Аннотация
Очерк философа, публициста Валерия Лебедева, редактора сетевого альманаха «Лебедь», о судьбе и творчестве Лени Рифеншталь — автора и режиссёра знаменитого фильма «Триумф воли», воспевающего Гитлера и его партию НСДАП.

Валерий Лебедев
Сексуальная бабушка Лени Рифеншталь

Очерк философа, публициста Валерия Лебедева, редактора сетевого альманаха «Лебедь», о судьбе и творчестве Лени Рифеншталь — автора и режиссёра знаменитого фильма «Триумф воли», воспевающего Гитлера и его партию НСДАП.
Бабушкой Лени стала далеко не сразу. Зато была ею очень долго: дожить до 101 года и 16 дней мало кому дано. Своего рода рекорд — не вообще среди бабушек (японка Камато Хонго дожила до 116, а дедушка из индийского штата Раджастан Набиб Миян, по не совсем достоверным данным, достиг 125 лет), а вот именно среди сексуальных старушек. Впрочем, бабушка она условная — у нее не было детей, стало быть, не было и внуков. Но все-таки по-русски “бабушка” звучит как-то лучше, по-домашнему, что ли, чем сиротская “старушка”. Посему будем ее называть бабушкой.
Почему сексуальная? О! Это доказывается всем ее творчеством, но особенно африканскими похождениями, ставшими памятником в виде фотоальбома “Африка”. И еще тем, что свой последний документальный фильм “Африканская мечта ” она завершала, когда ей было уже сто один год!
Жизненная сила бабушки изумляет. В 98 лет она летала на вертолете (советского производства) над Африкой, снимала кадры своего фильма. У вертолета отломилась лопасть, машина рухнула на землю с высоты 15 метров. Все довольно сильно пострадали. У Рифеншталь много чего повредилось, были сломаны несколько ребер. Отлежалась и, как ни в чем не бывало, продолжала летать и снимать. Таков был заряд этой уникальной дамы. Да, смею думать, сексуальный заряд. Именно он давал ей невероятную энергетику. Конечно, она могла бы его растратить в пылких страстях, вообще-то не свойственных германским den Madchen und den Frauen их немецким куксклукланом ККК — Kinder, Kuche, Kirche. Но она не тратила. Вернее, тратила, но только телом, без души. Равным образом как не тратила она ничего на детей, кухню и церковь. Душу же сублимировала исключительно в свое творчество. В результате (хочется написать — навечно) впечатала свое имя в историю кино. Ну, словечко “навечно” — опасное. С философской точки зрения даже бессмысленное. Хорошо — очень надолго. И именно своими двумя фильмами о нацизме — «Триумфом воли» (Triumph des Willens) и «Олимпией» („Olympia“), которыми она прославляла нацистскую эстетику. А с нею — нацистскую идеологию, фюрера, германскую высшую расу. Остальные ее фильмы останутся только в фильмах о ней, как, например, в фильме The Wonderful, Horrible Life of Leni Riefenstahl (“Прекрасная, ужасная жизнь Лени Рифеншталь), снятом, когда ей было 90 лет, в 1993 году. Спешили, боялись не успеть — не ровен час. А бабушка жила после этого еще 10 лет, пережив многих из тех, кто торопился.
Несколько строк биографии.
РИФЕНШТАЛЬ, ЛЕНИ (Riefenstahl, Leni) (полное имя Хелена Берта Амалия Рифеншталь) (1902-2003), танцовщица, актриса, режиссер, реформатор кинематографа, фотохудожник.
Родилась 22 августа 1902 в Берлине. В 1910 начинает учиться в Берлинской школе искусств, в которой пристрастилась к живописи, музыке, балету и танцам. C 1921 по 1923 год она обучается классическому балету под руководством Евгении Эдуардовой, одной из бывших петербургских балерин, и становится ее лучшей ученицей. Вскоре Рифеншталь, достигнув значительного успеха в учебе, стала выступать с танцовщицей Мари Вигман (обе чем-то напоминали Айседору Дункан). В 1923 выступает в театрах Цюриха, Мюнхена, Праги и в Берлине — в Национальном театре под управлением Макса Рейнхарда, где ее выступление имело грандиозный успех.
Свой путь в киноискусство начинает в 1926 в качестве актрисы-танцовщицы. В дебютной ленте “Священная гора” исполнила роль танцовщицы Диотимы. Далее были актерские работы в “горных фильмах” (кинокартинах, действие которых происходит в горах) режиссера Арнольда Фанка: “Большой прыжок” , “Белый ад Пиц-Палю” , “Шторм над Монбланом” и др. Она бесстрашно покоряла горные пики, без страховки, рискуя жизнью, выполняла сложнейшие трюки. В 1932 делает свою первую режиссерскую работу — игровой фильм “Голубой свет” . Вехой в ее карьере стал фильм “Триумф воли” — о 6-ом Имперском партийном съезде .
В 1936 в Берлине состоялись Олимпийские игры. В качестве режиссера, освещающего это событие, была приглашена Лени Рифеншталь.
После окончания Второй мировой войны несколько раз оказывалась за решеткой и даже провела два года в сумасшедшем доме. Впоследствии все обвинения в пособничестве нацизму были сняты, и Рифеншталь перестали преследовать. “Равнина” , последний ее игровой фильм, законченный в 1954, практически не дошел до зрителей. Ни один из ее послевоенных проектов (в которых участвовали такие звезды, как Анна Маньяни, Бриджит Бардо, Жан Кокто, Жан Маре) не был завершен.
В 1970-е начинает заниматься фотографией. В то время она жила восемь месяцев в Судане, среди нубийцев из племен Масаки и Као. Результатом стал ее фотоальбом “Последние нубийцы”, в котором настолько очевидно желание показать красоту человеческого тела, что критики снова обвинили ее в пропаганде нацизма. Ее фильмы об Африке так и не вышли на экран.
Начинает заниматься подводным плаванием, совершив за последние три десятилетия своей жизни более двух тысяч погружений. Итогом ее подводных путешествий стал фильм “Подводные ощущения” , а также фотоальбом “Коралловые сады”. Последней ее работой, осуществленной на 101 году жизни, стал документальный фильм “Африканская мечта” . Умерла Лени Рифеншталь 8 сентября 2003 на юге Баварии, в своём собственном доме в городке Пёкинг, у Штарнбергского озера.
Да, даже в этих скупых строках мы видим, что имеем дело с чем-то уникальным. Нырять и снимать под водой “все свои 80-е годы”, ставить фильм в “сотые” — это нечто.
До последнего дня была бодрой. А потом заснула и не проснулась. Умерла она безо всяких мучений.
Лёгкой жизни я просил у Бога:
«Посмотри, как мрачно всё кругом».
И ответил Бог: "Пожди немного,
Ты ещё попросишь о другом".
Вот уже кончается дорога,
С каждым годом тоньше жизни нить.
Лёгкой жизни я просил у Бога,
Лёгкой смерти надо бы просить.
(Иван Иванович Тхоржевский, 1878 — 1951.
“Как полагают философствующие психологи, “лёгкая смерть даётся человеку, который, как правило, прожил праведную жизнь, который вёл здоровый образ жизни. Едва ли не всякий взрослый человек знает, видел, слышал, наконец, как мучительно иногда умирают люди, прося у Бога смерти… лёгкой смерти… Вы думаете это я о смерти пишу? Да нет, о жизни. Я именно ей всегда оду пою. Великой ЖИЗНИ! Которая всегда имеет оборотную сторону. Любите жизнь и Memento Mori — помните о смерти”. (Владимир Степанович Хорошев, хирург, ныне психолог, издатель новой газеты «Планета Здоровья», его биография: http:// amp;page_num_topic=1).
Лени Рифеншталь в одном из ранних фильмов
Да, смерть Лени была легкой. А жизнь? Жизнь почти ни у кого не бывает легкой, не была и у Лени. Хотя, несомненно, была счастливой. Но вот праведной ли? Очень сомнительно.
Ее взлет был стремителен.
Гитлер обратил внимание на хорошенькую актрису и танцовщицу, когда ей еще не было тридцати. В мае 1932 года Рифеншталь пишет ему письмо. Сразу после прихода к власти, в начале 1933 года, Гитлер пригласил ее к себе и заказал ей как бы пробный документальный фильм “Победа Веры” („Der Sieg des Glaubens“) о 5-м Конгрессе партии рейха. Фильм Гитлеру понравился, но весьма скоро был снят из проката — в нем рядом с ним все время торчал нахальный Рем. Дело, впрочем, оказалось легко поправимым: Рема застрелили, фильм убрали с экранов.
Гитлер не доверял своим грубым нацистским костоломам такое тонкое дело, как искусство. Ребра сокрушить, голову проломить, застрелить-утопить — это их работа. А эфемерные движения души — нет. Можно ли себе представить тупое рыло штурмовика и гомосека Рема в роли инженера человеческих душ? Ни боже мой. А тут такая воздушная грациозная Гретхен. Она сумеет. Сам Гитлер себя считал художником, человеком искусства. Политика — это вынужденность. Просто он видит политические проблемы лучше всех прочих. Как раз потому, что художник. У него гениальная интуиция — и он все понимает. Сейчас он обязан заниматься политикой, кроме него рассчитывать не на кого. Но как только восстановление величия германской нации и арийской расы осуществится (он верит, что скоро), так он сразу же вернется в искусство и поразит мир художественными открытиями еще больше, чем своими политическими и военными победами. Это Гитлер не раз говорил Альберту Шпееру во время долгих часов проектирования величественно-мрачных зданий рейхсканцелярии, трибуны стадиона в Нюрнберге и прочих свершений германо-тевтонской архитектуры. “Они (иностранцы) уже при входе, по дороге в зал, ощутят мощь и величие германского рейха”, — записал Шпеер пожелание фюрера при вычерчивании им галереи, ведущий к рейхсканцелярии. Сам же Гитлер тщательно планировал (лично чертил с рейсшиной в руках) свое поместье Бергхоф, а также графику германского флага и фюрерского штандарта.
На отношении Гитлера к искусству и к идеологии стоит остановиться чуть подробнее. Известно, что Гитлер определил трех внутренних врагов рейха: рабочее движение, евреев, церковь. Первые два врага к нашей теме отношения не имеют. Но вот церковь — имеет. Гитлер не раз на своих совещаниях вопил, что он уничтожит всякого, кто станет у него на дороге. Поэтому церковь как некая моральная сила, противостоящая Гитлеру должна быть уничтожена. И он, действительно, безжалостно расправлялся с каждым священником или патером, который позволил бы себе в проповеди сказать нечто неодобрительное о антисемитской политике или любой его иной инициативе. Самый характерный пример — пастор Нимеллер, герой Первой мировой войны, капитан подводной лодки. В первые месяцы поддержал нацистов, видя в них возрождение Германии. Но очень скоро отшатнулся. А ведь к тому времени был очень авторитетен и мог бы возглавить церковную протестантскую общину Германии. Сколько его не предупреждали, он все свое: эта власть нарушает все божественные заповеди, она антигуманна и противостоит божественным установлениям. Гитлер приказал посадить его в концлагерь бессрочно, как неисправимого смутьяна. Других священников сажали тысячами, ко многим из них применяли самые унизительные и мучительные способы казни. Например, закапывали в землю, вокруг головы делали лунку, вдоль шла череда заключенных и каждый должен был в эту лунку мочиться до смерти пастора.
Тем не менее, Гитлер (в отличие от большевиков) признавал важность и полезность церкви. При условии, что она станет государственной и перестанет противостоять нацизму. И смысл был один: церковь настолько эстетична в своих в своих тысячелетием отработанным ритуалом, музыкой, облачениями, архитектурой, витражами, далеким от политической трескотни и бытового “заляпывания” словом, что может воздействовать на сознание (скорее — подсознание) прихожан помимо “правильных идеологических речей”. И если такую послушную церковь привлечь на свою сторону, сделать ее ручной, то от этого была бы большая, просто-таки неоценимая польза нацизму. И еще Гитлер был негативно настроен вообще к христианству с его культом слабака, распятого сильной римской властью и вообще с его проповедью помощи сирым и убогим. Ему бы что-нибудь решительное. Например, самурайская идея радостной смерти за императора. Или вот еще ислам нравился. Хотя и в исламе в умме (общине) есть обязательное правило закята — десятины, которая идет на помощь бедным и слабым. Скорее всего, Гитлер этого не знал, но вот идея священной борьбы с неверными, всякого джихада и газавата — это то, что надо. Равным образом, Гитлер язвительно отзывался о запутанных идеологических конструкциях “главного теоретика рейха” Розенберга, которого часто называл идиотом (в узком кругу).
Ниже я процитирую абзац из лучших мемуаров о нацизме, из книги Альберта Шпеера “Воспоминания”.
“Каким образом Гитлер представлял себе свою государственную церковь, видно из неоднократно им повторявшегося рассказа о посещении его делегацией каких-то высокопоставленных арабов. Когда мусульмане (так излагали свою историческую версию гости), собрались в VIII в. вторгнуться через Францию в центральную Европу, они, к несчастью, потерпели поражение при Пуатье. Если бы тогда победили арабы, то сегодняшний мир был бы мусульманским. Они навязали бы германским народностям религию, главный постулат которой — распространять истинную веру мечом и подчинять ей все другие народы — прямо-таки в крови у германцев. Но в силу своей расовой неполноценности завоеватели не смогли бы долго продержаться в противостоянии выросшим в более суровых климатических условиях и более физически сильным местным жителям. Так что в конечном счете во главе этой части исламской мировой империи оказались бы не арабы, а омусульманенные германцы. Свой рассказ Гитлер обыкновенно заключал следующим рассуждением: “Вообще наша беда в том, что не та у нас религия. Почему у нас не религия японцев, которая превыше всего ставит жертву во имя отечества? Да и мусульманская вера была бы для нас более подходящей, чем, как назло, это христианство с его дряблым страстотерпием”.
… Розенберг распродавал свою 700-страничную книгу “Миф двадцатого века” сотнями тысяч экземпляров. В общественном мнении она воспринималась как основополагающий труд партийной идеологии, но Гитлер во время таких чаепитий отзывался о ней как “штука, которую никто не поймет”, написанную “неким узколобым прибалтом со страшно усложненным способом мышления”. Он все удивлялся, что такого рода книга смогла заполучить такие тиражи: “Это же шаг назад, в средневековые представления!” Не ясно, дошли ли до Розенберга эти частные высказывания”.
Это не так важно, дошли или нет. Когда “свободолюбивые” высказывания нацистских заправил доходили до адресата, становилось только хуже.
У. Ширер в превосходной (лучше среди всех) аналитической книге “Взлет и падение Третьего Рейха” (т.1) сообщает любопытный факт на эту тему:
“В 1934 Аманн (в прошлом сержант, финансовый директор всех нацистских издательств — В.Л.) и Геббельс обратились с просьбой к раболепствующим издателям сделать свои газеты менее однообразными. Аманн заявил, что сожалеет о поразившем нынешнюю прессу однообразии, которое не является итогом государственных мер и не отвечает воле правительства. Один опрометчивый издатель, Эм Вельке из еженедельника “Грюне пост”, допустил просчет, всерьез восприняв заявление Аманна и Геббельса. Он упрекнул министра пропаганды в ущемлении свободы прессы и в давлении на нее, в результате чего она и стала такой нудной. Издание “Грюне пост” сразу же было закрыто на три месяца, а самого издателя Геббельс распорядился отправить в концлагерь".
Гитлеру нужен был режиссер, который справил бы партийную нужду элегантно, а не навязчиво и тупо, как нацистская партийная печать, которая монотонно вдалбливала в головы обывателей свои прописи. Гитлер всегда потешался (опять же — в узком кругу) над первой газетой рейха “Фелькишер беобахтер”, называя ее напыщенную трескотню комичной, а юмористическую газетку “Крапива” с ее казарменным юмором — зверски серьезной. Гитлеру хотелось, чтобы правильные идеи национал-социализма засели бы в головах зрителей сами — только от смотрения на точно отснятые и смонтированные кадры под не умолкающую музыку бодрых мажорных маршей.
Именно это и было в пробном наброске Рифеншталь. И тогда Гитлер поручил ей ответственнейшую работу — съемку большого документального фильма о грандиозном слете нацисткой партии, проходящем с 4 по 10 сентября 1934 года в Нюрнберге. Средства выделили неограниченные, для чего заморозили финансирование остальных фильмов. Команда Рифеншталь насчитывала 120 человек (по другим данным, даже 170): 36 операторов, 80 помощников. Камеры закреплялись на высоких зданиях, поднимались на дирижаблях, фюрер снимался для эффектных ракурсов снизу, из специально вырытых колодцев, с особых подъемных кранов, с движения — с автомобилей, с подготовленных для движущихся съемок рельсов. Одновременно десятки камер снимали толпу, лица членов гитлерюгенда, штурмовиков, молодых женщин, солдат. А дальше отбор: после какой-нибудь фразы Гитлера: “Моя власть дана мне вами, германским народом! Теперь все в наших руках! Наше будущее принадлежит нам” — рев восторга. Материал большой, она отбирала самые выигрышные кадры, фигуры, экстатические выражения лиц. Все внимали, кричали, выбрасывали руку вперед. Девушки вопили: “Хочу ребенка от фюрера!” Полный апофеоз, экстаз и оргазм.
1 2 3 4