Представление о том, что можно запросто грешить сколько угодно, если готов впоследствии от своих грехов отречься, наилучшим образом соответствует непреоборимому желанию французов всегда и во всем отыскать обходные пути.Французские соборы подавляют своей тяжеловесной мрачностью, в них пахнет анисом и карболкой, а службу отправляют святые отцы, в значительной степени утратившие былой авторитет и куда больше озабоченные крахом идей социализма, чем упадком католицизма.Но вот в чем французы действительно весьма хитроумным способом преуспели: они умудрились избавиться от множества обязанностей и обременительных забот, налагаемых религией, но при этом сохранили все религиозные праздники!Именно поэтому в день Успения Богородицы на французских улицах можно увидеть так много иностранцев, с мрачным видом слоняющихся без гроша в кармане, ибо по случаю праздника в городах Франции не работает ни один банк.Вот вам еще один пример способности французов взять от жизни все самое лучшее, а об остальном просто забыть, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести и совершенно не думая о возможных последствиях своего поведения. МАНЕРЫ И ЭТИКЕТ Французы, особенно парижане, могут быть феноменально грубы – если захотят. И здесь нет ничего от нечаянной грубости представителей других национальностей. Если французы ведут себя грубо, значит, они считают, что в данном случае это необходимо.В частности, французы с особым удовольствием грубят совершенно незнакомым им людям. Если вы нечаянно наберете не тот номер телефона, то будьте уверены: на вас выльют целый ушат гневных оскорблений. Также частенько случается обмен оскорблениями и среди друзей, но без особого, впрочем, ущерба для их отношений. В Англии, например, если вы кого-то оскорбите, то это обида на всю жизнь. А вот французы могут нанести друг другу чудовищные оскорбления и на следующий день вести себя так, будто ничего не произошло. Этикет Французы чрезвычайно общительны, но собственную частную жизнь ценят и всячески оберегают. Они ревниво блюдут свои права на священные мгновенья раздумий, на ежевечерние семейные дискуссии, на возможность посидеть в одиночестве за столиком кафе, уставившись в стакан любимого перно и не думая о том, что жизнь катится мимо.Они строго соблюдают необходимые правила этикета и следят, чтобы определенные вещи ни в коем случае не делались прилюдно. Здесь не принято, чтобы мужчины причесывались на улице, а женщины поправляли макияж. Какой бы жаркий ни стоял день, француз, идя по улице, никогда не снимет пиджак и не распустит узел галстука; одежда его всегда будет в полном порядке.Однажды французский парламент довольно долго всерьез обсуждал вопрос о том, стоит ли мужчине, голова которого возвышается над стенками уличного писсуара, приподнимать шляпу и здороваться со знакомой женщиной, если она в этот момент проходит мимо.Во французских автобусах и метро есть специальные места для инвалидов войны и беременных женщин. И если какой-нибудь наглец со жвачкой во рту плюхнется на такое место, его быстренько попросит встать тот, для кого оно предназначено, пользуясь при этом явной моральной поддержкой всех остальных пассажиров.Французы уважают жизненное пространство других, уважая, прежде всего, свое собственное жизненное пространство и тщательно определив, какие именно функции отправляются ими в этих конкретных пределах, – они поступают так отнюдь не потому, что кто-то наблюдает за ними, однако уверены, что любому может захотеться за ними понаблюдать. Так что если, например, англичанин за рулем, попав в пробку, от скуки принимается ковырять в носу, то француз в такой ситуации тут же начинает прихорашиваться, поглядывая на себя в автомобильное зеркальце: тщательно поправляет узел галстука, причесывается, приглаживает взъерошенные брови или усы. Подобные различия в поведении – тоже вопрос стиля.Единственным исключением является священный для французских мужчин процесс Опорожнения Мочевого Пузыря. Французы позволяют себе мочиться где угодно – на обочине дороги (как отвернувшись от встречного транспорта, так и лицом к нему), в реки, озера и каналы, подойдя к любому дереву, кусту или фонарному столбу, у задней стены магазина, гаража или вокзала. Они осуществляют этот процесс, когда курят, разговаривают, удят рыбу, работают в саду, ремонтируют карбюратор своего автомобиля, замешивают бетон или вываживают лошадь после прогулки верхом.Один человек приехал отдыхать во Францию. И вот однажды, поздним вечером, ближе к полуночи, прекрасно пообедав в местном ресторанчике и выпив немало доброго вина, он почувствовал, что жизнь бесконечно прекрасна. Море было объято тишиной и покоем, в небесах сияла полная луна, и нашему герою показалось, что он почти в раю – насколько это вообще возможно, разумеется, на нашем свете. И тут из темноты вдруг выныривают трое французов и у него перед носом начинают… мочиться прямо в море!Очарование прелестной ночи развеялось как дым. Но больше всего этого человека потрясло то, сколь сердечно все трое пожелали ему " Bonne nuit " ("Доброй ночи!") и удалились прочь, застегивая молнии на брюках. Приветствия Иностранцы зачастую не в силах бывают правильно понять и оценить привычку французов строго исполнять необходимый ритуал приветствования друг друга, обмениваясь рукопожатиями буквально со всеми (с членами семьи, с детьми, с незнакомцами) – дома, по пути на работу, придя на работу, уходя с работы домой, на пути домой с работы и т.д. В конторе, где трудится человек десять-двенадцать, первые полчаса вообще никто не работает – те, кто со вчерашнего дня еще не виделись, радостно напоминают друг другу, кто они такие.Однако весьма важно помнить также, с кем ты в течение дня уже успел обменяться рукопожатиями. Французы считают проявлением крайней невоспитанности пожать кому-то руку дважды за день, словно в первый раз ты этого человека попросту не заметил.Здесь по-прежнему принято говорить "бонжур " (добрый день) и "оревуар" (до свидания), обращаясь ко всем присутствующим, когда входишь в магазин или кафе и выходишь оттуда. И вовсе это не значит, что французы чересчур вежливы. Просто они, признавая, что существуют и другие люди, изыскивают тем самым возможность обойтись без излишней грубости.В одних магазинах хозяину полагается говорить: " Bonjour, monsieur" (Добрый день, месье), в других – следует сказать: " Bonjour, monsieur. Ca va ?" (Добрый день, месье. У вас все хорошо?"); есть и такие, где необходим более тонкий подход: " Bonjour, monsieur. Ca va ?… " (Добрый день, месье. Ну, и как ваши дела?…) И подобных вариантов великое множество.Кому-то может показаться, что особой разницы здесь нет, однако для французов едва уловимые оттенки различных приветствий чрезвычайно важны. Вообще же манеры, с точки зрения французов, это и есть цивилизация. Они уверены, что без строго установленных рамок и норм поведения верх над цивилизованностью непременно возьмет дикий примитив.А вот поцелуи играют в светской жизни французов отнюдь не столь существенную роль, как это принято считать. Но если вы все-таки целуетесь, то поцелуй должен быть сделан как следует, в полном соответствии с правилами.А правила эти таковы: сперва вы слегка касаетесь левой щеки, затем правой и снова левой – очень формально, очень стилизованно. В Париже иногда разрешаются четыре поцелуя: левая щека, правая, левая, правая. Горе тому беспечному разнузданному иностранцу, который сперва коснется правой щеки, тогда как должен коснуться левой! Или же, не дай бог, позволит себе чересчур интимный контакт: коснется щеки губами. Французский приветственный поцелуй – в отличие от "Французского поцелуя" – понятие весьма относительное.Настоятельная потребность французов непременно обменяться рукопожатиями со всеми знакомыми людьми порой страшно отягощает их личную жизнь. Представьте себе: пляж под Биаррицем; на чистеньком песочке, подстелив под себя хорошенькие купальные полотенца, лежат и загорают восемь французов. К ним подходит девятый. Все восемь встают и пожимают ему руку или дружески обнимают его. Затем все девять снова ложатся на песок. И тут появляется десятый. Девять человек тут же вскакивают, чтобы его приветствовать, и этот кошмар продолжается до тех пор, пока пляжная компания не разрастается до двадцати трех человек. Естественно, эти двадцать три француза вряд ли оказались способны хоть сколько-нибудь загореть. "Ты" и "вы" Одна из немногих вещей, которые большинство людей усваивает о французах сразу – наличие во французском языке двух местоимений второго лица ("ты" и "вы"), которые в английском обозначаются одним " you". Но явно никому не дано как следует усвоить, когда и какое именно из этих двух местоимений следует употреблять.Безусловно, вполне допустимо, с точки зрения вежливости, говорить "ты" собаке, даже если вы с ней абсолютно не знакомы. Однако безопасности ради никогда не говорите "ты" французу, пока он сам не обратится к вам на "ты" – если уж во Франции вам стали "тыкать", значит вы допущены в святая святых французов, в их частную жизнь, вам полностью доверяют и даровали звание близкого друга."Ты" – это не просто грамматическая форма. Это весьма важный, хотя и трудноуловимый социальный знак. Есть такие люди, к которым просто невозможно обратиться на "ты", как невозможно засадить за вязанье солдат Иностранного Легиона или заставить французского булочника торговать английским мармеладом.Между прочим, в некоторых французских семьях супруги никогда не говорят друг другу "ты" в течение всей долгой совместной жизни. КУЛЬТУРА Французы твердо уверены, что в вопросах культуры Франция была и есть впереди всей планеты – в архитектуре и в музыке, в литературе и скульптуре, в искусстве кино и пантомимы, в драме и балете, не говоря уж об умении красиво умереть на дуэли во время восхода солнца.И, вполне возможно, французы правы, ибо лишь в этой стране всегда умели превратить обыденное в исключительное, придать ему стиль и артистизм; это вы замечаете, просто идя по улице, сидя в кафе или читая книгу. Французским домам, возможно, не хватает того очарования и уюта, которые свойственны домам английским и американским (как внутри, так и снаружи), но сами французы даже рады, что о них судят по тому, какие книги у них на книжных полках, какие картины на стенах, и какие компакт-диски в их коллекции.Французы ведут войны, строят заговоры и получают образование исключительно для того, чтобы продемонстрировать свой интеллект в разговоре на заданную тему. У них даже термин специальный для этого есть: le discours (дискурс, рассудочная речь), хотя на самом деле слово это может обозначать все что угодно – от пустой болтовни до торжественной речи. Впрочем, французы предпочитают употреблять его в следующем значении: "разумная аргументация". Владеющих этим мастерством (а их среди французов примерно 95 процентов) здесь ценят и уважают. Француз (или француженка) демонстрирует отменное владение словом с той же гордостью, с какой иные демонстрируют принадлежащие им полотна импрессионистов, пасхальное яйцо работы Фаберже или севрскую вазу.Для французов достигнуть особых высот в области культуры значит стать практически недосягаемыми для других. Стычки между интеллектуалами во Франции не менее динамичны, чем международные матчи по боксу, и вызывают у французов в высшей степени живой интерес. Кино Итак, французы умудряются даже самые обыденные предметы и явления превращать в произведения искусства; однако с тем же успехом они превращают явления искусства в нечто повседневное и обыденное.В десятках французских фильмов на экране появляется всего несколько человек (скучающих, одиноких, ревнивых, безумных, растерянных – но чаще все-таки скучающих), которые молча сидят за удивительно затянувшейся трапезой.Если бы подобные произведения искусства создавали не французы, а представители киноиндустрии любой другой страны, фильмы эти, конечно же, были бы практически лишены смысла, однако французским кинорежиссерам чудесным образом удается из скучнейших банальностей сотворить шедевры.Французские зрители непременно досмотрят такой фильм до конца, а затем отправятся в ресторан, чтобы обсудить увиденное и соотнести его с собственным жизненным опытом. Можно, конечно, спорить, но, видимо, у этой традиции есть свое разумное объяснение.Именно французы впервые ввели понятие кинорежиссера как АВТОРА фильма, человека, который как бы ставит на данной ленте свое всемирно известное клеймо, отражая в фильме свое собственное видение мира и оставляя во всемирном кинематографе свой собственный, исключительный след.Французы всегда чрезвычайно серьезно воспринимали свой кинематограф. В 1940 г., например, правительство Виши объявило: "Если мы и проиграли войну, то исключительно из-за "Набережной туманов"!" – имеется в виду архетипическая французская мелодрама 30-х годов, где в главных ролях снялись Жан Габен и Мишель Морган; фильм рассказывает о дезертире, спасшем молодую девушку от банды мерзавцев, и заканчивается так, как больше всего любят французы, – несчастливо". Радио и телевидение На французском радио есть поп-передачи, передачи местных радиостанций, передачи в стиле ретро, передачи, посвященные серьезной музыке, спортивные и новостные передачи, а также всякие лотереи и игры-угадайки, когда нужно самому звонить в студию или же ведущий звонит из студии по частным телефонам. Однако там нет ни одной передачи, обладающей стопроцентной лояльностью по отношению к государству – как, например, передачи 4-й программы Би-Би-Си в Великобритании.Одна из форм многочисленных и весьма популярных радиопрограмм заключается в том, что ведущий звонит кому-то из слушателей, стремясь застать человека врасплох. Этакий вариант радиовуайеризма. Надо сказать, что во время подобных передач действительно возникают довольно интересные темы для обсуждения, поскольку французы обожают поговорить обо всем, что касается поведения человека.В основном же французское радио занимается тем, что копирует наихудшие американские радиопередачи, поэтому французы и включают его почти исключительно тогда, когда едут на работу или с работы – как звуковой фон.Самые лучшие передачи французского телевидения – это обращения де Голля к соотечественникам, некогда довольно частые, с просьбой успокоиться, разойтись по домам и предоставить все ему. С тех пор никому не удавалось столь же успешно использовать данное средство массовой информации. Сегодня французы смотрят телевизор исключительно потому, что там показывают новости (а новости, с их точки зрения, – это события, имевшие место во Франции, и/или деятельность французов в любой другой точке земного шара), передачи на спортивные темы (Тур де Франс, выступления французской команды регби, скачки в Шантийи) и старые французские фильмы.Все остальное телевизионное время занимают в основном скучноватые и дешевые шоу и телеигры, которые смотрят лишь совсем отчаявшиеся, да чудовищные утренние программы "к завтраку"; единственный светлый огонек –программа "Апострофы", которая привлекает миллионов шесть зрителей. Это, если можно так выразиться, некий "окололитературный треп", в котором нашел время поучаствовать и Жискар д'Эстен, уже будучи президентом Франции: вместе с прочими участниками шоу он рассуждал на тему творчества Ги де Мопассана.Впрочем, в связи с тем, что президента куда больше занимали проблемы нескольких одновременно происходивших политических кризисов, он касался данного вопроса лишь поверхностно, но был, как всегда, обходителен, спокоен и, что самое главное, производил впечатление большого эрудита. И выступление это принесло следующие результаты: правительство не развалилось, позиции самого президента еще более упрочились, а по всей стране началась невероятно широкая продажа произведений Мопассана.Главная проблема с телевизором такова: он заставляет людей сидеть дома, а там количество потенциальных участников дискуссии весьма ограничено. Поэтому французы постарше предпочитают ходить в кафе, бар или ресторан (где, собственно, и смотрят большую часть телевизионных программ) или же смотрят телевизор в гостях у друзей, с которыми всегда можно обсудить интересную передачу или фильм. Литература – от Тентена до Тартюфа Французы преданно любят "bande dessinee" – свои замечательные, ставшие истинными произведениями искусства, книжки-комиксы о приключениях Астерикса, Тентена, Счастливчика Люка и других.В комиксах французы в кои-то веки отказались от строгого соблюдения всех правил своего родного языка и используют язык живой, разговорный, исполненный юмора, словно обрадовавшись предоставленной, наконец, возможности безнаказанно писать и произносить все те выражения, которые более нигде использовать не разрешается.
1 2 3 4 5 6 7 8