебаний! Откройте глаза. Не мигайте, смотрите, смотрите и ещё раз — смотрите!
Тогда вы, может быть, и увидите нечто, и это будет вторая стадия. Чем дольше вы смотрите, тем сильнее ваша любознательность, тем больше вам хочется ещё увидеть. Процесс смотрения не ограничен, потому что вы — подлинный человек, чуткий, вам нечего терять, не с чем бороться. Вы можете смотреть шире, смотреть дальше — и тогда вы увидите нечто прекрасное. Да, вы сможете почувствовать теплоту красного цвета, прохладу синего, богатство желтого, проникновенность зеленого — все сразу. Вы по-настоящему почувствуете окружающий вас мир. Это будет невероятным новым открытием мира. Вам захочется исследовать всю Вселенную.
Иногда, воспринимая мир, мы не пользуемся языком. Мы воспринимаем его спонтанно, с помощью доязыковой системы. Но иногда, глядя на мир, мы сперва произносим в уме слово, а потом воспринимаем. Иными словами, в первом случае имеет место непосредственное ощущение или восприятие, во втором — мы говорим себе, какой именно мы видим Вселенную. Таким образом, вы либо глядите и видите без помощи языка, либо видите мир сквозь фильтр своих мыслей, как бы разговаривая с собой. Каждый знает, на что это похоже — воспринимать вещи непосредственно. Напряженные эмоции — страсть, агрессивность, зависть — не пользуются языком; они чрезвычайно интенсивны в первой вспышке. И только после этой первой вспышки вы начинаете думать: «Я вас ненавижу» или «Я вас люблю», или же размышляете: «Следует ли мне любить вас так сильно?», — то есть в вашем уме начинается небольшой разговор.
Синхронизировать ум и тело означает смотреть и видеть непосредственно, не пользуясь языком. Это необходимо не из-за недостатка уважения к языку, а из-за того, что ваш внутренний диалог превращается в подсознательную болтовню. Вы создаете собственную поэзию и сны наяву, формулируете собственные клятвы, ведете мысленные разговоры с самим собой, с любимым человеком, с учителем, — все это происходит в вашем уме. Напротив, когда вы чувствуете, что можете позволить себе освободиться от напряжения и воспринимать мир непосредственно, ваше зрение расширяется. И вы действительно способны видеть непосредственно, находясь в состоянии про-бужденности. Ваши глаза раскрываются все шире и шире, вы замечаете, как красочен, свеж и безупречен мир, каждый новый ракурс оказывается необычайным.
В определенном смысле, синхронизирование ума и тела связано также с развитием бесстрашия. Говоря о бесстрашии, мы не имеем в виду желание прыгнуть со скалы или сунуть палец в огонь. Бесстрашие скорее означает способность точно реагировать на мир явлений в целом — вы просто проявляете абсолютную прямоту по отношению к реальному миру, пользуясь чувственным восприятием, умом, зрением. Это бесстрашное видение действует отраженным образом и на вас — на то, как вы видите самих себя Когда вы смотрите на себя в зеркало — на свои волосы, зубы, усы, на пиджак, рубашку, галстук или на свои платья и украшения, — вы видите, что все это находится здесь, и вы, такой (или такая) как есть, тоже находитесь здесь. Вы начинаете понимать, что имеете полное право находиться в этой Вселенной, существовать в ней именно таким образом; вы видите, что этот мир проявляет по отношению к вам глубинное гостеприимство. Вы посмотрели и увидели; и вам нет нужды извиняться за то, что вы родились на этой Земле.
Это открытие представляет собой первый проблеск того, что называют Великим Солнцем Востока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19