Что, впрочем,
не изменило моей решимости от него избавиться.
- Вы мне не верите? - спросил он.
- Конечно не верю. Вот если бы вы на моих глазах выпорхнули из
небытия на своей машине времени - где, кстати, вы ее держите? - тогда,
может, и поверил бы.
И тут он вдруг зарыдал. Честное слово, так прямо по-настоящему взял и
зарыдал. Уронил голову на руки и давай почти беззвучно трястись,
размазывая слезы и сопли по рукаву. Уж лучше бы глотал и дальше свои
таблетки, чем так позориться.
Надолго его, конечно, не хватило. Минут через пять, слышу, начал он
что-то бормотать себе под нос, но прислушиваться мне было не интересно. Я
закурив новую казенную сигару, подозвал Клемпа и заказал ему еще пару
кружек. Ну и бутербродов, конечно. Эх, испорчу я себе окончательно желудок
таким питанием.
Клемп, видимо, прочитал мои мысли, и вместо бутербродов принес две
порции сосисок с жареной картошкой. Раньше в его заведении о такой роскоши
не приходилось и мечтать, но я не стал спрашивать, откуда все это взялось,
а молча принялся за еду. Если дела пойдут так и дальше, я еще обо всем
успею его расспросить. Я уже приканчивал свою порцию, когда бормотание
Лиммеля стало отчетливее, и можно было разобрать без конца повторяемый им
риторический вопрос:
- ...и почему я такой несчастный? ...и почему я такой несчастный?
Бывают же на свете зануды.
- А по-моему, так вы счастливчик, - не выдержал я наконец. - Столько,
наверное, всего повидать успели. Как там, в прошлом нашем, интересно было?
- Что? - он непонимающим взглядом уставился на меня.
- Вы поешьте, приятель, и сразу полегчает.
Я кивнул на тарелку. Видно, голод сильнее всякого расстройства. Он
даже переспрашивать не стал и вмиг умял всю порцию. Так, будто не ел дня
три или четыре. Хотя, кто его знает, может, он и вправду давно ничего не
ел?
- Ну так как там, в прошлом-то нашем жилось? - снова спросил я, когда
он кончил есть.
- Глаза бы мои на это прошлое не глядели.
- А все-таки?
- Да какая вам разница? Будто я туда что-то разглядывать отправился.
И зачем только я ввязался в это дело?
- Вам что, сильно здесь не по нутру? - я постарался удивиться.
- Мне здесь не нравится.
- Сами виноваты. Это же из-за вашего вмешательства наш мир стал
таким, каким вы его видите, - я усмехнулся, показывая, что по-прежнему не
верю его рассказу.
- Но что же мне делать?
- Да отправляйтесь снова в прошлое - только и делов.
И вот тут он мне выдал. Вот тут он меня наповал сразил.
- Если б я мог... - сказал он и всхлипнул.
- Что, кто-то угнал вашу машину? - я боялся поверить мелькнувшей в
голове догадке.
- Ее нельзя угнать... Да вы не поймете.
Я с удовольствием съездил бы ему по зубам за эти слова, но сдержался.
Пока. Скоро я перестану сдерживаться, потому что не нанимался выслушивать
такие сентенции от всяких таблеточников.
- Вы что, боитесь вернуться к своей машине? - спросил я напрямик.
- Да не в этом дело, - он досадливо махнул рукой. - Не в этом дело...
Если бы все было так просто... У меня... Ну как бы это вам объяснить? У
меня сел темпоральный аккумулятор. И теперь я навеки заточен в вашем мире.
Это была моя пятая, последняя попытка - и снова неудача.
Он опять закрыл лицо руками и зарыдал. После порции сосисок с
картошкой сил у него на это было достаточно. А я сидел и мысленно
чертыхался. Вот ведь угораздило этого Лиммеля! И самое обидное - в конце
квартала.
- И чего вас понесло путешествовать? - я не мог скрыть досады.
- Да вам не понять, - не переставая рыдать, ответил он.
- Вот что, приятель, - сказал я веско, чтобы до него дошло, - если вы
и дальше думаете продолжать в том же духе, то я сейчас встану и уйду, и
выпутывайтесь тогда сами. И так плетете всякую чушь, а чуть что - сразу
"вам не понять".
- Извините, Гайт, - это мигом привело его в чувство.
- То-то же. Так вы помните мой вопрос?
- Да. Мне было плохо. Там, откуда я прибыл, мне было очень плохо. И я
решил поправить свои дела таким вот образом. Думал, мне повезет в другом
мире. Год копил деньги на машину и аккумулятор. Думал, найду приличный
мир, продам свои камешки и заживу себе безбедно. У нас ведь их научились
синтезировать и продают совсем недорого.
Я не стал говорить ему, что у нас такими камешками разве что дороги
не мостят. Просвещать его на сей счет я не собирался.
- И многие у вас там так вот убегают?
- Многие. Рабочих мест не хватает, жизнь дорога... Правительство
специально финансировало программу по разработке дешевых машин времени,
чтобы избавляться от лишних людей.
- Ну и дураки же вы там, однако, - заметил я. - Если из путешествия в
прошлое все равно нет возврата, дешевле всего было бы отправлять всех
желающих переселиться в лучший мир туда, - я поднял глаза к потолку. - Кто
проверит? Просто удивительно, что ваши правители до этого не додумались. Я
бы, во всяком случае, ни за что не стал бы переселяться туда, откуда нет
возврата.
- Так были же возвращения.
- Здрассьте. Вы же только что говорили, что вернуться нельзя.
- Нельзя при единичном прыжке. Но если прыгать много раз, то может
сработать закон компенсации. Да вы все равно... - начал было он, но
вовремя спохватился и попытался объяснить мне действие этого закона.
Разбирался он в этом деле плохо, и я понял одно - некоторым из
первопроходцев все же удалось вернуться, и только после всесторонней
проверки идея массового переселения овладела неудачниками типа Лиммеля.
- И вы, значит, использовали все пять попыток? - спросил я его, чтобы
прервать объяснения. - Пять раз побывали в прошлом?
- Да. Это был кошмар, но его можно пережить. Тем более, что
темпорального импульса хватает всего на полчаса. Главное - успеть оставить
в прошлом заметный след. Во время первого прыжка я не сообразил, как это
сделать, и в результате очутился в мире, очень похожем на тот, который
покинул. Ну а потом я стал попросту устраивать в этой местности лесные
пожары. Не знаю уж, сколько раз место, где стоит ваш город, выгорало из-за
меня, - не без гордости сказал он.
- Да не больше четырех, приятель, - тоже мне, сочинитель эпоса. "Не
знаю уж, сколько раз..."
- Ну да, конечно, - поправился он. - Четыре раза. Но вы знаете,
второй раз я вернулся из прыжка ночью. Может, тот мир был бы хорош, но я
испугался - кругом лес, ни огонька, да еще гроза собиралась. И я прыгнул в
третий раз. Там было то же самое, но уже светало, и в том мире я пробыл
почти сутки, пытаясь найти хоть кого-то. Наверное, это был вымерший мир, и
я отправился в прошлое в четвертый раз. А в следующем мире оказался
концлагерь, и я едва успел уйти. Не понимаю я этого, не понимаю! Ведь для
прыжков специально выбираются курортные места - кому потребовалось
устраивать здесь концлагерь? Разве мало места внизу, на равнине?
Он замолчал, утомившись, видимо, от разговора. Потом заметил перед
собой кружку и присосался к пиву. Он еще вспомнит наше пиво в своих
странствиях, подумал я. Вряд ли ему удастся отведать такого пива в
будущем. Я поставил свою кружку на стол. Пора было кончать.
- Так вам, значит, у нас не нравится? - спросил я.
- Нет, - ответил он обреченно. - Мне здесь не выжить.
- Может, я смогу вам помочь. Как он выглядит, этот ваш аккумулятор?
- Ну такая коробочка красная с ладонь величиной. Сверху на ней три
клеммы, а сбоку надпись вот такая.
Он изобразил что-то похожее на надпись на запотевшей пивной кружке.
Разобрать что-либо мне не удалось, но такую коробочку я определенно видел.
И не очень давно. Об этом я ему и сказал.
- Где?! - он чуть с места не вскочил.
- Мне показывала ее вдова Кургеля. Тут у нас ухлопали какого-то
странного типа с полгода назад, и кто-то из ее отпрысков - те еще ребятки
вырастут, скажу я вам - нашел эту штуковину неподалеку и принес домой. Она
побоялась, что это взрывчатка, показала мне.
- И... И что дальше?
- Я сказал, что не похоже, на том мы и расстались.
- Это был аккумулятор, - сказал Лиммель убежденно. - Это мог быть
только аккумулятор. Куда она его задевала?
- Откуда ж мне знать? Валяется где-нибудь среди хлама, если не
выбросила.
При этих словах он даже затрясся.
- Я должен его получить.
- Спокойнее, приятель. Это будет совсем не просто.
- Помогите мне. Я не останусь в долгу, мне есть чем заплатить.
Он, конечно, имел в виду свои камешки.
- Я могу показать вам дом...
- Вы не можете меня так бросить. Я не справлюсь без вас. Прошу вас,
во имя человечности прошу, - он даже руку к сердцу прижал.
Тьфу ты черт, прицепится же такой! Мне вдруг стало так противно, что
я готов был тут же сам отправиться к вдове, взять у нее этот проклятый
аккумулятор, и пусть Лиммель катится с глаз долой. Но делать так, конечно,
не следовало, и я взял себя в руки.
- Не знаю прямо, что и делать, - сказал я задумчиво. - Мне там
появляться небезопасно. Если вдова проговорится, что я был у нее...
- А если вдову... того?..
- Дельная мысль, - сказал я. Дать бы ему хорошенько. - А если вас...
того?
- З-зачем?..
Отвечать я не стал. Подозвал Клемпа, расплатился казенными бумажками,
встал.
- Ладно, приятель, уговорили. Едем.
Он двинулся за мной неуверенно, не совсем, видимо, понимая мои
намерения. А я не спешил развеять его сомнения. Я спокойно сел в свой кар,
завел мотор и открыл для него дверь. Я знал, что он сядет, деваться ему
все равно было некуда. Но он все же помедлил у входа, пока очередной
выстрел за углом - там старик Орлинский держит тир - не заставил его
плюхнуться на сиденье рядом со мной. Я настолько устал, настолько мне все
осточертело, что нашу поездку ко вдове и переговоры с ней провел уже
совершенно спустя рукава. Но Лиммель был слишком запуган, чтобы что-то
заметить. Аккумулятор обошелся ему в три камешка - цена просто
смехотворная, но что с него было взять? Я довез его до ворот склада, где
мы повстречались утром, и заглушил мотор.
- Ну отсюда, надеюсь, вы сами найдете дорогу, - спросил я без
какой-либо надежды на положительный ответ. И оказался, конечно, прав.
Сопротивление было бесполезно - он боялся Яглафа и не мог идти один.
Хорошо, что жара уже спала, и дул легкий ветерок.
Машина времени была спрятана в кустах. Она совсем не впечатляла, и до
последнего момента трудно было поверить, что эта штука заработает. Это
было просто сиденье, похожее на велосипедное, установленное на треноге.
Из-под сиденья выдавалась вперед штанга с какими-то индикаторами и
рукояткой, за которую, видимо, следовало держаться. Лиммель откинул
сиденье, достал оттуда использованный аккумулятор и вставил полученный от
вдовы. Затем поставил сиденье на место и взгромоздился на него. Все это
можно было бы проделать раза в два быстрее, но у него дрожали руки, и он
поминутно оглядывался на каждый шорох, а когда неподалеку раздался
выстрел, он вообще чуть не упал в обморок. Но вот, наконец, все было
готово, и он, даже не попрощавшись, даже не взглянув на меня, нажал
какую-то кнопку.
И произошло чудо. Вокруг его машины образовался как бы мыльный пузырь
диаметром около двух метров, сначала почти невидимый, но быстро начавший
мутнеть. Прошло не более десятка секунд, как передо мной оказался шар
бледно-голубого цвета. Потом раздался резкий хлопок, и шар исчез. Только
воздух, заполняя опустевшее вдруг пространство, ударил в спину - и все.
Лишь вмятины от треноги на том месте, где еще минуту назад стояла машина
времени, говорили о том, что все это мне не привиделось.
Я вытер рукавом пот со лба, перевел дух. Из-за кустов вышел,
засовывая пистолет в карман, Яглаф.
- Что ты так долго с ним копался?
- Тьфу! - слов, чтобы ответить, я не нашел. Потом, помолчав, сказал:
- Стоящим человеком он мне сперва показался. Таблеточник недобитый!
- Этот показался стоящим? Ты теряешь чутье, старина. Видел бы ты, как
он от нас удирал поутру.
Я еще раз сплюнул на то место, где исчез Лиммель, и мы не спеша пошли
к дороге. В руке у меня было два камешка - плата Лиммеля за мою помощь. Мы
с ним были квиты - моя помощь требовалась ему не больше, чем мне - эти
камни. Я хотел было забросить их подальше в кусты, но почему-то положил в
карман.
- Третий за эту неделю, - задумчиво сказал Яглаф, усаживаясь в кар
рядом со мной. - Если так пойдет дальше, отдел снова придется расширять.
- А на какие шиши? - я не заводил мотора. Мне никуда не хотелось
ехать. Даже домой. Все вдруг стало мне невыносимо противно, и противнее
всего - работа, которой я здесь занимался. Раньше было легче, раньше я
видел в ней хоть какой-то смысл. Но теперь, когда раз за разом мы засекали
лишь никчемных людишек типа Лиммеля, когда основной нашей целью стало
просто избавление от них, возможно более быстрое и дешевое, но при этом
гуманное, только гуманное - теперь все, что мы делали, представлялось мне
гнусной и никчемной игрой.
- Не пускать же все на самотек, - подумав, сказал Яглаф. - Деваться
некуда, деньги найдутся.
- Эт-то точно, - ответил я.
Действительно, не пускать же все на самотек. Если этому Лиммелю и
всем другим никчемным людишкам вроде него дать понять, как мы тут живем на
самом деле, если позволить им оставаться, то ничего хорошего из этого не
получится. Они бегут от трудностей в своем мире, ожидая, что где-то в
одном из параллельных миров их ожидает райская и беспечная жизнь, что они
могут где-то найти свое место. Чушь! Таким, как Лиммель, не может быть
места ни в одном из миров. Такие, как он, нигде не нужны. А те, кто нам
действительно оказался бы нужен, очень редко бегут в другие миры. За
последний год я встретил среди беглецов лишь одного достойного человека. А
остальные... Остальные бежали, даже не попытавшись хоть что-то понять в
том спектакле, что мы перед ними разыгрывали. Было время, когда я играл
свою роль в этом спектакле с воодушевлением, когда я верил, что помогаю
этим людям определиться, стать лучше, попытаться найти себя в следующем
мире на их пути. Но это время прошло. И я не знаю, во что верю сегодня. Я
только чувствую, что ложь - даже из самых лучших побуждений - всегда
отвратительна.
Хотя бы на часок забыть обо всем этом, подумал я. Хотя бы на часок.
Вот сейчас заехать в управление, доложить о результатах, дать отбой по
отделу - и домой. Я тронул кар и не спеша поехал к центру.
- Твои ребята неплохо поработали сегодня, - сказал я Яглафу. - Мне
понравился тот, в луже крови.
- Стажер, ты его не знаешь. Студент, подрабатывает. Отлежал свое и
побежал на лекции.
- Натурально было сделано. Лиммель так побледнел, что я испугался -
не упал бы в обморок.
- Интересно, что он о нас сейчас думает?
- А мне вот совсем не интересно, - буркнул я. - Мне другое интересно
- где мы еще аккумуляторы добывать будем. Ведь конец квартала, это
последний был, - я остановил кар перед управлением.
- Да брось ты расстраиваться заранее, - сказал Яглаф, выходя.
Мы поднялись наверх. Он пошел переодеваться, а я завернул к шефу.
Дагман встретил меня в дверях.
- Извини, Гайт, - сказал он, и сердце у меня упало. - Я понимаю, ты
устал. Но дело такое, что больше некому, - и он развел руками.
Я молчал.
Я все понимал, но молчал.
Я понимал, что больше некому, что никто не справится с этим лучше
меня, что это надо сделать, что все равно это придется сделать, но я
молчал.
- Не обижайся, Гайт, - снова заговорил шеф. - Я сам не уйду из
управления, пока ты не закончишь операцию. Даю тебе честное слово. Мы все
будем на посту. Но кроме тебя это сделать некому, ты же знаешь. Его
засекли полчаса назад, и патрульные погнали его к Полигону. Действуй, как
сочтешь нужным. Если хочешь - надевай мундир и устраивай на него облаву,
гони его назад к машине. Пусть убирается восвояси. Полчаса, от силы час -
и работа сделана. Но сделать ее необходимо, Гайт.
От силы час! Черта с два - час! А если там вдруг прибыл настоящий,
стоящий человек - что, так и заставить его убираться восвояси? Не
поговорив, не поняв? От силы час! Если так, то какой вообще смысл во всем,
что мы делаем? И достойно ли то, что мы защищаем, такой защиты? Куда
гуманнее было бы тогда вооружиться автоматами и расстреливать безо всякого
разбирательства всех, кто к нам прибывает. Нет, сегодня мне до дома не
добраться, сегодня мне не забыть о своей проклятой работе. Опять придется
сидеть в погребке у Клемпа, пить казенное пиво, курить казенные сигары,
расплачиваться казенными деньгами, врать и слушать вранье.
1 2 3