Он встретил этого художника в Калифорнии. Мияги Етоку зарабатывал на жизнь, рисуя портреты людей, обедавших в Лос-Анжелеском районе «Малый Токио». Время от времени он получал заказы на портреты и от клиентов, которым нравились его наброски. Он изучал живопись в течение нескольких лет. Теперь же, когда время учебы прошло, он получал за свою работу больше денег, чем приносил ему ресторанчик «Сова», которым он владел какое-то время.
Мияги так и не смог оправиться от потрясения, которое он пережил, впервые познакомившись по приезде в Калифорнию с американским образом жизни. Одни имели слишком много денег, у большинства же их было слишком мало. Чтобы не испытывать угрызений совести, он вступил в Лос-Анжелесе в Коммунистическую партию Америки. А позже безобидный художник-японец с блестящими умными глазами стал разведчиком.
В сентябре 1933 года в дверь крошечной квартирки Мияги постучался неизвестный. Он пробормотал пароль и закрыл за собой дверь. Мияги получил первое задание. Ему вручили билет на пароход до Токио, двести долларов на расходы и отдельно билет стоимостью в один доллар. По прибытии в Токио он должен был следить за объявлениями в «Джапан Адвертайзер». Увидев там однажды объявление о желании какого-то лица купить редкую японскую гравюру по дереву, он должен был ответить на него. Человек, которого он встретит, покажет ему билет в один доллар, номер которого будет на единицу больше номера билета, врученного Мияги. Мияги должен будет выполнять приказы этого человека.
Через неделю Мияги исчез из Лос-Анжелеса. Все его личные вещи остались на квартире, и никто не знал, куда он уехал. Полиция Лос-Анжелеса отметила его как пропавшего без вести, но вскоре прекратила розыски. Исчезновение Мияги стали считать еще одной тайной, которую мог знать только «Малый Токио».
Как-то в конце ноября Мияги сидел в холле токийской гостиницы «Империал», пил кофе и читал «Джапан Адвертайзер». Вдруг он заметил объявление, которое гласило: «Куплю гравюру». Был указан адрес известного рекламного бюро, по которому мог обратиться любой заинтересованный. Мияги позвонил в бюро, и ему сразу же ответили, что человек, поместивший это объявление, будет в полдень. Через некоторое время Мияги отправился в это бюро. Управляющий представил Мияги высокому человеку с военной выправкой. Они вместе вышли из бюро, а на улице незнакомец вытащил из кармана долларовую бумажку. Мияги показал свою. Оба сели в автомобиль и уехали. Человек, который встретил Мияги в Токио, был Вукелич.
Наступило время занять свое место пятому члену группы Зорге — Максу Клаузену, в задачу которого входило обеспечивать радиосвязь из Токио. Прошло почти шесть месяцев, прежде чем Макс попрощался с Анной и договорился с ней, что она самостоятельно приедет в Шанхай и будет ждать там, пока он не вызовет ее в Токио.
Макс выехал из Москвы с тремя паспортами, чтобы, проезжая Европу, иметь возможность время от времени менять фамилию. На суде он заявил: «Мне дали три паспорта и около двух тысяч американских долларов. В Стокгольме я купил удостоверение американского моряка. В Гавре сел на „Бостон“, шедший в Нью-Йорк. Прибыв туда, я зарегистрировал свой немецкий паспорт в консульстве и стал ждать в гостинице „Линкольн“, как мне было приказано. Там меня посетил мужчина, назвавшийся Джонсоном. Он спросил меня, не нуждаюсь ли я в деньгах. Я отказался. Мне так и не удалось узнать, был ли он представителем советского посольства или членом разведывательной группы».
Клаузен прибыл в Токио в ноябре 1934 года под маской представителя немецких деловых кругов. Он стал посещать немецкое посольство, разыскивая чиновников, которые могли бы помочь ему установить контакт с японскими фирмами. Если бы он получил заказы, любой человек мог проверить его связи в Германии, и тогда выяснилось бы, что он действительно представляет немецкое импортно-экспортное агентство. Макс так часто посещал посольство, что его даже внесли в список лиц, приглашаемых на официальные приемы. На одном из таких приемов молодой атташе представил его Зорге. Они поздоровались и прошли в бар, ничем не выдав того, что давно знакомы. Для Зорге это означало конец длительного ожидания. Итак, последний член разведывательной группы — Макс Клаузен — прибыл на место.
Корреспондент немецких газет, югославский журналист, известный японский обозреватель по политическим и международным вопросам, японский художник, учившийся в Америке, и немецкий коммерсант полностью отдались своим занятиям. Их дружба крепла, как это и бывает с людьми, вращающимися в одних и тех же социальных кругах. И вскоре под этим прикрытием группа была готова развернуть свою деятельность. Москва ждала ее действий с нетерпением. На японской стороне маньчжурской границы происходили довольно странные вещи. Не были ли они прелюдией к войне?
«Берзин сказал мне, чтобы я торопился, — писал Зорге в тюремной камере. — У меня было мало времени. Он, как и все в Москве, считал, что агрессия Японии на Дальнем Востоке неизбежна».
Зорге настаивал, чтобы все члены его группы имели безупречные «прикрытия». Он считал, что успех или провал группы будет зависеть от естественности поведения ее членов в период пребывания в Токио. В отличие от Шанхая в столице Японии жило сравнительно мало иностранцев, и полиция неустанно следила за всеми ими. Даже я, известный дипломат, не был избавлен от «внимания» самой дотошной службы безопасности — кемпетай, тайной полицейской организации с широкими полномочиями по охране японского образа жизни от влияния Запада. Ни одна японская девушка не имела права принимать ухаживания со стороны иностранца. Только японским семьям, которые по долгу службы должны были поддерживать связи с иностранцами, разрешалось проявлять известное гостеприимство по отношению к своим западным друзьям.
Как-то я пригласил на обед нескольких своих друзей. Слуга расставил на столе карточки с фамилиями гостей, пока я поднялся наверх, чтобы переодеться. Когда я спустился вниз, карточки исчезли — их забрал с собой в управление агент кемпетай. Дипломатический иммунитет моего дома он нарушил без всяких угрызений совести. Если бы среди этих карточек обнаружили карточку с фамилией японца, его задержали бы и допросили. Когда же я пригласил гостей в следующий раз, я разложил карточки на столе в самый последний момент — когда уже должны были подавать обед. За обедом, смеясь, я рассказал гостям, как перехитрил кемпетай. Однако радость моя была преждевременной. Полицейские ждали снаружи. Когда гости стали разъезжаться, японских дипломатов задержали и допрашивали, пока они не доказали, что поддержание связи со мной является частью их служебных обязанностей.
Помимо кемпетая активно действовала тайная военная полиция. Она страдала шпиономанией и имела среди японцев такое большое число информаторов, что сама мешала себе в достижении намеченных целей. Тысячи информаторов, не имеющих соответствующей подготовки, засыпали контрразведку настолько большим количеством донесений и документов, что изучить их и оценить с какой-либо степенью точности было невозможно. Я убежден, что именно эта страсть к расследованию мелких дел и позволила Зорге, человеку с таким умом и удивительным единством цели, избежать разоблачения в течение столь длительного времени. Его исключительная внимательность к мелочам и строгие меры предосторожности, к которым он прибегал, отнюдь не были результатом любви к мелодраме. Они были необходимы и, по моему мнению, во многом содействовали его поразительным успехам.
В дни закрепления группы Зорге самым внимательнейшим образом проверил «прикрытие» каждого. Он добивался, чтобы имена членов группы, если они по какой-то причине попадут в картотеки полиции, выглядели так:
Рихард Зорге — нацистский журналист, представляющий газеты «Франкфуртер цейтунг», «Берзен курир», «Технише рундшау» и «Амстердам хандельсблатт». Имеет привычки человека богемы; любит работу, женщин и вино.
Ходзуми Одзаки — политический корреспондент газеты «Асахи Симбун». Имеет связи в официальных японских кругах. Автор пяти классических книг о китайско-японских отношениях, причем все они выражают ортодоксальные японские взгляды.
Бранко Вукелич — бывший офицер югославской армии. В настоящее время токийский корреспондент французского журнала «Вю» и югославской ежедневной газеты «Политика».
Макс Кляузен — деловой человек из Германии, собирающий в Японии заказы для немецких промышленников. Вполне оправданная деятельность во времена; когда Япония и Германия стали сближаться на политической основе.
Мияги Етоку — японский художник, возвратившийся на родину, чтобы зарабатывать на жизнь рисованием. Из буржуазной семьи.
Настоятельное требование Зорге строго соблюдать эти меры предосторожности, по-видимому, проистекало из его личного опыта. В первые дни пребывания в Токио на одной из пресс-конференций Зорге встретил местного журналиста по имени Аритоми Мицукадо, который стал навязывать только что прибывшему немцу свою дружбу. Дня через два администратор гостиницы «Мегуро» намекнул Зорге, что Аритоми раньше был шпионом японской армии. Зорге стал ждать следующего шага Аритоми. Вскоре он был сделан. Аритоми познакомил Зорге с несколькими своими друзьями, один из которых был русским белогвардейцем. Как только Зорге присоединился к ним, этот человек стал говорить по-русски. Зорге сделал вид, что ничего не понимает. С этого времени он начал всячески избегать Аритоми. Однажды, возвратясь в гостиницу, Зорге обнаружил, что его вещи обыскивали. Все было на месте, но такой опытный разведчик, как Зорге, сразу же заметил незначительные изменения в расположении вещей.
В первые месяцы пребывания в Токио три «журналиста» — Зорге, Одзаки и Вукелич — встречались как товарищи по профессии. Было вполне естественным, что они, как люди с одинаковыми интересами, посещают одни и те же бары, кафе и рестораны, встречаются на одних и тех же приемах, помогают друг другу в оценке политического материала. Однажды Зорге и Вукелич посетили музей искусств Унео, где югослав встретил знакомого японца. Это был Мияги. Его познакомили с Зорге, после чего завязался долгий разговор о достоинствах восточной и западной школ живописи. Перед уходом Мияги любезно пригласили продолжить разговор в баре, где бывают журналисты и художники. Так Мияги вполне естественно вошел в кружок.
Примерно в это же время у Зорге выработалось покровительственное, но дружеское отношение к Клаузену, деловому человеку из Германии. Тщетные попытки этого человека найти нужных людей заставляли его постоянно толкаться в немецком посольстве, к великому неудовольствию сотрудников. Зорге сжалился над ним и по вечерам стал брать с собой на встречи с выпивкой. Так между всеми членами группы установились своего рода дружеские отношения. Казалось, что они сошлись друг с другом совершенно случайно.
Теперь настало время организовать операционную базу. Зорге начал подыскивать дом, соответствующий его положению и официально получаемому жалованью. Вскоре он нашел полуразвалившийся двухэтажный деревянный домик в токийском районе Адзабу-ку, по улице Нагасакимаси. В последующие годы люди, знавшие Зорге, считали этот ветхий домик как раз таким местом, где может жить не привыкший заботиться о себе человек.
В Москве Берзин предупреждал, что «времени мало», и Зорге торопился собрать вместе своих людей для первого инструктажа. Вечеринка с «инструктажем» началась еще засветло. Здесь были журналисты, художники, дипломаты, младшие офицеры японской армии и несколько деловых людей. К десяти часам часть гостей ушла; в большинстве своем это были люди, которых Зорге мало знал. Остались лишь близкие друзья.
А после полуночи уехали остальные гости, за исключением четверых. С настойчивостью дипломата Зорге упросил их помочь допить последнюю бутылку. Как и сам он, эти четверо весь вечер искусно играли роль подвыпивших и очень веселых людей. Такие же трезвые и настороженные, как и сам хозяин, Одзаки, Вукелич, Клаузен и Мияги ждали, когда их начальник начнет свой первый инструктаж. Разведывательная группа была уже у парадной двери Японии. Теперь ей предстояло заглянуть в замочную скважину.
Прежде всего Зорге определил обязанности каждого. Они охватывали шесть основных областей деятельности:
1. Намеревается ли Япония напасть на Советский Союз?
2. Реорганизация и усиление японских вооруженных сил, которые могут быть направлены против Советского Союза.
3. Роль японской армии в политических делах и то, какие решения международного характера могут быть связаны с приведением ее в готовность.
4. Развитие тяжелой промышленности Японии и ее влияние на военную экономику.
5. Развитие германо-японских отношений, которые стали более тесными после прихода к власти Гитлера.
6. Политика Японии по отношению к Китаю и Манчжурии.
Внутри этих широких областей группе была предоставлена известная свобода действий.
Затем Зорге дал свои собственные директивные указания относительно порядка действий. Каждый должен усиленно работать под своим законным «прикрытием», а работа в целом должна двигаться без скачков. Не следует поддерживать связей с японскими коммунистами и лицами, сочувствующими красным. Ни в коем случае в группу не должны допускаться русские.
Члены группы не должны казаться настойчивыми в получении той или иной информации, если это нельзя сделать законным путем. Напоминалось, что успешно действующий секретный агент уже сам по себе является хорошим источником информации. Человека, с которым установлена связь, легче превратить в союзника, если он считает, что вы в чем-то можете помочь ему.
Все документы, в которых больше не было надобности, следовало уничтожать. Каждый агент имел кличку для радиопередач и при курьерской связи. После каждой передачи радиопередатчик должен упаковываться и перевозиться на новое место. Код для радиопередач после очередного использования должен был перестраиваться.
Напомнив об изолированном положении членов группы в чужой стране, Зорге определил обязанности каждого. Они были следующими:
Зорге — кличка «Рамзай». Сосредоточить внимание на немецком посольстве и немецкой колонии и вращаться в японских кругах, когда будет представляться возможность.
Одзаки — кличка «Отто». Нести ответственность за сообщения по политическим и промышленным вопросам из японских источников вплоть до уровня кабинета министров.
Вукелич — кличка «Гиголо». Заниматься английским, французским и американским посольствами и нести ответственность за сообщения о намерениях западных стран на Дальнем Востоке.
Мияги — кличка «Джо». Сосредоточить внимание на секретных планах армии и флота Японии. Проникнуть в промышленные круги для наблюдения за производством вооружения.
Клаузен — кличка «Фриц». Поддерживать связи с японскими деловыми кругами и следить за внешней торговлей Японии. Это дополнительная задача к основной обязанности радиста.
Только Одзаки и Мияги, имевшим родственников и друзей по всей Японии, было разрешено прибегать к помощи посторонних лиц в случае необходимости. Однако эти люди не должны знать никого, кроме своего непосредственного руководителя. По возможности они должны были использоваться только как связные или в составе ударных групп, когда обстановка вынуждала вести настоящий бой.
Вукелич был назначен официальным фотографом группы. Он нес ответственность за фотооборудование, снабжение фотопленкой, за проявление пленки и печатание снимков. Для «прикрытия» он должен был представить себя страстным фотографом-любителем, всегда носить с собой фотоаппарат и оборудовать собственную фотолабораторию.
Сам Зорге носил с собой специальный фотоаппарат со вспышкой, сделанный для него в Москве. Он умещался в обычной спичечной коробке. Купив пачку сигарет, Зорге вкладывал в нее несколько своих собственных сигарет, внешне ничем не отличающихся от обычных. Будучи зажженными, они горели несколько секунд, а затем давали яркую голубую вспышку. При этой вспышке можно было фотографировать. Дав вспышку, сигареты продолжали гореть, как обычные.
Мияги должен был быть официальным переводчиком. Текст на японском языке, если его переводит не специалист, часто утрачивает свой первоначальный смысл, и только японец, обучавшийся на Западе, может преодолеть эту трудность. Все документы должны были переводиться на английский язык. Клаузену вменили в обязанность следить за финансовыми делами группы и, по существу, быть казначеем и кассиром.
Напомнив еще раз, что все члены группы должны подчиняться только ему, Зорге разрешил им устанавливать любые связи, которые они считают необходимыми или полезными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Мияги так и не смог оправиться от потрясения, которое он пережил, впервые познакомившись по приезде в Калифорнию с американским образом жизни. Одни имели слишком много денег, у большинства же их было слишком мало. Чтобы не испытывать угрызений совести, он вступил в Лос-Анжелесе в Коммунистическую партию Америки. А позже безобидный художник-японец с блестящими умными глазами стал разведчиком.
В сентябре 1933 года в дверь крошечной квартирки Мияги постучался неизвестный. Он пробормотал пароль и закрыл за собой дверь. Мияги получил первое задание. Ему вручили билет на пароход до Токио, двести долларов на расходы и отдельно билет стоимостью в один доллар. По прибытии в Токио он должен был следить за объявлениями в «Джапан Адвертайзер». Увидев там однажды объявление о желании какого-то лица купить редкую японскую гравюру по дереву, он должен был ответить на него. Человек, которого он встретит, покажет ему билет в один доллар, номер которого будет на единицу больше номера билета, врученного Мияги. Мияги должен будет выполнять приказы этого человека.
Через неделю Мияги исчез из Лос-Анжелеса. Все его личные вещи остались на квартире, и никто не знал, куда он уехал. Полиция Лос-Анжелеса отметила его как пропавшего без вести, но вскоре прекратила розыски. Исчезновение Мияги стали считать еще одной тайной, которую мог знать только «Малый Токио».
Как-то в конце ноября Мияги сидел в холле токийской гостиницы «Империал», пил кофе и читал «Джапан Адвертайзер». Вдруг он заметил объявление, которое гласило: «Куплю гравюру». Был указан адрес известного рекламного бюро, по которому мог обратиться любой заинтересованный. Мияги позвонил в бюро, и ему сразу же ответили, что человек, поместивший это объявление, будет в полдень. Через некоторое время Мияги отправился в это бюро. Управляющий представил Мияги высокому человеку с военной выправкой. Они вместе вышли из бюро, а на улице незнакомец вытащил из кармана долларовую бумажку. Мияги показал свою. Оба сели в автомобиль и уехали. Человек, который встретил Мияги в Токио, был Вукелич.
Наступило время занять свое место пятому члену группы Зорге — Максу Клаузену, в задачу которого входило обеспечивать радиосвязь из Токио. Прошло почти шесть месяцев, прежде чем Макс попрощался с Анной и договорился с ней, что она самостоятельно приедет в Шанхай и будет ждать там, пока он не вызовет ее в Токио.
Макс выехал из Москвы с тремя паспортами, чтобы, проезжая Европу, иметь возможность время от времени менять фамилию. На суде он заявил: «Мне дали три паспорта и около двух тысяч американских долларов. В Стокгольме я купил удостоверение американского моряка. В Гавре сел на „Бостон“, шедший в Нью-Йорк. Прибыв туда, я зарегистрировал свой немецкий паспорт в консульстве и стал ждать в гостинице „Линкольн“, как мне было приказано. Там меня посетил мужчина, назвавшийся Джонсоном. Он спросил меня, не нуждаюсь ли я в деньгах. Я отказался. Мне так и не удалось узнать, был ли он представителем советского посольства или членом разведывательной группы».
Клаузен прибыл в Токио в ноябре 1934 года под маской представителя немецких деловых кругов. Он стал посещать немецкое посольство, разыскивая чиновников, которые могли бы помочь ему установить контакт с японскими фирмами. Если бы он получил заказы, любой человек мог проверить его связи в Германии, и тогда выяснилось бы, что он действительно представляет немецкое импортно-экспортное агентство. Макс так часто посещал посольство, что его даже внесли в список лиц, приглашаемых на официальные приемы. На одном из таких приемов молодой атташе представил его Зорге. Они поздоровались и прошли в бар, ничем не выдав того, что давно знакомы. Для Зорге это означало конец длительного ожидания. Итак, последний член разведывательной группы — Макс Клаузен — прибыл на место.
Корреспондент немецких газет, югославский журналист, известный японский обозреватель по политическим и международным вопросам, японский художник, учившийся в Америке, и немецкий коммерсант полностью отдались своим занятиям. Их дружба крепла, как это и бывает с людьми, вращающимися в одних и тех же социальных кругах. И вскоре под этим прикрытием группа была готова развернуть свою деятельность. Москва ждала ее действий с нетерпением. На японской стороне маньчжурской границы происходили довольно странные вещи. Не были ли они прелюдией к войне?
«Берзин сказал мне, чтобы я торопился, — писал Зорге в тюремной камере. — У меня было мало времени. Он, как и все в Москве, считал, что агрессия Японии на Дальнем Востоке неизбежна».
Зорге настаивал, чтобы все члены его группы имели безупречные «прикрытия». Он считал, что успех или провал группы будет зависеть от естественности поведения ее членов в период пребывания в Токио. В отличие от Шанхая в столице Японии жило сравнительно мало иностранцев, и полиция неустанно следила за всеми ими. Даже я, известный дипломат, не был избавлен от «внимания» самой дотошной службы безопасности — кемпетай, тайной полицейской организации с широкими полномочиями по охране японского образа жизни от влияния Запада. Ни одна японская девушка не имела права принимать ухаживания со стороны иностранца. Только японским семьям, которые по долгу службы должны были поддерживать связи с иностранцами, разрешалось проявлять известное гостеприимство по отношению к своим западным друзьям.
Как-то я пригласил на обед нескольких своих друзей. Слуга расставил на столе карточки с фамилиями гостей, пока я поднялся наверх, чтобы переодеться. Когда я спустился вниз, карточки исчезли — их забрал с собой в управление агент кемпетай. Дипломатический иммунитет моего дома он нарушил без всяких угрызений совести. Если бы среди этих карточек обнаружили карточку с фамилией японца, его задержали бы и допросили. Когда же я пригласил гостей в следующий раз, я разложил карточки на столе в самый последний момент — когда уже должны были подавать обед. За обедом, смеясь, я рассказал гостям, как перехитрил кемпетай. Однако радость моя была преждевременной. Полицейские ждали снаружи. Когда гости стали разъезжаться, японских дипломатов задержали и допрашивали, пока они не доказали, что поддержание связи со мной является частью их служебных обязанностей.
Помимо кемпетая активно действовала тайная военная полиция. Она страдала шпиономанией и имела среди японцев такое большое число информаторов, что сама мешала себе в достижении намеченных целей. Тысячи информаторов, не имеющих соответствующей подготовки, засыпали контрразведку настолько большим количеством донесений и документов, что изучить их и оценить с какой-либо степенью точности было невозможно. Я убежден, что именно эта страсть к расследованию мелких дел и позволила Зорге, человеку с таким умом и удивительным единством цели, избежать разоблачения в течение столь длительного времени. Его исключительная внимательность к мелочам и строгие меры предосторожности, к которым он прибегал, отнюдь не были результатом любви к мелодраме. Они были необходимы и, по моему мнению, во многом содействовали его поразительным успехам.
В дни закрепления группы Зорге самым внимательнейшим образом проверил «прикрытие» каждого. Он добивался, чтобы имена членов группы, если они по какой-то причине попадут в картотеки полиции, выглядели так:
Рихард Зорге — нацистский журналист, представляющий газеты «Франкфуртер цейтунг», «Берзен курир», «Технише рундшау» и «Амстердам хандельсблатт». Имеет привычки человека богемы; любит работу, женщин и вино.
Ходзуми Одзаки — политический корреспондент газеты «Асахи Симбун». Имеет связи в официальных японских кругах. Автор пяти классических книг о китайско-японских отношениях, причем все они выражают ортодоксальные японские взгляды.
Бранко Вукелич — бывший офицер югославской армии. В настоящее время токийский корреспондент французского журнала «Вю» и югославской ежедневной газеты «Политика».
Макс Кляузен — деловой человек из Германии, собирающий в Японии заказы для немецких промышленников. Вполне оправданная деятельность во времена; когда Япония и Германия стали сближаться на политической основе.
Мияги Етоку — японский художник, возвратившийся на родину, чтобы зарабатывать на жизнь рисованием. Из буржуазной семьи.
Настоятельное требование Зорге строго соблюдать эти меры предосторожности, по-видимому, проистекало из его личного опыта. В первые дни пребывания в Токио на одной из пресс-конференций Зорге встретил местного журналиста по имени Аритоми Мицукадо, который стал навязывать только что прибывшему немцу свою дружбу. Дня через два администратор гостиницы «Мегуро» намекнул Зорге, что Аритоми раньше был шпионом японской армии. Зорге стал ждать следующего шага Аритоми. Вскоре он был сделан. Аритоми познакомил Зорге с несколькими своими друзьями, один из которых был русским белогвардейцем. Как только Зорге присоединился к ним, этот человек стал говорить по-русски. Зорге сделал вид, что ничего не понимает. С этого времени он начал всячески избегать Аритоми. Однажды, возвратясь в гостиницу, Зорге обнаружил, что его вещи обыскивали. Все было на месте, но такой опытный разведчик, как Зорге, сразу же заметил незначительные изменения в расположении вещей.
В первые месяцы пребывания в Токио три «журналиста» — Зорге, Одзаки и Вукелич — встречались как товарищи по профессии. Было вполне естественным, что они, как люди с одинаковыми интересами, посещают одни и те же бары, кафе и рестораны, встречаются на одних и тех же приемах, помогают друг другу в оценке политического материала. Однажды Зорге и Вукелич посетили музей искусств Унео, где югослав встретил знакомого японца. Это был Мияги. Его познакомили с Зорге, после чего завязался долгий разговор о достоинствах восточной и западной школ живописи. Перед уходом Мияги любезно пригласили продолжить разговор в баре, где бывают журналисты и художники. Так Мияги вполне естественно вошел в кружок.
Примерно в это же время у Зорге выработалось покровительственное, но дружеское отношение к Клаузену, деловому человеку из Германии. Тщетные попытки этого человека найти нужных людей заставляли его постоянно толкаться в немецком посольстве, к великому неудовольствию сотрудников. Зорге сжалился над ним и по вечерам стал брать с собой на встречи с выпивкой. Так между всеми членами группы установились своего рода дружеские отношения. Казалось, что они сошлись друг с другом совершенно случайно.
Теперь настало время организовать операционную базу. Зорге начал подыскивать дом, соответствующий его положению и официально получаемому жалованью. Вскоре он нашел полуразвалившийся двухэтажный деревянный домик в токийском районе Адзабу-ку, по улице Нагасакимаси. В последующие годы люди, знавшие Зорге, считали этот ветхий домик как раз таким местом, где может жить не привыкший заботиться о себе человек.
В Москве Берзин предупреждал, что «времени мало», и Зорге торопился собрать вместе своих людей для первого инструктажа. Вечеринка с «инструктажем» началась еще засветло. Здесь были журналисты, художники, дипломаты, младшие офицеры японской армии и несколько деловых людей. К десяти часам часть гостей ушла; в большинстве своем это были люди, которых Зорге мало знал. Остались лишь близкие друзья.
А после полуночи уехали остальные гости, за исключением четверых. С настойчивостью дипломата Зорге упросил их помочь допить последнюю бутылку. Как и сам он, эти четверо весь вечер искусно играли роль подвыпивших и очень веселых людей. Такие же трезвые и настороженные, как и сам хозяин, Одзаки, Вукелич, Клаузен и Мияги ждали, когда их начальник начнет свой первый инструктаж. Разведывательная группа была уже у парадной двери Японии. Теперь ей предстояло заглянуть в замочную скважину.
Прежде всего Зорге определил обязанности каждого. Они охватывали шесть основных областей деятельности:
1. Намеревается ли Япония напасть на Советский Союз?
2. Реорганизация и усиление японских вооруженных сил, которые могут быть направлены против Советского Союза.
3. Роль японской армии в политических делах и то, какие решения международного характера могут быть связаны с приведением ее в готовность.
4. Развитие тяжелой промышленности Японии и ее влияние на военную экономику.
5. Развитие германо-японских отношений, которые стали более тесными после прихода к власти Гитлера.
6. Политика Японии по отношению к Китаю и Манчжурии.
Внутри этих широких областей группе была предоставлена известная свобода действий.
Затем Зорге дал свои собственные директивные указания относительно порядка действий. Каждый должен усиленно работать под своим законным «прикрытием», а работа в целом должна двигаться без скачков. Не следует поддерживать связей с японскими коммунистами и лицами, сочувствующими красным. Ни в коем случае в группу не должны допускаться русские.
Члены группы не должны казаться настойчивыми в получении той или иной информации, если это нельзя сделать законным путем. Напоминалось, что успешно действующий секретный агент уже сам по себе является хорошим источником информации. Человека, с которым установлена связь, легче превратить в союзника, если он считает, что вы в чем-то можете помочь ему.
Все документы, в которых больше не было надобности, следовало уничтожать. Каждый агент имел кличку для радиопередач и при курьерской связи. После каждой передачи радиопередатчик должен упаковываться и перевозиться на новое место. Код для радиопередач после очередного использования должен был перестраиваться.
Напомнив об изолированном положении членов группы в чужой стране, Зорге определил обязанности каждого. Они были следующими:
Зорге — кличка «Рамзай». Сосредоточить внимание на немецком посольстве и немецкой колонии и вращаться в японских кругах, когда будет представляться возможность.
Одзаки — кличка «Отто». Нести ответственность за сообщения по политическим и промышленным вопросам из японских источников вплоть до уровня кабинета министров.
Вукелич — кличка «Гиголо». Заниматься английским, французским и американским посольствами и нести ответственность за сообщения о намерениях западных стран на Дальнем Востоке.
Мияги — кличка «Джо». Сосредоточить внимание на секретных планах армии и флота Японии. Проникнуть в промышленные круги для наблюдения за производством вооружения.
Клаузен — кличка «Фриц». Поддерживать связи с японскими деловыми кругами и следить за внешней торговлей Японии. Это дополнительная задача к основной обязанности радиста.
Только Одзаки и Мияги, имевшим родственников и друзей по всей Японии, было разрешено прибегать к помощи посторонних лиц в случае необходимости. Однако эти люди не должны знать никого, кроме своего непосредственного руководителя. По возможности они должны были использоваться только как связные или в составе ударных групп, когда обстановка вынуждала вести настоящий бой.
Вукелич был назначен официальным фотографом группы. Он нес ответственность за фотооборудование, снабжение фотопленкой, за проявление пленки и печатание снимков. Для «прикрытия» он должен был представить себя страстным фотографом-любителем, всегда носить с собой фотоаппарат и оборудовать собственную фотолабораторию.
Сам Зорге носил с собой специальный фотоаппарат со вспышкой, сделанный для него в Москве. Он умещался в обычной спичечной коробке. Купив пачку сигарет, Зорге вкладывал в нее несколько своих собственных сигарет, внешне ничем не отличающихся от обычных. Будучи зажженными, они горели несколько секунд, а затем давали яркую голубую вспышку. При этой вспышке можно было фотографировать. Дав вспышку, сигареты продолжали гореть, как обычные.
Мияги должен был быть официальным переводчиком. Текст на японском языке, если его переводит не специалист, часто утрачивает свой первоначальный смысл, и только японец, обучавшийся на Западе, может преодолеть эту трудность. Все документы должны были переводиться на английский язык. Клаузену вменили в обязанность следить за финансовыми делами группы и, по существу, быть казначеем и кассиром.
Напомнив еще раз, что все члены группы должны подчиняться только ему, Зорге разрешил им устанавливать любые связи, которые они считают необходимыми или полезными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18