Жив ли он вообще?Гарс саркастически хмыкнул, но все же остановился.— А зачем? — осведомился он. — Зачем он тебе понадобился?Грон вытащил из правого глаза линзу — он с детства был близорук — и принялся протирать ее мятым носовым платком.— Во-первых, — ровным голосом начал объяснять он, — мы не имеем права проявлять равнодушие к людям, и Коул — наиболее показательный пример этого. Почему-то никому в поселке — ни моим предшественникам, ни даже ближайшим соседям — ни разу не пришло в голову, что с этим человеком могла случиться какая-то беда. Сколько лет он уже не подает никаких признаков жизни, помнишь?— Нет, не помню, — с вызовом сказал Гарс. — И по-моему, я знаю, почему никто до тебя не ломился в этот дом. Сказать?— Ну, скажи, — растерянно разрешил Грон.— Просто до тебя на посту мэра были нормальные люди, — злорадно объявил Гарс. — Им и в голову не могло прийти нарушить право личности на неприкосновенность жилища и на свободу делать то, что ей вздумается. В том числе и безвылазно сидеть в четырех стенах.Грон сморщил лицо.— Ты не прав, старина, — вяло возразил он. — Мне кажется, ты слишком произвольно трактуешь понятие свободы… Да, каждый волен делать то, что хочет. Но не нарушая при этом Закон! А Закон Очага, как тебе известно, гласит: «Нельзя своими действиями или бездействием причинять вред другим…»— И какой же, по-твоему, вред причиняет Коул поселку? — поразился Гарс.— О нем все больше начинают ходить разные слухи. В том числе и такие, которые отрицательно сказываются на настроении людей. А если эти легенды и сплетни наносят ущерб нравственному здоровью наших с тобой сограждан, Гарс, то, согласись, это — веская причина, чтобы нарушить право Коула на одиночество.Одиночество — было слишком мягко сказано. Коула не зря прозвали Отшельником. Давным-давно он забаррикадировался в своем одноэтажном коттедже, как моллюск в раковине, и с тех пор никто его никогда не видел. Неизвестно было даже, как он выглядит и чем занимается. Действительно, среди жителей Очага бытовали разные легенды в отношении этой загадочной личности. Одни уверяли, что Коул болен какой-то опасной болезнью и боится заразить односельчан. Другие утверждали, что этот тип был в свое время приговорен к изгнанию за Горизонт за убийство своих домашних, но заминировал дом и пригрозил взорвать себя вместе с теми, кто попытается проникнуть в его владения. Третья версия сводилась к тому, что Коула вообще давным-давно не существует, поскольку он якобы умер еще два поколения назад, а в доме обитает голографический призрак хозяина. Правда, старожилы объясняли поведение таинственного затворника иначе. Будто бы он еще в молодости, будучи отъявленным пьяницей и наркоманом, перессорился со всеми соседями и на этой почве тронулся умом, внушив себе, что все его хотят убить.— Слушай, ты, бюрократ! — язвительно изрек Гарс. — Кончай при мне корчить из себя видного общественного деятеля! Я же тебя знаю, засранца, как облупленного! Думаешь, научился красиво говорить — и, значит, можешь быть мэром? Зачем ты вообще полез на этот пост? Нравится слыть радетелем за народное благо, что ли?Грон аккуратно вставил линзу на место и сообщил:— Не будем обсуждать это, старина. Тебе все равно не понять меня. У тебя всегда были свои цели в жизни, а у меня — свои. Да, на каком-то этапе они совпадали, и тогда мы с тобой вместе исследовали Горизонт и мечтали о том дне, когда сможем уйти за него. Но это было проявлением скорее нашей незрелости, чем отваги и готовности к подвигам. Однажды я понял, что за Горизонт уйти легче, чем остаться в поселке и работать на благо людей. Все дело в том, что ты стремишься за Горизонт, чтобы удовлетворить свою детскую страсть познания мира. А ведь если познание не осуществляется в интересах людей, то это своего рода эгоизм, Гарс. Только ради людей стоит жить на этом свете — вот та истина, которую понимает всякий разумный человек…— Пусть я лучше буду неразумным, чем таким разумным и здравомыслящим, как ты! — воскликнул Гарс. — А если тебе так требуется помощь, то почему бы тебе не обратиться к другим «сапиенсам»? Например, к Прагу — ему же по должности положено присутствовать при взломе чужого помещения! Ты же все-таки мэр! Что, если Коул сейчас держит тебя на мушке какого-нибудь допотопного ружья, и стоит тебе лишь ступить во двор, как он разрядит в твой череп оба ствола?Грон испуганно вздрогнул:— Типун тебе на язык, Гарс! С чего бы ему целиться в меня? Я же пришел к нему по-хорошему. Ладно, если ты торопишься, то иди своей дорогой, а я тут как-нибудь сам. А к Прагу я не хочу обращаться — по-моему, он все испортит. Ты же его знаешь.Гарс с досадой сплюнул. Нет, этот патологический добряк Грон был поистине неисправим! Он скорее подставит свою грудь под нож или пулю, чем будет рисковать жизнью других.— Ладно, — сказал он. — Раз ты санкционируешь взлом частной собственности, то ответственность за последствия будет лежать на тебе, господин мэр1Он решительно толкнул калитку и, пройдя по заросшему лебедой и дикорастущей травой дворику, поднялся на прогнившее от времени дощатое крыльцо. Грон следовал за ним, с опаской озираясь. Он всегда был трусоват, бывший дружок, — даже тогда, когда вместе с Гарсом лазил вдоль линии Горизонта. Именно Грон не раз удерживал Гарса от чересчур смелых экспериментов. Но в больших дозах его осторожность вызывала у Гарса аллергию.Гарс решительно постучал в дверь из грубо обтесанных дубовых досок. Что-то щелкнуло над головой, и невнятный скрипучий голос осведомился из скрытого динамика:— Кто там еще приперся? Чего надо?— Открой, Коул, — сказал Гарс. — Именем Закона Очага мы требуем предъявить жилище к осмотру! Я — Гарс, муж Люмины. Рядом со мной законно избранный мэр поселка Грон. Если ты не откроешь дверь, то мы…Он в замешательстве покосился на Грона, стоявшего ступенькой ниже, и тот поспешно докончил мысль своего бывшего приятеля:— …мы примем те меры, которые сочтем необходимыми!В динамике помолчали, словно оценивая ситуацию. Потом тот же, несмазанный голос посоветовал:— Убирайтесь ко всем чертям, подонки! Вы не имеете права вторгаться в мой дом! Об этом нет ни слова в Законе!Наверняка этот тип потерял человеческий облик за годы, проведенные в своей берлоге, невольно подумал Гарс. Зарос до самых глаз неопрятной седой бородой, а на руках и на ногах у него — длинные когти… Забился небось сейчас в темный угол, как паук, и злобно сверкает оттуда мутными глазками. А еще у него там скорее всего такая вонь, что задохнешься без респиратора!— Ладно, — сказал он вслух. — Пеняй на себя, старик!Он навалился плечом на дверь, но она крепко держалась на петлях. Из динамика раздалась целая серия отборных ругательств, но теперь Гарс не намерен был отступать.Он поискал глазами вокруг крыльца какой-нибудь инструмент, и взгляд его упал на кучу кирпичей, почти полностью заросшую бурьяном. Выбрав обломок посолиднее, Гарс обогнул дом и метнул кирпич в окно. Однако стекло стойко выдержало удар. Наверное, оно было армированным. Без спецсредств его не разбить.Гарс вернулся к крыльцу и вновь занялся дверью. Грон успел где-то раздобыть длинную железяку и, действуя ею, как ломиком, пытался поддеть дверь снизу. Из динамика доносилось лишь нечленораздельное хрипение, перемежаемое отрывистыми ругательствами, словно у хозяина дома не хватало слов от возмущения и ярости.Гарс тронул Грона за плечо и, указав на себя, ткнул пальцем вверх: мол, я попытаюсь проникнуть в дом через чердак. Тот растерянно кивнул.Гарс ловко вскарабкался на навес и, осторожно ступая по пластиковой крыше, прошел к чердачному окну. Здесь стекло, к его облегчению, оказалось обыкновенным. Оно охотно поддалось удару локтем, разлетевшись на сотни мельчайших осколков.Рискуя ободрать плечи и спину острыми краями, торчавшими из оконного переплета, Гарс пролез внутрь и тут же увидел люк в полу. Чердак был завален каким-то истлевшим тряпьем и грудами непонятного мусора. Было видно, что весь этот хлам был не востребован хозяином, по крайней мере, несколько лет.И тогда Гарс догадался, что его ждет в доме.Уже не таясь, он расчистил люк от мусора и откинул его, подняв тучи пыли. Вниз уходила лестница из хромированных металлических трубок, и Гарс осторожно ступил на нее.Внутренность дома имела весьма неприглядный вид. Повсюду в воздухе висели изощрённые узоры паутины, пыль перекатывалась по полу и предметам мебели большими пушистыми ошметками. Кое-где на стенах виднелись разноцветные разводы застарелой плесени.Дом был явно мертв и необитаем. Никаких признаков того, что здесь кто-то живет.Гарс прошел в комнату, прилегавшую к гостиной, и, распахнув завизжавшую горестно дверь, замер на пороге.Судя по всему, здесь у Коула была оборудована аппаратная. Из мебели наличествовали старомодный диван с откидными валиками и несколько металлических стеллажей, которые были заставлены серыми блоками транспьютеров, мониторами и прочими приборами.На диване сидел серый человеческий скелет, на котором висели лохмотья ткани. На его коленях пылился старый видеожурнал. Видимо, это было все, что осталось от Отшельника Коула. Трудно было сказать, когда именно он умер — год или двадцать лет назад. Но, судя по его позе, смерть явно не была насильственной. Может, сердце бедняги не выдержало излишка спиртного, а может быть, он перебрал наркотиков.Что-то едва слышно шелестело. Гарс взглянул на ближайший стеллаж. На нем мигал сквозь слой пыли красный индикатор. Один из транспьютерных комплексов работал все эти годы. Скорее всего это был так называемый «домохранитель» — прибор, выполняющий функции домашнего секретаря и прочего обслуживающего персонала. После смерти хозяина он исправно нес службу в пустом доме: прогонял непрошеных гостей, прддерживал нужную температуру и влажность воздуха в комнатах, вот только дать ему команду на уборку помещений было некому.Покойный Коул обладал не только неуживчивым характером, подумал Гарс, не решаясь выключить транспьютер. Наверное, он еще был очень мстительным человеком. Когда общество осудило его и вот-вот готово было изгнать за Горизонт, он отплатил ему уходом. Добровольным уходом из мира людей. На то, чтобы уйти за Горизонт, ему не хватило духа, и он избрал другой способ. Он исключил себя из круга людей, окружив себя другими, электронными созданиями, которые были почти такими же, как люди, но намного более снисходительными. Возможно, он хотел доказать всем, что вполне может прожить без каких бы то ни было законов и нравственных заповедей, без пустых разговоров и создающих видимость общения застолий, без дружбы и любви, чреватых предательством."Даже после своей тайной смерти Коул продолжал мстить всем нам, — потрясение думал Гарс. — Потому что все боялись его и обходили его дом стороной. О нем ходили слухи, от которых стыла кровь в жилах. А теперь, когда о его смерти узнает весь Очаг, люди наверняка вздохнут с невольным облегчением и будут рады, что еще одной загадкой стало меньше вокруг них.Эти идиоты всегда радуются, когда мир становится ясен и прост. А если даже в нем и сохраняются какие-то тайны, то лучше не ломать над ними голову, а очертить вокруг себя круг, внутри которого тебе знакома каждая песчинка и каждая былинка, и ни в коем случае не высовываться за пределы этого мирка.У каждого — свой горизонт. Только диаметр круга, которым человек отгорожен от остального мира, у всех разный. У одних он такой большой, что линия горизонта почти не видна, она размыта туманной дымкой.У других же обзор ограничен домом, семьей, садовым участком, мелкими, никчемными занятиями. Причем горизонт первых отодвигается все дальше и дальше, словно человек, пытающийся заглянуть за него, поднимается ввысь над землей. А горизонт вторых, наоборот, сужается, и когда он сжимается до размеров точки в центре круга, то владелец такого мирка погибает от нравственного коллапса…Когда-нибудь это произойдет со всеми нами, — понял Гарс. — Рано или поздно Горизонт отплатит людям за то, что они не хотят заглянуть за него. Коул — только первая ласточка… Дальше будет еще хуже и страшнее. Если я не уйду сейчас за Горизонт, то Очаг будет обречен на вырождение и вымирание. Рано или поздно наступит генетическая усталость, культурный застой и бессмысленное перемалывание жвачки ветхих идей.Значит, все-таки надо идти. Несмотря на то, что ты успел остыть после ссоры с женой и уже не желаешь причинить ей боль своим уходом.Потому что никто больше, кроме тебя, на это не способен…"Гарс наконец отлепил плечо от пыльного дверного косяка, прошагал в прихожую и со скрипом отодвинул ржавый засов на двери, в которую, напрягая свои слабые силенки, безуспешно, но упрямо бился все это время Грон.— Ну, что там? — с жадным любопытством спросил мэр. Совсем как в годы их юности, когда они исследовали туманную стену Горизонта.Гарс горько усмехнулся.— Иди посмотри сам, — посоветовал он. — А мне надо идти.Однако Грон не спешил входить. Он опасливо озирался и принюхивался к затхлой атмосфере дома.— Ты только вот что мне скажи, — попросил он, оглядываясь на Гарса. — Там… там случайно нет крыс?Гарсу захотелось расхохотаться в лицо своему бывшему приятелю.— Нет, — честно сказал он. — Там только скелеты. Так что можешь идти смело, господин мэр. Глава 11 Солнце было маленькое и белое, оно висело неподвижно в зените. Было жарко, но не очень. Время от времени, через строго выдержанные интервалы, все время с разных направлений над землей прокатывались порывы освежающего ветерка. Сильного ветра в Очаге не было, но и затишье не допускалось.Сегодня опять было хорошо. Великолепно до отвращения. Впервые за последнее время на небе появилось несколько пушистых облачков. Значит, скоро на поселок прольется слабенький, щадящий дождик. Его хватит лишь на то, чтобы оросить огороды, смыть пыль с деревьев и домов и слегка полить дороги. Как будто расход воды рассчитан до последней капли. Оранжерея. Гигантская оранжерея, только в ней выращивают не цветы, а людей. Именно поэтому солнечная, слабоветреная погода повторяется изо дня в день пять, двадцать, пятьдесят, двести лет подряд. Неужели тем, кто создал Купол, самим не становилось дурно до тошноты от этой единообразной стерильности?Впрочем, теперь это уже не имело значения. Потому что Гарс шел к Горизонту.Вопреки прежним канонам естествознания. Горизонт находился на расстоянии всего полутора километров от поселка. От силы двадцать минут ходьбы. Но для Гарса в тот день этот путь показался долгим, как никогда. Все было правильно: ведь он шел к Горизонту тридцать три года, а не эту треть часа.Путь к Горизонту в этом секторе преграждала речушка, вившаяся по замысловатой кривой вокруг поселка. Мостика через нее предусмотрено не было. А если он и был когда-то построен, то, наверное, предыдущие Гроны и Праги распорядились снести его, чтобы люди меньше лезли куда не следует. Однако Гарс давно соорудил искусственный брод через речку, навалив поперек ее течения ветки деревьев, камни и прочий естественный мусор.Неподалеку от этой переправы ловил рыбу Брин. Его неподвижный взгляд был устремлен на торчавший из воды поплавок, и казалось, что рыболов дремлет с открытыми глазами. А может, и умер. Как Пиллис… Однако, услышав шаги Гарса, Брин повернул к нему голову. И тут же вновь отвернулся. Это был лысоватый, невозмутимый, очень терпеливый человек. Помимо рыбалки, у него было еще одно, весьма экстравагантное хобби. Брин держал дома в специальном вольере с бассейном нескольких крокодилов. Они достались ему в наследство от отца, а тому, в свою очередь, — от далеких предков. Крокодилы были очень старыми, они походили на толстые замшелые бревна. Управляться с ними Брину было нетрудно — за многие годы заточения в вольере аллигаторы почти полностью утратили способность к размножению и свою природную агрессивность, и даже если Брин иногда забывал запереть ворота вольера, его питомцы вовсе Ас стремились расползтись по поселку. Наверное, в отличие от своих хозяев, они знали, что произошло с планетой примерно двести лет тому назад, но рассказать об этом не могли, а если бы и могли — то вряд ли им позволили бы это сделать невидимые цензоры…Как ни странно, несмотря на то что речушка начиналась из-под Горизонта и под ним же, только на противоположном конце Купола, кончалась, как нарисованная река обрезается краем альбомного листа, рыба в ней водилась до сих пор, и время от времени терпение Брина вознаграждалось довольно неплохим уловом. Правда, добыча была слишком мелкой — не больше ширины ладони, и Брин, как правило, подкармливал ею своих аллигаторов в качестве «витаминов», по его собственному выражению.— Привет, Брин, — сказал Гарс, хотя особого желания общаться с кем бы то ни было у него сейчас не было. — Что, клюет сегодня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34