На удивление крупные ступни ног едва помещались в сатиновые туфельки, талия казалась на первый взгляд чересчур широкой, но все эти несовершенства фигуры компенсировались с лихвой очаровательной улыбкой.
Гости заметили Джулиана одновременно, и в комнате наступила тишина — оба удивленно смотрели на стоявшего в дверях юношу. Джулиан тут же пожалел, что у него заняты руки и он не может запахнуть поплотнее куртку. Он стоял, потупясь и моля бога, чтобы ему удалось ускользнуть из гостиной как можно скорее, не привлекая лишнего внимания знатных особ.
— Кто это дивное юное создание? — пропел мелодичный женский голос.
Джулиан поднял глаза на сидящую за столом леди и в ту же секунду с изумлением понял, что голос принадлежал вовсе не ей, а разнаряженному джентльмену.
— Он новенький, сэр Невил, — взволнованно произнесла Агнес.
Но сэр Невил даже не посмотрел в ее сторону. Он буквально впился в лицо Джулиана голодными глазами.
— Вижу, что новенький. — Закрыв веер, сэр Невил указал им на Джулиана:
— И как же тебя зовут, прекрасный юноша?
Джулиан быстро поставил на стол поднос, но напрасно он надеялся ускользнуть. Взяв Джулиана за подбородок, сэр Невил приподнял его голову.
— Оставьте мальчика в покое, проказник, — жеманно проворковала дама хриплым голосом, куда больше походившим на мужской, чем голос ее спутника. — Разве вы не видите — он совсем еще невинное дитя? Не в вашем вкусе.
— О, я люблю невинных юношей, — пробормотал сэр Невил, поглаживая холодными пальцами подбородок Джулиана. — Их так приятно обучать всем тонкостям…
Только сейчас Джулиан заметил, что в комнате есть еще один гость. Юноша по-прежнему не сводил глаз с сэра Невила и экстравагантной леди, но вдруг почувствовал, что кто-то стоит за его спиной.
— Вы ведь слышали, сэр Невил? — Низкий мужской голос почему-то заставил Джулиана вздрогнуть. — Оставьте юношу в покое. Далеко не все разделяют ваши извращенные вкусы.
— Но откуда же ему знать, если он еще не пробовал? — Сэр Невил явно не собирался сдаваться. — Почему бы тебе не поехать со мной, красавчик? Будешь жить в красивом доме, ходить в шелке и бархате и есть все, чего только пожелает твоя душа. Тебе никогда не придется работать, а спать ты будешь в мягкой и чистой постели.
— Только объясните ему сразу, что спать он будет не один, — с иронией заметил господин, стоящий за спиной Джулиана.
Краска бросилась в лицо юноши. Путешествуя по арабским странам, он слышал кое-что о нетрадиционных вкусах некоторых мужчин, но, несмотря на туманные намеки Бесси, ему даже не пришло в голову, что цивилизованные англичане способны на такое.
Джулиан невольно попятился от сэра Невила, совсем забыв о стоявшем сзади мужчине. И тут же почувствовал, как сильные большие руки сжимают его запястья.
— На вашем месте, молодой человек, — продолжал приятный низкий голос, — я бежал бы отсюда со всех ног. Как испуганный кролик от волка. От таких хищников, как сэр Невил, юным созданиям лучше держаться подальше.
Обернувшись, Джулиан посмотрел в лицо державшему его за руки мужчине.
Сидящая за столом леди была очень миловидной, сэр Невил, несмотря на странность наряда, выглядел весьма изысканно, но стоящий перед Джулианом мужчина ничем не походил на своих спутников. Одетый очень просто, он был высоким и худым, но во всем теле его угадывались сила и мощь, а руки, сжимавшие запястья Джулиана, не оставляли в этом никаких сомнений. Черные волосы были куда длиннее, чем требует мода, на узком лице застыла саркастическая улыбка. Его серые глаза были очень похожи на глаза сидевшей за столом женщины, но в то же время они словно светились изнутри холодным серебристым светом. Джулиан поежился — ему показалось, что эти глаза видят его насквозь, и желание убежать, испариться сделалось еще сильнее. У юноши было слишком много секретов, чтобы делиться ими с черноволосым незнакомцем.
— Знаешь что, Филипп, — произнесла дама своим низким грудным голосом, — мне кажется, ты понравился этому юноше куда больше, чем наш милый сэр Невил. Может быть, тебе тоже стоит задуматься о смене своих предпочтений?
Тот, кого звали Филипп, пропустил слова дамы мимо ушей, даже не изменившись в лице. Он продолжал внимательно смотреть с высоты своего роста на Джулиана. Тут дверь гостиной распахнулась, прерывая неловкую паузу, и внутрь вбежала, запыхавшись, вторая служанка, Дорри.
— Тебя ждут на кухне, Джулиан, — заявила она. — А я помогу Агнес прислуживать.
— Но я хочу, чтобы обед нам подавал этот красавчик! — капризно произнес Пинворт.
— Оставьте его в покое, сэр Невил, — проворковала леди. — Вам нет нужды никого развращать сегодня. Лучше сосредоточьте свое внимание на мне.
— Вы прекрасны, Вэлери, но, увы, не в моем вкусе, — сказал сэр Невил, не сводя глаз с Джулиана.
— Возможно, вы ошибаетесь, мой милый, — улыбнулась ничуть не смущенная его словами дама.
У Джулиана вдруг возникло странное чувство, что все в комнате, включая двух служанок, которые пытались строить ему глазки еще за ужином, смотрят на него с немым вожделением. Он тут же прогнал от себя эту нелепую мысль. Присутствовавшие здесь мужчины явно не разделяли вкусы друг друга, так что ему наверняка показалось.
Так или иначе, нужно было поскорее убираться отсюда, и Джулиан попятился к двери. Никто больше не пытался его остановить, но, закрывая за собой дверь, он услышал голос Вэлери:
— А знаешь, Филипп, может быть, нам, а не сэру Невилу лучше позвать этого очаровательного юношу с собой?
Дверь закрылась, лишив Джулиана возможности расслышать слова высокого джентльмена. Но даже через тяжелую дубовую дверь было хорошо слышно, что ответ был произнесен все тем же ироничным тоном.
«Снова не повезло», — подумал Джулиан, быстро сбегая вниз по лестнице. Даже здесь, в маленьком портовом городке, его подстерегали на каждом шагу новые опасности.
На кухне Бесси внимательно посмотрела на молодого человека и поторопилась отослать его спать в чуланчик на втором этаже. В крохотной комнатке было душно, у окна стояла продавленная кровать. Кто-то — скорее всего Бесси — постарался сделать это жалкое жилье поуютнее: на тонком матрасе лежал мягкий плед, в углу стоял кувшин с водой для умывания, и даже небольшой саквояж Джулиана лежал нераскрытый в ногах кровати.
Во всяком случае, Джулиан надеялся, что никто не открывал саквояж — очень уж удивило бы его содержимое тех, кто мог это сделать. Впрочем, вещей было немного: смена одежды — еще более ветхой, чем та, что была надета на Джулиане сегодня, тонкое женское кружевное белье и серьги — роскошные серьги с бриллиантами и жемчугом, стоившие целое состояние.
Джулиан посмотрел на окно, стараясь поймать свое отражение. В Хэмптон-Реджис этим душным летним вечером было тихо и спокойно, хотя до слуха Джулиана доносились голоса веселящихся на первом этаже матросов и шепот морских волн, набегавших на берег. Он невольно рассмеялся, вспомнив свое удивление, когда оказалось, что женским голосом говорит вовсе не леди Вэлери, а сэр Невил.
Юноша медленно расстегнул и снял куртку, затем кожаный жилет. Сложив все это аккуратной стопкой, он освободился от бриджей и гетр и остался в одной просторной рубахе. Затем со вздохом облегчения он развязал стягивающую грудь полоску льна — и превратился в очаровательную девушку. Джульетта Макгоун, дочь печально известного Черного Джека Макгоуна, легла на доставшееся ей на эту ночь убогое ложе и впервые за много дней погрузилась в безмятежный сон.
А между тем в отдельном кабинете продолжали разгораться страсти.
— То есть что значит — взять его с собой? — потребовал ответа у Вэлери тот, кого собравшиеся называли Филиппом.
— Ну же, не ссорьтесь, — проворковал сэр Невил. — Вы же знаете, как я не люблю ссоры, которые не сам затеял. К тому же я увидел мальчишку первым.
— Зато мой интерес к нему более естественный, — жеманно произнесла Вэлери.
— Но он ведь гораздо младше вас и к тому же, скорее всего, девственник. А это уже настоящее извращение!
— О, но я думала взять его для Филиппа.
— От вас обоих одна головная боль. — Сэр Невил манерно опустился в кресло и поднес к губам бокал с налитым Агнес бренди. — Оставьте этого юношу в покое.
— Что ж, придется, — вздохнула Вэлери. — И очень жаль. Он весьма заинтриговал меня.
— Чем же? — удивился сэр Невил. Вэлери лукаво улыбнулась собеседнику:
— Скажу, когда будете постарше, проказник. Сэр Невил поднес к губам довольно крупную для женщины руку Вэлери.
— Если бы я только мог любить женщину, этой женщиной были бы вы, — пробормотал он.
— Мне льстит ваше внимание, сэр Невил, — стыдливо опустив ресницы, ответила Вэлери. — Но не знаю, право, как к этому отнесется мой муж…
— О, не обращай на меня внимания, дорогая, — саркастически произнес Филипп. — Не позволяй мысли о том, что у тебя есть муж, мешать твоим маленьким удовольствиям.
Сэр Невил до неприличия быстро выпустил руку, которую только что прижимал к губам.
— Я же сказал «если»! — быстро произнес он. — Но при создавшемся положении вещей нам всем лучше оставаться добрыми друзьями. Кстати, о дружбе, могу предложить вашей очаровательной супруге чудесный крем, сделанный из шампанского и свиного молока. Он способен творить чудеса. Смажьте им кожу на руках — и убедитесь в этом.
— Как это мило, — растроганно пробормотала Вэлери.
Филипп же только фыркнул, ставя на стол опустевший бокал.
Два часа спустя гости сэра Невила возвращались в своем экипаже по залитой лунным светом дороге в приютившее их небольшое поместье Саттерз-Хед. Сначала они ехали молча, затем леди нарушила тишину:
— Знаешь ли, Фелан, иногда мне кажется, что ты абсолютно лишен чувства юмора.
— Но мне достаточно взглянуть на тебя, братец, и это оставившее меня было чувство тут же со всех ног несется обратно, — с издевательской усмешкой произнес черноволосый господин.
Вэл со смехом тряхнул юбками.
— Боже правый, ты ведь видел, как смотрел на меня этот проклятый содомит! Представляешь, как он был бы счастлив, узнав, что на самом деле находится под этими юбками? А теперь бедняга, наверное, презирает себя за неизвестно откуда взявшийся интерес к женщине.
— Что ж, я рад, что это забавляет тебя, — ответил брату Фелан Джеймс Мердок Ромни.
— Да уж! На самом деле развеселить меня становится все труднее и труднее, — пробормотал Вэл. — Сколько еще мне путаться в этих проклятых юбках? И почему, черт побери, из всех маскарадных костюмов мы выбрали именно этот? Ну разве трудно было переодеться моряками или негоциантами… Цыганами, на худой конец! А то так ведь недолго и правда превратиться в женщину. Посмотри, как изменилась моя походка. К тому же я забыл, когда последний раз в моей жизни случался хотя бы легкий флирт.
— Ну, пофлиртовал ты сегодня вечером вполне успешно, братец!
Вэла передернуло при одной мысли о сэре Невиле.
— Это не считается. Если бы ты знал, как я устал, Фелан! Устал от всего — от того, как носятся со мной в этом доме, от этих проклятых юбок, от воздержания и бездействия. Вот увидишь, я скоро просто сойду с ума!
— Сомневаюсь, — лениво пробормотал Фелан. — Кстати, мне очень неприятно тебя разочаровывать, но вынужден заметить, что ты со своими белокурыми волосами вряд ли сошел бы за цыгана.
— Зато у тебя бы это прекрасно получилось, черт бы тебя побрал! — довольно добродушно, впрочем, произнес Вэл. — Кстати, раз уж нам все-таки пришлось изображать супругов, почему же роль жены ты не взял на себя?
— Во-первых, ты моложе, а во-вторых, это было бы ниже моего достоинства. К тому же ты сам виноват: родился таким хорошеньким!
— Не знаю, сколько еще я это выдержу! Лорда Гарри убили уже целый месяц назад — и что же?
— Моя мать предается скорби, и довольно громко, — равнодушно ответил Фелан.
— Не забывая при этом на каждом углу обвинять меня в хладнокровном убийстве собственного отца. Черт побери, мы должны вернуться, Фелан!
— Ты знаешь не хуже меня, что это невозможно. Может, моя драгоценная маменька и невменяема, но тем не менее ей отлично удалось убедить магистрат и полицейских с Боу-стрит, что убийца — ты. Я уже сто раз говорил тебе, что наш единственный выход — покинуть Англию и подождать, пока улягутся страсти.
— Никуда я не поеду! — упрямо произнес Вэл. — Как ты думаешь, кто на самом деле убил его? — спросил он после паузы дрогнувшим голосом.
— Если бы мы знали это, то не сидели бы за сотню миль от Йоркшира. Мы поймали бы негодяя и отдали в руки правосудия.
— А ведь это моя единственная надежда — найти настоящего убийцу.
— Наша единственная надежда, братец. Или ты забыл, что я тоже по уши увяз в этом деле? Если верить Ханнигану, мнения по поводу того, кто же из нас убил старика, разделились. Причем большинство считает, что на самом деле это сделал я, а моя несчастная мать лжет, чтобы защитить меня. Ведь все знают, что мы с лордом Гарри всю жизнь ненавидели друг друга, а ты был его белокурым любимчиком. Я ведь не хотел даже ехать в Йоркшир, а уж теперь тем более мне не нужно это проклятое наследство!
— Не думаю, что среди наших соседей есть идиоты, способные поверить, что ты убил сэра Гарри.
— Если уж нашлись на белом свете идиоты, способные поверить в то, что ты — женщина… — Фелан вздохнул. — Люди ведь верят в то, во что им хочется верить. И им всегда проще поверить очевидному, чем стремиться взглянуть на изнанку событий.
Вэл пожал плечами:
— По крайней мере мы хоть стали выезжать. Уж лучше притворяться твоей женой перед соседями, чем сидеть в этом проклятом доме. Ты ведь даже не разрешаешь мне ездить на лошади! Никогда не думал, что мой беспутный старший брат окажется таким тираном.
— Тебе, может быть, кажется, что ты весьма убедительно изображаешь даму, но я не уверен в этом, — задумчиво произнес Фелан. — Так что лучше нам держаться от людей подальше.
— А ты не думаешь, что людям может показаться странным наш затворнический образ жизни?
— Не думаю. Видишь ли, я намекнул некоторым, что моя горячо любимая жена в интересном положении.
Вэл ошалело смотрел на брата из-под своих роскошных длинных ресниц.
— То есть… что ты хочешь этим сказать?!
— Я сказал соседям, что ты понесла, дорогая. Беременна. Готовишься стать матерью. Подарить мужу наследника.
— О боже! — простонал Вэл. — Неужели это было необходимо? Мог бы пощадить меня!
— Во всяком случае, это оказалось весьма эффективно. Теперь никого не удивит, что мы мало выезжаем. А кроме того, это объяснит, почему у тебя не слишком изящная талия.
— А почему у меня не слишком изящные ноги, это тоже объяснит? — Вэл тяжело вздохнул. — Черт бы побрал весь этот проклятый маскарад! — устало произнес он. — Кстати, о маскараде. Что мы будем делать с этой ненормальной, Фелан?
— С кем? С леди Марджери? Не думаю, что сейчас мы можем что-то предпринять…
— Не притворяйся идиотом, братец. Я говорю о той девчонке в гостинице.
Фелан откинулся на подушки и прикрыл глаза, вызывая в памяти черты той, о ком говорил Фелан. У нее были такие странные, необычные глаза на загорелом лице. Может быть, ей удалось провести всех, с кем она встречалась до сих пор, но только не братьев Ромни. Устраивая собственный сумасшедший маскарад, ничего не стоит разглядеть чужой, далеко не столь искусный.
— Это не наше дело, Вэл, — решительно произнес Фелан. — Нам надо подумать о том, как спасти собственные головы.
— Но она ведь еще ребенок, Фелан. И, наверное, попала в беду, если ей приходится…
— Она старше, чем ты думаешь. Ей наверняка за двадцать. И сомневаюсь, чтобы ее положение было хуже нашего. Не нужна нам еще одна заблудшая овечка, Вэл. У нас и без того неприятностей хватает.
Вэл пожал плечами, тряхнув своими тщательно уложенными локонами.
— Наверное, ты прав: нам ни к чему усугублять наше положение. Но ты заметил, какие у нее глаза, Фелан?
Фелан Ромни, глядя на залитые лунным светом поля по обе стороны дороги, изо всех сил старался придать лицу непроницаемое выражение.
— Я заметил, — равнодушно произнес он. И в экипаже снова воцарилась тишина — каждый из братьев погрузился в свои невеселые размышления.
2
Джульетта уже третью ночь спала в каморке над кухней гостиницы «Пух и перья» и третью ночь видела во сне отца. Черный Джек Макгоун — человек, плюющий на условности, обладавший особым шармом, свойственным многим пройдохам, — любил без памяти свою единственную дочь. Настолько, что, не желая расставаться с Джульеттой, таскал ее за собой во все опасные, но такие захватывающие путешествия. Девушке довелось побывать в странах с тропическим климатом, столь отличным от унылой погоды Англии, и даже в государствах, охваченных войной. Но она была беззаветно предана отцу, сопереживала всем его увлечениям, прощала проказы, а повзрослев, стала почти что матерью этому человеку, который, в сущности, до конца своей жизни оставался ребенком.
1 2 3 4 5 6